— Только не делай глупостей. — Ты же меня знаешь… — Потому и говорю!
«День независимости»
3 февраля 1995 года — Мистер Старк, к вам пришла мисс Хокинз. Утверждает, что ей очень нужно поговорить с вами, — механический голос оповестил его создателя, на данный момент сидящего в своей мастерской и попивающего виски. Энтони Говард Старк поджал губы и изогнул бровь, недовольно поморщив лоб. Его взгляд был чуть затуманен после третьего стакана алкоголя. Сделав ещё один глоток, мужчина неохотно произнёс: — ДЖАРВИС, насколько недовольно выглядит Елена? Секунда — и дворецкий сразу же сказал: — Встревоженно, очень недовольно и обеспокоенно. По лицу мисс Хокинз могу сказать, что она явно уверена в чём-то, сэр. Тони вздохнул, снова поморщив лоб и отхлебнув виски. — Надеюсь, не в набивании мне морды… — он едва слышно хмыкнул, а затем всё с тем же недовольством сказал громче: — Впусти Елену в дом, ДЖАРВИС. Посмотрим, чем эта мисс-совершенство недовольна. На самом деле мужчина был немного удивлён тому, что сама Елена Вероника Хокинз решила навестить его, того, кого она называла «настоящим придурком с самооценкой Бога» после их небольшого разлада. Ну как небольшого… Тони и Елена были напарниками какое-то время после начала сотрудничества в университете, да и являлись партнёрами по уничтожению одиноких ночей друг у друга. Казалось, что каждого из них это устраивало, пока Хокинз не улетела в Японию и не встретила там себе паренька, который сумел покорить её сердце, а потом разбить. После этого женщина (ну как женщина… лет ей-то было всего-то двадцать семь) снова нырнула в объятия миллиардера, который коротал ночи ещё с другими попавшимися девушками, что, конечно, блять, не устроило Елену. Тони поморщился, вспомнив, как Хокинз***
Елена Вероника Хокинз любила держать всё под контролем. Всегда. Вдолблённая в голову с детства дотошная особенность, которая передалась ей от матери. Уже в раннем возрасте привыкшая к самостоятельности и к тому, что она всегда права и делает всё верно, для неё стала удивлением (не только для самой себя) дружба с таким человеком, как Тони Старк. Пятнадцатилетний громкий, вульгарный, дерзкий и слишком самоуверенный парень точно не вписывался в её на тот момент девятнадцатилетнюю жизнь. Но, наверное, из-за мозгов, которые у этого идиота варили очень даже хорошо, Елена начала общаться с ним. А в будущем и спать. Чёрт, но если бы ей сказали тогда о том, что она залетит от него через пару лет — Елена бы избегала его всеми возможными способами. Нет, ну серьёзно, кто захочет быть беременным от такого идиота? Вот точно не она. Вздохнув, Елена прикрыла глаза на пару секунд. Её голова снова начала кружиться, а во рту появился неприятный кисловатый вкус. Если повезёт, то он пройдёт, а если нет… ну её вырвет просто. Снова томно вздохнув, она откинула кудрявые локоны за спинку дивана, на котором лежала, и тихо застонала. Голова невероятно сильно болела, а всё утро мучила тошнота. Это ещё не говоря про нервные клетки, которых она, казалось, лишилась после истерики Старка и его «Я не отец! Я не отец!» или же «ДНК-тест! Нам нужен ДНК-тест!». «— Это просто бред, святоша, — с истеричными нотками просипел Тони, медленно моргая. Елена тихо фыркнула. — Если бы, придурок. Поверь, как мне хотелось, чтобы это всё было тупым розыгрышем Роуди. — У него бы не хватило мозгов и совести такое провести, — тихо буркнул Старк, видимо, не рассчитывая на то, что Елена его услышит. — Я всё ещё не уверен, святоша, — нахмурился мужчина. — ДНК-тест будет готов через… ДЖАРВИС? — ДНК-тест будет готов через полчаса, сэр, — раздался голос искусственного интеллекта. Старк махнул рукой и, поблагодарив дворецкого, посмотрел своими глазами в глаза Елены. — Я всё ещё надеюсь, что ты решила так подшутить надо мной, Хокинз. — Если бы, Старк… — вздохнула