Ты моя вселенная.

Когда они отсмеялись, Вэй Усянь спросил: —Сычжуй, ты прекрасно справился с заданием поймать в мешочек Цзинь Гуаньяо. Куда ты его дел? Лань Ванцзи сказал: --Он теперь у нас в Гусу Лань. Запечатаный. Сычжуй добавил: — Что с ним делать будут решать на совете старейшин. Вэй Усянь удивился: --Вот как. Другие кланы об этом знают? Лань Ванцзи кивнул. Сычжуй ответил: —Разбирали этот вопрос на совете кланов. И решили, пока учитель Вэй не найдется, ничего не предпринимать. А поскольку он теперь у нас, то решающее слово будет за учителем Вэем. Вэй Усянь потер подбородок: —Вот как интересно. А что бы ты с ним сделал? Сычжуй немного подумал, потом сказал с улыбкой: —Я бы его вселил в тело осла или петуха. Вэй Усянь рассмеялся: —Сычжуй, ну какой ты бесжалостный! И тебе не жалко несчастных животных? И бедную птичку за что обижать? Лань Ванцзи сидел и не мог сдержать улыбки. Как было легко и хорошо с этими двумя родными людьми! Не нужно себя одергивать, не нужно скрывать чувства. Не важно что это, горе или радость. Они никогда не осудят, всегда поймут и поддержат. Если неловкий момент, они всегда сгладят, сделают вид, что ничего не произошло. Это была его самая настоящая семья, где ему было уютно и комфортно. А самое главное —его звезда снова сияет ярче всех звезд. Снова взошло его Солнце и освещает все вокруг. А в середине ярко освещенного круга—он, зануда нефрит. Солнышко светит и ему теперь светло, мир играет яркими красками, и он невероятно счастлив. Солнышко греет его и ему хорошо и тепло. Лань Ванцзи сидел, слушал их разговор и улыбка не сходила с его лица. Но уже скоро отбой и надо готовиться ко сну. Сычжуй пожелал своим папам скойной ночи и пошел к себе. Лань Ванцзи, однако, не торопился идти спать, он по-прежнему смотрел на Вэй Усяня со счастливой улыбкой. Вэй Усянь спросил: —Лань Чжань, можно мы еще чуть чуть посидим? Мы тихонько. Я хочу полюбоваться на закат. Лань Ванцзи кивнул: —Хорошо. Вэй Усянь удивился: —Ты ради меня решил нарушить правила? Что скажет дядя? —Дядя в заточении. —Как так получилось? Это из-за меня? Лань Ванцзи помедлил с ответом: —Я сам не понял. Он пришел на совет старейшин и попросил о наказании. С занимаемой должности он снят и отправился в заточение сроком на три года. Вэй Усянь потер подбородок: —А причину он не озвучил? Лань Ванцзи ответил: —Нет, он попросил не спрашивать о причине. Сказал, что виноват и полностью осознал свою вину. —Очень странно. Но то что наговорил Цзинь Гуаньяо не может быть правдой? Лань Ванцзи покачал головой: —Неизвестно. Никто не знает. Я попрошу брата навестить дядю, может что прояснится. —Да, надо узнать. Но я все равно не верю, что твой дядя виновен в смерти моих родителей. Лань Ванцзи задумчиво произнес: —Кто знает. Но когда нибудь мы узнаем правду. Вэй Усянь положил ему руку на плечо: —Ладно, давай пока не будем думать о плохом. Все таки это мои родители. Лань Ванцзи повернулся к нему, протянул руки, обнял за талию, притянул к себе, тихонько прошептал: —Хорошо. Не будем о плохом. Медленно уходило солнце за снежные шапки гор, небо стало розовым, потом сиреневым, потом перешло в фиолетовый оттенок. Постепенно наползла тень от высоких гор. Стемнело, со снежных вершин потянуло прохладой. Лань Ванцзи накинул на плечи Вэй Усяня мантию, которую предусмотрительно захватил с собой. Он ожидал, что прогулка быстро не закончится. Уже совсем стемнело, а они до сих пор сидели