Ты моя вселенная.

Речь Главы Ордена Цзян всегда звучала саркастично. Вот только на этот раз он насмехался не над кем-то другим, а над собой. Видно самому было неприятно то, как позорно закончилось его эпичное и фееричное представление. А так красиво все начиналось! Как эффектно! А какое впечатление это на всех произвело! Даже эта бесящая слащавая парочка обратила внимание! Какой был выход под звуки грома, блеск молний и фиолетовый фейерверк Цзыдяня! Он шел как мифический громовержец! Шел он спасать прекрасную принцессу, а сам попался так глупо в ловушку. Да еще кому? Безродному бастарду быка- производителя Цзинь Гуаньшаня! И теперь позорно сидит раненый и без сил. Бесполезной кучкой распоследнего дерьма! Возможно в тот момент он подумал, что одним позором меньше, одним больше, уже не играет никакой роли. Неожиданно он сказал: —Прости. Вэй У Сянь на миг остолбенел. Цзян Чэн никогда не просил прощения. Он просто не умел это делать. Он никогда не считал себя виноватым. У него всегда были все виноваты, только не он. —Тебе не нужно просить у меня прощения. Пусть это будет моей платой Ордену Цзян. Цзян Чэн оторвал лицо от ладоней и посмотрел на Вэй У Сяня. Глаза Главы Ордена Цзян были красные от слез, голос был хриплым: — Платой моему отцу, моей матери, моей сестре? И даже в такой ситуации он не мог удержаться от упреков в адрес Вэй Усяня! Обязательно надо было ткнуть лишний раз! Действительно, Цзян Чэн так ничему и не научился! Лань Ванцзи сжал другой рукой меч, но сдержался. Пусть в конце концов поговорят. Другой возможности не будет. Пока глава Цзян был в порядке, он сыпал угрозами и размахивал фиолетовой плеткой направо и налево. Сейчас же он был ранен и слаб, теперь можно и поговорить. Лань Ванцзи прямо физически ощутил, как снова заболела голова, задавило виски у его солнышка. Заметно было как он снова расстроился. Вэй У Сянь размял виски. —Ладно. Все уже в прошлом. Не будем больше об этом. Лань Ванцзи снова представил себе страшные события, которые пришлось пережить его бедному дорогому солнышку. Наверняка ему самому не нравилось все это, всю эту боль, как физическую, так и моральную воскрешать в памяти. «Солнце мое! Ты наверняка не хотел вспоминать ощущения от вырезания Ядра. Самое страшное, что ты находился в сознании. Конечно ты не желаешь, чтобы кто-то раз за разом напоминал тебе, что это за плата и какова ее цена. Хоть ты и не показывал виду и скрывал это, тебе было не безразлично. Сколько ты натерпелся упреков от этих лицемеров! Для которых не важно, что ты за человек, главное соблюдать этот паршивый этикет! А еще и я со своим занудством.» Да, для этого общества этикет это была твоя этикетка, ярлык, по которому судили о человеке. Никому не было важно, что у тебя в сердце, главное этикетка! Лань Ванцзи с нескрываемой нежностью смотрел на свое сокровище и бережно держал его руку, чувствуя, как он расстроен. Это его настроение явственно передалось второму нефриту. Он очень сильно сейчас понимал что происходит в душе его дорогого солнца. Лань Ванцзи помнил каким Вэй Усянь был в юности. Он обладал немалыми духовными силами, а также выдающимся природным потенциалом, намного выше, чем у остальных адептов. Целыми днями он мог валять дурака, валяться на травке и собирать цветы. Не спать по ночам, вместо этого выбираясь за стены Облачных глубин за вином и устраивая пирушки. И даже так, по силе он оставлял далеко позади товарищей, которые подвергали себя тяжким тренировкам и зубрежке. Он никогда не корпел над учебниками, но всегда знал на отлично все уроки, он мог одним выпадом меча заставить наблюдателей изумленно раскрыть рты и вытаращить глаза. А потом он отдал свое ядро. И вся жизнь, все перспективы покатились под откос! Вэй У Сянь сказал Цзян Чэну: —Ох, тебе… не нужно все время вспоминать об этом. Хотя я прекрасно знаю, что ты, со своим