Muscle Memory/Мышечная память

      Эндрю не нужно открывать глаза, чтобы понять, что он в больнице. Воздух едкий от антисептиков, в его оголенные руки воткнуты иглы, а его голая задница прижимается к шершавому постельному белью. И он не один.       Эндрю не любит просыпаться в чужих постелях без штанов.       Его глаза распахиваются, и тут же возникает ощущение, что его голову вскрывают, словно арбуз. Слишком светло, и свет этот — болезненный, но Эндрю нужно осмотреться, нужно найти свои ножи, нужно убедиться, что никто не тронет… А где Аарон?       Эндрю резко садится и сдерживает стон, когда каждая конечность начинает вопить.       — Аарон, — хрипит он, заметив брата на стуле в углу комнаты, — иди сюда.       Ники поднимает взгляд от Аарона с залитыми слезами глазами и с облегчением смотрит на парня, сидящего ближе всех к кровати.       Аарон испускает почти незаметный вздох и послушно встает. Человек в кресле рядом с кроватью Эндрю сдвигается, привлекая его внимание.       Он выглядит так, будто его сунули лицом в мясорубку, но его глаза — самые голубые из всех, что Эндрю когда-либо видел, и он смотрит на Эндрю со странным выражением, будто может заглянуть в самые глубины его души, и все же он не вздрагивает.       Эндрю ненавидит его с первого взгляда.       Тот медленно, с ужасом смотрит на него, но прежде чем Эндрю успевает понять, почему, или спросить, кто он такой, он встает, чтобы усадить рядом с Эндрю Аарона. Руки этого парня покрыты такими же шрамами и обернуты повязками Эндрю. Неудивительно, что Эндрю чувствует себя таким обнаженным. Он бросает короткий взгляд вниз, чтобы убедиться, что шрамы на предплечьях прикрыты. Кто-то позаботился о том, чтобы искусно обмотать простыни вокруг его рук до запястья, довольно свободно, чтобы не пережимать капельницу, но при этом настолько плотно, чтобы они не спадали при движении.       Словно прочитав его мысли, рыжий беспорядок протягивает ему повязки, отведя пальцы достаточно далеко, чтобы Эндрю не приходилось до него дотрагиваться. Его глаза темнеют и закрываются, когда он медленно отступает назад. Проходя мимо Аарона, он наклоняется и что-то шепчет ему на ухо, заставляя Эндрю напрячься на случай, если ему придется вмешаться.       — Нет, — бросает Аарон, вопросительно глядя на Эндрю. — Быть не может, Джостен. Доктор бы что-то сказал.       Просто пожав плечами, Джостен мрачно смотрит на Кевина и отступает назад. Эндрю не понимает, что происходит, но, похоже, что все члены его семьи чувствуют себя комфортно и хорошо знакомы с незнакомцем, поэтому не возникает необходимости сразу же воткнуть в него нож.       — Что ты ему сказал, Нил? — спрашивает Ники, осторожно обхватывая руку незнакомца. — Что случилось?       Джостен встряхивает головой. — Тебе нужно позвать невропатолога, — тихо говорит он Ники. — У него что-то не так с памятью.       Эндрю сужает глаза и ждет, когда лекарства подействуют и заставят его рассмеяться над иронией. Кем бы ни был этот человек, он явно ничего не знает об Эндрю, если думает, что память Эндрю его подведет. Но, опять же, в конце концов, никто и не подозревает, что у него эйдетическая память. Лекарства не действуют. Нет ни тошнотворного возбуждения, ни судорожной ломки, только приятное холодное оцепенение, прерываемое лишь вспышками растерянности, гнева и мельчайшими следами страха.       — Что? — вскрикивает Ники, с ужасом глядя на незнакомца.       — Это невозможно, — быстро вклинивается Аарон, — они бы увидели это на МРТ.       Джостен отмахивается от Аарона с легкостью давнего знакомого, легко игнорируя его хмурый взгляд.       — Мне не нужна чертова МРТ, чтобы увидеть то, что находится прямо перед моим лицом. Эндрю, — он поворачивается к Эндрю с ищущим взглядом на лице. — Ты попал в аварию. Ты ударился головой о руль и сломал три ребра. Врачи говорят, что у тебя сотрясение мозга. С Аароном, Кевином и Ники все в порядке, их не было с тобой в машине.       Эндрю ожидает, что Джостен будет задавать вопросы, протягивать руки и трогать его, тыкать и копаться в вещах, которые его не касаются. Но он этого не делает. Вместо этого он предоставляет информацию, давая понять, что тот не нарушил ни одно из своих обещаний, и рассказывает, что случилось с его телом. Эндрю заставляет себя кивнуть. Аарон смотрит между ним и Джостеном с растущим беспокойством, а глаза Ники расширены и поражены.       — Эндрю… это Нил… — начинает он.       — Позови доктора, Ники. — Голос Джостена внезапно становится холодным и резким, он агрессивно указывает на Ники, чтобы тот замолчал.       Рот Ники приоткрывается. — Но, Нил…       — Сейчас!       Ники убегает, оставляя Эндрю наедине с братом и рыжиком. Эндрю натягивает повязки, желая получить свои ножи.       — Они у меня, — тихо говорит Джостен, кивая на предплечья Эндрю. — Их бы забрали медики. Сейчас они в общежитии.       Впервые Эндрю замечает, что один глаз Джостена подбит, а на запястье у него — фиксатор.       — Ты был в машине, — говорит Эндрю, не спрашивая.       — Да, — просто отвечает Джостен. Его глаза пылают и впиваются в Эндрю, словно клей, но он остается на другом конце комнаты, прислонившись к стене и сцепив руки за спиной, похоже, довольный тем, что просто наблюдает.       — Ты не помнишь аварию? — спрашивает Аарон, глядя на Эндрю, как на выпускной экзамен. Важный, конечно, но в то же время академический. Эндрю не привык, что Аарон вообще смотрит на него, тем более без враждебности или обиды.       — Я помню все, — машинально отвечает Эндрю.       Возле двери воздух с тихим свистом вырывается между зубов Джостена, будто кто-то только что ударил его в живот достаточно сильно, чтобы вытеснить весь из легких.       Беспокойство охватывает лицо Аарона, и он обменивается мрачным взглядом с Джостеном.       — Кто это? — требует Аарон, указывая на Джостена.       — Нил Джостен, — тотчас отвечает Эндрю. — Лис. У нас с ним сделка.       Они назвали ему его имя, а на его толстовке значится, что он — десятый номер Лисов. Эндрю не помнит, что у них с Джостеном был договор, но это единственная причина, которую он может придумать, чтобы пустить этого человека в свою машину, тем более без остальной части семьи. Ему нужно поскорее выяснить, что это за обещание, чтобы убедиться, что он сможет его сдержать.       Глядя на безобразие на лице Джостена, он готов поспорить, что это — в целях защиты. Предположительно, после такой мясорубки, конечно, его нужно защищать.       Аарон смотрит на Нила, приподняв бровь, как бы говоря: «Видишь?». Но лицо Джостена выглядит разбито, будто держится только до тех пор, пока не упадет первый осколок.       — У нас не было сделок уже два года, Эндрю, — слабо говорит он, поднимая одну руку к затылку и крепко сжимая ее.       Эндрю отводит глаза к декорированному потолку. Он чувствует себя измученным, сырым и, что хуже всего, испуганным. Он видел Аарона, Ники и Кевина, поэтому знает, что они в безопасности. Он хочет, чтобы его оставили в покое, он хочет спать. Он не хочет думать о потере части своего разума. Он всегда ненавидел свою память, но это единственное, на что он мог положиться всю свою жизнь, поэтому он не может ее потерять, а Джостен наверняка лжет.       