Ты моя вселенная.

Мужчины вернулись в гостевые покои, подготовленные для них адептами Ордена Ланьлин Цзинь. Комната оказалась чрезвычайно просторной и богато украшенной. Вэй Усянь был тих и молчалив. За весь вечер до ночи он не сказал ни слова, долго просидел без движения за столом, глядя на богато разукрашеные винные чаши. Лань Ванцзи не хотел мешать ему, видно было, что он задумал что то очень опасное. Почему Лань Ванцзи так думал? Да потому что это было его солнце, которое если не рискнет жизнью, то он будет считать, что сегодняшний день прожит зря. И отговаривать его было абсолютно бесполезно, просто нарваться на то, что станешь для него врагом номер один. Он не послушает и потом все равно совершит задуманное, но уже втихаря, когда рядом никого не будет. Как тогда с печатью. И чем все обернулось? Лучше уж тогда под присмотром Лань Ванцзи. По крайней мере есть шанс спасти от непредсказуемых последствий. Да. С Вэй Усянем было сложно, а жить без него было невозможно. Лань Ванцзи все размышлял о весьма странном поведении Цзинь Гуаньяо. Если бы молодой Мо действительно приставал к нему с ухаживаниями, вряд ли он так спокойно улыбался ему, даже без единой тени досады или смущения. Однако он даже не подал виду, что знаком со своим единокровным братом. А ведь тот учился бок о бок с ним в клане Цзинь целых 6 лет. Почему он сделал вид, что не знает его? Цзинь Гуаньяо никогда не делал лишних движений, он действовал всегда, преследуя какую либо выгоду. Какую выгоду он преследует сейчас. Казалось бы, он верховный заклинатель, это самая высокий статус в этом обществе. Чего еще желать? Весьма странно. Тогда на том совете кланов, который был для Лань Ванцзи последним за эти годы, Цзинь Гуаньяо оклеветал Вэй Усяня, не могнув даже глазом. Да еще и сослался на то, что не помнит события двухдневной давности. И это при его то памяти? Он тогда хотел угодить отцу, который только только признал заслуги своего бастарда. И тогда со своей неизменной улыбкой он так же спокойно соврал, не дрогнув ни одним мускулом. Вот где талант! Он прямо прирожденный актер! В этот раз какую выгоду он преследует? Или… Что то тщательно скрывает? Тем временем совсем стемнело, затихли голоса людей, многие уже легли спать. Вэй Усянь встал, порылся в ящиках, нашел стопку бумаги, ножницы и письменный прибор. Он вырезал бумажного человечка высотой с палец взрослого мужчины, с круглой головой и крайне широкими рукавами, напоминающими крылья бабочки. Затем Вэй Усянь взял со стола кисть, сделал несколько широких мазков, и, отхлебнув из винной чаши, рухнул на кровать. Это было искусство бумажной метаморфозы, оно было чрезвычайно опасно, если человечек где нибудь порвется или даже помнется, это может привести к тяжелым последствиям. От бессознательного состояния до безумия на всю жизнь. Лань Ванцзи сидел оцепенев от напряжения. Человечек, словно почувствовав его настроение, замахал рукавами, запорхал как бабочка, поднялся в воздух и спланировал прямо на плечо нефрита. Лань Ванцзи повернув голову, смотрел на него. Человечек ловко забрался наверх по его щеке, добрался до лобной ленты и принялся играть ею. Лань Ванцзи некоторое время позволил ему поиграться, потом осторожно решил снять его рукой. Но тот уже сам сьехал вниз, по дороге ударившись головой о его губы. Лань Ванцзи взял его бережно двумя пальцами: — Не разыгрывайся чересчур. Человечек в ответ нетуго обмотался вокруг его пальца. Лань Ванцзи предостерёг: — Будь крайне осторожен. Бумажный человечек кивнул, взмахнул крыльями и спикировал на пол. Распластавшись по земле, он проскользнул сквозь дверную щель и тайком выбрался из гостевой комнаты. Лань Ванцзи проводил