Ты моя вселенная.

На следующий день Лань Ванцзи проводил свое Солнце. Он обещал, что это дело на три или четыре дня. Но. Вернулись ученики с учителем Вэем только через неделю. Чего только не передумал Лань Ванцзи за эту неделю! Он уже как на иголках ждал свое дорогое Солнце. Целая неделя! Это больше чем вечность! Семь ночей в холодной постели! Он тосковал до изнеможения. Подушка еще пахла его волосами. Лань Ванцзи всю ночь, вдыхая сладкий аромат трав и цветов, который, казалось вот вот улетит и растает в ночной тишине. А как он отчаянно скучал! До слез, до сумасшедшего желания разрыдаться в подушку, которую он обнимал и представлял, что рядом дорогое Солнце. Очень тоскливо было по утрам. Он уже привык к утренним ритуалам ухаживания за обожаемым Солнцем. Казалось, ему нечем заняться, он не знал куда девать руки, куда ноги. Соскакивал по утрам, ноги несли его то за горячей водой для ванны, то на кухню. На пороге он останавливался, понимая, что купать и кормить некого, только себя. Руки тянулись к гребню, скучали по шелку его волос. Он не знал чем себя можно занять, медитировать не хотелось, читать тоже. Он метался как мать, у которой отняли ребенка. На столе лежала куча работ, которые ждали проверки. Он вздыхал и садился проверять. Те, что не успевал проверить, он проверял после отбоя. На время это отвлекало его от грызущей до крови тоски. Работы было очень много. Брат сидел за отчетами. Несколько преподавателей заболели. Еще нужно было водить на ночную охоту тех учеников, которым уже исполнилось по 14 лет. Так хотелось вскочить на меч и помчаться туда в имение Бай. Но он практически остался один. Не на кого было надеяться. Работ было больше раз в пять. И все нужно было проверить. Он проверял работы по утрам и по ночам. Другого времени не было. А еще малолетки, у которых преподавал учитель Вэй. Они остались без любимого учителя и ходили за Хангуан Цзюнем как цыплята за наседкой. Ну как их бросить? Так же нужно было подготовить билеты к экзаменам. Лань Ванцзи разрывался. Он ложился почти под утро. Почти не спал. Или спал урывками. Ночью, если все-таки удавалось заснуть, снились тревожные сны. В этих снах он опять терял Вэй Усяня. Натупало утро, уходили сны. Но только утро было совсем не радостным, оно было наполнено щемящей тоской. Как там он без него? Кто его обнимет утром? Кто поцелует? Единственный человек, кто имел на это право сейчас в Облачных глубинах, заваленный по уши работой. Он ждал, ждал отчаянно. Каждый день! Каждый час! Каждую минуту! Он договорился с Сычжуем, если что то будет происходить опасное или когда они будут в Цайи, он отправит сигнальный огонь. Если грозит опасность, то один сигнал, а если в Цайи, то два, а это значит, что утром они уже прибудут в Гусу. Каждый вечер Лань Ванцзи с большим волнением смотрел на небо. В седьмую ночь небо разрезали два сигнальных огня. Это означало, что они уже остановились на ночлег в Цайи. Значит завтра до обеда он увидит свое счастье! Наконец то! Сердце радостно заволновалось, забилось, по застывшим венам снова потекла кровь Лань Ванцзи быстро вышел с территории Облачных глубин и поспешил за продуктами, чтобы встать пораньше и приготовить обед. Купив кусок свежайшего мяса, овощи, он так же прихватил несколько красиво выглядевших пирожных и засахаренных фруктов. Хотелось встретить свое счастье во всеоружии. Лань Ванцзи готовился к встрече и волновался, как первый раз. Сердце рвалось из груди, уже чудились его шаги, шелест шелковых одежд, его смех. Воздух в цзиньши был полон цветочным ароматом, который причудливо переплетался с холодными нотками сандала. Всю ночь Лань Ванцзи провел в радостном волнении. Он не мог уснуть, все представлял их встречу. Представлял как он обнимет его, как скажет: «Здравствуй! Вэй Ин!» Потом нырнет в бездонный омут его невероятных глаз. Нырнет и утонет, растворится полностью, без остатка! Сон не шел, радостное возбуждение не давало сомкнуть глаз. Он спал урывками, больше лежал и мечтал о встрече. Утром рано он соскочил с постели, наспех привел себя в порядок и поспешил на кухню. Хотелось порадовать вкусненьким свое счастье. За утренними приготовлениями быстро прошло время. Хорошо, что сегодня не было уроков, был выходной. Иначе Лань Ванцзи не смог вы вести урок, он бы бегал и выглядывал к воротам. Что он сейчас и делал. Ближе к обеду, когда