В палату врывается врач с озабоченным видом, волосы собраны в аккуратный пучок, она смотрит на планшет, лежащий на краю кровати. Ники спешит за ней, увлекая за собой Кевина. Эндрю оглядывает Кевина холодным взглядом, замирая от шока, когда замечает татуировку под глазом. Вместо двойки, которую он привык видеть, у Кевина набита шахматная фигура.       Эндрю моргает, когда его живот «проваливается» в кровать, кровь стучит в ушах достаточно громко, чтобы оглушить его.       — Убирайтесь, — говорит он, но голос звучит менее решительно, чем ему хотелось бы. — Убирайтесь.       В комнате воцаряется тишина, все глаза обращены к Эндрю, кроме Джостена, который смотрит на лицо Кевина с пониманием в глазах.       — Вам придется вернуться позже, — говорит он доктору, жестом показывая Ники и Аарону, чтобы они проводили её за дверь.       — Я не думаю… — хмуро начинает доктор.       Джостен делает два шага вперед. — Вам придется зайти позже, — повторяет он. Его голос остается приятным и мягким, но по лицу ползет убийственная улыбка.       Доктор бледнеет и поджимает губы, но коротко кивает и выходит из палаты. Пульс Эндрю учащается, когда он невольно поражается эффектности этого взгляда. Но на его лице это все равно выглядит неправильно.       — Она должна знать, — хмуро говорит Аарон Джостену.       Болезненная улыбка тает и превращается в гораздо более терпимый хмурый взгляд, когда Джостен поворачивается, чтобы посмотреть на Аарона. Эндрю слегка расслабляется; эта улыбка не должна быть направлена на того, кого Эндрю защищал.       — Тогда иди и скажи ей, — предлагает Нил, махая рукой в сторону двери.       Аарон хмуро смотрит между Эндрю и Джостеном, но потом сердито вздыхает и выбегает из комнаты, по пути задевая плечо Джостена. Джостен отпускает его, делая необходимые два шага назад и кривя губы. Слабый шрам рассекает его верхнюю губу с левой стороны, очередной из множества безобразных отметин. Эндрю, как ни странно, так сильно хочет поцеловать его, что представляет, каково будет прикоснуться к его губам.       — Тебя никто не тронет, — говорит Джостен, голос достаточно низкий, чтобы это прозвучало как обещание. — Без твоего разрешения.       Эндрю задумывается на мгновение, постукивая в ровном ритме по прохладному поручню кровати.       — Я доверяю тебе, — наконец говорит он, не то спрашивая, не то заверяя.       Джостен бросает на него напряженный взгляд, держась очень спокойно.       — А ты доверяешь? — спрашивает он.       Эндрю думает об этом, сузив глаза. Сейчас — нет, но если он признает, что что-то не так, что части его памяти отсутствуют — тогда ему придется принять тот факт, что этот человек его знает.       — Доверяю? — спрашивает Эндрю, более медленно.       Джостен долго смотрит на него, и в глазах его появляется что-то непонятное. — Да, — наконец говорит он. — Доверяешь.       — Хм, — произносит Эндрю, несколько удивленный, несмотря на то, что уже знал ответ.       Он рассеянно задается вопросом, как это получилось; кроме Би и иногда Ваймака, он не может вспомнить никого, кому бы он мог полностью доверять.       — Убирайся.       Это что-то вроде проверки и просьбы, но Джостен тут же кивает и выскальзывает за дверь, оставляя Эндрю пялиться на стену и гадать, что же, блядь, происходит.       Его глаза болят, голова кружится, а во рту пересохло настолько, что можно зажечь спичку. Ему отчаянно хочется курить. Он натягивает единственную повязку, которую может нацепить вместе с капельницей, пальцы цепко обводят пустые ножны. Ему становится немного лучше, так же как и от неплотного обматывания бинтами другой руки. Этого мало, но достаточно, чтобы его слабость взяла вверх и потянула его обратно в сон.