его взглядом: «Вэй Ин! Солнышко мое! Будь осторожен! Береги себя!» Потом сел на краешек кровати, на которой сейчас лежал Вэй Усянь и принялся внимательно следить за его состоянием. Лань Ванцзи вдруг не к месту представил руку Цзинь Гуаньяо, обнимающую стройный стан молодого мужчины. «Фу, Лань Чжань, ты скоро тронешься умом от ревности, «--помотал головой, отгоняя отвратительную картинку в мозгу. Лицо Вэй Усяня было безмятежно, казалось он просто спал. Сознание же его находилось сейчас в бумажном теле. «Вэй Ин! Я волнуюсь за тебя! Вернись поскорее!» Затем он поднял руку и коснулся кончиками пальцев своих губ, очень осторожно. Прикосновение бумажного человечка хотелось почему то сохранить вот здесь. И в сердце. Это прикосновение было таким мягким и легким, почти неощутимым, словно поцелуй нежного лепестка розы. Оно было невесомым и теплым словно солнечный лучик. Он так и сидел некоторое время, трогая свои губы, словно пытаясь удержать это невесомое прикосновение. Он понимал, что человечек не специально это сделал, но… Так хотелось чтобы это было правдой. Помнится Вэй Усянь сказал, что свой первый поцелуй Лань Ванцзи будет хранить до конца жизни. Если бы он знал, как он был близок к истине! Его мысли превало движение Вэй Усяня, лежащего на кровати. Словно ему приснилось что то тревожное. Руки Вэй Усяня сначала непроизвольно дернулись, потом сжались в кулаки. Лань Ванцзи тоевожно напрягся, осторожно приподнял его голову, внимательно посмотрел в лицо. Глаза Вэй Усяня оставались по прежнему закрытыми, только брови сосредоточенно нахмурились. Лань Ванцзи пожалел, что не может сейчас разорваться пополам. Одна половина осталась бы с Вэй Усяняем, а другая побежала бы следом за бумажным человечком. Спустя немного времени, его дыхание выровнялось, тело расслабилось. Лань Ванцзи продолжал сидеть, поддерживая его голову и обеспокоенно вглядываясь в родное лицо. Он просидел так уже довольно долгое время, точно около часа, пытаясь угадать по выражению лица, что же он видит. Лицо Вэй Усяня вдруг озарила улыбка, потом он снова нахмурился, потом лицо сделалось скорбным, как будто он собирался заплакать. Внезапно он начал метаться из стороны в сторону, с губ слетел стон, на лице появилось выражение недоумения и боли. Лань Ванцзи встревожился. Хватит! Пора выводить его из этого состояния. Он не мог так рисковать жизнью своего только обретенного счастья. Он тревожно позвал: —Вэй Ин! Лицо Вэй Усяня внезапно приняло мертвенно- ледяное выражение. —Вэй Ин! Вэй Усянь перестал метаться и как будто прислушался. —Вэй Ин! —настойчиво звал Лань Ванцзи, чувствуя как немеют от страха руки, как томительное беспокойство охватывает все тело. Вэй Усянь глубоко вздохнул и перестал метаться, руки расслабленно легли вдоль тела. Голова легла в ладони Лань Ванцзи и затихла. Дыхание выровнялось. Лань Ванцзи выдохнул. Но Вэй Усянь пока что не открыл глаза, вдруг на лице появилось выражение тревоги, дыхание участилось, словно он бежал от смертельной опасности. Время нахождения в бумажной форме подходило к концу. Ждать больше нельзя! Лань Ванцзи сорвался с места, подбежал к двери, резко рванув за створки. Как вдруг в лицо ему со всего маху влепился бумажный человечек, закрыв рукавами глаза Лань Ванцзи. Он чувствовал как трясется его бумажное тельце, дал ему немного успокоиться, потом бережно, чтобы не помять, взял двумя пальцами и занес в комнату. Он присел на кровать, опасность миновала, человечек был цел и невредим и Лань Ванцзи наконец то смог вздохнуть спокойно. Вэй Усянь медленно приходя в сознание, сначала глубоко вдохнул, затем поднял голову и попытался резко подняться с кровати. Но он переоценил свои