***
— Для меня большая честь встреча с Вами. — Девушка в изящном узком платье смущённо потупила взгляд; её золотистые локоны, собранные в аккуратную причёску, впитали лучи закатного солнца. Тонкие руки нервно подрагивали. Мужчина напротив деликатно улыбнулся. — Я благодарен судьбе за наше знакомство. — Ну что Вы... — Мягкий румянец коснулся её щёк, и Рейчел нервно выдохнула. — Мистер Фантомхайв, позвольте представить: мисс Анджелина Барнетт — моя младшая дочь. Извольте и вы познакомиться. — Крепкая рука отца указала в сторону младшей из сестер, со скепсисом наблюдавшей за происходящим. Юные женщины были настолько непохожи, что трудно было поверить в их кровную связь. Низкая и дерзко-женственная, темнокурая, Анджелина ярко контрастировала с утончённой сестрой. Её медные волосы отливали алым, а в глазах играла жгучая искра: колкая, с ноткой высокомерия. В этот день Анджелина казалась более, чем обычно, парадной. В её самоуверенности было что-то настороженно-пытливое, она как будто нарядилась для того, чтобы бросить кому-то вызов. — У Вас красивый цвет волос. — Сдержанно кивнул Винсент. — Благодарю. Этим и характером я вся в отца. — Она усмехнулась и окинула его взглядом. Непослушная красноватая прядь выбивалась из причёски, и она в очередной раз заправила её за ухо. — Это делает выбор проще, не так ли? — Не сказал бы. — Фантомхайв усмехнулся и с любопытством склонил голову на бок. — Порой сложно решить, что тебе ближе. Девушка едва заметно нахмурила брови. — Мистер Фантомхайв, определённость в таких вопросах диктуется моралями не исходящими из личных предпочтений. Я уверенна у Вас достаточно опыта чтобы это понимать. — Мне нравиться Ваше остроумие. — Уголки его губ хищно дёрнулись вверх. В голубоватых глазах вспыхнул интерес. — Я задаюсь тем же вопросом насчёт Ваших интересов, милая мисс Барнетт. Неужели Ваши личные предпочтения для Вас дороже социального положения? — Второстепенное положение имеет свои плюсы. — Довольно. — Жёстко прервал её отец. В его голосе звенели стальные нотки. — Анджелина, покинь зал и жли меня в моём кабинете для дальнейшей беседы. Рейчел робко взглянула на сестру и поджала губы. Та в ответ кратко кивнула — «всё в порядке» — и пошла к выходу, кожаные туфли на небольшом каблуке подбивали края длинного платья. — В таком случае, не буду действовать против Вашей воли. — Тихо сказал Винсент, и девушка на мгновение замерла. Довольно улыбнувшись, она ускорила шаг и вышла из гостиной, сопровождаемая звонким цокотом набоек о мраморный пол. В воздухе повисло молчание. — Я прошу прощения… — Не стоит. Мистер Барнетт, Ваши дочери само очарование. — Перебил его Фантомхайв с задорной улыбкой на лице. Он закинул ногу на ногу, скрестил руки домиком на одном из колен и, немного склонившись вперёд, обратился к Рейчел. — Полагаю, это далеко не последняя наша встреча, мисс Барнетт? — Полагаю, так. — Она выпрямила осанку и приподняла подбородок. Отец девушки поднялся с места, и молодые люди последовали его примеру. — Мистер Фантомхайв, — Торжественно начал он. — Мне приятен исход нашей встречи. Я надеюсь на Ваше присутствие у нас в гостях завтра, это же время, и на Вашу готовность обсудить детали помолвки. — Разумеется.***
