Заказ на одну ночь

Вокруг было тепло и мягко. Антон очень не хотел просыпаться. Он знал, что хозяин накажет его за то, что позволил себе спать, но сил проснуться просто не было. Парень не помнил, в какой момент он заснул, сколько спал и даже где он находится. События последних часов смешались. Антон нахмурился во сне и свернулся в клубочек, сжимая в пальцах одеяло. Но ведь… У него не было одеяла. Парень открыл глаза, осматриваясь вокруг. Он лежал на большой светлой кровати, заботливо укрытый толстым одеялом. Комната была светлой, просторной и красивой. Никаких игрушек по стенам, лишь аккуратная бежевая мебель и большой платяной шкаф в углу. Всё в ней казалось знакомым… Только вот почему? Через секунду раздался аккуратный стук в дверь. — Антон, я могу войти? — послышался голос. Тоже знакомый. Это его новый хозяин. Антон посмотрел на свои руки, которые тут же затряслись от страха. Почему хозяин спрашивает разрешения? Почему он вообще лежит в его постели? Парень запутался окончательно, зная лишь одно — чтобы понравиться хозяину, ему нужно встретить его как надо. Может, он смилостивится и позволит ему поесть? — Антош, с тобой всё хорошо? Можно мне войти к тебе? — повторился вопрос и в дверь снова постучали. Антон поспешно слез с кровати, становясь возле неё на колени. — Конечно, хозяин. — как мог громко откликнулся он, складывая руки на бёдрах. Дверь открылась и в комнату зашёл Арсений, держа в руках поднос с завтраком. Увидев, что мальчик сидит на полу, он поставил поднос на стол, тут же опускаясь на колени рядом с ним. — Антош, что-то случилось? Почему ты не в постели? — Но ведь… Я должен встретить моего господина, как подобает рабу. — Антон боялся поднять взгляд, смотря в пол. — Тош, поднимайся, садись обратно на кровать. — Арсений бережно взял руки парня в свои, потянув вверх и заставляя встать. Опустившись рядом с ним на мягкий матрас, старший взял с тумбочки поднос, аккуратно ставя перед Антоном. — Лучше поешь. Тебе сейчас нужно окрепнуть. Парень отказывался понимать, что происходит. Почему хозяин даёт ему еду, просит разрешения войти, почему смотрит с такой добротой, почему заботится, наконец? Выбитый из колеи Антон не знал, что от него требуют или будут требовать, но не подчиниться приказу не мог. Да и впервые за много лет, ему не хотелось ослушаться. Он аккуратно взял ложку, погружая в себя первую порцию вкуснейшей овсянки. Ему казалось, что он умер и попал в рай, потому что ничего лучше он не ел за всю жизнь. Антон старался есть аккуратно, не пачкая ничего вокруг, но голод был сильнее. Арсений наблюдал за ним с лёгкой улыбкой, подмечая каждую новую деталь в его поведении. — Эта сволочь хоть кормила тебя? — спросил он через несколько минут, когда парень наконец доел. — Если был в хорошем настроении, или если было совсем уж плохо. — тихо ответил Антон. Отставив тарелку в сторону, он опустился на пол, раздвигая ноги Арсения, с удивлением наблюдавшего за ним. — Антош, что ты делаешь? — спросил старший, аккуратно останавливая руки парня, оглаживающие его бёдра. — Я… — Антон с полным непониманием смотрел на Арсения, застыв на месте. — Я должен отблагодарить хозяина за то, что позволил мне поесть, пустил в постель, разрешил поспать… — Тош, иди сюда. — Арсений поднял парня с колен, снова сажая на кровать рядом с собой. — Послушай. Я забрал тебя у Олега не потому, что хочу быть твоим хозяином или владельцем. Я хочу, чтобы ты был здоров, жил полной жизнью… Глаза Антона наполнились слезами. Из всех фраз он должен был услышать последнюю, но услышал первую. Если он не хочет быть моим хозяином, значит выбросит или отдаст другому. Но он добрый, с ним я чувствую себя… Лучше. Мальчик встрепенулся, вцепляясь в руку Арса, что было сил. — Не надо, прошу… Не отдавайте меня обратно, не выбрасывайте, пожалуйста! Я могу быть полезным. Я