возможности, головокружение сбило его с ног. Лань Ванцзи еле успел подхватить его. Он держал его в своих обьятиях, когда Вэй Усянь решил поднять голову. Он тут же пребольно врезался в нижнюю челюсть Лань Ванцзи. Мужчины в унисон охнули. Вэй Усянь немедленно принялся растирать ушибленное место, свободной рукой дотянувшись до подбородка Лань Ванцзи: — Ай! Прости. Лань Чжань, ты в порядке? Лань Ванцзи стоял и смотрел как Вэй Усянь растирает ему ушибленное место. Понимая, что улетел на пару минут, взял себя в руки и мягко убрал его руку и покачал головой. «Все в порядке.» Вэй Усянь потянул Лань Ванцзи за собой: — Идём! Тот, не задавая лишних вопросов, молча последовал за Вэй Усянем и уже в дверях спросил: — Куда? Вэй Усянь ответил: — Благоуханный Дворец! Бронзовое зеркало в одних из его покоев — вход в потайную комнату. Жена Цзинь Гуанъяо выведала кое-какие из его секретов, поэтому он утащил её внутрь. Думаю, она до сих пор там! Вместе с головой Чифэн-цзуня. Они бегом бежали к Благоуханному Дворцу, ногами отпихивая всех, кто пытался встать у них на пути. Цзинь Гуанъяо приучил адептов, охраняющих его покои, всегда оставаться крайне бдительными. Едва завидев нарушителя, дозорные поднимали тревогу, чтобы в случае, если их собственных сил недоставало для защиты Дворца, предупредить его хозяина. Но шум и гам также привлекал всех гостей! Первым их настиг Цзинь Лин с обнажённым мечом в руке и удивлённо спросил: — Что вы здесь делаете? Пока он говорил, Лань Ванцзи уже поднялся на три ступени по лестнице, ведущей к Дворцу, на ходу вынимая меч из ножен. Цзинь Лин насторожился: — Это спальня моего дяди. Вы заблудились? Нет, вы намеренно пытается вторгнуться в его покои, верно? Что вам надо? Со всех сторон подтягивались люди, ночующие в Башне Золотого Карпа. То тут, то там раздавались озадаченные возгласы: — Что случилось? — Кто поднял такой шум? Тем временем из Дворца не доносилось ни звука, и Вэй Усянь постучал в дверь: — Глава Ордена Цзинь? Цзинь Лин сердито воскликнул: — Да что тебе надо, в конце-то концов! Это спальня моего дяди, понимаешь ты или нет?! Спальня! Разве я не говорил тебе… Тут подошел Лань Сичэнь, Лань Ванцзи выразительно посмотрел нс него. Лицо брата было растерянным, словно он только что осознал, что творится. Внезапно раздался улыбающийся голос: — Что такое? Неужели вы все не повеселились всласть на дневном пиршестве и желаете продолжить праздник в моих покоях? Цзинь Гуанъяо непринуждённо вышел из толпы. Вэй Усянь обратился к нему: — Ляньфан-цзунь, вы как раз вовремя. Приди вы чуть позже, и тогда никому не удалось бы полюбоваться на содержимое потайной комнаты Благоуханного Дворца. Цзинь Гуанъяо несколько замешкался: — Потайная комната? Люди вокруг начали беспокойно шептаться между собой. Цзинь Гуанъяо озадаченно повторил: — И что? Разве потайные комнаты столь редки? Наверняка у каждого ордена есть свой тайник, со всякими сокровищами, ведь так? Лань Ванцзи вознамерился ответить ему, но тут вмешался Лань Сичэнь: — А-Яо, не мог бы ты впустить нас и показать свою потайную комнату? — Брат, но ведь потайная комната так и называется, потому что в ней хранят вещи, скрытые от посторонних глаз. Ты же так внезапно просишь меня открыть её. Это как-то… Цзинь Гуаньяо явно не хотел никого пускать к себе в комнату, потому придумывал тысячи причин для оправдания. Чем больше отпирался Цзинь Гуаньяо, тем более настойчивым становился Лань Сичэнь: — Открывай. Цзинь Гуанъяо пристально посмотрел на него и неожиданно расплылся в улыбке: — Ну уж если мой старший брат приказывает мне, то я должен немедленно подчиниться и впустить вас! Его улыбка снова напрягла каким то странным образом. Было