характером, все равно будешь помнить всегда… и все же, как бы сказать… Он крепко до боли сжал руку Лань Ван Цзи. Но самому Лань Ванцзи на эту боль было плевать, сильнее боль была в душе от страданий его солнышка. Вэй Усянь помолчал, сжимая руку нефрита, и добавил, снова обращаясь к Цзян Чэну: —Сейчас мне правда кажется… что все уже в прошлом. Слишком много времени утекло, нет нужды вновь переживать из-за этого. Цзян Чэн яростно вытер лицо от слез, сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Лань Ванцзи в ответ только сильнее сжал руку Вэй Усяня, словно говоря: «Солнце мое, держись, я рядом!» Вэй Усянь, казалось, понял, почувствовал поддержку, потому что вздохнул и немного успокоился. Лань Ванцзи тоже немного расслабился. Он держал крепко свое счастье за руку. И словно у них была одна кровеносная система на двоих. Казалось он слышал его мысли, чувствовал его чувствами. Было плохо Вэй Усяню, было так же плохо и Лань Ванцзи. Вэй Усянь успокаивался, успокаивался и Лань Ванцзи. Им не нужно было даже разговаривать. Он молчал, но чувствовал его как никто другой. Лань Ванцзи посмотрел вперед. За Лань Сичэнем происходило какое то движение. Это пришел в себя Не Хуайсан, он поднял голову: —Где это я? Потом сел и удивленно посмотрел вокруг. Взгляд его с изумлением остановился на Хангуан Цзюне и Старейшине Илин. Лань Ванцзи ближе прижался к своему солнцу. Кто там что подумает, ему было абсолютно все равно. Не Хуай Сан вдруг испуганно вскрикнул, будто собирался вновь грохнуться в обморок. Вдруг послышались крики с задней залы храма и чем то неприятно запахло. Из дальней залы вышли двое. Су Шэ ковылял, поддерживая Цзинь Гуан Яо. На лбу Цзинь Гуан Яо выступил холодный пот. Его левая рука безвольно висела. Правой рукой он вынул из-за пазухи бутылочку со снадобьем, Су Шэ тут же взял бутылек, высыпал из него пилюли и положил на ладонь Цзинь Гуан Яо. Тот проглотил снадобье, хмурясь от боли, но вскоре его лицо вновь облегченно разгладилось. Лань Си Чэнь, поколебавшись секунду, спросил: --Что с тобой? Цзинь Гуан Яо ответил: —Секундная неосторожность. Он высыпал на пострадавшую конечность лечебный порошок, и тыльная сторона левой руки до запястья покраснела, обратился к Су Шэ: —Минь Шань, перевяжи мне кисть. Су Шэ спросил с беспокойством: —Вы отравлены? Цзинь Гуан Яо: —Яд все еще распространяется дальше. Но это не страшно, недолгая медитация поможет излечиться. После того как Су Шэ закончил перевязку, Цзинь Гуан Яо снова собрался осмотреть внутренние чертоги, но Су Шэ поспешно остановил его: —Глава Ордена, позвольте мне! Едкий запах постепенно исчез. Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи переглянулись и тоже поднялись. Они увидели во внутренней зале глубокую яму и возвышающуюся рядом гору земли, а чуть дальше — гроб, на котором покоился черный ящик. Крышки обоих предметов были открыты, из них все еще сочился тонкими струйками белый дым. Именно он являлся источником едкого запаха и наверняка представлял собой смертельный яд. Пол у гроба устилали мертвые тела. Су Шэ, пробравшись вперед, ткнул лезвием в черный ящик. Металлическая коробка перевернулась, но внутри оказалось пусто. Цзинь Гуан Яо не выдержал — пошатываясь, он бросился к краю гроба, гроб тоже пустовал. Лань Си Чэнь вошел во внутренние чертоги, потрясенно произнес: —Что ты, в конце концов, здесь закопал? Как это могло случиться? Цзинь Гуаньяо выглядел потрясенным до крайней степени. Вэй У Сянь обратился к Лань Сичэню: —Цзэ У Цзюнь, здесь вы несправедливо обвиняете Главу Ордена Цзинь. Эту опасную штуковину вовсе не он здесь закопал. А то, что спрятал он, должно быть, выкопал и подменил кто-то другой. Су Шэ направил на него меч и ледяным тоном бросил: —Вэй У Сянь! Признавайся, твоих грязных рук дело?! Вэй У Сянь произнес: —Не то чтобы я хотел проявить излишнюю нескромность, но если