Ты моя вселенная.

Вэй Усянь упорно шел пешком, не желая садиться на ослика. Лань Ванцзи продолжал тайком любоваться его профилем и думал: «Интересно, насколько его хватит? Все таки ранение нешуточное. Но он продолжает показывать, что ему все нипочем.» По хорошему, конечно Вэй Усяню надо бы еще недельку как минимум, чтобы оправиться от раны. Но оставаться в Облачных глубинах ввиду сложившихся обстоятельств было опасно. Явно видно было, что Цзинь Гуаньяо подозревает старшего брата в сокрытии преступника Вэй Усяня с отступником Хангуан Цзюнем. Да, действительно, как мнение толпы порой неоднозначно. Лань Ванцзи это почувствовал на себе. Вчера ты герой, смелый и отважный, все восхваляют тебя за праведность и безупречность. А сегодня ты уже преступник, отступник от правильного пути. И абсолютно каждый, взяв на себя роль судьи, готов бросить в тебя камень. А кое кто затаил злобную зависть. И теперь у него есть шанс убить тебя и втоптать в грязь. Как быстро все меняется! Один поступок и все твои заслуги перечекнуты напрочь! Ты можешь хоть десять раз отдать за них жизнь, но если выдастся случай заклеймить тебя как злодея и преступника, никто из них даже глазом не моргнет. Да, теперь Лань Ванцзи отступник, который переметнулся на сторону страшнейшего и безжалостного злодея, подобного которому еще не было за всю историю Поднебесной. Лань Ванцзи повернул голову в сторону страшнейшего злодея и в который раз уже снова залюбовался его идеальным профилем. Утреннее солнце освещало розово золотистым светом его очаровательное лицо с тонкими изящными чертами. Длинные изогнутые ресницы отбрасывали тени на его нежные щеки. Казалось, что его кожа светится изнутри как лепесток розы нежным светлым сиянием. Черные блестящие локоны ниспадали с плеч, перехваченные ярко красной лентой. Лань Ванцзи сам осторожно сегодня утром расчесал эти шикарные волосы и надежно завязал в конский хвост на макушке. Но все равно непослушная прядка на виске выбилась из аккуратной прически. Страшный безжалостный злодей шел и очаровательно надув розовые нежные губы, без конца сдувал эту вредную прядку. Лань Ванцзи так хотелось протянуть руку и заправить эту прядку за белое аккуратное ушко. Но приходилось нечеловесескими усилиями сдерживать себя. Он еще помнил как он напугал его ночью в библиотеке. Спасло то, что в присутствии Лань Сичэня он не стал ничего говорить. Вэй Усянь вообще был не из тех людей, которые любят клеймить других при малейшей оплошности. И Лань Ванцзи был ему благодарен за это. И не только за это. За то, что тот появился в его жизни, за то, что осветил ярким теплым светом каждый уголок его серой скучной души. За то, что сейчас рядом, несмотря на всю унылость и чопорность второго нефрита. Несмотря на его невыносимое занудство. «Вэй Ин! Солнышко мое! У меня просто не хватает слов! Как выразить всю ту огромную благодарность тебе, даже просто за то, что ты есть?! За весь твой свет, за тепло! За все! Просто за тебя! Солнце мое! Ты для меня все! Ты моя вселенная!» Лань Ванцзи понимал, что идут они сейчас практически в неизвестность. Что их ждет там? Какие опасности? Но, не это важно. Важно, что несмотря ни на что, они все-таки сейчас идут вместе, плечом к плечу. Только надолго ли хватит сил у тяжело раненого человека, рана которого только только затянулась? Как и ожидалось, рана все-таки дала о себе знать. Лань Ванцзи встревожился и предложил поменять бинты. Но Вэй Усянь наотрез отказался. И залезть на ослика было больно, он мог опять потревожить рану. Лань Ванцзи