***
— А в школе сейчас каникулы, — с нотками зависти протянул Антон, насыпая в медную турку молотый кофе. — Ну, ты уже взрослый, — назидательно отозвался Арсений. — Больше так много каникул не будет, привыкай. — Знаю, — вздохнул Антон, налив в турку воды и поставив на плиту. — Но я уже задолбался учиться, честно. Заболеть что ли? Хоть отдохну… — Типун тебе на язык, — нахмурился Попов. — Все-все, молчу, — поднял руки Шастун.***
Антон сидел на одной из первых парт в потоковой аудитории. Обычно он любил лекции по матанализу — преподавательница читала их живо и интересно, так что все обычно слушали и быстро-быстро переписывали примеры с доски, чтобы ничего не пропустить. Но конкретно сегодня Антону на этой лекции хотелось упасть лицом в парту и проспать все полтора часа. Что-то не то. Конечно, первой парой была физ-ра, где пришлось бегать и качать пресс, чтобы в конце семестра не иметь проблем с получением зачета, но не мог же он устать от этого вот настолько? Да и тем более после физ-ры у Антона была целая пара на то, чтобы отдохнуть, сидя в столовой. Хорошо хоть после матана можно будет свалить домой. Иногда Антону казалось, что составители расписания курят или выпивают что-то забористое перед началом рабочего дня, потому что на трезвую голову такое расписание составить невозможно. Пятница: первой парой физ-ра, второй — окно, третьей — лекция по матану. А больше ничего. Какова вероятность присутствия на занятиях хотя бы половины группы? Антон теорию вероятностей еще не изучал, но, основываясь на статистических данных и собственных ощущениях, с уверенностью оценил бы эту вероятность во что-то среднее между 0% и 50%, в зависимости от погоды, наличия мест на парковке универа и влияния ретроградного Меркурия. Еле-еле досидев до конца пары, Антон быстро собрался и первым выскочил из аудитории. Домой! Спать! Спать, спать, спать, спать, спать, спать, спать!***
Четырежды прокляв общественный транспорт и наконец добравшись до дома, Антон свалился спать, даже не переодевшись, прямо в куртке и джинсах. А стоило голове коснуться подушки, как сознание отключилось, уступив место странным ярким снам. — Антош, Антоша! — послышалось где-то далеко-далеко. Неимоверными усилиями Антон заставил мышцы век шевелиться и приоткрыл глаза. Ему казалось, что он проспал всего одну секунду, но за эту секунду комната успела погрузиться во тьму, освещаемую полоской света из коридора. Над кроватью стоял человек, в очертаниях которого узнавался Арсений, и смотрел на него. — А? — просипел Шастун. — Тош, — начал Арсений. — Я включу свет? — Угу, — все еще не совсем сознательно разрешил Антон. Арсений включил ночник. Хоть свет от него и был тусклым, но все равно моментально вызвал резь в глазах Антона. Мальчик зажмурился и почувствовал, как в уголках глаз скапливаются слезинки. — Заяц, — раздался голос Попова. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Д… Да, — соврал Антон. — Почему спрашиваешь? — шевелить языком было сложно. Арсений вздохнул. — Потому что ты не закрыл входную дверь. И потому что один грязный ботинок умудрился поставить на полку для обуви, а второй притащить прямо сюда, в комнату. А еще потому что лежишь в кровати в уличной одежде. Продолжать? — Я понял, — сухими губами прошептал Антон. Во рту пересохло и было очень сложно говорить. — Антош, — Арсений присел на краешек кровати. — Солнце, пожалуйста, не бойся меня и просто честно расскажи о самочувствии. Антону потребовалось несколько секунд на то, чтобы распарсить и осмыслить все сказанное Арсением. Кажется, ему и впрямь плохо. Вроде ничего не болит, но усталость жутчайшая. — Пить, — попросил