бы это сделал я, боюсь, твой Глава Ордена лишился бы не только руки. Глава Ордена Цзинь, припоминаете ли вы то письмо, которое показала вам Цинь Су тогда, в Башне Кои? Взгляд Цзинь Гуан Яо медленно переместился на него. Он явно недооценивал Вэй Усяня. И это было очевидно. —О всех ваших деяниях Цинь Су узнала от бывшей служанки Госпожи Цинь, Би Цао. Но неужели вы поверите, что за ее спиной не стоит тот, кто подтолкнул девушку к этому? И еще та женщина по имени Сы-Сы, которую вы заперли в темнице. Кто спас ее? Кто велел ей вместе с Би Цао отправиться в Орден Юнь Мэн Цзян, чтобы перед лицом всех заклинателей выдать ваши секреты? Если уж этот человек смог столь детально разузнать ваше тайное прошлое, неужели для него явилось бы непосильным трудом раньше всех обнаружить это место, заменить то, что вы закопали здесь, на ловушку с ядовитым дымом, и преподнести вам ее в дар, когда вы явитесь за своим сокровищем? В этот момент раздался голос монаха: —Глава Ордена, здесь на земле остались следы раскопок. Кто-то вырыл подкоп с другой стороны! Цзинь Гуан Яо развернулся и с силой ударил кулаком по крышке гроба. Никто не мог разглядеть лицо, но все видели, как дрожат его плечи. Это было фиаско для умного и расчетливого Цзинь Гуаньяо! Где- то он недооценил своих врагов. И теперь это было так досадно, обидно и горько! Вэй У Сянь усмехнулся: —Глава Ордена Цзинь, вы никогда не думали, что, несмотря на то, что сегодня вы — богомол, позади вас все-таки притаился чиж? Вполне возможно, тот человек, который все это время следил за вами, даже сейчас из темноты наблюдает за каждым вашим действием, за каждым шагом. Нет, возможно, что он и не человек вовсе… Все изумленно в страхе уставились на Вэй Усяня. Лань Ванцзи понимал, что это такая тактика его невероятного и неподражаемого солнца, и потому не удивился. После фразы «не человек вовсе», на лице Цзинь Гуан Яо мелькнуло и исчезло выражение, которое почти можно было назвать страхом. Су Шэ холодно усмехнулся: —Вэй У Сянь, кого ты хочешь напугать своими выдумками… Цзинь Гуан Яо сделал знак замолчать, страх в его глазах уже исчез. Он вновь взял эмоции под контроль и произнес: —Не трать силы на бессмысленные споры. Обработай раны и прикажи оставшимся людям приготовиться. Дождемся, когда яд в моем теле рассеется, и немедленно уходим. Су Шэ с удивлением спросил: —Глава Ордена, но как же то, что мы искали? —Раз уж его выкопал кто-то другой, значит это уже не вернуть. Здесь больше нельзя оставаться. Су Шэ вытянулся в струнку: —Есть! В попытке убить Фею Су Шэ столкнулся с ее острыми зубами и когтями, так что нужно было позаботиться о том, чтобы обработать раны. Цзинь Гуан Яо вынул из-за пазухи мешочек со снадобьями и протянул Су Шэ. Тот принял мешочек обеими руками, произнес: --Слушаюсь, — затем, согласно приказу, больше не препираясь с Вэй У Сянем, развернулся, распахнул одежды на груди и принялся обрабатывать раны. Было очень странно наблюдать, как Су Шэ с огромным презрением относится к другим людям и как проявляет крайнюю степень почтения по отношению к Цзинь Гуаньяо. Лань Ванцзи глянул на Су Шэ. И вдруг его взгляд привлекло очень странное обстоятельство. Он заметил круглые дырки на груди мужчины. Его осенила догадка. Проклятье тысячи дыр! Цзинь Цзисюнь! Тропа Цюнци! Так вот кто подставил тогда Вэй Усяня! Гнев с новой силой разгорелся в груди нефрита к этой мерзкой гуаньявовской шавке. Лань Ван Цзи ледяным тоном обратился к Су Шэ: —Повернись. Су Шэ как раз обрабатывал снадобьем раны на груди, опустив голову. Он стоял к ним боком, но услышав фразу Лань Ван Цзи, которую тот произнес тоном, не терпящим возражений, все-таки машинально повернулся лицом. Это движение заставило и Цзян Чэна, и Цзинь Лина округлить глаза. Улыбка мгновенно пропала с лица Вэй У Сяня. Не в силах поверить глазам, он воскликнул: —…Так значит, это ты!