За окном смеркалось; в небольшую, надушенную спальню проникал запах дождливой майской ночи. Дверь тихо скрипнула, и из-за неё показался стройный силуэт старшей сестры. Её длинная ночная сорочка почти касалась пола, и была обрамлена широким кружевом вокруг шеи и запястий. Распущенные локоны слегка завивались после дневной причёски. — Энни! — Большие голубые глаза искрились трепетом. Рейчел подбежала к просторной кровати и упала рядом с младшей сестрой. Та промакивала густые, пахнущие кипарисом волосы. — Энни, я выхожу замуж! В сочетании с её мелодичной речью и обаянием, тихим и светлым, эта новость ни капли не удивляла. Скорее наоборот, Анджелине казалось странным, что сестра до восемнадцати лет оставалась незамужней. Анджелина хмыкнула. — Я рада за тебя. — Я знаю. Он — сущая прелесть, разве нет? — Как по мне он не тот, за кого себя выдаёт. — Почему это? — Девушка насупилась и шутливо толкнула младшую сестру по плечу. Впрочем, через мгновение снова блеснула улыбкой, и наклонилась совсем близко к её лицу, горячим дыханием проходясь по чужой шее. Энн вздрогнула. — Я слышала что его род тесно связан с монархией. — Это я знаю. Отец долго отчитывал меня за всё что я сегодня сказала. Говорил что из-за меня мы едва не лишились шанса связать себя с Фантомхайвами. Если бы он тебя не выбрал, отец бы от меня отрёкся. Рейчел нахмурила брови. Лёгким движением она перекинула ногу через бёдра сестры и села сверху, беря ту за плечи. Их лица почти соприкасались. — Почему ты ему отказала? — Прошипела Барнетт старшая и изогнула бровь. Анджелина взглотнула и приподнялась не локтях, пытаясь отстранится. — Я не хочу замуж за такого, как он. — Почему? — Её хватка усилилась. Ноготки впились в съехавшую на бок сорочку сестры, оглаживая чужие плечи подушечками больших пальцев. — Что тебе в нём не понравилось? Вы были знакомы раньше? — Нет, нет. — Нервный вздох. — Просто я бы не смогла так жить. Будучи постоянно... — Её спина прилегла к кровати, и та скрипнула. — ...на виду у всех. Я люблю быть наедине, а у Фантомхайвов каждый день публичный. К тому же я заметила как он понравился тебе. Рейчел еще несколько секунд сверлила её взглядом. Тишина звенела в воздухе, нарушаемая только монотонным боем часов из центра Лондона — ровно полночь. — Ох, Энни. — Девушка вздохнула и мягко усмехнулась, выпрямившись. — Ты ещё такой ребёнок. Хоть на ребёнка вовсе и не похожа. — Её белые руки поползли вниз, по точёной талии сестры, образуя складки на тонкой кружевной ткани. — Я была уверенна что он захочет в жёны тебя, ты ведь такая женственная. Румянец вспыхнул на щеках Анджелины, расползаясь рдяными пятнами от носа к самым кончикам ушей, а от ушей — вниз по тонкой шее, под воротник ночного платья. Девушка упёрлась ладонями о мягкую простынь и подтянула всё тело вверх, заставляя сестру немного отпрянуть. — Но я рада, что всё так сложилось. Будь всё наоборот, ты, выходит, повзрослела бы раньше меня, а я ещё совсем не вижу тебя взрослой. — Рейчел наклонилась и бережно обняла её, немного поглаживая девушку вдоль спины. Её нос зарылся в чистые, ещё влажные волосы цвета золотистой бронзы. — Время летит так быстро. Даже не верится, что у меня скоро появится своя семья. Не могу представить себе жизнь вдали от дома. Анджелина неуверенно обнянла её в ответ, ложа подбородок на плечо сестры, и отвела взгляд. Она ничего не ответила.***