с сожалением». — Теперь будешь тихо страдать и вздыхать? — спросил посторонний голос позади, и его девушка сразу узнала. Елена вздрогнула, сидя на своём диване, и кинула через плечо раздражённый взгляд на свою мать, неожиданно решившую навестить свою дочурку. Снова. Как вовремя, чёрт бы её побрал. Елена отвернулась от светловолосой женщины и едва слышно чертыхнулась. — Здравствуй, maty, — устало сказала, не желая отвечать на вопрос Фионы. Тот, скорее всего, был риторическим. — Зачем приехала? — прикрывая свои серые глаза, задаёт собственный вопрос. — Как зачем? — с притворной обидой ахнула Фиона Хокинз, осуждающе качая головой и сверля затылок дочери, не желающей к ней поворачиваться, взглядом. — Хотела убедиться в том, как ты, да и мы так давно не виделись… «Я бы с тобой столько же и не виделась», — хмыкнула мысленно, а вслух сказала совсем другое: — К чему эти игры, мама? — грубо спрашивает Елена, наконец, резко повернув голову назад, пронзая своими серыми глазами спокойный профиль женщины, родившей её. Фиона Хокинз женщиной была красивой и элегантной. Каждое её движение казалось правильным, а также веяло аристократией прошлых веков. Она брызгается дорогими духами, ездит каждые выходные в спа-салон, красит губы в ало-красный и причёсывает волосы в низкий пучок, зализанный по бокам. Ненавидит джинсы на низкой талии, синие и розовые тени, вульгарный вид и пафосные речи (за последние два пункта она сразу же невзлюбила Старка). А также Фиона Хокинз терпеть не может, когда что-то идёт не по плану. Например, факт её беременности поставил, в то время молодую девушку, в небывалый шок, а затем в гнев, вот только не на себя, а на своего мужа и пока что нерождённого ребёнка. Елена давно поняла, что из-за этой любви к порядку и желанию всё контролировать её мать никогда не любила её. И Хокинз почему-то уверена, что никогда не полюбит ребёнка, который зародился в ней. Совсем, как собственная мать, которая всегда презирала Елену за нарушенный только своим существованием план. — Какие игры, дорогая? — громко вздохнула. — Я приехала тебя поддержать в этот непростой момент твоей жизни. Всё же аборт — непростой выбор для каждой женщины, — Фиона покачала головой и присела рядом с нахмурившейся Еленой, взяв ту за руку. Женщина причмокнула своими красными губами и провела большим пальцем по ладони дочери. — Извини, конечно, мам… — отдёрнула ладонь Хокинз, прижав ту к груди. Её серые глаза сузились, заметив долю понимания на лице Фионы. — Я не буду делать аборт. — Что? Ты из ума выжила? — строго спросила мать, сжав губы в полоску. — Хочешь жизнь себе поломать этим ребёнком? Сказанные слова побудили Елену вспомнить одно из важных моментов в своей жизни. «Маленькая девочка бесшумно подошла к двери, за которой слышался разговор родителей, разговаривающих на повышенных тонах. Подойдя к ней, она приподнялась на носочках, чтобы посмотреть в щель и рассмотреть взрослых. — Гленн, это уже невыносимо! Она всё портит, — цедила Фиона, поджимая губы, окрашенные в красный. — Сегодня я была в гостях у Лакея, отошла на две минуты, и она успела порвать дорогущие шторы и разбить вазу! Из пятнадцатого века! Реквизит! Темноволосый мужчина поправил очки и, вздохнув, взялся за переносицу. Вид его был усталым. — Фиона, она всего лишь ребёнок, — спокойно сказал он. — Елене только шесть. — И что? — фыркнула Фиона. — Я уже не могу с ней! Она всё портит. Не может вести себя нормально, постоянно болтает. — Она ребёнок, — перебил её Гленн. — Она проблема. Если бы ты не канючил, то всё было бы нормально, у неё была няня, которая с ней сидела и не мешала бы мне, — сверкнув глазами, она элегантно села в кресло, стоящее напротив камина, и закинула ногу на ногу. — Она бы привязалась к ней. Если бы ты услышала, как Елена, например, назвала бы