Ты моя вселенная.

Лань Ванцзи решил остаться в лодке со своими учениками. Во избежание новых конфликтов. Здесь присутсвовали и ученики из других кланов. Все они, наперекор своим озверевшим или отупевшим родителям, были сейчас на стороне их заклятого врага--злобного старейшины Илин и предателя Хангуан Цзюня. Это было и смешно, и печально одновременно. Смешно, что не их силенками сейчас хорохориться. А печально, что эти люди так ничему и не научились. Ничему, ни милосердию, ни благодарности, они даже вести себя не умели подобающе, зато указывали другим, как надо поступать. Элементарно, зато очень хорошо умели чесать языком и злословить других. Дети же, в отличие от своих родителей уже видели где правда, а где ложь, несмотря на юношеский максимализм, научились распознавать где истинное благородство и отвага, а где просто тупая бравада и бахвальство. И потому сейчас, не слушаясь своих родителей, были полностью на стороне из заклятого врага и его подельника. Родители как ни ругали своих непослушных чад, справиться с ними не могли, ввиду отсутствия духовных сил. При чем практически все совершенствующиеся, за исключением адептов Гусу Лань, были довольно слабы телом. С самого начала все кланы совершенствующихся усиленно тренировали тело и дух. Но со временем стали полагаться на всяческие артефакты, мечи и различные талисманы. И совсем перестали уделять должное внимание физическим тренировкам. Их тела были слабы и изнежены, они предпочитали роскошь, жирную еду и крепкие напитки. При чем на пирах напивались до такого состояния, что не держались на ногах. Со временем они даже стали бахвалиться тем, что могут много выпить. Даже устраивали соревнования. Потому без духовных сил они были хуже калек, любой мало мальски натренированный мальчишка мог с ними справиться только так. Лань Ванцзи посмотрел на этих горе вояк и ему стало смешно, такими они сейчас казались жалкими. Занеся Вэй Усяня в каюту, он обнаружил там четыре скамейки, стоящие вдоль бортов. Пришлось их сдвинуть, чтобы положить свое солнце. Держа его одной рукой за талию, голову Вэй Усяня он положил себе на плечо, справился с работой одной левой. Потом он очень осторожно положил Вэй Усяня на сдвинутые скамейки, сам сел рядом, поддерживая его голову. Лань Сычжуй сидел рядом на полу и смотрел на эту картину. Лица у всех были перепачканы, сил не было даже на то, чтобы умыться, хотя вода была рядом. Лань Ванцзи посмотрел еще раз на Вэй Усяня и решил, что на солнце не должно быть пятен. Он вытащил платок и осторожно, почти нежно обтер любимое лицо своего солнышка. Солнышко должно светить, а не прятаться за тучи. А иначе как любоваться? Когда платок весь окрасился черно красным, Лань Сычжуй, наблюдавший эту сцену, предложил отцу свой платок. Лань Ванцзи принял его и вытерся сам. Оуян Цзы Чжэнь поинтересовался: —Хань Гуан Цзюнь, почему Учитель Вэй вдруг упал без сознания? Лань Ван Цзи ответил: —От усталости. Лань Цзин И, будто увидев чудо, воскликнул: —Я думал, Учитель Вэй никогда не устанет! Другим юношам это также казалось чем-то невероятным. Легендарный Старейшина И Лин, оказывается, тоже мог утомиться, сражаясь с ходячими мертвецами! Они-то считали, что Старейшине достаточно мимоходом махнуть рукой, и все само собой разрешится. Лань Ван Цзи покачал головой, сказав им всего три слова: —Все мы люди. Ученики расселись на полу на корточках. Лань Ванцзи сидел молча, все так же поддерживая свое солнышко под голову. В сердце разлилась такая нежность к этому смертельно уставшему человеку, что казалось она сейчас затопит второго нефрита по самую макушку. Очень хотелось прижать его к своему сердцу. Но вокруг сидели дети. Да и Вэй Усяня он боялся напугать. Мальчики о чем то шептались между собой и обменивались знаками, но Лань Ванцзи