Звенья одной цепи.

      Капли дождя стучат по окну психиатрической лечебницы, отбивая безнадёжный знакомый марш.       Кап-кап. Кап-кап.       Сколько он уже здесь? Сколько ему осталось? Вразумительного ответа нет. Всё, чем довольствуется Джон - натянутые жалостливые улыбки доктора Лиланд и ехидные взгляды санитаров.       Иногда Доу сомневался, что снаружи Аркхема вообще есть жизнь. По его ощущениям белые холодные стены лечебницы, запах хлорки и медикаментов, полу-съедобная еда и рабочий персонал в белоснежных халатах, - были всей жизнью. А, ну, и конечно же, его личная камера комната, в которой он жил один без соседа. Похоже, что врачи всё ещё не доверяли ему, как бы сильно он не старался показать, что он стал таким, каким они хотели его видеть.       Нормальным.       Скучным.       Покорным.       Кап-кап. Кап-кап.       Пустота.       Раньше, когда его накрывала такая сильная безнадёга, он вспоминал сеансы с доктором Квинзель, обворожительной блондикой со взрывным характером. Она была той, кто вдохнул в него мотивацию продолжать существовать здесь, в этом ужасном месте, где он гнил, казалось, всю свою жизнь.       -Так, сколько ты уже здесь? - протянула доктор Квинзель, вальяно развалившись на стуле, закинув ногу на ногу, и разглядывая ногти, выглядев максимально незаинтересованной.       -Ну, как-бы..., -неловко промямлил Джон, заламывая руки. С того самого момента, как он увидел эту женщину, он не переставал чувствовать себя не в своей тарелке, - Я н-не помню... Я просто в один миг проснулся здесь и в-всё...       -Совсем никаких воспоминаний из прошлого?       -Никаких, - выдохнул Джон, глядя на своего нового доктора.       Та хихикнула и слегка подалась вперёд на стуле.       -Любопытно. Должно быть это довольно отстойно, жить в этой дыре столько, сколько ты себя помнишь?       Доу вздрогнул. Он не знал, на что похожа жизнь снаружи, а потому просто не мог знать ответа на этот вопрос, но его губы сами по себе произнесли: -Да.       Квинзель усмехнулась. Она подалась к нему ещё ближе и теперь расстояние между их лицами сократилось в несколько раз. Если бы она наклонилась ещё чуть-чуть, то... Щёки Джона непроизвольно запунцовели. Эта женщина выглядела как хищник, а Джон в это время был лишь её добычей.       -Не удивлюсь, если ты в один день покончишь с собой, - заявила женщина, словно не замечая напряжения между ними, - Но только запомни, что если ты всё-таки решишься на это, обычные методы окажутся довольно скучными. Ты должен придумать что-то такое, от чего волосы станут дыбом, а глаза наполнятся ужасом... это будет гениальная шутка! - Харлин рассмеялась и отстранилась от Джона, который смотрел на неё горящими глазами.       Он ещё не знал, кто она. Не знал, как долго она будет вести у него сеансы.       Но он знал, что она была хороша.       Да, доктор Квинзель была хороша... Она не пыталась изменить его. Она пыталась усовершенствовать его. "Раскрыть весь потенциал", - как говорила она. Но сейчас её не было рядом. После её увольнения Харли больше никогда не была рядом. Словно она абсолютно забыла о нём, как о надоевшей игрушке.       Джон не знал, почему именно её уволили, но, судя по слухам, причиной этому послужил довольно громкий скандал в которого его, конечно же, не посвятили. Он не знал, что сделала эта женщина, но понимал, что ему, впрочем-то, было всё равно. Всё, чего он хотел - чтобы она была с ним. Чтобы она дала ему возможность позаботиться о ней, и чтобы она позаботилась о нём. Но ей было наплевать на него. И, по словам доктора Лиланд, так было бы всегда, неважно сколько бы не старался Джон сделать их совместную жизнь счастливее. С болью в сердце мужчина признавал, что он не был тем, кому суждено было растопить её холодное сердце.       Однако в это же время обычно он не переставал мечтать о недостижимом будущем вместе с ней, и эти мечты согревали его лучше всяких одеял. Даже когда Джон подносил руки к горячей батарее в своей комнате, он не чувствовал того же тепла. Это тепло разносилось по его венам, вызывая бабочки в животе и лёгкое головокружение. И в эти моменты Джон чувствовал, что он не один. Пускай Харлин была обманщицей, пускай она не была той самой, мысли о ней вызывали в нём искру чистой радости, которую так сложно было добыть в Аркхеме.       Но в этот раз всё было по-другому. Он вновь представил её мягкие волосы, хитрую улыбку и вспомнил прикосновения её белоснежных рук... Лишь чтобы ничего не почувствовать в ответ, словно наткнувшись на глухую стену. И это открытие глубоко поразило его раненую жизнью душу.       "Это должно было случиться когда-нибудь", "В этом нет ничего такого", "Это всё равно не было реально", - убеждал себя Джон, но всё равно по его щекам катились горькие слёзы потери последней надежды на светлую жизнь без одиночества.       Ко всем пациентам, какими сумасшедшими ублюдками они не были, приходили посетители. Случайные родственники, знакомые, настроенные доброжелательно или не очень.       У Джона не было никого.       У него не было семьи, дома. Всё, что у него когда-либо было - одинокая комнатушка в Аркхеме и пара больничных одежд. У него не было даже имени. "Джон Доу" - дословно означало "неизвестный". Брошенный. Никому не нужный.       Ему хотелось исчезнуть.       