он, еле передвигая губами. Арсений кивнул, вскочил с места и быстрым шагом направился на кухню. Не прошло и 30 секунд, как он вернулся обратно со стаканом воды в руках. Этот стакан он подставил к сухим губам Антона, а другую руку просунул под его голову и чуть приподнял. — Вот так, — приговаривал он, наклоняя стакан и следя, чтобы Антон пил мелкими глотками. Когда Шастун допил половину стакана и отказался пить дальше, Арсений убрал посуду на тумбочку, вновь присел на кровать к Антону и, наклонившись, примкнул губами ко лбу мальчика. — Горячий, — с сожалением констатировал он. Антон понимал, что это значит. Его снова будут лечить. Ну за чтоооо? — Давай-ка тебя разденем, — Арсений приподнял торс Антона и осторожно снял с него куртку. — Мне продолжать или сам? — Сам, — решил Антон. Он перевернулся набок и встал с кровати. Это было… Сложно. Все тело ломило, адски болел пресс, который он сегодня качал на первой паре, руки и ноги не слушались, горло саднило, а нос оказался заложен. Тут и врачом быть не нужно, чтобы понять: он заболел. Антон, вздохнув, стянул джинсы и толстовку и отдал их Арсению, который стоял рядом с курткой в руках. — Антон, — с сожаление в голосе начал Арсений. — Пока не ложись в кровать. Я сейчас приду. Мне нужно тебя осмотреть. Начинааааааается. Антон, слегка покачиваясь, стоял и устало хлопал глазами. Арсений ненадолго отошел и вернулся с градусником, фонариком и стетоскопом. И где он хранит стетоскоп? Антон ни разу не натыкался на него, хотя жил с Арсением уже больше полугода. — Так, заяц, открой ротик широко-широко, — первым делом попросил Попов. Антон послушно открыл рот и опустил язык, позволив Арсению посветить фонариком внутрь. — Горло красное, — заключил Арсений. — Но без гнойного налета, это хорошо. Болит? Антон прислушался к ощущениям. Боли не было, но неприятное чувство сухости и першения присутствовало. — Не очень, — честно ответил он. — Но дискомфорт есть. — Я понял, — кивнул Арс, надевая стетоскоп и прикладывая его головку к груди парня. — Дыши. Теперь не дыши. Угу, можешь дышать. Теперь повернись спиной. Снова не дыши. Все, дыши. Антон выполнял указания Арса и не понимал, почему он это делает. Почему слушается? Почему ему не хочется сбежать, спрятаться, начать истерику? Почему не накрывает паника? Почему не повышается пульс? Он же ятрофоб, разве нет? — Так, теперь давай поставим градусник, — тем временем продолжал Арсений, включая электронный прибор. — Ты уже можешь лечь отдыхать, только сильно в одеяло не кутайся, ладно? — Угу, — промычал Антон, укладываясь. Они молча ждали, когда термометр запищит. Ожидание длилось примерно вечность. Наконец прибор известил о готовности результата. Антон вытащил его из подмышки и, не глядя, протянул Арсению. Мужчина всмотрелся в цифры на экране. — 37,2, — озвучил он. — Все не так плохо, как можно было подумать. Расскажи о самочувствии. — Ну, — Антон задумался. — У меня болит тело, но это после физ-ры. Сильнее всего пресс болит и ноги. В горле дискомфорт. В носу… сухость какая-то… Как будто носоглотку обожгло частым дыханием на холодном воздухе. Мы половину пары наматывали круги на стадионе на улице, а оставшуюся половину качали пресс в спортзале. А с утра было холодно. Какой мудак придумал в такой холод бегать? — Без комментариев, — усмехнулся Арсений, который, как этот самый мудак, каждое утро в любую погоду бегал на улице несколько километров, а в прошлом году у класса Антона очень по-мудачески вел уроки физ-ры, заставляя детей бегать по дорожкам стадиона и ходить на лыжах в лесу даже в значительные морозы. Но это ведь делается с целью не навредить, а наоборот, закалить детей, укрепить их здоровье! Но, наверное, прямо сейчас не стоит говорить об этом Антону, ведь именно сегодня он, вместо укрепления, подорвал свое здоровье. — Я пойду поставлю вариться куриный бульон. Ты хочешь чего-нибудь покушать? — Не-а, — сказал было Шастун, но тут же передумал: — Хочу какао с маршмеллоу. — Будет сделано! — козырнул Попов.***