ничего не слышал и не видел, он полностью погрузился сейчас в свой мир, в свою вселенную, которая нахмурившись, свесила голову на бок, рискуя вывихнуть шею. Тогда он осторожно вернул его голову в прежнее положение и продолжал неотрывно смотреть на него с нежностью. Он здесь, он с ним! Это было так невероятно и прекрасно! И пусть они грязные и уставшие после смертельного боя, радость от того, что его счастье здесь рядом, пусть даже без сил и замученное ни шла ни в какое сравнение ни с чем. Вэй У Сянь, не открывая глаз, невнятно пробормотал: —Лань Чжань. Лань Ван Цзи же с преспокойным лицом произнес: —Мгм. Я рядом. Лань Ванцзи смотрел и смотрел на свое солнце, на свое неизмеримо прекрасное счастье, столько всего было в сердце, не хватило бы слов передать все те эмоции. Восхищение его умом, его силой, его великодушием, стремлением помогать слабым, его солнечным светом, его неистощимым великодушием. «Солнце мое! Ты действительно солнце, ты свет, ты мое чудо, которое появляется лишь однажды в жизни и больше такого уже не будет. Как я жил все эти годы без тебя? И вот ты появился и засиял снова. Засиял еще пуще прежнего. Никто не достоин тебя! Кто я? Жалкий зануда нефрит! А мне выпало такое счастье быть рядом. Пусть ненадолго. Не знаю сколько продлится это счастье. Но я не достоин его. За что мне это? За какие заслуги? Я благодарен что ты есть. Что ты сейчас со мной рядом.» Лань Ванцзи так залюбовался и задумался, что не заметил когда они остались в каюте одни. Он поднял голову и заметил, что все юноши вышли на палубу. Дверь была распахнута. Шум снаружи кажется потревожил Вэй Усяня, он нахмурился и завертел головой. Тогда Лань Ванцзи полнялся, закрыл двери. Потом присел рядышком с Вэй Усянем, приподнял его за плечи и мягко положил его голову себе на грудь. Наконец то он мог прижать его к самому сердцу! Но это ненадолго, пока спит. Иначе, он даже не мог представить себе реакцию своего солнышка и какие за этим будут последствия. Он чувствовал себя вором, который греет руки у чужого костра, зная что сейчас придет хозяин и прогонит его прочь. Но пусть хоть так, пусть временно, пусть он украл эти обьятия, хотя бы сейчас он непомерно счастлив. После этого Вэй У Сянь, наконец, перестал мотать головой, только устроился поудобнее на груди Лань Ван Цзи, нашел удобную позу для сна и затих. Лань Ванцзи поближе обнял его и продолжал смотреть. Смотрел на это прекрасное лицо, волосы цвета воронова крыла каскадом рассыпались по груди Хангуан Цзюня. Какое это было счастье держать в обьятиях свое дорогое солнце! Как жаль, что это ненадолго! Как только он проснется, придется вынырнуть из этой волшебной сказки. Если Вэй Усянь увидит, что находится в обьятиях этого зануды, он наверняка рассердится. Или ему станет противно. Внезапно Вэй У Сянь, по-прежнему не открывая глаз, сжал ворот его одежды и пятерней ухватился за лобную ленту. Он схватил ленту так крепко, что Лань Ван Цзи, взявшись за другой конец, попытался отобрать ее и потянул на себя, но так и не преуспел в этом. Вэй Усянь просыпался, пора было уходить и заметать следы преступления. Но лента была накрепко в руках солнца. Лань Ванцзи, не обращая внимания на то, что остался без ленты, нехотя осторожно встал, положил Вэй Усяня аккуратно на лавку и отошел к окну. Сделал вид что смотрит в окошко на луну и звезды, которые отражались в черной воде. Ресницы Вэй У Сяня дрогнули, и очень скоро он проснулся. Когда Вэй У Сянь медленно открыл глаза, Лань Ван Цзи уже стоял у деревянного окна и смотрел вдаль, на яркую луну в центре речной тропы на горизонте. Вэй У Сянь спросил: —Эй, Хань Гуан Цзюнь, только что я потерял сознание? Лань Ван Цзи повернулся полубоком и спокойно произнес: —Да. Вэй У Сянь спросил еще: —А где твоя лобная лента? Лишь задав