уже было готово сочное мясо со специями и овощами. Уже все было составлено в корзину, красиво разложено по тарелочкам, заботливо прикрыто крышечками, чтобы не остыло. Скоро! Скоро! Сердце стучало в такт словам, имени, высеченному навсегда на израненной нефритовой душе, печатью лежащем на сердце: «Вэй Ин! Вэй Ин! Вэй Ин!» Он стоял, вглядываясь вдаль, приложив руку к сердцу, словно боялся, что оно сейчас выпрыгнет и помчится навстречу своему счастью. Наконец Лань Ванцзи увидел процессию, поднимающуюся по дороге. Седце забилось еще сильнее, еще громче, радостное волнение до дрожи охватило всю душу, Лань Ванцзи побежал навстречу к воротам. Вот они ближе, ближе, уже проходят мимо стены послушания. Вот его счастье едет на ослике. До боли знакомая мелодия донеслась до ушей Хангуан Цзюня. Сердце уже не на шутку выпрыгивало из груди. Они подошли ко входу в Облачные глубины. Поприветствовав Лань Ванцзи, ученики радостно загалдели. Лань Ванцзи подошел ближе, протянул руки, снял свое счастье со спины ослика и больше не обращая внимания на учеников, повел его за руку в цзиньши. Ученики разошлись по своим комнатам, умыться и переодеться, чтобы потом идти на обед. Вэй Усяня вкусно пахнущий обед ждал в цзиньши. Лань Ванцзи привел свое счастье в комнату, обнял, вдохнул родной запах, потянулся поцеловать. Поцелуй был легкий, очень целомудренный. Лань Ванцзи, как никогда сейчас держал себя в руках, боясь расплескать сейчас всю свою страсть, тоску и нежность. Копить все это в себе целую неделю! Надо быть очень осторожным, чтобы не сорваться! Иначе эту лавину не остановить. Он понимал, что его Солнцу нужно помыться, переодеться, покушать. Стараясь не смотреть на купающегося в бочке Вэй Усяня, Лань Ванцзи расставлял кушанья, поставил греться чайник, заварил чай, выложил на тарелочку пирожные. Вэй Усянь, уже чистенький и переодетый сел за стол, поднял крышку с одного блюда, с удовольствием понюхал аппетитный аромат: —Хангуан Цзюнь, ты меня ждал! Ты готовился! Какой ты у меня просто потрясающий! Лань Ванцзи, подавая палочки, сказал: —Да. Ждал. Очень. Глядя на свое аппетитно жующее Солнце, Лань Ванцзи забыл, что сам еще даже не завтракал, не то чтобы не обедал. Вэй Усянь посмотрел на нефрита: —Ты сам хоть ел сегодня? —Нет. Кажется… Вэй Усянь вытащил кусочек мяса из блюда, не посыпаный специями: —Давай я тебя покормлю? —Мгм… Держа палочки у рта Лань Ванцзи, Вэй Усянь серьезно сказал: —Открывай рот. Лань Ванцзи послушно открыл рот. Кусочек мяса был нежным и очень вкусным. Может потому что он с рук дорогого солнышка. Вэй Усянь ел, один кусочек опуская в острый соус, другой без острых приправ отправлял в рот свому зануде. Лань Ванцзи жевал, не отрывая глаз от своего счастья. И эти моменты ему казались до того восхитительными, что хотелось обнять весь мир и кричать, как он счастлив! И своя стряпня была такой невероятно вкусной, что таяла во рту! Убрав потом посуду, он наконец то обнял его. —Я скучал. Очень сильно. Ждал. Люблю тебя. Очень. Прижав свое Солнце к груди, облегченно вздохнул: —Мой. На душе стало снова спокойно и радостно. Он здесь. Он рядом. Что еще нужно для безграничного счастья? Утром пришел Сычжуй и принес отчеты учеников о проделанной работе. Дело оказалось весьма любопытным. Из отчетов учеников Лань Ванцзи узнал, что это было дело о, так называемом, железном крюке. Когда то несколько лет назад в деревне имения Бай жил кузнец. У него была красивая жена, которая ему изменяла и в один прекрасный момент со своим любовником решили избавится от ее мужа. Та женщина испугалась, что кто-то узнает в мертвеце её мужа, поэтому отрезала ему веки и оставила пару десятков порезов на всё лицо, потом взяла с наковальни только что выкованный железный крюк, да и вырвала бедняге язык тем самым крюком. Потом они тайно бросили его на могильнике к западу от городских стен. Кузнец был ужасно изранен, но всё же не умер, однажды ночью выбрался из могильника и зарезал преступницу железным крюком. После убийства жены он исполосовал лицо и ей тоже, не забыв вырвать язык. Вот только даже это ни капли не развеяло его затаённую злобу, и впоследствии он начал убивать всех красавиц, которые ему попадались. После убийства жены кузнец исчез, покинул свой дом, а потом появлялся и пропадал внезапно, будто в него вселился призрак. Он стал столь ловким и сильным, что обычным