***

      Когда он снова просыпается, Джостен сидит в углу комнаты и краем глаза наблюдает за Би. Би тихонько напевает и делает вид, что сосредоточена на своей кружке с приятно пахнущим чаем, но она слишком осведомлена и интуитивна, чтобы не почувствовать недоверие Джостена.       — Здравствуй, Эндрю, — говорит она, когда замечает, что он проснулся. — Как ты себя чувствуешь?       Прежде чем Эндрю успевает подобрать подходящие слова, Джостен встает, долго смотрит на Эндрю и выходит из комнаты, оставляя Эндрю наедине с терапевтом. Эндрю ищет в себе эмоцию или ощущение, которое легко определить и которым комфортно поделиться.       — Трезво, — говорит он.       — И это не то чувство, к которому ты привык, — догадывается Би, делая глоток чая. — Прости, Эндрю, мне не разрешили принести что-нибудь вкусненькое, — говорит она, протягивая ему бумажный стаканчик с шоколадом Swiss Miss на водной основе. Зефир хрустит между его зубами, как сладкий мел. — Мне сказали, что у тебя проблемы с памятью, что, должно быть, особенно неприятно, учитывая, насколько она обычно выдающаяся. Могу я спросить о последнем, что ты помнишь перед тем, как очнуться здесь? Твоя семья и друзья, кажется, считают, что прошло, по крайней мере, несколько лет.       — Несколько лет, — повторяет слова Эндрю, обдумывая их.       В какой-то мере подходит; различия есть только тогда, когда он чувствует себя готовым их признать. Шахматная фигура вместо двойки на лице Кевина, обручальное кольцо на пальце Ники, Джостен.       И самое главное: — Я не принимаю лекарства, — замечает Эндрю.       Лицо Би слегка напрягается, что заметно только благодаря тому, что Эндрю долгое время был с ней знаком.       — Это было на втором курсе, — говорит она ему, — после… Дня Благодарения.       Здесь явно кроется какая-то история, но Эндрю может вернуться к ней позже.       — Я первокурсник, — сообщает ей Эндрю. — Сейчас март. Кевин разозлился, что нас так рано сняли с чемпионата. И у него есть какая-то идиотская мысль, что он снова сможет играть.       Би пристально смотрит на него.       — Ты выпускник, — говорит она. — Кевин закончил университет в прошлом году и сейчас играет в Техасе. То, что он сейчас здесь, — просто совпадение. Он по-прежнему часто навещает тебя, Нила и тренера Ваймака.       Желудок Эндрю дергается, угрожая извергнуть все, что находится внутри.       — Что произошло? — требует Эндрю.       Он хочет закричать, что это невозможно, что это слишком, но он не может позволить себе потерять хоть каплю контроля. Если он это сделает, то рассыплется на миллион осколков, как делал уже много раз, но на этот раз не будет достаточно сильного обещания, чтобы собрать себя обратно.       — Ты ехал в продуктовый магазин, — говорит ему Би. — Другая водительница была пьяна, она ехала слишком быстро. У тебя сотрясение мозга и три сломанных ребра. Нил подозревает, что у тебя проблемы с памятью. Врачам нужно провести еще несколько тестов.       Эндрю знает часть из этого, но это не то, о чем он хочет узнать.       — Что произошло между моим первым курсом и нынешним? — уточняет он, постукивая пальцем по пустой повязке и мечтая о сигарете.       — Довольно многое, — осторожно говорит Би. — Я не буду рассказывать тебе обо всем — есть вероятность, что это исказит воспоминания, которые могут всплыть. К тому же я не тот человек, который знает больше всего о твоей жизни. Но в общих чертах? Вы с Аароном проводите совместные сеансы со мной раз в месяц, и, похоже, они помогают вашим отношениям. Ты размышляешь, с кем подписать контракт после окончания учебы: с Ястребами Атланты или Рыбами Сиэтла. Поэтому Кевин и приехал — он думает, что сможет помочь тебе определиться. Ты на пути к получению диплома с отличием по специальности «уголовное правосудие». Ты очень хорошо справляешься, Эндрю.       Эндрю прислушивается к каждому слову и понимает их все, но они все равно не имеют смысла в предложении. Аарон и он — магниты с отрицательным зарядом, обреченные на то, чтобы с силой разлететься в разные стороны, как только они вырвутся из сокрушительного кулака уже потрепанного обещания.       А это дерьмо с экси? Просто смешно. Даже если бы Кевину каким-то образом удалось выполнить свою часть сделки, она никогда не предусматривала продолжение этого дурацкого спорта после окончания учебы.       Но Би никогда не лгала ему ранее, по крайней мере, он об этом не знал. Это одна из причин, по которой он держит ее рядом с собой дольше, чем остальных назначенных судом психотерапевтов.       У него болит голова, сердце пытается вырваться из груди. Его апатия с трудом справляется со своей обязанностью. Би, поскольку она всегда старалась, понимает его.       — Я пойду. Тебе следует отдохнуть, — ласково говорит она, поднимаясь на ноги.       Эндрю отводит от нее взгляд, когда она выходит из комнаты, оставляя его в блаженном одиночестве, и тишину нарушает лишь тихий писк монитора.