— Мистер Даллес, для нас большая честь ваше предложение. Этим же вечером я расскажу об этой радостной новости мужу. Он назначит вам визит на грядущей неделе. — Баронесса Барнетт, державшая в руках веер и щеголявшая на званом вечере в вычурном платье с цветной отделкой у подола, хлопотала вокруг высокого мужчины лет тридцати с виду. Его тёмные глаза сияли надменностью. С натянутой ухмылкой он косился на девушку в конце зала. Анджелина оценивающе окинула его взглядом и невольно фыркнула. Природная чуйка подсказывала ей, что от этого мужчины не стоит ожидать ничего хорошего. Однако в двадцать один год вопрос замужества для неё уже стоял ребром. К тому же из-за её пылкого, неподобающего женщине характера кандидатов в мужья было совсем немного. Энн скучающе окинула взглядом хрустальную люстру с зажженными свечами, мраморные доски столиков вдоль стен, громоздкие позолоченные стулья, расшитые шёлком, и рокочущую без умолку толпу гостей. Она взяла бокал с проплывающего мимо подноса и поднесла его к губам; во рту заискрились мелкие впышки, запахло цветами и ванилью. В голову ударил сладковатый туман. Прикрыв глаза и улыбнувшись, она позволила себе не думать о скорой помолвке. Пахло чужими духами, табаком, сентябрём.***
Завтрак начался в вязкой тишине и отдалённых раскатах грома. Анджелина вдохнула сырой воздух полной грудью; прохладными волнами он проскользнул в лёгкие и распылился в мозг, отрезвляя после бессонной ночи. — Холодает. — Подметил сидящий напротив мужчина. Под его глазами пролегли тёмные круги, а кожа казалась серее, шершавее, чем обычно. На коричневом пиджаке виднелись свежие складки. Он неотрывно смотрел на жену, смотрел взглядом человека, которого провоцируют. Но он был не способен дать отпор. Незаметной тенью, дворецкий подкатил к их столику серебристый поднос, на котором в аккуратном порядке расположилось несколько блюд. Под округлой крышкой одного из них оказался омлет, под другой — несколько ломтиков жареного бекона. В соломенной корзинке лежали тосты с маслом. Фарфоровый чайник был изящно расписан, и в этот раз, по просьбе мистер Даллеса, пах бергамотом. — Холодает. Сегодня первое октября. — Безразлично подтвердила Анджелина. — Почти пять лет с момента нашей свадьбы? — Я не считала. — Женщина наблюдала за дворецким, который аккурато сервировал завтрак; сперва мужу, затем ей. — И спустя пят лет брака у нас всё ещё нет наследников. Дурные слухи ходят. — Его брови резко дёрнулись, а долгий взгляд обжигал холодом и пощипывал кожу, словно был осязаем. Анджелина проигнорировала его слова. Как только дворецкий отошёл она принялась за завтрак. — Это не подобающий разговор за столом. — Отрезала она. — В нашем случае этот разговор подобающий где угодно. — Не в моей власти что-либо изменить. — Хочешь сказать что ты бесплодна? — Возможно. От меня это не зависит. — Она кинула на него ответный взгляд — гордый, надменный — и он резко отвернулся. — Если через год у нас не будет наследников мы разведёмся. Я даю тебе свободу — когда ты останешься одна у тебя её отнимут. Где и с кем, по-твоему, ты будешь? Анджелина едко усмехнулась: забавно было видеть этого человека на взводе, с терпением натянутым, словно струны нового инструмента. В её душе дребезжало чувство тревоги, и сердце билось о рёбра так сильно, что перед глазами темнело. Она знала, что он прав: если муж уйдёт, она останется ни с чем. Она понимала, что каждая её фраза могла превратиться в несокрушимый пожар, сжигающий дотла всё то малое, что у неё есть. И Энн сама поражалась тому, как несмотря на все риски она продолжала стоять на своём. Словно сама её сущность запрещала ей подчинится. «Интересно, где и кем я закончу?» — иногда спрашивала она себя за чашкой кофе и устало посмеивалась, словно смерть была для неё не более чем глупой шуткой. Она смутно понимала: жизнь, люди — это театр. А она строптивая актриса, упрямо комкающая листы со своими репликами. И играла она пылко, ярко, нарушая