людям не под силу было его изловить. Через несколько лет все же удалось с ним справиться. С тех пор убийства прекратились. А потом призрак кузнеца начал появляться в Белой комнате имения Бай. Сначала появились странные звуки по ночам, потрм он напугал ребенка, позже от разрыва сердца умер один любопытный мужчина, который решил подглядеть что творится в комнате. Когда Цзинь Лин решил переночевать в этой комнате, он использовал маленькое зеркало, чтобы следить за тем, что творится в комнате. В первую ночь он увидел стул, который появился в комнате, потом на стуле появилась женщина. На вторую ночь, ученики сели у бумажного окна, чтобы наблюдать за происходящим в комнате. Ночью опять появился призрак женщины на стуле. Потом появился призрак человека с желазным крюком в руках. Железный Крюк достал петлю из пеньковой верёвки, надел её на шею женщины и стал медленно затягивать. Вот откуда взялся странный шорох, что раздавался из Белой комнаты каждый вечер, о котором говорил глава семьи Бай. В процессе удушения кровь из шрамов на лице женщины хлынула ручьями, но жертва не издала ни звука. Он занес над ней крюк. Женщина вдруг открыла рот и схватила крюк зубами. Он немедля отдёрнул руку, однако стоило ему попытаться это сделать, вырвать крюк изо рта женщины не получилось. Наоборот — жертва бросилась к нему вместе со стулом, к которому была привязана, а железное орудие, которое должно было вырвать её язык, каким-то невероятным образом полоснуло по животу Железного Крюка. В процессе драки оказалось, что это был мужчина переодетый в женское платье. Железный Крюк бросился вперёд и голыми руками схватил его за шею, тот резко повернул голову, и крюк мгновенно вошёл в запястье нападавшего. Один изо всех сил старался сломать жертве шею, другой безжалостно пустил убийце кровь. В какой-то момент они оба оказались в безвыходном положении. В итоге оба погибли вместе. За все время, пока они дрались, человек приязаный к стулу не издал ни звука. Лишь на рассвете, когда запели петухи, красное свечение в комнате рассеялось, и фантом окончательно ослаб и исчез. А перед этим событием днем они на кладбище нашли железный крюк и расплавили его. После второй ночи отыскали отрезаный язык мужчины и сожгли. На его поиски они потратили пять дней. Казалось, все закончилось. Поэтому Цзинь Лин всё же остался удовлетворён результатом их ночной охоты. Но через несколько дней, глава семьи Бай вновь явился в Башню Золотого Карпа. Выяснилось, что после сожжения языка отважного героя в имении Бай на два дня воцарился покой. Но только на два дня. На третью ночь из Белой комнаты всё-таки вновь послышались странные звуки, которые с каждым днём становились всё громче. А на пятую ночь из-за шума всё имение Бай окончательно потеряло покой и сон. На этот раз шум оказался намного более внезапным и пугающим. Звук не походил ни на затягивающуюся верёвку, ни на разрезаемую плоть — теперь это был человеческий голос, он совершенно точно принадлежал мужчине, который кричал от ужаса. Когда Лань Сычжуй сдавал отчётные записи по ночной охоте, он рассказал об этом Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Дослушав, Вэй Усянь взял с письменного стола Лань Ванцзи пирожное, откусил и сказал: — О, беспокоиться не о чем. Лань Сычжуй поинтересовался: — Даже если он так страшно кричит, беспокоиться… не о чем? Но согласно правилам, после исполнения последней воли душа умершего сможет упокоиться с миром. — И это действительно так, исполнение последней воли умершего в самом деле позволит ему упокоиться с миром. Вот только… вы не задумывались о том, что его последняя воля была в чем? Лань Цзинъи, который пришел тоже сдать свою работу, не удержался от вопроса: — Но в чём же тогда? Неужели в том, чтобы каждую ночь кричать так, чтобы никто не мог заснуть? Вэй Усянь утвердительно кивнул. — Так и есть. Лань Сычжуй растерянно спросил: — Учитель Вэй, но как это объяснить? — Вы ведь уже пришли к выводу, что погибший воин не хотел подвергать опасности жизни невинных людей, поэтому, когда Железный Крюк истязал его, изо всех сил сдерживался, чтобы ни в коем случае не закричать, так? Лань Сычжуй спросил: — Именно так. В чём же мы ошиблись? — Вы не ошиблись. Но я хочу спросить у вас вот что: если маньяк-убийца возьмёт нож и начнёт расхаживать перед вами взад-вперёд, пустит вам кровь, порежет