няню «мамой», тебе совсем не было бы обидно? — негодовал Гленн, качая головой. Он скрестил руки на груди и сурово посмотрел на жену. — Ни капельки, — закатила глаза Фиона. — Да и она не настолько глупа. Я тебе говорила ещё много лет назад, Гленн, что я не хочу ребёнка и никогда не хотела. Елена стала моей ошибкой. Девочка, услышав слова матери, отпрянула от двери. Она прикрыла раскрытый рот ладошкой. Из её глаз полились горькие слёзы. «Ошибка. Я ошибка. Мама не хотела меня…» — вертелось у неё в голове. В этот вечер она узнала одну из тайн матери, перевернувшую её жизнь.» Елена тряхнула головой, отогнав от себя печальное воспоминание. Она усмехнулась, посмотрев на мать. — Как я поломала тебе? — горько хмыкнула Елена, скривив губы. — Я не буду делать аборт. Можешь даже не стараться меня переубедить. Фиона выпрямила спину и гневно сверкнула глазами. — Ты — глупая девчонка, которая не понимает, как ломает себе жизнь. — Может быть, ты и права, но я не убийца, — Елена гордо задрала подбородок и, свысока посмотрев на мать, встала с дивана. — И чтобы сохранить жизнь этому ребёнку, мне не нужен муж, запрещающий это сделать, — как только эти слова вырвались изо рта девушки, её мать округлила глаза и, резко встав, замахнулась рукой на девушку. Шлепок! Голова Елены повернулась резко влево, когда её щёку пронзила острая боль. Сдавленно вздохнув, она полными злых слёз глазами посмотрела на холодное лицо матери. В какой раз за вечер Елена, скривив губы и не обращая внимания на боль в лице, сказала: — Ух, какие мы обидчивые, оказывается. Фиона сжала руку, которой ударила дочь, в кулак и, сделав шаг, отчего раздался раздражающий Елену звук от каблуков, процедила: — Дура, — с презрением выплюнула Хокинз-старшая. — Не прав был твой отец, говоря, что дочерей нельзя пороть. Не нужно было слушать его. Может быть, из тебя бы тогда выросло что-то нормальное, — хмыкнула. — Хочешь портить себе жизнь? Валяй. Хочешь на попечении быть у Старка? Не смеши меня, moya myla, этот избалованный богатством мальчишка станет отцом даже с тестом ДНК, доказывающий, что этот ребёнок от него… никогда. Слышишь? Никогда такой, как он, человек не изменится. Особенно такой, как Энтони Старк. Тебя засмеют. Ты не сможешь полюбить это… дитя, — напоследок поморщив лоб, женщина закончила свою тираду. Хотя Хокинз-младшая уверена, что у её матушки есть ещё отдышки, чтобы продолжить гнуть свою палку. — Может, и так, — всё же не сдавала своих позиций Елена. — Может, я не полюблю этого ребёнка, но я дам ему или ей нормальное детство. И мне для этого не нужна будет помощь Тони. Если я захочу, то выращу этого ребёнка сама. Или захочу, то с кем-то. И не тебе решать это, maty! Фиона вздохнула и покачала головой. Эта девчонка была слишком упряма. «Как и я», — с раздражением понимает, как и то, что Елена по большей части принимает такое решения наперекор ей, чтобы показать, что она не будет делать так, как велит мать. — Потом ты будешь жалеть, — лишь сказала напоследок. — Может быть, — не стала отрицать Елена. — Но я не стану убийцей. Если понадобится, то найду идеальную приёмную семью для ребёнка, не лишая жизни невинную душу. И это будет только моё решение. При каждом решении, которое я приму, результат будет один. Ребёнок будет жив.***