умею убирать, готовить, я могу научиться всему, что захотите, могу служить в любое время, как угодно, только пожалуйста, не нужно избавляться от меня… В его словах было столько отчаяния, столько боли, что Арсений на секунду ужаснулся, но запоздало сообразил, что нужно остановить парня. Он протянул руку, ласково утирая слёзы, побежавшие по чужим щекам. — Тош, послушай меня. Я никогда не отдам тебя обратно и не выброшу. Я хочу помочь тебе. Постараюсь научить жить заново. Не для кого-то, а для себя. Вот почему я не хочу быть твоим хозяином. И пожалуйста, не нужно называть меня на Вы. Я, пока ещё, не настолько стар. Антон осёкся, переваривая то, что услышал от старшего. Мозг его буквально сломался. Так ведь не может быть, верно? Это невозможно. — Я не могу жить для себя… Я живу только ради моего господина и его желаний. Значение имеет только моё тело и его навыки. Арсений с ужасом посмотрел на Антона. — Что же они с тобой сделали, малыш… — вопрос прозвучал в полной тишине, пока старший смотрел в когда-то яркие зелёные глаза, теперь выражающие лишь надежду и мольбу. — Не бойся, ты научишься. И увидишь, как мир может быть прекрасен. А теперь пойдём, нужно обработать твои раны и взять тебе одежду. Не всё же тебе ходить без неё. Мужчина встал, поднимая Антона на руки. Тот вцепился в его плечи, звонко пискнув. — Антош, что такое? — с волнением спросил старший, не двигаясь с места. — Я сделал тебе больно? Антон покачал головой, боясь открывать глаза. — Что тогда? Скажи мне, Тош. Пожалуйста. — Я очень… Боюсь высоты, даже маленькой. И когда кто-то носит меня на руках тоже боюсь. — Прости, солнце, ты сможешь идти сам? — Арсений тут же аккуратно поставил парня на пол, поддерживая, на всякий случай. Антон кивнул и они отправились в ванную. Старший очень боялся за парня, тщательно следя за тем, чтобы он не упал, так как ноги его иногда подкашивались. — Садись, — старший указал на широкий бортик ванной и Антон послушно сел, чуть сжимая руки на бёдрах. — Тебя, конечно, никто не обрабатывал, да? — Арсений достал аптечку, смачивая вату водой. Антон отрицательно покачал головой. — Только один раз. Я не мог встать и хозяин вызвал врача. Он сказал, что у меня большая кровопотеря и сильное истощение, но хозяин прогнал его, сказав, что я симулирую. — Ублюдок. — сквозь зубы выругался Арсений и парень испуганно дёрнулся, инстинктивно сжимаясь. — Прости меня, пожалуйста. — старший слишком поздно сообразил, что сказал. — Я не про тебя, я про Олега. Сначала Арсений аккуратно смыл кровоподтёки водой, а после взялся за перекись, мазь и бинты. Вчера, в полумраке комнаты и темноте ночи он не мог разглядеть всего, но теперь, когда он трепетно, аккуратно обрабатывал каждую ранку и царапину ему становилось страшно. На лице красовался глубокий след от хлыста. Повезло, что в глаз не угодил. Старые и свежие синяки множились то там, то тут, закрывая собой россыпь пожелтевших старых и ярко-фиолетовых — новых засосов. На спине, ключицах, плечах виднелись отпечатки зубов, покрытые кровавой корочкой. Кое-где виднелись короткие порезы от ножа, или чего-то вроде этого. Спина была исполосована шрамами от хлыста и новыми следами, ещё даже кровоточащими. Арсений с ужасом и злостью смотрел на тело парня — выпирающие от недоедания рёбра, впалый живот, на котором и клочка чистой от травм кожи было не найти. Он упорно старался не представлять то, как эти увечья были нанесены. — Я… Вам противен? — тихо спрашивает вдруг Антон, смотря на старшего. — Ни в коем случае, Антош. — Арсений отложил вату и перекись, аккуратно обнимая младшего, чтобы не причинить боли и не спугнуть. — Мне противны те, кто сделал это с тобой. Я никому больше не позволю навредить тебе или обидеть. Слышишь? Никогда. На губы мужчины ложится тихая улыбка, когда Антон робко, почти невесомо обнимает его в ответ.