в ней что то зловещее и многообещающее. В толпе раздался холодный голос: — Говорят, в Ордене Гусу Лань превыше всего ценят правила приличия. Однако, похоже, слухи — всего лишь слухи. Вломиться во внутренние покои главы ордена — это и впрямь верх приличия. Лань Ванцзи посмотрел в сторону говорящего. Это был бывший адепт ордена Гусу Лань, Су Шэ. Теперь он основал свой орден Молин Су и стал его главой. Это был тот же самый трус, которого тогда в пещере оттолкнул от Мянь Мянь второй нефрит. Это был тот самый, который прострелил руку Вэй Ина. Это он, который утопил свой меч в озере Билин. И этого человека спас Вэй Усянь себе на беду! Лань Ванцзи отвел взгляд, смотреть на этого человека было крайне неприятно. В тоне голоса Цзинь Гуаньяо проскользнуло какое то волнение. Но так ли это было на самом деле? Лань Ванцзи не забывал, что Цзинь Гуаньяо был хороший актер. Он провел все-таки их в свои покои и подойдя к бронзовому зеркалу, приложил к нему руку. Тот час открылся вход и он вошел в него. Следом за Цзинь Гуаньяо, не отставая ни на шаг первым зашел Вэй Усянь. В комнате спиной к вошедшим, лицом к длинному железному столу стояла Цинь Су. Лань Сичэнь немного удивился: — Почему мадам Цзинь здесь? Цзинь Гуанъяо ответил: — Все наши владения — общие, поэтому А-Су порой приходит сюда и любуется сокровищами. Вэй Усянь подошел к женщине и омотрел ее. Она стояла молча, лицо было спокойно, она никак не отреагировала на вошедших. Лань Ванцзи это показалось странным. Вэй Усянь уверенно подошел к деревянной полке и отдернул занавеску. На полке лежал кинжал. Лань Ванцзи заметил удивление на лице Вэй Усяня и все понял. Цзинь Гуаньяо успел замести следы. Лань Ванцзи проследил за взглядом брата, тот тоже напряженно смотрел на эту полку. Через минуту он вздохнул с облегчением: — Что это? — Это, — Цзинь Гуанъяо подошёл к стене и, взяв кинжал в руки, принялся крутить его между пальцев, — вещица необычайной редкости. Когда-то этот кинжал принадлежал одному наёмному убийце. Оружие и по сей день остаётся чрезвычайно острым, а если внимательно вглядеться в его лезвие, то внутри можно заметить отражение, но не своё собственное. Иногда в кинжале показывается мужчина, иногда женщина, эти тени тех, кто погиб от руки убийцы. Его тёмная энергия слишком мощна, поэтому я скрыл кинжал за шторой с заклинаниями, надёжно запечатав. Лань Сичэнь нахмурился: — Должно быть, что он… Цзинь Гуанъяо невозмутимо ответил: — Верно. Он принадлежал Вэнь Жоханю. Лань Ванцзи подумал, как этот Цзинь Гуаньяо читает мысли его брата, прямо как раскрытую книгу, без запинки! Вот это талант! От него трудно что то скрыть, он угадывал малейшие оттенки настроения человека и всегда находился что сказать! Цинь Су стояла подле Цзинь Гуанъяо и наблюдала, как её муж поигрывает кинжалом. Внезапно она протянула руку и выхватила оружие у него из рук! На ее лице было выражение гнева, стыда и страдания. Она молниеносно вонзила кинжал к себе в живот! Улыбка застыла на губах Цзинь Гуанъяо: — А-Су? Потом через секунду Цзинь Гуанъяо завопил: — А-Су! Он бросился вперёд и подхватил обмякшее тело Цинь Су. Лань Сичэнь спешно выудил из рукавов снадобье. Однако было поздно! Цинь Су скончалась в мгновение ока! Все присутствовующие замерли на месте. Цзинь Гуанъяо с широко распахнутыми глазами в глубочайшей скорби повторял имя жены, нежно поглаживая её лицо. По щекам его струился нескончаемый поток слёз. Лань Сичэнь заговорил первым: — А-Яо, мадам Цзинь… прими мои соболезнования. Цзинь Гуанъяо поднял на него взгляд: — Брат, да что же такое происходит?! Почему А-Су столь внезапно покончила с собой? И почему вы все собрались перед Благоуханным Дворцом и