Тони тяжело вздохнул, кладя голову на сложенные руки. Он напряжённо думал. Чёртова Елена Хокинз снова всё сделала наперекосяк (и то, что в этом есть его вина, он совсем не вспоминает). Кто мог подумать, что он, Энтони Эдвард Старк, гений, миллиардер, филантроп, может стать отцом в свои двадцать пять лет? Он же так молод для этой хрени! Памперсы, сопли, слёзы, дерьмо, — как ему справиться с этим? Было бы проще, если бы он не оказался отцом, но, к сожалению, удача была не на его стороне… — Тони, клянусь, если ты ещё раз скажешь «это бред» — я тебе врежу, — рявкнула Елена, поджав губы. Мужчина цокнул и что-то глухо буркнул. Слишком тихо, чтобы услышала Хокинз. — Ты же понимаешь, что мне незачем врать?! — в какой раз спрашивает Елена, хотя в сотый раз это звучит утвердительнее. — Да-да, святоша, я помню. Не отупел за это время, — нервно хмыкнул Тони, резко наливая себе в стакан виски, бутылка которого уже была третьей по счёту. Видимо, Хокинз не понравилось, что он пил, поэтому женщина, неожиданно для пьяного Старка, забрала стакан и вылила содержимое в стоящее рядом растение («И что оно делало в доме придурка?» — читалось на лице Елены). — Эй!.. — лениво попытался возмутиться миллиардер, но его прервал голос дворецкого: — Сэр, ДНК-тест готов. Тони вздохнул и, забывая про вылитый стакан виски, хлопнул себя по коленям. — ДЖАРВИС, какой вердикт? — спросил, взглянув на бледное и мрачное лицо Хокинз. «Всё таки соврала?» — подумал радостно. — Тест оказался положительным, сэр. Девяносто девять целых и девять десятых процентов… — монотонно отвечает на вопрос искусственный интеллект. А дальше Тони не слушает. Он резко бледнеет и, подскочив, бежит в туалет. Его стошнило. — Я же говорила!.. — только и донеслось ему в спину. И теперь он страдает. Старк потерян, раздражён и в ужасе. Поэтому ему в голову пришла гениальная идея: позвать Роуди, чтобы тот дал ему совет. Но сам Джеймс Роудс, приехав и выслушав рассказ друга, просто сел на диван напротив него и уставился в глаза Старка. — Может, хватит? — раздражённо передёрнул плечами Энтони. Джеймс покачал головой, тяжело вздохнув. — Я не знаю, что сказать. — Слова поддержки там, наставления, можешь даже из «Дня независимости» взять какую-то цитату… Мне всё равно, главное, просто подскажи, что мне делать! Или дай мне пищу для размышлений! — под конец не выдержав, Старк повысил голос и схватился за голову. Он чуть ли волосы на себе не рвал. — Тони… — вздохнул Роудс. — Ты хочешь этого ребёнка? — Что? Нет! Конечно, нет! Я, чёрт возьми, думал, что никогда не буду иметь детей! Ты посмотри на меня… да я сам как ребёнок! — Ну, с этим не поспоришь, — кивнул Роуди, дёрнув уголок губы вверх. — А что думает по этому поводу Хокинз? — из уст Джеймса эта фамилия звучала, как ругательство. Вот у кого с кем и была неприязнь, то это у Роуди с Еленой. Обоюдная война ещё с университета. Услышав вопрос, Тони поморщил лицо и потянулся за виски, стоящем на полу. — Святоша сказала, что не будет убивать ребёнка. Поэтому аборт не рассматривается. Но оставить и воспитать ребёнка она тоже не горит желанием… вроде, — неуверенно заключил гений. — Я-ясно, — протянул Джеймс, приподнимая брови. — Неожиданно отчасти, но бьюсь об заклад, что мамаша Хокинз сказала делать аборт, а та назло ей отказалась, — о плохих отношениях матери и дочери им было обоим прекрасно известно. — Мне тоже так кажется, но чёрт её знает, — качнул головой Энтони. Они замолчали. Тони нервно постукивал по стакану с виски, иногда отпивая из него, а Роудс задумчиво хмурился и как-то по-особенному смотрел на лучшего друга. — А если она захочет сдать ребёнка в приют? — спросил темнокожий неожиданно. Старк поперхнулся виски и ошарашенно взглянул на друга. — В… приют? — хрипло переспросил, но, не дождавшись хоть какого-то ответа, сказал: — Нет, точно нет. Хокинз не стала бы этого делать. Она же не бездушная… Роуди только пожал плечами. — Ну ладно, а если приёмная семья когда-нибудь сдаст твоего ребёнка в детдом? — Так… — нахмурился Тони, сжав челюсть. — Знаешь, дружище, мне вот не нравятся твои эти вопросы. К чему ты клонишь? — Да ни к чему, — покачал головой Джеймс, в голове улыбаясь. Кажется, что всё-таки он дал Тони то, что тот требовал от него, но пока что Старк не понимает этого. Ведь думал, что друг будет совсем в другом направлении толковать. А так, Роуди