остановился, примерился как поудобнее взять свое солнце, чтобы не прикасаться к больному месту. Потом аккуратно взял того за талию сильными руками, приподнял. Было такое дикое желание прижать его к сердцу. Но Лань Ванцзи поостерегся делать такие сумасшедшие вещи, вдруг опять напугает. Если он даже своим воркованьем напугал его тогда, то последствия от такого спонтанного порыва было даже страшно представить. Он не мог так глупо рисковать, поэтому с чувством сожаления посадил его на спину осла. Вэй Усянь, сидя на спине Яблочка, довольно заулыбался, даже уголки его глаз приподнялись. Лань Ванцзи в очередной раз удивлся его способности радоваться каждой мелочи и спросил его: — Что случилось? Вэй Усянь ответил: — Ничего. Он просто радовался. Как он так умеет? И так становится тепло, когда он вот так делает! Кажется внутри и снаружи у Лань Ванцзи разливается теплый золотой солнечный свет. И так становится радостно на душе! Никогда он не ипытывал такого чувства! Нет. Испытывал! В обьятиях мамы. Но это было так давно, почти забытое ощущение, но такое дорогое, словно сокровище, которое хранишь в шкатулке. Хранишь и иногда вечером с трепетом вытаскиваешь полюбоваться, освежая в памяти забытые подробности. А сейчас с ним рядом ехало его счастье, его сокровище, его солнце, его необьятная вселенная! Вдруг Вэй Усянь сказал: — Лань Чжань, возьмись за верёвку. Лань Ванцзи спросил его: — Зачем? — Ну, сделай одолжение, возьмись же. Так и не сумев разгадать, отчего улыбка Вэй Усяня вдруг сделалась столь ослепительной, Лань Ванцзи, как тот и попросил, взялся за верёвку Яблочка и сжал её в руке. Вэй Усянь пробормотал себе под нос: — Вот. Теперь не хватает только маленького. Лань Ванцзи переспросил: — Что? Вэй Усянь, украдкой посмеиваясь, ответил: — Ничего. Лань Чжань, ты и правда очень хороший человек. «Что у него в голове? Только ему одному известно.» В этот раз по пути в Илин они совершенно не могли предугадать, что их ждёт. Возможно, опасностей впереди всё же больше, чем везения, однако Лань Ванцзи абсолютно не беспокоился. Он просто наслаждался моментом. Вдруг Вэй Усянь поднес к губам флейту и сыграл ту самую мелодию, которую сочинил когда то в юности молодой зануда нефрит. Эта мелодия была навеяна бесконечной тоской по тому мальчику звезде, который не на шутку взволновал его упрямое сердце. Лань Ванцзи земедлил шаг, его сердце замерло в груди и сладко притихло, словно прислушиваясь к чистым звукам флейты. Вдруг Вэй Усянь воскликнул: — Лань Чжань! Ответь мне, как же всё-таки называется та мелодия, которую ты пел для меня в пещере Черепахи-губительницы на горе Муси? Лань Ванцзи посмотрел на него и спросил: — Почему ты вдруг вспомнил об этом? Вэй Усянь ответил: — Просто скажи, и всё. Как она называется? Я, кажется, догадываюсь, как ты узнал меня. Лань Ванцзи, от волнения не в силах даже раскрыть рот, молчал, тогда Вэй Усянь поторопил его: — Ну же, говори, что это за мелодия? Кто её придумал? Лань Ванцзи ответил: — Я. — Ты сам?! — Мгм. На лице Вэй Усяня появилось выражение крайнего удивления, потом он улыбнулся и испытующе спросил: — Но если ты действительно именно так меня и узнал, выходит… эту мелодию больше никто никогда не слышал? Лань Ванцзи ответил: — Никто. «Да, солнце мое, никто и никогда ее не слышал. Это только наша песня. Она для тебя. Только для тебя. Она о тебе.» Но нетерпеливое солнце так хотело узнать название песни, что чуть не свалился с ослика. Лань Ванцзи только успел дернуть веревку, чтобы тот не сбросил Вэй Усяня. Тот не