***

      Когда он просыпается, уже стемнело, жалюзи на окне открыты, и виден проблеск луны. Ночь не особенно ясная, поэтому звезд не разглядеть.       Эндрю не нужно оглядываться, чтобы понять, что в комнате кто-то есть. Он замирает, как хищник, ожидающий нападения. Если кто-то думает, что он слаб, только потому, что лежит на больничной койке…       Раздается низкое удовлетворенное ворчание, и с кресла, на котором он стоял, спрыгивает стройная фигура с чем-то круглым и пластиковым в руке.       — Детекторы дыма — настоящая дрянь, — говорит Нил Джостен, небрежно отбрасывая предмет в сторону и потянувшись к карману. — Курить будешь? — спрашивает он, уже прикуривая красную Мальборо.       Он делает одну затяжку, ровно настолько, чтобы разжечь сигарету, а затем подносит ее к лицу, слишком близко для человека, чье лицо было обожжено, и наблюдает за Эндрю сквозь дымку с никотиновым оттенком, не делая никаких движений, чтобы подойти. «Прикуриватель», думает Эндрю, и он уверен, что прав, хотя и не может вспомнить почему.       Эндрю хочет закурить. Его легкие горят, а кожа зудит от зависимости, которую он ненавидит признавать. Но все же Джостен не проходит и нескольких шагов, которые потребовались бы, чтобы пройти по линолеумному полу к кровати.       — Да, — наконец говорит Эндрю, протягивая руку за сигаретой.       Джостен шагает по полу и снова открывает пачку, сует зажженную папиросу в рот и тянет до тех пор, пока она не начинает светиться. Неожиданно в Эндрю просыпается похоть, злобная и подлая, и он не может отвести взгляд от губ Нила, обхвативших его сигарету.       Это странно. Обычно Эндрю фантазирует о том, что делает минет, а не получает его. Нил отдает сигарету, держа пальцы достаточно неподвижно, чтобы Эндрю не пришлось их касаться.       Нет. Он не один, лежит на спине на кровати, а желание бурлит у него в животе.       — Назови мне хотя бы одну причину не убивать тебя за то, что ты пробрался в мою палату ночью.       — Хм-м-м, — произносит Джостен, в голосе которого не слышно угрозы. — Полагаю, сначала тебе придется меня поймать.       — И ты думаешь, что это станет для меня проблемой? — спрашивает Эндрю, понижая голос до более угрожающего тона.       Обычно ему не нужно стараться казаться опасным, даже для тех людей, которые знают его лучше, чтобы бояться, таких как Аарон и Ники. Нелогично, что Джостен не чувствует того же, даже если у них и было какое-то обещание. Но Эндрю хочет вызвать реакцию этого человека, хочет сделать что-то, что заставит его вздрогнуть и отвести взгляд.       Нил пожимает плечами и кладет сигареты под подушку Эндрю, где медсестры вряд ли их найдут.       — Я уйду, если ты хочешь, — говорит он Эндрю. — Я просто подумал, что тебе не помешает сигарета.       Он встает и направляется к двери.       — Стой, — говорит Эндрю, прежде чем его мозг успевает перехватить слова.       Джостен замирает и смотрит на Эндрю удивленным взглядом. Эндрю не знает, почему он заговорил или что он хочет сказать, поэтому он подносит сигарету ко рту и глубоко вдыхает.       Приятный прилив никотина в легкие после столь долгого перерыва достаточно силен, чтобы заставить его откинуть голову назад и насладиться им. Когда он снова открывает глаза, Нил еще не ушел. Он стоит у двери, прислонившись к стене, слишком далеко, чтобы представлять угрозу.       — Почему ты здесь? — спрашивает Эндрю, прикуривая вторую сигарету еще до того, как догорает первая.       Нил наклоняет голову, и лунный свет рассекает острую линию его подбородка. Его глаза теряются в тени, но Эндрю чувствует их на своем лице, как прикосновение. По какой-то причине он не возражает.       — Я не должен тебе ничего рассказывать, — наконец говорит Нил. — Я бы попытался, — его губы дергаются в резкой улыбке, менее угрожающей, чем та, которой он одарил доктора, — но они объяснили, что это может повлиять на твою собственную память, а я не хочу рисковать.       — Это не ответ на мой вопрос, — категорично заявляет Эндрю.       — Я пришел заключить с тобой сделку, — легко говорит Нил, которого, как и ранее, не беспокоит грубость Эндрю.       Эндрю держит сигарету над краем кровати и стряхивает пепел. Интерес разгорается в его крови, побуждая его сесть.       — Ты привлек мое внимание, — говорит он Нилу.       — Постараюсь удержать, — отвечает Нил, ирония в его голосе переходит в колебание.       Эти слова заставляют что-то зашевелиться в затылке Эндрю, и он ждет, но ничего не всплывает на поверхность. Тем не менее, его желудок сводит, словно он стоит на краю крыши, зная, что разгадка скрывается где-то внизу, если только он сможет заставить себя опустить взгляд.       — Что за сделка, — уточняет Эндрю, ища возможность отвлечься, пока он не наделал глупостей.       Нил закрывает глаза, вдыхает последнюю порцию дыма и тушит сигарету.       — Правда, — говорит он. — Про правду. Я расскажу тебе столько правды, сколько смогу, а ты — поверишь, что то, что я скажу тебе о твоей жизни, является истиной, и что это соответствует выбору, который ты сделал. Не разрушай то, что ты построил, только потому, что не можешь этого вспомнить. — Его голос мрачен и отчаян, что влечет внимание Эндрю, как рыбку к свету удильщика. — И я куплю тебе новую машину, — добавляет он, будто такая крупная покупка является чем-то второстепенным.       Эндрю закуривает еще одну сигарету, размышляя. Нил не торопит его, а просто откидывает голову назад и ждет, но Эндрю видит, как он напряжен, как сильно он этого хочет. По правде говоря, Эндрю еще не задумывался о том, что будет делать, когда выйдет из больницы. Он полагает, что его уже ничто не держит в Пальметто. Он может уехать. Может поехать в Колумбию и работать в Сумерках, покончить с этой похотью с Роландом. Или уехать куда-нибудь еще, просто исчезнуть, наконец-то освободившись от обязательств, тяготивших его с тех пор, как Кабан Хиггинс наткнулся на Аарона, что, должно быть, было самой гнилой удачей в жизни Эндрю.       Или он может ухватиться за эту сделку, использовать её в качестве якоря, как он делал миллионы раз до этого. У него есть вопросы, особенно к Джостену, который говорит правду с ловкостью хорошего лжеца. У него нет машины, и он уже много лет терпит учебу и экзамены. У Эндрю есть куча оборванных поводков, хороший психотерапевт и мало что еще.       — Почему машину? — спрашивает Эндрю. — Ты выглядишь так, будто у тебя не хватает денег на чашку кофе, не говоря уже о тех машинах, на которых я предпочитаю ездить.       Нил улыбается, глядя вниз на свой помятый свитер, который ничуть не скрывает его врожденной привлекательности.       — Считай это традицией, — говорит он, скривив губы в улыбке. — Эта правда была бесплатной, но ты не получишь больше, пока не пообещаешь остаться.       — Торгаш, — обвиняет Эндрю, сузив глаза на собеседника.       Он думает о сигаретах, которые медленно сминаются под тяжестью его подушки. Он думает о знакомой полоске чёрной ткани, которую он заметил под рукавами Нила, и о свободно намотанной повязке, которая до сих пор скрывает его собственные шрамы.       Эндрю встречает взгляд Нила, и представляет, что ему не нужны ножи, дабы выпытать его секреты.       — Договорились, — говорит он.       Только когда он замечает глубокий выдох Джостена, он понимает, что тот затаил дыхание.