доволен, он понимает, что даёт другу подумать над всеми вариантами развития событий. — Как скажешь, — хмыкнул Энтони, всё ещё с подозрением глядя на лучшего друга. — Ладно… пойду-ка я спать, — сказал спустя минуту миллиардер, в ожидании смотря на чуть просветлевшего друга. — О, да, конечно. Я пойду, пожалуй. Пока, Тони! — Пока-пока… — себе под нос прошептал, когда чем-то довольный Роудс ушёл. «Странный какой-то, — задумался. — Вот я его просил дать совет, а он просто что-то там проговорил и ушёл. Даже «День независимости» не процитировал. Скука». И с этой мыслью он ушёл в комнату, прихватив новую бутылку виски, чтобы в тайне проанализировать проценты людей, которые сдавали своих приёмных детей в приют, а также процент смертей детей в приёмных семьях. Всё же Роуди дал ему пищи для размышлений.***
На следующее утро на телефон Елены Хокинз пришло сообщение: «Я подъеду через час. Меньше чухайся и собирайся побыстрее. Поедем в Токио, чтобы моего ребёнка осмотрели, а то хрен поймёшь, что ты могла скормить ему под названием «здоровая пища». Со своей небывалой привлекательностью, Тони: *» Сказать, что, прочитав смс, Елена Хокинз не была потрясена до глубины души — значит ничего не сказать. Всё же Фиона Хокинз оказалась не права.***
11 марта 1995 года — Что сказал врач? — учтиво интересуется Хэппи, телохранитель, которого совсем недавно нанял Тони. Старк отвлёкся от созерцания квадратного снимка, на котором был запечатлён его ребёнок, и взглянул на чуть пухловатого мужчину. — Всё хорошо. Святоше нужно меньше истерить, больше бывать на солнце и в спокойной обстановке. И в последнее я точно не вписываюсь, поэтому она уезжает отдыхать, а я остаюсь здесь, — пожимает плечами, всё ещё вертя в руках снимок. — А… кто у вас? — чуть смутившись, спросил Хэппи. Тони на этот раз не взглянул на мужчину, а просто склонил голову набок и сложил снимок с ребёнком в бумажник. — Ещё точно не знаем. Святоша говорит, что пацан, а я уверен, что девочка. — Кого бы вы хотели? — снова задаёт вопрос телохранитель, отводя взгляд от лица начальника и обводя глазами его рабочий кабинет, в котором он появляется довольно редко. — А не слишком ли много вопросов ты задаёшь, м-м-м? — с издёвкой спрашивает Тони, откладывая бумажник и поворачивая голову в сторону Хэппи, изгибая бровь, пока тот смущается. — Я… извините, босс! — Прощаю-прощаю… — фыркнул Старк, а затем добавил совсем тихо только себе под нос: — Хотелось бы девочку.***
30 мая 1995 года — …известный миллиардер и гений, Энтони Старк, на именинах своего дня рождения узнал, как стало известно нам немного позже, чудесную для себя новость, о которой он оповестил весь Нью-Йорк, выкупив один из баннеров, на котором до сих пор написано: «У меня будет девочка, неудачники!», — с забавной улыбкой сказала ведущая новостей, переглядываясь со своим напарником. — «Вот так и должен радоваться мужчина», — пишут в сети. Новость о пополнении в семье Старк стала нам совсем недавно известна и удивила большинство людей в мире, — усмехнулся темноволосый мужчина, сверкнув белыми зубами. — Удивительно, что у человека с таким образом жизни есть время на… Далее сказанные слова телеведущего Тони не услышал — телевизор кто-то выключил, к огромному счастью Старка. — Кем бы ты ни был, спасибо, чувак, — пробурчал, укутываясь в одеяло и не открывая глаз. — Тот ведущий точно ненавидит меня, — добавил зачем-то. — А телеведущая явно обожает, — усмехнулся знакомый голос позади него. — Ох, ты вернулся, — слегка удивился Тони, приоткрыв глаз, чтобы увидеть мутный облик Роуди. — Рад, что жив. — Я тоже рад, — фыркнул Роудс с ухмылкой на лице. — Значит, девочка, да? — сразу же спрашивает, покачивая бровями. На лице Тони появляется мягкая ухмылка. — Так точно. И она будет точно хорошенькой. Знал бы ты, как она мучает святошу