Антон, закутавшись в плед, пил теплое какао с маленькими зефирками. Рядом сидел Арсений и поглаживал мальчика по растрепавшимся кудряшкам. Перед ними стоял ноутбук, на котором проигрывалась очередная серия Симпсонов. Все это в совокупности с уютно-тусклым светом ночника придавало вечеру пятницы семейной атмосферы комфорта и безопасности. — Как хорошо, что мы не учимся по субботам, — нарушил тишину Антон, делая глоток какао. — Согласен, — отозвался Арс. — За выходные тебя поставим на ноги, надеюсь. — Эх, это просто мой организм привык каждый год в это время уходить на каникулы, наверное, — вздохнул Антон. — Да, про каникулы ты уже говорил, — усмехнулся Арсений и, поставив мультфильм на паузу, повернулся к Антону. — Скучаешь по школе? — Ну, — задумался Антон. — Как-то в школе все более предсказуемо что ли. В универе больше свободы, но и ответственности тоже. Никто не следит за посещаемостью, обо всех контрольных мероприятиях предупреждают заранее, но никто, кроме тебя самого, не заинтересован в твоей успеваемости, вот что непривычно. Никто не ругается, не читает мораль, не угрожает будущим. Просто молча ставят оценку — плохая она или хорошая. А исправить возможности нет. И это прямо обидно. — Ну, Антош, привыкай ко взрослой жизни, — проворковал Арсений. — Теперь ты сам руководишь своей жизнью и сам знаешь, что правильно, а что нет. — Я знаю, знаю, просто… Устал, — вздохнул мальчик. — Хочу каникулы. Прямо сейчас. — После сессии будут тебе каникулы, — пообещал мужчина. — А ты помнишь, что мы с тобой познакомились в прошлом году как раз после осенних каникул? — вдруг спросил Шастун. — Дааа, — улыбнулся Арсений. — Первый день в качестве учителя. Я его запомнил на всю жизнь. — Почему? — Нуу, я был удивлен количеству нездоровых подростков в школе. Много детей с лишним весом, много с почти зеленым цветом кожи, как будто мало гуляют и много сидят за компьютером, в туалете вечно накурено, куряки стоят и за ближайшим углом школы, вообще особо не стесняясь и не боясь быть пойманными. Пара детей с похмелья, куча учеников без формы. Одним словом, мрак. — Ага, и ты решил за них взяться, — хихикнул Шастун. — За пару дней ты стал грозой школы для всех и каждого. — Я? Грозой? — удивился Арсений. — Ага, — кивнул Антон. — Слухи о твоем списке «особо контролируемых» разнеслись по всей школе. Все боялись в нем оказаться. — А что такого в этом списке? — искренне недоумевал Арсений. — Нет никакого физического списка, я даже на листочек никого не записывал. Просто старался запомнить всех, кто без формы, кто накурен, кто с похмелья, кто с ожирением, кто с чем-то еще. В общем, всех, у кого проблемы с дисциплиной или со здоровьем, и кому я в целом мог бы помочь. Любой учитель ведет такой список в своей голове. Кто плохо отвечал, кому, не знаю, надо какой-то вопрос проработать, кто забывал тетрадь, но клятвенно обещал сдать ее в следующий раз. Ну и всякая такая фигня. Причем многие этих детей прямо записывают, всех же не упомнишь. Ничего страшного в этом нет. Просто несколько повышенное внимание, вот и все. Ты вот попал в этот список, разве тебе было страшно? — Если честно, до чертиков, — вспомнил Антон. — Мне казалось, что ты любого из этого списка можешь в любой момент отправить на медосмотр