потребовали открыть мою сокровищницу? Есть что-то, о чём ты не поведал мне? Но почему то его горе казалось фальшивым. Лань Ванцзи не знал почему, как то интуитивно чувствовал это. Цзян Чэн, прибывший позже остальных, холодно произнёс: — Цзэу-цзюнь, прошу вас объяснить, в чём дело. Мы все весьма озадачены. Собравшиеся наперебой вторили ему, и Лань Сичэню пришлось начать свой рассказ: — Недавно несколько учеников Ордена Гусу Лань отправились на ночную охоту. Когда они проходили деревню Мо, на них напала левая рука, принадлежащая расчленённому мертвецу. Её затаённая злоба и жажда убийства достигали крайних пределов возможного. Ванцзи последовал направлению, указанному рукой, и вскоре собрал все части трупа. И тогда мы обнаружили, что тем расчленённым мертвецом оказался… наш старший брат. Все присутствующие, как в потайной комнате, так и за её пределами, одновременно загалдели! Цзинь Гуанъяо пришёл в полнейшее смятение: — Старший брат? Но разве тело нашего брата не предали земле? Мы с тобой видели это своими собственными глазами! Не Хуайсан решил, что он, должно быть, ослышался, и сбивчиво протараторил: — Старший брат? Брат Сичэнь? Ты говоришь о моём старшем брате? И о своём тоже??? Лань Сичэнь печально кивнул, Не Хуайсан немедленно, не сходя с места, с грохотом упал в обморок. Вокруг него раздались торопливые крики. — Глава Ордена Не, глава Ордена Не! — Позовите лекаря! В глазах Цзинь Гуанъяо по-прежнему стояли слёзы, но теперь, похоже, они покраснели от ярости. Он сжал руки в кулаки, горько и негодующе воскликнув: — Расчленённый… Расчленённый! Кто, во имя Небес, отважился на столь бесчеловечное деяние?! Лань Сичэнь покачал головой: — Мне неизвестно. Сейчас мы находимся в поиске головы, но у нас не осталось никаких зацепок. Цзинь Гуанъяо замер, словно, наконец-то, догадался, что происходит: — У вас не осталось зацепок… поэтому вы пришли обыскать меня? Лань Сичэнь хранил молчание. Цзинь Гуанъяо, казалось, никак не мог поверить услышанному. Он повторил: — Вы просили открыть потайную комнату, потому что подозревали, что… я держу у себя голову брата? По лицу Лань Сичэня пробежала тень стыда. Цзинь Гуанъяо поник головой, прижимая к себе мёртвое тело Цинь Су. Немного погодя он добавил: — Ладно. Забудем об этом. Но, брат, откуда Ханьгуан-цзюнь узнал, что сокровищница находится в моих внутренних покоях? И почему он решил, что голова брата спрятана именно в этой комнате? К тому же, если бы это было и впрямь моих рук дело, разве позволил бы я вот так просто обнаружить его голову? «Нет конечно. Ты и не позволил. Мы и не обнаружили,» —подумал Лань Ванцзи. Лань Сичэнь ратерянно смотрел на Цзинь Гуаньяо, не зная что сказать в ответ. Неожиданно Цзинь Гуаньяо обратился к Вэй Усяню: — Сюаньюй, это ты надоумил моего брата и всех остальных? Какой прок прибегать к обману, который так легко изобличить? Глава какого-то ордена спросил: — Ляньфан-цзунь, о ком вы ведёте речь? Кто-то холодно заметил: — О ком? Разумеется, о том, кто стоит подле Ханьгуан-цзюня. Все разом повернулись к говорящему. Им вновь оказался Су Шэ. Он продолжил: — Те, кто не входит в состав Ордена Ланьлин Цзинь, вероятно, не слышали об этом человеке. Его зовут Мо Сюаньюй, и когда-то он тоже являлся адептом Ордена Ланьлин Цзинь. Однако, из-за недостойного поведения, а точнее, из-за преследования Ланьфан-цзуня, его с позором изгнали из Башни Золотого Карпа. Теперь же, если верить людской молве, Мо Сюаньюй заслужил доверие Ханьгуан-цзюня и даже повсюду сопровождает его в странствиях. Почему вдруг Ханьгуан-цзюнь, известный своей добродетелью и благовоспитанностью, оставил при себе подобного человека? Вот что действительно трудно