своими пинками. Роуди рассмеялся, закинув голову назад. Он подошёл к кровати Тони и присел рядом с другом, который уже выпутался из своего «кокона» — одеяла. — Моя крестница большая молодец, — гордо сказал, негромко рассмеявшись. — Дочь ведь моя, — закатил глаза Тони. — Конечно, она будет молодцой. И намного лучше меня, — он потёр виски и зевнул, сонно смотря на лицо лучшего друга. — Как решили назвать? — спросил Роуди. — Лилиан, — ответил миллиардер, зевая. — Это единственное имя, которое нам обоим понравилось, да и малышка перестала пинаться, когда мы решили дать ей это имя. — Лилиан… — прищуривая глаза, говорит Роуди. — Хорошее имя. — Я тоже так думаю, — кивнул Тони. — А теперь… по-братски, дай-ка мне аспирин, Роуди, вечеринка вчера была убойная… Роудс рассмеялся и кивнул. — Будет тебе аспирин, дружище.***
10 июля 1995 года Елена с удовольствием потянула ноги, как только её спина коснулась тёплого песка, и подставила лицо лучам солнца Малибу. На её лице образовалась довольная улыбка, которая дрогнула, стоило маленькому человеку внутри неё толкнуться. — Снова бушуешь, — тихо фыркнула, кладя правую ладонь на округлившийся живот. Хокинз была уже на шестом месяце беременности, но сожаления, которое предвещала ей мать, она не чувствовала. Лишь раздражение, да и то только из-за часто бушующих гормонов, вызванных её положением. Она не жалела. И не хотела что-то менять. Хоть, наверное, к сожалению, чувств сильной любви к этому ребёнку Елена не чувствовала, но зато она знала, что отец Лили очень сильно любит её. И будет чертовски сильно оберегать. Значит, что ребёнок в будущем точно не будет обделён отцовским вниманием. — Ты делаешь его лучше, — прошептала, поглаживая живот. Ребёнок внутри толкнулся, и Хокинз усмехнулась. Боги, она надеется, что это дитя не унаследует её характера и, желательно, характера отца. — Знаешь… если бы ты родилась чуть позже, то, может быть, я бы стала лучшей матерью для тебя, и не только бы отцу пришлось тебя в будущем воспитывать…***
25 июня 1995 года — Что это значит, Хокинз? — пытаясь сдерживать гнев, задаёт вопрос Старк, сжимая челюсть. Беременная женщина, которая сидела напротив него, только поджала губы и упёрто нахмурила лоб. — Ты знаешь, Старк. И всё ты понимаешь. — Нет, я не понимаю! — воскликнул сердито, всё же не сумев обуздать эмоции. — Какого, блять, чёрта… — Не ругайся!.. — Не ругаться?! — перебил её грубо Тони, взмахнув руками. — Я, блять, буду ругаться! Какого хрена, Хокинз? А! Что ты хочешь? У нас был уговор… Ты вынашиваешь моего ребёнка, а после рождения я забираю Лили к себе! И что ты хочешь, сук… — Хватит! — наконец-то закричала Елена со слезами на глазах. — Слышишь? Я сказала «хватит»! Да, я знаю, что у нас был уговор! Но… я просто… подумала, что, а если тебе нужно будет в командировку? Или ты захочешь пойти в бар? Или в клуб? Ты же не сможешь в один момент отказаться от этого всего, Тони! — взмахивая кудрявыми волосами, прохрипела она. — А я… я ведь смогу стать хотя бы хорошей матерью! Она будет у меня в основном жить, а к тебе будет ездить, когда ты не будешь занят компанией… или гульками. Тони сжал со всей силы челюсть, что аж скрип зубов был слышен, и мрачно глядел в непоколебимое лицо Елены, смаргивающей слёзы. Умом он понимал, что обычно так и делают только разведённые пары или те, которые хотят ребёнка, но не желают быть вместе. Но ведь… это его ребёнок. Он уже приготовил всё для Лили. Обустроил практически в каждом из своих домов детские комнаты. Но и слова Елены о том, что он не сможет отказать себе иногда в отдыхе, были отчасти правдивы. Энтони тяжело вздохнул и покачал головой. — И что ты хочешь этим сказать, Хокинз? — Даже если ты откажешься, я знаю, что суд будет на моей стороне, — открыла ему правду, насторожившись. — Но… я бы не хотела портить