прописанный ей сюжет — потому-что так интереснее. — Ты выбрал меня сам. — Анджелина поднесла чашку к аловатым губам и отпила немного дымящейся жидкости, чувствуя, как горячий чай приятно согревает нутро. Теплые мурашки прошлись по шее. Женщина насмешливо прищурилась. — Жалеешь? Мужчина молчал. — Надеюсь, спустя год тебе будут рады в доме терпимости. — Он резко поднялся, скрипнув стулом о полированный пол. Стол пошатнулся и посуда на нем зазвенела. — Они подберут тебя с улицы, и уж точно не пожалеют. Паршивых женщин вроде тебя там любят. Он быстро зашагал прочь и хлопнул дверью. Его тарелка так и осталась нетронутой.***
— Тётушка Энн! — Близнецы побежали ей навстречу. Они врезались в подол длинного бордового платья и тут же утонули в её тёплых объятьях. Энн засмеялась. Невдалеке стояла хрупкая фигура сестры в нежно-голубом платье. За плечо её приобнимал Винсент. Большой чёрный пёс прыгал вокруг, толкая близнецов своим мокрым носом.***
Холодный ветер дул в лицо, осаждая на покрасневшей от мороза коже крупицы снега. Луна своим большим оком наблюдала за тёмным силуэтом женщины на опустевших улицах Лондона. Анджелина вышла на слабо освещённый проспект, расположенный по соседству с тихой, шепчущей что-то спящему городу Темзой. Она сделала глубокий вдох и улыбнулась: запах портовых кораблей, речной тины и серы, ржавеющего моста и морозной ноябрьской ночи. Днём тяжело вздыхавшие подъемники сейчас неподвижно замерли, далёкий гул от работы заводов стал тише. Затихли и крики уличных торговцев. Были слышны только отдалённые голоса пьяниц и заливистый хохот девиц. Энн не знала, почему хотела здесь находиться, и зачем рисковала жизнью ради обычной ночной прогулки. Но как же интересно, как таинственно было в мрачных, угрюмых переулках города. Как необычно и интригующе после тоскливых будней в каменном особняке, в окружении невидимых слуг и нахальных подколок мужа. Она эфемерно улыбнулась и зашагала во мрак, подставляя лицо мелкому снегу и позволяя снежинкам путаться в длинных густых волосах. Сердце клокотало и рвалось наружу. Она рассматривала косые домики и с любопытством наблюдала за работающей таверной, откуда слышался смех и громогласное пение. Идя дальше, постукивая тёмными ботинками по каменной брусчатке, она приметила большой высокий дом, чем-то походивший на особняк. Громоздкая резная дверь, красные занавески. Свет горел в каждом узком окне. Парадная дверь вдруг заскрипела, и оттуда выпорхнула молодая девушка с тяжёлым, сбитым дыханием. Она укуталась в широкое пальто, по размеру явно ей не подходившее, и спешно зашагала прочь. Карминные глаза сверкнули, и Анджелина беззвучной тенью двинулась ей вслед. Её движения стали мягче и быстрее, словно у хищника, зрение немного обострилось, позволяя не упускать девушку из виду несмотря на снегопад. Завернув в тёмный переулок, она сделала широкий шаг и одним рывком схватила девчушку за кудрявые волосы. Та тонко взвизгнула, и через мгновение оказалась крепко прижатой к холодной стене. Рука, обрамлённая острыми ноготками, мёртвой хваткой впилась в её тонкое горло. — Заткнись. — Женщина сверкнула белёсым оскалом. Она кивнула на шерстяное пальто. — Это не твоё, не так ли? В уголках глаз девушки выступили слёзы, а во взгляде плескался животный страх. Не проронив ни звука, она лихорадочо затрясла головой. — Снимай. — Ледяной тон заставил девчушку вздрогнуть. Она послушно сбросила с себя массивный предмет гардероба, оставаясь в тонком муслиновом платье. Оно тут же прилипло к телу из-за