унимался: — Всё хорошо, всё хорошо. Просто у него такой характер, пару раз подпрыгнет, и всё. Давай продолжим разговор. Так как всё-таки называется мелодия? — А как ты считаешь? — Что значит — как я считаю? Так у неё есть название или нет? Лань Ванцзи про себя думал: «Как я ему это скажу? Название столь откровенно, что он испугается не на шутку. Что он тогда подумает?» Лань Ванцзи вспомнил о том, что уже несколько раз выдал себя. Лучше узнать, что думает на эту тему сам Вэй Усянь, а там видно будет, готов ли он услышать подобное название? Вэй Усянь сказал: — Так ты хочешь услышать мои предложения? Я думаю, лучше всего подойдёт… Он перебрал ни один десяток названий. Но ни одно из них даже отдаленно не напоминало то, которое дал ему Лань Ванцзи. Придя к выводу, что их сердца все-таки действительно говорят не только на разных языках, но и на разные темы, Лань Ванцзи решил пока не шокировать наивного юношу. Лань Ванцзи вдруг ясно осознал, что и это тело и сам Вэй Усянь младше сейчас его тепершнего Лань Ванцзи как минимум на добрый десяток лет. Он спал 13 лет и никак не продвинулся за это время в своем как эмоциональном так и физическом развитии как мужчина. У него уже были взрослые мысли и взрослые желания. А у его солнца еще играло детство в одном красивом месте. «Стоп, Лань Чжань, вот тут ты остановишься. Не время. Это тебе 35 лет, а он погиб в возрасте 22 лет. И таковым и остался пока.» Они прошли уже довольно порядочно. Надо было позаботиться о состоянии саоего счастья. Он уже устал и надо дать ему отдохнуть и попить воды. На пути повстречался крестьянский домик. Лань Ванцзи привязал Яблочко поблизости. На стук никто не ответил, а толкнув ворота, путники обнаружили, что замок не заперт. Посреди двора стоял деревянный стол плотницкой работы, а на столе оказался целый таз ещё нечищеных бобов. У глинобитной стены высилась копна рисовой соломы, из которой торчали грабли, а по двору тут и там бегали цыплята, клюющие рис. Вэй Усянь, увидев в другом углу двора несколько арбузов, поднял один из них и с серьёзным видом заявил: — Хозяина нет дома, Ханьгуан-цзюнь, можем делать, что хотим. Лань Ванцзи подумал, что не ошибся, его солнце действительно не повзрослело. Ну что ж, придется и с этим смириться. Подождать пока повзрослеет. Он вздохнул и вытащил деньги, чтобы оставить на столе. Вдруг послышались звуки шагов. Вэй Усянь резко повалил Лань Ванцзи прямо за стог соломы. Лань Ванцзи конечно уже ожидал чего нибудь этакого, поэтому не издал ни звука, когда Вэй Усянь так внезапно набросился на него. Вот только он не понимал, почему они должны прятаться. Эти люди вряд ли знали их в лицо. Вэй Усянь же поднёс к губам указательный палец, потом прижался к Лань Ванцзи. Наверняка он даже не догадывался, что просто играет сейчас с огнем. Лань Ванцзи пришлось призвать всю свою железную выдержку и самообладание. И не зря. Во двор вошли молодые супруги с ребенком, услышав в их разговоре, что жена называла мужа «гэгэ», Вэй Усяню так это понравилось, что он начал дразнить Лань Ванцзи: — Вот так удача, оказывается, хозяин этого дома — ещё один «гэгэ». Лань Ванцзи окинул его серьёзным взглядом и отвернулся, подумав, что эта звезда когда нибудь доиграется. Но беспокойное солнце не унималось, он прижался ближе, к самому уху Лань Ванцзи, и тихонько позвал: — Лань-гэгэ. Дыхание Лань Ванцзи при этом замерло на мгновение, а в ответном взгляде отразилось предостережение. Муж и жена обсуждали житейские дела, а Вэй Усянь тем временем совершенно приклеился к уху Лань