наши и без того сложные отношения. Я хочу постараться стать матерью. — Ты даже не любишь этого ребёнка! — рявкнул Тони. — Но я смогу же полюбить! — Нет, Хокинз! — насмешливо скривив губы, он покачал головой. — Любовь просто так не включишь. И не купишь. — Я просто… — всхлипнула Елена, растеряв свой былой настрой. Перемена в настроении не удивила напротив сидящего в своём кресле мужчину. — Я подумала, что если даже Тони Старк сможет стать отцом, то почему я не смогу стать хорошей матерью? Может, я не полюблю ребёнка, как ты… но я смогу воспитать её хорошо. Не так, как нас. Ей нужны оба родителя. Старк упрямо покачал головой, сцепив зубы. — Подумай, Тони. Меня воспитывал только отец, а тебя — только мать. Второму родителю было на нас наплевать. Ради Лили, Тони. — Не смей убеждать меня, говоря, что это ради моей дочери, хотя сама хочешь просто доказать себе, что ты не настолько плоха, ведь готова отдать собственного ребёнка, — Тони презрительно щурится. Ему совсем не нравятся слова Елены, но больше всего ему ненавистен смысл, который он видит в её словах. — Ты просто подумай, Тони. Если бы у меня был такой выбор, то я бы хотела, чтобы оба родителя были в моей жизни, даже если один из них не питал ко мне большой родительской любви, — и с этими словами Елена грустно улыбнулась, вставая с дивана. Она с ностальгией вспомнила, что в этом доме и в этом же месте она пришла вся злая и в негодовании к Старку, когда узнала о беременности. Тони всё сидел в своём кресле, сложив голову на согнутые колени. Он напряжённо думал, хотя, казалось бы, зачем? Ведь всё было решено. Старк вспоминал моменты из детства. — Пап, посмотри, что я сделал! — прибежал пятилетний ребёнок к кабинету отца, врываясь в него. В его руках находится игрушечная машинка, которую он сам сделал. Говард сидел в своём кресле, чему-то мрачно улыбаясь, а как только услышал голос сына, стал ещё мрачнее. Мужчина повернул голову в сторону замершего мальчика, увидевшего только сейчас плохое настроение отца. — Извини, папа… — тихо прошептал маленький Энтони, сжимая сильнее машинку. Говард что-то фыркнул невнятно. И ребёнок заметил открытую бутылку с тёмной жидкостью на столе. — Подойти сюда, Тони, — командным тоном сказал его отец, и мальчик, секунду помешкав, подошёл к отцу, который смотрел на машинку в его руках. — Это то, ради чего ты меня отвлёк? — спросил сурово, поглаживая усы. — Да, — твёрдо сказал мальчик. — Дай мне машинку, Тони, — не просил, а приказывал мужчина. Энтони, нахмурившись, отдал собственную игрушку отцу. — Хм-м-м… ты сам сделал это? — спросил, рассматривая каждую детальки красной машины. — Да, — кивнул мальчик, надеясь, что отец сейчас похвалит его. — Ужасно, — скривил губы Говард, даже не посмотрев на сына. — Ты мог бы сделать и лучше, — покачал головой, и вместо того, чтобы отдать расстроившемуся ребёнку игрушку, мужчина покрепче схватил её и со всей силы бросил в стену. — Нет! — воскликнул Тони, полными слёз глазами смотря на сломанную машину, детали от которой валялись по всей комнате. А это ведь было его первое изобретение… Тони вздохнул. Он принял решение. — Ради Лили, — раздался голос за спиной Хокинз, когда она приблизилась к выходу. Елена округлила глаза и обернулась на Энтони, выглядевшим так, словно это было самое сложное решение в его жизни. А может быть, это решение являлось таковым. — И я буду видеться с ней когда захочу. — Хорошо, — с готовностью кивнула Елена, предвидя такое условие. — И я хочу, чтобы твоя мать не приближалась к моей дочери. — Мы оба этого хотим, Тони, — согласилась Хокинз. — Ради Лили. — Ради Лили, — вздохнул Старк, прикрывая на секунду глаза. 