понять. Лань Ванцзи вдруг подумал: «Вэй Ин! Если бы ты знал, кого ты спас тогда 20 лет назад. И чем это для тебя обернется!» Цзинь Гуанъяо опустил тело Цинь Су на пол, медленно поднялся, и сжав рукоять Хэньшена, приблизился к Вэй Усяню: — Я не буду вспоминать обиды прошлого, но сейчас прошу тебя честно признаться. Неожиданное самоубийство А-Су… Это часть твоего хитроумного плана? Лань Ванцзи почувствовал подвох, странно то, что только сейчас Цзинь Гуаньяо произнес имя своего единокровного брата, как будто приберег это напоследок. Но времени размышлять не было. Хэньшен, тем временем, уже обнажился. Лань Ванцзи тут же закрыл Вэй Усяня своим телом, а Бичэнь парировал удар. Остальные тоже начали обнажать мечи. Вэй Усянь оставался безоружным. Он огляделся по сторонам, быстро схватил с полки меч, который показался Лань Ванцзи знакомым. Разглядывать конечно же было некогда, Вэй Усянь быстро выхватил меч из ножен и собрался обороняться. Лицо Цзинь Гуанъяо окаменело, и он громко выкрикнул: — Это Старейшина Илин! В мгновение ока острия мечей всех адептов Ордена Ланьлин Цзинь направились на него. Лань Ванцзи и Вэй Усянь стояли плечом к плечу с мечами наготове. Вдруг Цзинь Гуанъяо заговорил: — Ваше возращение в этот мир и появление на моём пиршестве — большая честь для всех нас, Старейшина Илин. Покорнейше прошу простить отсутствие надлежащего приёма. На лице Вэй Усяня появилось до невозможного растерянное выражение. Лань Ванцзи уже догадался, что это был Суйбянь, но времени на разговоры не было. Тут открыл глаза Не Хуайсан и путанно пробормотал: — Брат? Как ты его назвал? Разве это не Мо Сюаньюй? Цзинь Гуанъяо нацелился Хэньшенем на Вэй Усяня: — Хуайсан, А-Лин, подойдите ко мне. Всем быть предельно осторожными. Он извлёк этот меч из ножен, а, значит, наверняка является Старейшиной Илин, Вэй Усянем! Вэй Усянь и Лань Ванцзи окинули взором плотный забор из вихрей мечей, сохраняя спокойствие и невозмутимость. Хуайсан сказал: — Неужели тот, кто обнажил этот меч, обязательно должен быть Старейшиной Илин? Братья, Ханьгуан-цзюнь, кажется, здесь произошло какое-то недоразумение, да? Цзинь Гуанъяо ответил: — Никаких недоразумений. Это точно Вэй Усянь. Цзинь Лин внезапно выкрикнул: — Стойте! Дядя, стой! М-мой старший дядя ударил его Цзыдянем на горе Дафань! И его душа не вылетела прочь, а, значит, это тело никто не захватывал! Получается, он не Вэй Усянь, правда?! Цзян Чэн стоял мрачнее тучи. Он хранил молчание, сжимая рукоять своего меча, и словно раздумывал, как поступить дальше. Цзинь Гуанъяо спросил: — Гора Дафань? Верно. А-Лин, ты напомнил мне о том, что случилось на горе Дафань. Это ведь он призвал Вэнь Нина? Цзинь Гуанъяо продолжил: — Позвольте просветить вас, мои достопочтенные гости. Когда Мо Сюаньюй находился в Башне Золотого Карпа, он увидел у меня копию рукописи Старейшины Илин. В ней описывался ритуал тёмного искусства, так называемое «добровольное пожертвование». Заплатив своим телом и душой, заклинатель может призвать могущественного духа, который совершит возмездие вместо него. Владелец этого тела сам его пожертвовал. Это не считается насильственным захватом! Тем не менее, некоторые до сих пор сомневались: — Но поскольку доказать добровольное жертвоприношение тела никак нельзя, то, исходя из ваших слов, Ляньфан-цзунь, мы не можем ничего утверждать с полной уверенностью. Цзинь Гуанъяо ответил: — Верно, доказать жертвоприношение тела нельзя. Но зато можно доказать, что этот человек — не кто иной, как Старейшина Илин. Когда против него обратились его собственные призрачные солдаты и раскрошили в пыль его плоть на вершине горы Луаньцзан, Орден Ланьлин Цзинь забрал это оружие в