или сам осмотреть. И это, знаешь ли, жутко. — Ну, в целом так и было, — почесал затылок Арсений. — Я действительно многих отправлял к эндокринологу, на анализ крови, на ФЛГ. Только я все еще не понимаю, что в этом плохого? Да и я никого не заставлял, просто настоятельно рекомендовал. — Угу, только дети воспринимают настоятельные рекомендации учителей как приказы, обязательные к исполнению, — проворчал Антон. — Ну, ты вот отчаянно сопротивлялся, — засмеялся Арс. — Кстати, мы давно не смотрели твои пятки. Шпора прошла? — Вроде да, — задумался Антон. — Во всяком случае, они больше не болят ни при ходьбе, ни при беге. Ну и я постоянно ношу амортизирующие стельки с любой обувью. — Дашь посмотреть? — закопошился Арсений. — Смотри, — пожал плечами Антон и сам себе удивился. Просто «смотри»? А где нытье и истерика? Где стеснение? Где сопротивление и побег? — Угу, — мычал Арсений, прощупывая ноги парня. — Кажется, все прошло. Это хорошо. — А теперь иди мой руки! — потребовал Антон. — Хорошо, хорошо, — засмеялся Попов и на минуту скрылся в ванной. Антон допил какао и, когда Арсений вернулся в комнату, попросил его сделать еще одну порцию этого божественного напитка, предварительно состроив глаза кота из Шрека. Арсений улыбнулся, подхватил чашку, потрепал мальчишку по кудряшкам и ушел на кухню делать вторую порцию сладкого напитка. — А что стало с остальными школьниками из списка «под особым контролем»? — поинтересовался Антон, с кивком принимая из рук мужчины горячую кружку. — Несколько ребят бросили курить. Многие похудели. Пусть на 2-3 килограмма, на все же. Некоторые даже приносили результаты анализов крови, где холестерин пришел в норму. В общем, все хорошо у этих детей. Надеюсь, после моего ухода из школы они не расслабятся и продолжат свой путь к здоровому образу жизни. — Да уж, — хлебнул какао Антон. — А мы ведь правда боялись тебя. — Ну и глупые, — хмыкнул Арсений. — Я вроде всем в итоге сделал лучше. И раз ты под моим особым контролем, то измерь-ка еще разок температуру. Антон лишь пожал плечами и вновь установил градусник. От мультиков у него немного разболелась голова, но рассказывать об этом Арсению он не стал. Когда термометр пропищал, Антон протянул его Попову. Тот взглянул на экран и нахмурился. — 38,3, заяц, — оповестил он. — Полтора часа назад было 37,2. Мне не нравится тенденция. Если сильно поднимется, придется сделать укол. — Парацетамол, — испуганно отозвался Антон. — Мне всегда от температуры помогает парацетамол. Просто дай мне таблетку. Арсений недоверчиво посмотрел на мальчика, но молча сходил на кухню и вернулся со стаканом воды и таблеткой. — Как сам себя чувствуешь? — сочувственно поинтересовался он. — Так же, — вздохнул Антон. — Только еще голова разболелась от мультиков. — Значит, на сегодня хватит мультиков, — согласился Арсений, убирая ноутбук. — Пей таблетку и ложись отдыхать. Через полчаса еще раз измерим температуру. Я пока схожу в аптеку. Арсений ушел на какие-то 20 минут, а вернулся с небольшим, но полным пакетом с логотипом аптеки. Антону было некомфортно думать о том, что же в этом пакете. — Ну как ты тут? — сочувственно поинтересовался Попов. Антон в ответ промычал нечто нечленораздельное. — Ставь градусник опять, посмотрим, подействовал ли парацетамол, — проинструктировал Арсений, убирая с тумбочки чашку с засохшими по краям следами какао. Через несколько минут градусник показал 38 ровно. — Кажется, парацетамол помогает, — с сомнением протянул прибор Арсению Антон. — Угу, — задумался тот. — Давай ты попьешь бульона и ляжешь спать, хорошо? — Согласен, — сдался Шастун. — Только немножко. Я совсем не хочу есть. — Один половник, обещаю, — донесся голос уходящего Попова. Через минуту Арс принес аппетитный бульон в глубокой тарелке и ложку. — Если хочешь, пей прямо из тарелки, через край, — подсказал он. А Антон и рад стараться. После импровизированного ужина Антон уснул, а Арсений разложил купленные лекарства, думая о том, как убедить мальчика сдать анализ крови.***