под одной мантией, грея друг друга своим теплом и им было хорошо и уютно. Лань Ванцзи думал о том, что зря слушал своих тараканов в голове, связал себя какими то условностями и правилами. А правила Гусу Лань запрещали вступать в интимную связь со спутником на стезе самосовершенствования против его желания. Но когда это его Солнце было против? Да, Вэй Усянь спал. Но ведь конкретного отказа не было. Две недели как будто выпали из их жизни. А ему намекали и брат, и сын. Почему он сразу не прислушался и не попытался что то сделать? «Лань Чжань, Лань Чжань. Так ты и остался полным тормозом. Вроде бы уже многому научился и понял. Зануда ты. Зануда и есть.» Он внимательно всмотрелся в лицо человека рядом с собой. Тонкие идеальные черты лица, изящные брови, длинные изогнутые вверх ресницы, красивый разрез глаз, пухлые губы, уголки которых чуть чуть приподняты кверху, шикарные волосы цвета воронова крыла, длинные густые пряди которых падали на грудь Лань Ванцзи. А в руках нефрита его стройный податливый стан. Он настолько прекрасен, что ничего с ним по красоте никогда даже в сравнение не пойдет. Да, действительно, второй молодой господин Лань за всю свою жизнь ничего не видел ничего красивее, разве только его мама. Но это было другого рода. Это было детское восхищение, когда твоя мама самый красивый человек на земле. И рядом с ней ощущение тепла и уюта. Но это так редко доставалось маленькому Лань Чжаню. А это ощущение было совсем другого рода. Это было взрослое зрелое чувство, когда ты полностью осознаешь, что именно этот человек не только прекрасен, он прекрасней всего, что доступно твоему взору. Но так же это не только ощущение тепла и уюта в его обьятиях. Это полное взаимопонимание, это целый ты. Как будто до этого в твоей жизни чего то не хватало, как будто ты есть, все нормально, но ты не целиком. А теперь словно пазл сложился в цельную картинку. И это ощущение полета, словно у тебя теперь есть крылья. И ты летишь, летишь с замирающим сердцем. Смотришь в эти глаза, ныряешь в их глубину, растворяешься и снова возрождаешься и летишь обновленный, держа это чудо за теплую руку. Обнимаешь, смотришь снова в эти глаза. И снова ныряешь. И снова повторяется весь цикл твоего возрождения снова и снова. Теперь Лань Ванцзи не мыслил без этого жизни. Это и была его жизнь. Да и могла ли быть любовь второго нефрита иной? Лань Ванцзи задавал себе этот вопрос. И сам себе отвечал на него: «Нет, иначе быть не могло. И не должно. А иначе это не жизнь.» Это была его жизнь. Только здесь он жил. Только здесь ощущал себя цельным человеком. Только так он хотел прожить свою жизнь. И никак иначе. В роще неподалеку запел соловей. В небе зажглись звезды. Они мерцали и манили ввысь. Вэй Усянь указал наверх: —Лань Чжань, смотри у этого созвездия не видно одной звезды. Куда она подевалась? Лань Ванцзи сказал: —Она здесь. —Где? —недоумевал Вэй Усянь, —я ее не вижу. —Она здесь, я держу ее. Ты моя далекая, яркая звезда. Мы теперь с тобою вместе навсегда. Небо надоело и ты вдруг упал… Я подставил руки и тебя поймал. Ты моя прекрасная, яркая звезда. И мою любовь к тебе не сотрут года. Ты в моих ладонях, отведу беду. Все, что ты захочешь, для тебя найду. Вэй Усянь улыбнулся, глядя своими бездонными глазами, от которых замирало сердце. —Хангуан Цзюнь, а ты поэт. Значит я твоя звезда? Лань Ванцзи прижал его к своей груди, ответил: —Да, ты моя звезда. Звезда по имени Солнце.