5 августа 1995 года — Этот дом мне больше понравился, — сказал Тони, поправляя солнцезащитные очки на переносице. — А мне этот, — указала совсем на другой дом Елена. — Он же ужасный! — округлил глаза мужчина, но за очками Хокинз этого не видела. — Он отличный. В нём есть пару комнат, он не слишком большой, да и не привлекает много внимания. — Хокинз, когда узнают, что там будет расти моя дочь, то, поверь, домик будет ещё как привлекать внимание, — фыркнул Тони. — Не драматизируй. И никто не узнает об этом. — Лучше бы вы жили в одном из моих домов, — хмыкнул Старк, поправляя рубашку. — И чтобы ты смог следить за нами? — возмутилась Елена. — Нет уж. Веди себя, как choknutyy, не с нами и следи тоже не за нами. — Да иди ты, святоша, — надулся Тони, скрестив руки на груди. — Только после тебя, Старк.***
20 сентября 1995 год — Чёрт, почему так долго? — с истерической ноткой проскулил Тони, чуть ли не рвя на себе волосы. Он слышал крики Хокинз, доносящиеся из-за закрытой двери, пока та в муках рожала. И это было ужасно. Все его мысли были заняты Лили, которую сейчас должны были родить. Видимо, ДЖАРВИС был прав, говоря ему, что не нужно было столько искать информации про роды и риски для ребёнка. — Я сейчас грохнусь в обморок, — прохрипел, головой откидываясь на стену. Рядом стоящий Роуди похлопал его по плечу. Сам он был не в лучшем виде: одежда помятая, вид заспанный, а лицо напряжено. Сразу ясно, кому приходилось успокаивать истеричного на данный момент Старка. — Заткнись, Тони. В операционной находятся одни из самых лучших врачей в мире, которых ты нанял для того, чтобы Лиан родилась здоровой! — Хватит называть мою дочь Лиан, её зовут Лили! — взлохматив свою шевелюру, Энтони устало взглянул на лицо лучшего друга. — А что, если что-то пойдёт не так? Роудс тяжело вздохнул. Ему кажется, что сейчас у Старка ПМС, потому что его настроение меняется за считанные секунды, что очень раздражало. — Всё будет хорошо, Тони. Лиан… — Лили, — исправил его автоматически Старк, уже привыкший к этому за последние пять месяцев. — Лилиан, — исправился Роуди, закатив глаза, — родится здоровой… — Ты это слышал? — вдруг воскликнул Тони, снова перебивая Джеймса. — Слышал что? — нахмурился Роудс и прислушался. Мучительные крики Елены затихли. Вместо них раздался детский плач. Тони глазами полных слёз взглянул на дверь и, отлипнув от стены, сделал шаг вперёд. Стоящий рядом Джеймс положил руку ему на плечо. — Видишь. Я говорил, что всё будет хорошо, — сказал Роуди, и Тони улыбнулся ему. Неожиданно дверь в родильную открылась, на пороге стоял врач уже в обычном халате и без перчаток. — Поздравляю, мистер Старк. У вас девочка! — торжественно сказал он, поворачивая голову в правую сторону. Тони взглянул туда же и оцепенел. Его дочь сейчас лежала в маленькой кроватке и тихо плакала, вертя своими малюсенькими ручками. Она была вся красная, но, даже издалека видя её, он мог без зазрения совести сказать, что Лилиан прекрасна. — Могу я?.. — не договаривает вопрос, но доктор всё понимает и кивает с мягкой улыбкой на лице. — Конечно. И вы тоже, сэр, — потом обращается к Роудсу. Тони, как заворожённый, подходит к маленькой люльке, где лежит его дочь. — Она красивая, не правда ли? — сбоку послышался голос, и он, вздрогнув, поворачивает лицо в сторону Елены, возле которой крутится медсестра. Хокинз была бледной и очень уставшей. Тони кивает на её вопрос. Лилиан была вся сморщенная и красная, отчего казалась ему очень смешной, но, несмотря на это, она была красавицей. И теперь, подойдя поближе, он уже может разглядеть в ней его уши и брови. Хотя всё может поменяться, Старк не был глупцом. Но светлые кудряшки на макушке младенца и её серые глаза точно имели отношение к матери. — Она — самое лучшее моё творение, — прошептал Тони, сдерживая слёзы. Джеймс Роудс лишь улыбнулся восхищённому лицу друга, понимая, что много месяцев назад он всё сделал верно. И даже цитата из «Дня независимости» не понадобилась.