качестве военного трофея. Однако вскоре меч запечатался сам по себе. Лань Ванцзи как то не удосужился рассказать Вэй Усяню, что его меч запечатался, не было об этом разговора. Наверняка сейчас его счастье ошарашено настолько, что не сможет драться в полную силу. Цзинь Гуанъяо продолжил: — Думаю, мне не стоит подробно объяснять, как оружие заклинателя может запечататься. У этого меча есть душа, и он не позволяет никому, помимо Вэй Усяня, использовать себя, поэтому отказывается выходить из ножен. Лишь Старейшине Илин по силам обнажить его. Но только что, на наших глазах, «Мо Сюаньюй» вынул из ножен меч, который был запечатан на протяжении тринадцати лет! Не успел он закончить своей речи, как на Вэй Усяня уже полетели дюжины вихрей мечей. Лань Ванцзи отбил их все. Бичэнь отбросил несколько людей в сторону, расчищая Вэй Усяню путь. Лань Сичэнь воскликнул: — Ванцзи! Несколько глав орденов, поваленные с ног холодной энергией Бичэня, возмущённо заклокотали: — Ханьгуан-цзюнь! Ты… Но Лань Ванцзи абсолютно не интересовали больше эти лицемеры. Не трогали их крики и жалобы. Достаточно он жалел и спасал их! Что он получил взамен? Годы нечеловеческой боли и душного одиночества? Конечно они прославляли его за доблесть и благодарили за помощь. Но от этого было не легче, он потерял свое счастье! Защищаемый вторым нефритом, отбиваясь Суйбянем, Вэй Усянь быстро выбежал из потайной комнаты и выпрыгнул в окно. Лань Ванцзи еще раз повалил вспышкой меча людей на пол и выпрыгнул следом. Он почти догнал Вэй Усяня, но тот неожиданно оттолкнул его от себя. Лань Ванцзи удивился. Вэй Усянь воскликнул: — Ханьгуан-цзюнь, тебе не стоит идти за мной! За их спинами постепенно нарастали воинственные крики людей, призывающие к убийству. В суматохе Вэй Усянь ещё раз повторил: — Ты действительно хочешь пойти со мной? Подумай, как следует. За этими дверями твоё доброе имя будет уничтожено! Лань Ванцзи подумал: «Вэй Ин! Солнце мое! Неужели ты думаешь, что я тебя брошу? О чем ты? Какое доброе имя? Никакое имя не заменит мне тебя! Что может быть важнее тебя?» Лань Ванцзи крепко схватил свое солнце за запястье, словно боялся, что тот сейчас вырвется и сбежит. Дорогу им внезапно перегородил Цзинь Лин: — Ты Вэй Ин?! Лицо его выражало чрезвычайно путаную бурю чувств: и гнев, и ненависть, и сомнение, и нерешительность, и душевную боль. Он выкрикнул вновь: — Ты и в самом деле Вэй Ин, Вэй Усянь? Не успели они сделать и шагу, как Цзинь Лин испуганно вытащил окровавленное лезвие из живота Вэй Усяня. Они не успели ничего предпринять, как на них неожиданно напала целая толпа. Они сражались, Лань Ванцзи видел, что Вэй Усянь долго не продержится, он слишком много потерял крови. Хотя навыков фехтования он не растерял, по прежнему дрался прекрасно, но силы уже оставили его. Надо было просто немедленно убегать. Иначе, если срочно не оказать помощь, Вэй Усянь скончается от потери крови. Лань Ванцзи схватил его, посадил себе на спину и взмыл на мече в воздух. Он чувствовал как по его спине бежит горячая кровь Вэй Усяня и изо всех сил подгонял меч, скорее добраться до места. Он очень спешил, сердце колотилось как бешеное, дыхание сбивалось. Он не хотел его больше терять! Вэй Усянь наконец подал слабый голос: — Лань Чжань… Лань Ванцзи был в сильном беспокойстве, он торопился успеть, только успеть. Тем не менее, тон его голоса звучал твёрдо и надёжно, как всегда. Лишь один короткий звук: — Мгм. После «мгм» он добавил: — Я рядом. Внезапно Вэй Усянь произнёс: — А, теперь я вспомнил. Лань Ванцзи спросил: — Вспомнил что? Вэй Усянь ответил: — Теперь я вспомнил, Лань Чжань. Точно так же. Я… Я и в самом деле точно так же нёс тебя на спине.