На удивление, убеждать не пришлось. Наутро Антон проснулся более или менее бодрым, а когда Арсений с сожалением в голосе уведомил, что ему, Шастуну, нужно будет сдать кровь на анализ, тот просто пожал плечами и предложил сходить в ближайший Гемотест. Тут удивился даже Арсений. Что стало с ятрофобом Антоном? Почему он с такой легкостью согласился на достаточно болезненный анализ? Означает ли это, что ему ВОТ НАСТОЛЬКО плохо? — Ты хорошо себя чувствуешь? — с подозрением поинтересовался Попов. — Нос заложен, — прогундосил Шастун. — И горло першит сильнее, чем вчера. А что? — Да нет, ничего, — все еще не понимал такого спокойствия Антона Арсений. В лаборатории улыбчивая медсестра усадила мальчика на стул, положила локоть на мягкий валик, повязала жгут, нащупала крупную вену, протерла спиртом локтевой сгиб, проткнула вену-жертву иглой и набрала пробирку крови. Все это время Антон просто сидел и сонно хлопал глазами. Не отворачивался, не зажмуривался, не истерил, не дергался… А у Арсения глаза лезли на лоб. Что-то с его мальчиком-ятрофобом было явно не так. — Результат придет завтра вам на почту, — отчиталась медсестра. Весь оставшийся день Антон валялся в кровати, израсходовав все силы на поход в лабораторию. Арсений кормил его легким супом, поил чаем с лимоном и давал противовирусные, будучи в полной уверенности, что мальчик подхватил вирус где-нибудь в университете.***
В воскресенье утром на почту пришли долгожданные результаты анализов. Антон мало что понимал во всех этих страшных наименованиях и их числовых значениях, поэтому просто позвал Арсения и передал телефон ему в руки. Попов быстро пробежался по строчкам и нахмурился. — Ну-ка покажи свое горло. Антон открыл рот и терпеливо ожидал, когда Арсений со своим фонариком насмотрится. — Появился налет, да, — озабоченно высказался Арсений и прощупал шейные лимфоузлы. — Антибиотики, заяц, — с сожалением заключил он. — И лучше начать курс прямо сейчас. Ты настраивайся, а я пойду подготовлю укол. Арсений вышел, а Антон лег и задумался. Ему сейчас будут делать укол. Довольно болезненный, хоть и на лидокаине. Ему бы впору сейчас сбежать, проскочить мимо кухни, спрятаться где-нибудь на чердаке дома, где Арсений будет искать его в последнюю очередь. Или запереться на балконе. Или расплакаться и попытаться уговорить Арсения пощадить его. Но, черт возьми, как же все это глупо и как надоело! Он уже взрослый парень, который прекрасно понимает, что беготня и прятки только ухудшат его и без того плачевное состояние. И что уговаривать Арсения не лечить его — так же глупо, как уговаривать дождь в Питере идти только в соответствии с прогнозом погоды, а не когда тому вздумается. Да и давно стало ясно, что Арсений планирует делать ему уколы не из нездоровой тяги к причинению боли, а из неравнодушия, любви и искреннего желания вылечить. Надоело. Проще вытерпеть этот дурацкий укол и не усугублять свое и так не простое положение. Арсений с опаской заглянул в комнату. Видимо, подозревал, что Антон куда-то сбежал или спрятался. А вот и не угадал, Шерлок, Антон на месте, только тебя и ждет. В руках Арсения не было шприца. Иллюзионист хренов! Как будто Антон не знает, что ты его прячешь в заднем кармане домашних штанов! Антон чуть было