вопрос, Вэй У Сянь опустил голову и удивленно добавил: —Ой, как это получилось, что она у меня в руке? Он перебросил ноги со скамьи на пол и произнес: —Прошу покорнейше меня извинить. Мне нравится спать, обнявшись с чем-нибудь, иначе я начинаю хватать руками все подряд. Прости. Вот, возьми. Лань Ван Цзи, помолчав, нехотя принял лобную ленту. —Ничего. «Солнце мое, она твоя! Твоя и больше ничья! Если ты только примешь её, я буду самый счастливый человек на свете! Но… Нужно ли это тебе? Пусть хотя бы так. Пусть во сне бессознательно ты принял ее себе в руки. Хоть помечтать. Да. Только и остается, что мечтать,» —вздохнул Лань Ванцзи. Он повязал ленту и снова повернулся к Вэй Усяню. Тот выглядел вполне отдохнувшим и даже повеселевшим. Но, по прежнему молчал. Но Лань Ванцзи не нужны были слова сейчас. Он просто смотрел на свое солнечное счастье. Как он был прекрасен! Когда то юный нефрит злился на юного проказника за его красоту, за то, что залипал на него так, что не мог оторвать глаз в течение всего урока. Где бы он ни был, с кем бы ни шел, молодой зануда, словно цветок подсолнуха, неизменно поворачивал голову в сторону этого солнечного света. Как то, он шел в сопровождении Цзян Чэна и Не Хуайсана. Они обнимали его за плечи. Лань Чжань так прожег его взглядом из окна библиотеки, что даже Цзян Чэн почувствовал. Он так боялся, что Вэй Усянь догадается! Потому всяческими способами пытался оттолкнуть его от себя и сам же страдал, так его ломало, хотелось прикоснуться, обнять, стиснуть, прижать вот так же к сердцу и не отпускать. Иной раз эти ломки были настолько невыносимы, что хотелось плакать! Но нечеловеческими усилиями приходилось держать себя в руках. А мальчик -звезда дразнил его, кокетничал, издевался, смеялся над смущением молодого зануды… И потом уходил…обнявшись со своей неизменной свитой обожателей. Лань Ванцзи неслышно вздохнул, вспоминая свою юность. Вэй Усянь подошёл к окну и принялся смотреть на лунную дорожку. Было так хорошо! Вот так бы плыть на лодке и вместе стоять у окна и смотреть, эти минуты хотелось сохранить глубоко в сердце. Они так и стояли долгое время рядом, глядя в окно, слушая плеск воды. Был покой и тишина в душе и вообще тишина, только плеск воды. Пристань лотоса была уже близко. К трем утра лодки прибыли в Юнь Мэн. Приглашенные заклинатели Ордена Юнь Мэн Цзян провожали гостей внутрь. Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи вышли из каюты и спрыгнули с лодки на берег. Вэнь Нин обратился к Вэй У Сяню: —Молодой господин, я подожду вас снаружи. Лань Сы Чжуй произнес: —Господин Вэнь, я побуду с вами. Вэнь Нин: —Побудешь со мной? Он совершенно не ожидал этого и очень обрадовался. Лань Сы Чжуй с улыбкой ответил: —Ага, все равно все старшие заклинатели идут, чтобы обсудить важные дела, так что я там точно не пригожусь. Давайте продолжим разговор. О чем мы только что говорили? Учитель Вэй правда закапывал двухлетнего малыша в землю, как редиску? Он говорил довольно тихо, но слух у обоих идущих впереди был невероятно чутким. Вэй У Сянь тут же запнулся, а Лань Ван Цзи изогнул бровь, но очень скоро вновь вернул лицу обычное выражение. «Лань Чжань, рано или поздно, но он все равно узнал бы. Теперь ему придется вспомнить все детские ужасы, что постигли его. Хорошо что я ему вовремя рассказал, что я приемный отец ему. Думаю для него это не будет большим ударом. Он парень не нервный и не глупый, должен нормально воспринять. Теперь осталось только Вэй Ину рассказать.» Лань Ванцзи не переживал за психику сына. Он знал, что тот вполне адекватно воспримет свое раннее детство. А самый главный человек в его жизни жив! Сычжуй уже сам все понял! Недавние события раскрыли личность старейшины Илин. Остальное он сможет ему обьяснить. Он поймет, он не осудит.