снега. Сквозь мокрую ткань на ключицах и груди просвечивали мелкие синяки. Энн надменно хмыкнула. — Шлюха. Хватка ослабилась, и на тонкой коже девушки стали заметны кровоточащие полумесяцы. Следы от ногтей. — Ступай. Та, закашливаясь, ринулась прочь. Анджелина безразлично окинула взглядом тёмное пальто и неспешно двинулась прочь. Уже под утро, греясь в тёплой постели, она задумчиво рассматривала потемневшие полосы под ногтями и рдяные разводы на подушечках пальцев, и спрашивала себя почему она это сделала. Но ответа не было. Сознание её траурно молчало, и лишь душа ликующим шёпотом отвечала: «Потому-что так было нужно.» Так было нужно. Анджелина видела себя со стороны: эгоистичную, зацикленную на себе, женщину без угрызений совести. Животное, подчиненное только инстинкту. Хищника в жадном поиске очередного лакомого кусочка. Её целью не были ни месть, ни справедледливость. Целью было только удовлетворение. Себя.***
Энн стала замечать, как в душе все растет и растет беспокойство, оно заполняло пустоту, завладевало ее разумом и телом. Всё чаще щекотало где-то во чреве: хотелось окунуться в холодное озеро и уплыть от щекотливой дрожи прочь. Она заметно похудела. Однажды после горячей ванной она протёрла с большого зеркала испарину и стала разглядывать себя в его отражении — сколько же лет она не делала подобного. Фигура её была слишком округло-женственная, а не аристократично-угловатая, худощавая, как было принято в высших кругах. Несмотря на это, слишком отчётливо было видно, что под её сердцем есть другая жизнь. Она криво усмехнулась: на вкус эта победа над собственным телом была горько-солёной, кислотной, удушливой. И грядущая радость мужа, пусть и несёт в себе хорошие последствия, будет её громким поражением. И свобода, которую он ей сохранит, и ребёнок, будут тяжёлыми оковами висеть на шее.***
Мелий дождь барабанил по хлипкому окошку. Полязгивали колёса экипажа. Было холодно и по-февральски морозно. Энн глубоко и шумно дышала, словно от нехватки кислорода: сильно укачивало. — Ускорьтесь! — Сидевший напротив муж постучал в небольшое окошко над головой, давая сигнал кучеру. Через несколько секунд тряска усилилась, и женщина захлопнула рот ладонью в чёрной перчатке, подавляя тошноту. — До госпиталя осталось совсем немного, потерпишь. За окном мелькали редкие прохожие, но их силуэты были размыты из-за белёсой снежной дымки. Серым пятном проплывали мимо косые переулки и побелевшие каменные стены. Анджелина отвернулась от мрачной карусели за окном — от неё голова кружилась ещё сильнее. Экипаж ускорялся. — Можно было не ехать в госпиталь по такой погоде. — Затравленно прошипела она, закрыв глаза. — Я делаю это ради ребёнка, а не ради тебя. — Он равнодушно окинул её взглядом и отвернулся к окну. Энн презрительно фыркнула. — Если бы ты больше ночей проводил дома, всё произошло бы быстрее. — Не тебе меня отчитывать. — Я бы посмотрела на тебя на моём месте. — Ты смеешь нас приравнивать? — Даллес медленно обратил на неё тяжёлый, давящий взгляд. — Когда появится ребёнок, я не потерплю малейших замечаний в свой адрес. Не хочу чтобы мой сын вырос такой же дрянью. Она зажмурилась: от головокружения комок подкатил к горлу вместе с кисло-горьким ядом, которым хотелось плюнуть в худое, надменное лицо мужчины. Замёрзшими от холода и влаги ступнями хотелось вдавить его в землю и оставить леденеть на морозе, чтобы никогда более его губы не смогли говорить, а руки — принуждать. Иногда глаза пощипывало от слёз: как она жалела, что не сбежала