лицо, схватит за шею и вырвет язык крюком, неужели вам не будет страшно? Неужели вы не испугаетесь? Не захотите расплакаться? Лань Цзинъи с побледневшим лицом воскликнул: — Мамочки! Лань Сычжуй, однако, сохранил самообладание. — Правила ордена гласят, в момент встречи с опасностью… — Сычжуй, не приплетай сюда лишнего. Я спросил — испугаешься ли ты. Скажи прямо! Лань Сычжуй покраснел и ровнее выпрямил спину. — Сычжуй не… Вэй Усянь: — Не…? Лань Сычжуй ответил совершенно искренне: —… Не может сказать, что не испугается. Кхм. Договорив, юноша бросил опасливый взгляд на Лань Ванцзи. Радости Вэй Усяня не было предела: — И чего ты стыдишься? В момент страха или боли людям свойственно бояться, хотеть позвать на помощь, хотеть громко кричать и неистово плакать, разве это не заложено в их природе? Так или нет? Ханьгуан-цзюнь, только посмотри на своего Сычжуя, он боится, что ты его накажешь, то и дело украдкой смотрит на тебя. Скажи скорее, что это так. Если ты скажешь, это будет означать, что ты согласен с моей точкой зрения и не станешь его наказывать. Он легонько толкнул локтём в низ живота сидящего в подобающей позе за проверкой записей Лань Ванцзи, и тот, не моргнув глазом, произнёс: — Это так. Договорив, он обвил Вэй Усяня за талию левой рукой и прижал покрепче, чтобы тот больше не совершал необдуманных движений, после чего продолжил проверять записи учеников. Вэй Усянь попытался вырваться из объятий, но ничего не вышло, поэтому, находясь в такой позе, он с совершенно серьёзным лицом продолжил разговор с Лань Сычжуем: — Поэтому. Изо всех сил стараясь не закричать, он действительно проявил героизм и твёрдость духа. Но при этом пошёл наперекор обычному порядку вещей, самой природе человека. И это также чистая правда. Лань Сычжуй, старательно игнорируя положение, в котором оказался Вэй Усянь, задумался. Вэй Усянь спросил: — Цзинь Лин всё ещё переживает по этому поводу? Лань Цзинъи ответил: — Ага, молодая госпо… эм, молодой господин Цзинь тоже не может понять, что же всё-таки пошло не так. Лань Сычжуй: — Но… если это правда, как же справляться с призраком, подобным этому? Вэй Усянь: — Позволить ему кричать. Лань Сычжуй: — Просто… позволить ему кричать? — Именно. Когда накричится, сам уйдёт. Лань Ванцзи слушал эти разговоры и его так радовал тот факт, что ученики относятся к Вэй усяну хорошо и с уважением, впитывая каждое его слово. Они не смотрят на то, какие слухи про него ходили до недавнего времени, какие ужасные вещи он творил в прошлой жизни, сколько на его руках было крови. Они совершенно не зацикливались на том, насколько он опасен. Его и сейчас многие панически боялись, несмотря на то, что он был писаным красавцем и выглядел очень обаятельным и солнечным молодым человеком. Но ученики Гусу Лань очень мило и трогательно доверяли ему. Лань Ванцзи так и продолжал держать свое Солнце за талию, не обращая внимания на реакцию учеников. Когда юноши ушли, он отложил работы учеников, повернул голову в Вэй Усяню, с жадностью вдохнул цветочный запах волос, опустился поцелуями от виска к белой изящной шее любимого. Тот застонал от нахлынувших чувств и откинул голову ему на грудь. Зануда нефрит ощутил как он изголодался. Жадные губы скользили по шее, ключицам, плечам, руки сжимали в обьятиях изящный податливый стан. Вторая ночь после недельной разлуки тоже обещала быть бессонной. Впрочем как и следующие несколько ночей. Зануда нефрит изо всех сил восполнял вынужденный перерыв своих обязанностей за целую неделю. И сам себе удивлялся, откуда у него брались силы! Теперь дела шли намного лучше, из рук больше ничего не валилось. Да и с прибытием учителя Вэя много чего сразу наладилось. Он взял на себя половину обязанностей, которые свалились на голову второго нефрита. Еще к этому времени брат закончил годовой отчет и смог помогать в обучении. Приболевшие преподаватели тоже к тому времени выздоровели. От Лань Цижэня пришло письмо, он был очень рад, что отправился в путешествие, делился впечатлениями от поездки, правда беспокоился об учениках. Лань Ванцзи и Лань Сичэнь отправили ему ответ, что все хорошо, ученики подтянулись в учебе, успешно сдают экзамены. Временами приходили известия из башни Кои. В основном о событиях, происходящих в имении Бай. Пугающий крик в Белой комнате не прекращался несколько месяцев кряду, после чего постепенно стих.