не фыркнул вслух. — Готов? — с опаской спросил мужчина. — Всегда готов, — проворчал Антон, переворачиваясь на живот. Антон не мог видеть спиной лица Арсения, но готов был поставить сотку на то, что в данный момент Попов выглядел растерянным. Еще бы. Его парень-ятрофоб никогда не сдавался так просто. Но замешательство длилось всего пару мгновений, и вот уже Арсений стянул с попы Антона пижамные штаны, щедро протер спиртом обширный участок кожи и быстро ввел иглу. Антон даже не успел испугаться. Или дело не в том, что он не успел? Арсений медленно вводил лекарство, легонько поглаживая поясницу мальчика. Антон был готов замурлыкать от этих поглаживаний, но горло неприятно саднило, так что он решил, что помурлычет как-нибудь в следующий раз. А пока гордо помолчит. — Все, я закончил, — объявил Попов, прикладывая спиртовую салфетку к пострадавшему участку. — Ты мой герой. Все выдержал, даже не пикнул. Горжусь тобой, заяц. — Угу, — устало промычал Антон. Он не чувствовал себя героем. Не чувствовал, что пережил что-то страшное. Укол и укол, подумаешь.***
Десять дней подряд Арсений колол Антону антибиотик, заставлял полоскать горло антисептиком и брызгать спреем. Температура, если и поднималась, сбивалась парацетамолом еще на подходе к отметке 38,5. Симптомы пропали уже в первую неделю лечения, а спустя две недели Антон был полностью здоров. Он вернулся на учебу и с удвоенной силой принялся наверстывать все, что пропустил, а так как пропустил он контрольную неделю, то пришлось писать изрядное количество проверочных работ по матанализу, инженерной графике, физике и информатике.***
Антон отвлекся от домашки по молекулярной физике и задумался о них с Арсением. Совсем скоро у них состоится первая годовщина их отношений. Этот год вышел насыщенным на события и эмоции для них обоих. Он начался с вражды и неприязни, а закончился любовью и безграничным доверием. Персонально для Арсения ИХ год ознаменовался переменами. Он сменил город, работу, попробовал себя в преподавании, отказался от этой идеи и вновь нашел себя в медицине. А еще обрел отношения с прекрасным, хоть и проблемным, мальчишкой. Но Арсений не выглядел недовольным, так что Антон сделал вывод, что того все устраивает. Лично для Антона же ИХ год вышел напряженным и нервным из-за экзаменов, поступления и выхода из зоны комфорта в связи со сменой места учебы. А еще за этот год он научился выстраивать отношения с более взрослым и осознанным человеком. Научился разговаривать и слушать, понимать и принимать, любить и доверять. Кроме того, весь год он постоянно болел: пяточная шпора, синяки и тумаки, пульпит, простатит, гастрит, тонзиллит. Говорят, все болезни от нервов? Что ж, Антон не может не согласиться. Но важно то, что каждый раз его лечил, вел к выздоровлению и поддерживал любимый человек, который брал в свои руки все болезненные процедуры и проводил их максимально нежно и бережно. Про таких, как Арсений, люди говорят «врач от бога». Как и почему этот врач решил вдруг стать физруком, Антон уже и не вспомнит, но он благодарен ему за его спонтанное решение, ведь благодаря этому решению они смогли познакомиться. Арсений-врач никогда не кричит, не ругается, не фыркает, не угрожает и не творит ничего такого, от чего обычно у пациентов из ниоткуда появляется ятрофобия. Арсений просто делает то, что умеет лучше всего — лечит. Много, кто этому учится, но мало, кто это умеет. И тут мозг Антона стрелой пронзила мысль, которая в последнее время постоянно крутилась в его голове в размытом виде, но никак не могла обрести свою форму: Благодаря Арсению и его заботе, Антон больше не боится врачей.