Ванцзи, назойливо, но мягко и нежно повторяя «Лань-гэгэ». Лань Ванцзи, в конце концов, не выдержал и резко перевернулся. Движение получилось быстрым и аккуратным, так что соломенный стог даже не шевельнулся, но при этом Лань Ванцзи придавил Вэй Усяня собой. Очень тихо предупредил: — Ещё раз — и я применю «молчание». Про себя подумал:» Вэй Ин! Прости, ты ведь ничего не знаешь. Какой же ты наивный! Тебе и невдомек какая это для меня пытка. " Но шаловливое настроение Вэй Усяня никак не проходило. Он протянул руку к лицу Лань Ванцзи. Тот перехватил её на лету. Последствия обещали быть непредсказуемыми. А Лань Ванцзи не хотел, чтобы их обнаружили. Иначе они не смогут объяснить супругам, что здесь в их дворе за стогом сена делают двое взрослых мужчин. Ситуация была очень глупая и комичная. А все детство Вэй Усяня, с которым тот, похоже, еще не скоро расстанется. Тем временем Вэй Усянь совершенно серьёзно заявил: — Ханьгуан-цзюнь, к твоей лобной ленте прицепилась соломинка. Лишь услышав это, Лань Ванцзи отпустил его руку. Вэй Усянь помог ему убрать со лба тонкую соломинку: — Видишь, я не обманул тебя. Лань Ванцзи теперь задумался над тем, как они будут выкручиваться из этой нелепой ситуации, как вдруг супруги заговорили о разрытых могилах и о старейшине Илин. В окресностях уже ходили слухи, что старейшина Илин вернулся в этот мир и готовит жуткую по своей жестокости войну всму миру. Лань Ванцзи смотрел на Вэй Усяня с сочувствием. Да, нелегко про себя услышать такие вещи. Кажется, Цзинь Гуаньяо хорошо поработал. И теперь готовит ответный удар. Дело приняло весьма серьезный оборот. Они занялись только лишь расследованием, но столкнулись со страшными вещами, теперь они добыча, а не охотники. Вэй Усянь поднял голову и посмотрел на Лань Ванцзи. Все его шутливое настроение как рукой сняло. Вдруг раздался нечеловеческий рев. Семья во дворе страшно испугалась, муж с женой, подхватив ребенка, убежали со двора. Лань Ванцзи хотел немедленно убить тварь, но Вэй Усянь не позволил ему даже пошевелиться. Меч обнажился сам собой и поднял в воздух легкую солому. Посреди двора стаяло нечто растрепанное с торчащими из волос палками и перепачканным лицом. Лань Ванцзи так и застыл с открытым ртом. Вэй Усянь спокойно вышел из укрытия: — Вэнь Нин, твои крики становятся всё страшнее и страшнее. Из пасти тёмного чудовища раздалась человеческая речь: — Молодой господин… В конце концов, я же лютый мертвец. Все лютые мертвецы так… кричат, — попытался оправдаться он. Вэй Усянь похлопал его по плечу. — Весьма мощный звук. Вэнь Нин посмотрел на Лань Ванцзи и пристыжено попытался привести в порядок причёску. Глядя на множество торчащих из его волос палок, Вэй Усянь выдернул одну. — Почему ты так внезапно выскочил? Да ещё в таком виде. Тебя ограбили, что ли? Что у тебя на лице? Вэнь Нин ответил: — Сажа и грязь. Я увидел, как вы вдвоём зашли внутрь, а потом долго не появлялись… Вэй Усянь перебил: — Так значит, ты всё это время шел за нами? И когда ты начал следовать за нами? Вместо него ответил Лань Ванцзи: — От Башни Золотого Карпа, —Вэй Усянь посмотрел на Вэнь Нина, а Лань Ванцзи продолжил: — Когда мы бились с заклинателями, он помог. Вэй Усянь вздохнул. — Разве я не говорил тебе спрятаться и никуда не влезать? Вэнь Нин вымученно улыбнулся. — Но, молодой господин, где же я мог спрятаться? Они прошли дальше и увидели целую кучу оторванных голов и конечностей. Оказываться, все это время по пути на гору Луанцзан, Вэнь Нин расчищал перед ними дорогу. Вот почему им не