***

Арсений с улыбкой наблюдает за Антоном, который сейчас мирно спит в его постели. Страшно вспомнить, сколько он потратил на то, чтобы просто докопаться до того, что юноша смертельно устал и просто хочет спать. Мужчина понимал, что сам он помочь ему не сможет. Понадобится психолог, а может и психиатр. Старший отчётливо понимал, что готов на всё, чтобы Антон жил нормальной жизнью. Всё же он слишком зациклен на нём. Может, даже влюблён. Конечно, возить парня по врачам надо не сразу. Пусть привыкнет хотя бы к нему, к его дому, к новым возможностям. От мыслей Арсения отвлекает Антон: он засопел, надув губы во сне, и свернулся клубочком, как котёнок, закутавшись в одеяло. Старший с трудом уговорил его надеть пижаму. Парень слишком привык к тому, что его используют постоянно, а снимать с него одежду хозяина раздражает, так что об этом он совсем не заботился. Лицо юноши наконец не выражает страха. Только спокойствие. Он непроизвольно сжимает руку Арса, словно боится потерять его навсегда. Будто он его единственная защита. Хотя… Если разобраться, то так и есть. Арсений отвлекается, глядя в окно, когда Антон хмурится во сне, сильнее сжимая его руку. — Нет… Пожалуйста… Я не могу больше, отпустите! Мужчина мигом возвращает внимание на мечущегося в кошмаре Антона, который продолжает бормотать что-то неразборчивое. Арсений аккуратно трясёт его за плечи. — Тош, проснись. Тоша! Юноша подскакивает на месте, явно слабо соображая, что происходит, и кидается к Арсению, со слезами на глазах целуя его руку. — Простите, Господин, молю, простите… Я не должен был засыпать, я виноват. Я не хотел, правда. Я сделаю что угодно, чтобы искупить свою вину: я готов служить Вам, ублажать Вас, этого никогда не повторится, я обещаю, только не наказывайте… Антон продолжает тараторить извинения, боясь шевельнуться, а Арсений, немного не ожидавший такого напора, теряется, только через несколько секунд приходя в себя. Он поднимает голову парня за подбородок, заглядывая в заплаканные глаза. — Тош, успокойся, всё в порядке, всё хорошо. Ты больше не должен никому служить. Ты больше не во сне. Я тебя не трону никогда. Ничего из твоего прошлого не повторится, я обещаю. Арсений мягко прижимает парня к себе, поглаживая по волосам, стараясь успокоить, а Антон тихо всхлипывает, прижимаясь к нему сильнее и сжимая тонкими пальцами его плечи. — Всё будет хорошо, Антош. Я рядом. — шепчет старший, слегка укачивая Антона в своих руках, а тот продолжает всхлипывать, пропитывая слезами его домашнюю футболку. Как же сейчас на это плевать. Никто из них за временем не следил, но вскоре парень отстраняется, стыдливо опуская глаза, боясь наказания за свою несдержанность и слёзы. — Ты молодец, что позволил себе выплакаться, Тош. — улыбнулся Арсений и ласково погладил Антона по щеке. Тот с непониманием посмотрел на старшего. — Ты не должен бояться своих эмоций. Они важны и для тебя и для меня. Не нужно держать всё в себе, если хочется плакать или выговориться. Попробуй позволить себе чувствовать. Арсений никогда ещё не был так рад робкой улыбке и загоревшейся в глазах надежды. Потрясающая лесная зелень начинала оживать, показывая Арсу тонкую тропинку выстраивающегося доверия. — Ты не голоден? Хочешь пообедать? — ласково спросил мужчина, погладив Антона по волосам. — Нет, спасибо. — тихо ответил младший, опустив голову. — Я не заслужил ни еды, ни доброты хозяина. — Послушай, Тош. — Арсений мягко поднял голову парня за подбородок. — Ты не должен как-то заслужить доброту к себе, или платить за еду. Я не твой хозяин. Для тебя я Арсений, или Арс, тут как хочешь, главное, не Сеня. — ухмыльнувшись проговорил он, стараясь донести мысль до Антона, — я просто хочу помочь тебе и сделать всё возможное, чтобы тебе было комфортно и хорошо. Антон с удивлением смотрел на старшего своими большими глазами. — Но ведь… У меня всегда должен быть хозяин… — Единственный хозяин, который всегда должен быть у тебя — это ты сам. Никто не в праве управлять тобой. — Арс ласково улыбнулся. — Это Олег тебе внушил? Как ты вообще к нему попал? Антон чуть покраснел, опуская взгляд. — Я был бы рад, если бы ты открылся мне, рассказал, что с тобой случилось, но я не вправе заставлять тебя. Всё будет так, как ты захочешь. — Я… — Антон задумался. — Я хочу рассказать. Только… Можно я буду держать Вас… Тебя за руку? — Ты можешь делать всё, что захочешь. Тебе не нужно бояться меня. Парень вздохнул, собрался с духом, и обнял Арса, садясь поудобнее и прижимаясь к нему. Старший улыбнулся, ласково обнимая Антона за плечи. — Всё началось четырнадцать лет назад…