из дома тогда, когда под сердцем у неё ещё было пусто. Тогда были силы и лёгкость, трезвость сознания, прыткость движений. И как порой хотелось бездушно избавиться от их совместного ребёнка, дабы ничего не сдавливало горло и не висело мёртвым грузом на шее. Хотелось ответить так, чтобы ненавистный человек напротив вжался в сиденье и робко замолчал, уставившись в пол. Но её хватило лишь на обессиленный выдох. — Ты не знаешь сын ли это. Он усмехнулся. — Сын. Мне в доме не нужна ещё одна истеричка. Не успела она ответить, как сильный толчок заставил Анджелину полететь вперёд, в руки ошарашенного барона. С пронзительным скрипом кабину запрокинуло вперёд, на мгновение она неподвижно замерла в воздухе, а затем рванула вниз, переворачиваясь вверх тормашками. Испуганный крик смещался с громким хрустом: перед глазами замелькали деревянные обломки, и в лицо вонзилось несколько колких стёкол. Через переднее окно женщину выкинуло на заледеневший асфальт. Прямо над её головой вдребезги разбилась дверца повозки, сотни стеклянных крупиц разлетелись мелким дождём по всей улице. В ужасе глядя в серое небо перед лицом, Энн чувствовала как нижняя часть тела начинает жутко саднить и наливаться свинцом. По животу и вдоль бёдер заструилась липкая, раскалённая кровь. В ступнях зароились мурашки, проходясь огненным потоком вдоль спины и концентрируясь в затылке. Острыми иглами мелкий снег колотил по щекам.***
Разогнанная до высокой скорости, плёнка начала понемногу замедляться и бледнеть, тёмной полосой струясь над телом женщины. Но Грелль продолжал смотреть в черноту кадров. В зелёных глазах роились замешательство и дрожащий терепт, а в груди что-то сжалось, сгустившись горьковатым осадком где-то глубоко в лёгких. — Анджелина. — С его губ невольно сорвалось имя женщины, которая рваными вдохами упрямо боролась со смертью. Женщины замёрзшей, контрастной от загустевшей крови на фоне почти фарфоровой кожи. Она смотрела на Саттклифа всё так же пронзительно, но теперь помимо ярости в карминных глазах мерцало отчаянье и немая мольба. Грелль вздрогнул. Рука сама потянулась к её телу, и голой ладонью мужчина аккуратно дотронуся до глубокой раны вдоль живота. Под пальцами чувствовались слабые, но ритмичные пульсации. От грубо вскрытого нутра исходил жар. Его ладонь плавно поползла вверх, огибая скованную корсетом грудь, пачкая тонкую шею кровью. Его пальцы заправили за ухо слипшиеся от снега волосы — цветом почти как у самого Грелля. — Милая, милая Анджелина. — Он улыбнулся опасливо и восторженно. Грелль бережно приподнял подрагивающее тело и наклонился ближе, подушечкой пальца поглаживая худую щёку. — Ты будешь жить, свободной. Я помогу тебе. — Сатклифф усмехнулся. — Слышишь? Энн на мгновение взгянула вверх, и тут же потеряла сознание от болевого шока. Жнец опусил её и быстро отпрянул, давая дорогу подоспевшим на место аварии медикам — госпиталь был совсем рядом, и свидетели проишествия, видимо, успели сообщить обо всём персоналу. Врачи не видели его, как и не один другой человек, не стоявший на грани жизни и смерти. — Я только что видел у неё судорогу. — Облачённый в белый халат поверх повседневного костюма мужчина обатился к менее опытным. — Её ещё можно спасти. Из кармана чёрного пальто Грелль выудил небольшой блокнот, и одним махом вычеркнул сегодняшнюю дату на странице с именем женщины. — Она уже спасена, идиот. — Он хмыкнул и ещё раз взглянул на безвольное тело, которое люди в белых халатах осторожно перегружали на носилки. — Скоро увидимся.