попалось ни одной жуткой твари на всем пути. Вэй Усянь предложил: — Похороним их. Вэнь Нин вместе с Лань Ванцзи принялись рыть могилы. Вэй Усянь сел в сторонке с арбузом и пытался решить проблему как его разрезать. Подумав немного, Вэй Усянь развернулся: — Ханьгуан-цзюнь, слушай, а ты взял с собой Суйбянь? Лань Ванцзи подумал: «Ох. Как нехорошо получилось. Кажется мы украли арбуз. Надо обязательно на обратном пути занести деньги. Может сейчас послать Вэй Ина? Нет. Он ранен, нельзя его оставлять одного. Я сам.» Вэй Усянь спросил: — Что ты на меня так смотришь, Лань Чжань? Твой меч в грязи. А разрезать арбуз нечем. Ты не взял с собой Суйбянь? Лань Ванцзи посмотрел на свое счастье и решил, что роль няньки ему как нефриту, очень подходит. Ничего не поделаешь. Ему не привыкать. А для своего солнышка он готов стать кем угодно. В конце концов, Вэй Усянь всё же вытащил из его рукава цянькунь свой меч. Держа в одной руке Суйбянь, а в другой — арбуз, он быстро разрезал свою добычу на восемь частей. Закончив, Вэй Усянь уселся на корточки и, поедая лакомство, наблюдал, как Лань Ванцзи с Вэнь Нином старательно выкапывают могилы. Когда со всем этим было покончено и арбуз съеден, они двинулись дальше. Несколько дней спустя они прибыли в Илин. От посёлка, где они остановились, до Луаньцзан было меньше десятка ли пути. Проходя через посёлок в Илине, Вэй Усянь вдруг повернулся к Лань Ванцзи: — Ханьгуан-цзюнь, ты же помнишь этот посёлок? Лань Ванцзи кивнул: — Помню. Вэй Усянь усмехнулся. — Так и знал, что память у тебя лучше моей. Здесь мы с тобой однажды встретились. Ты пришёл в Илин на ночную охоту, и я сказал, что должен угостить тебя обедом. Это ты тоже помнишь? — Помню. — Но, к моему позору, в итоге тебе пришлось заплатить за нас обоих, ха-ха! Конечно Лань Ванцзи помнил эту встречу, как он мог это забыть? И ту почти домашнюю атмосферу, когда они обедали в трактире. Когда маленький А-Юань играл с бабочками и в сердце второго молодого господина Ланя зародилась крошечная надежда. Которая впрочем сразу пропала при появлении лекаря девы Вэнь Цин. Их отношения показались ему слишком близкими, слишком личными. Правда, когда они прощались, Лань Ванцзи чувствовал такую тоску, как будто что то упускает, как будто что то не то делает. Ладно. Толку об этом думать и сожалеть, прошло почти 15 лет. Жить надо настоящим, кто знает, сколько им этой жизни осталось. Вэй Усянь сел на ослика и спросил: — Кстати говоря, Ханьгуан-цзюнь, ты не думал о том, чтобы когда-нибудь уйти на покой? Лань Ванцзи ненадолго замер, задумавшись. О, его фантазии на эту тему были более чем смелыми. Но он не решался сказать подобное. Вэй Усянь повторил: — Ты размышлял о том, чем будешь заниматься, когда отойдёшь от дел? Лань Ванцзи, глядя на него, ответил: — Пока нет. Вэй Усянь надолго задумался, вдруг задумчиво пробормотал: —Но если подумать, всё ещё не хватало маленького… Лань Ванцзи вдруг спросил: — Маленького чего? Вэй Усянь: — А? — Я говорю, что Яблочку не хватает маленького друга. Яблочко развернулся и ответил основательным плевком. Вэй Усянь хлопнул ослика по голове и, потянув его за уши, расхохотался. Вдруг смех его как отрезало, он снова задумался. Лань Ванцзи с тревогой посмотрел на свое солнце. Неужели Вэй Усянь вспомнил о А-Юане? «Да, он же еще не знал ничего. Наверняка, он думает, что мальчик погиб. Надо будет обязательно рассказать. Как только все закончится, он об этом обязательно узнает. " Они уже поднялись до каменного ограждения на горе Луанцзан. Стена была разрушена.