Он отвернулся от окна и устало вздохнул. Однако услышав стук в дверь, он натянул на лицо широкую улыбку и выпрямился, стирая последние следы его внутренней меланхолии.       - Да-да?       -Хей, сумасшедший! Живо в столовую!       Джон подавил раздражённое рычание. Хотелось ударить грубияна накричать на него, научить хорошим манерам, но ему нельзя было жаловаться и предпринимать что-то. Нужно было делать, как ему говорят, чтобы не последовало дисциплинарное наказание. Джон не хотел очередного сеанса болезненной шоковой терапии.       Выйдя из комнаты, он с искусственно улыбкой и стеклянными глазами направился в столовую, сцепив руки в замок, с поддельным интересом рассматривая больничные стены и здороваясь с окружающими.       Из больничных комнат показывались знакомые лица измученных пациентов. По коридору с хмурым выражением лица шествовал Виктор Зсазс, серийный убийца в порезах. А вот, буквально только что, из палаты вывели скрученного Роланда Десмонда. О, а вот и доктор Лиланд! Его любимый врач, которая казалась одной из тех, кто действительно хотел помочь каждому из пациентов, в отличии от того же доктора Крейна. О-ох, он был воистину ужасен!       В столовой уже сидели несколько заключённых, одним из них был Арнольд Вескер, новичок. Джон взволнованно захихикал, он любил наивных новичков, только поступивших в Аркхем, и часто дружески подшучивал над ними, забавы ради. Однако не похоже было, что Вескер имел чувство юмора. После его шутки с лестницей Арнольд избегал зеленоволосого мужчину, а как только Джон оказывался в поле зрения, начинал дрожать.       Доу решил попытать шанс и сел рядом с мужчиной, который тут же моментально напрягся.       -Здравствуй, приятель! Как жизнь? - постарался как можно милее улыбнуться Джон.       Вескер, едва заметно нервничая, произнёс: - Н-нормально.       Нет, нет, нет. Так дело не пойдёт.       -Хочешь после еды сыграть в шахматы, приятель?       -Н-нет...       Джон легонькая сузил глаза, не стирая со своего лица улыбки. Так, с Арнольдом каши не сваришь. Мало того, что никакого чувства юмора, так ещё и такой пугливый! В друзья к нему явно не набьёшься.       Потрепав чревовещателя по плечу, он подошёл к кафетерию, и получив порции от сварливой поварихи, ушёл к одному из столиков.       Еда, как обычно, была не самого лучшего качества, но, если быть честным, желать лучшего просто не имело смысл, поэтому быстро справившись со своей слипшейся вермишелью, Джон буквально вскочил со своего места и, как можно быстрее распрощавшись с санитарами и докторами, умчался в комнату отдыха. Он до сих пор был в немного поникшем состоянии и хотел успокоиться. Не то чтобы кто-то замечал это. Для всех он был долбанутым на голову улыбакой, абсолютно ни о чём не беспокоившимся.       Он пришёл как раз тогда, когда несколько пациентов смотрели телевизор.       По ту сторону экрана на Джона смотрел красивый мужчина с пронзительными глазами. Острые черты лица подчёркивали его благородное происхождение, а голос был мощным и глубоким. Его чёрные волосы красиво блестели в свете камер, а глаза - чистые сапфиры - горели решимостью.       Мужчина говорил, что собирается расформировать Аркхем и построить на его месте новую лечебницу, в которой не будут применяться калечащие пациентов практики. И то, как он говорил, то, как он выглядел, заставляло Джона чувствовать... что-то.       Странную связь, притяжение, которое невозможно прочувствовать даже вживую, не то, что по телевизору... Мужчине захотелось увидеть его вживую. Прикоснуться к нему. Ему было интересно, что он почувствует, когда будет вблизи к нему.       А когда тёмные глаза направились прямо на камеру, тело Джона словно пробило током. Приятным током, а не тем, что используют в шоковой терапии. Сердце начало отбивать безумно быстрый темп, словно он пробежал много километров без остановки, а по телу разлилось знакомое тепло.       Это - он.       И он мой.       Джон не знал, по какой причине его вообще зацепил этот мужчина. Выглядел он довольно скучно и слишком серьёзно, словно был абсолютно лишён чувства юмора, как и Вескер, и многие другие. Но его черты лица уже успели за такой короткий промежуток стать родными, впиться в память, заполнить всё место в голове зеленоволосого мужчины. Он знал, насколько глупым было привязаться к человеку через экран телевизора, но...       -Богатый ушлёпок, посмотрите на него! - послышался голос одного из заключённых, - Будто это хоть как-то загладит то, что сделала нам его семейка!       -Как будто этот ган... хочет что-то загладить! Он такой же, как его родители!- вторил ему голос ещё одного пациента.       -Тварина!       Джон почувствовал, как внутри него закипает чистая неподдельная ярость. Он не знал, КЕМ был этот мужчина из телевизора, но он знал, что последнее, что он должен сделать в данный момент - промолчать.       -Но ведь идея о постройке нового здания без приносящих вред нашему здоровью терапий звучит хорошо, - послышался чей-то робкий голос.       -И что? Тебе напомнить, что сделал отец этого ублюдка? Ничего не изменится, потому что он такой же!       -Сволочь!       -Заткнитесь...-прорычал Джон, после чего вскинул голову и закричал, - ЗАТКНИТЕСЬ!       Заключённые тут же замолчали и уставились на него. У Джона в Аркхэме была репутация абсолютно непостоянного человека, способного причинить вред обидчику или раздражителю. Но стоит ли говорить, что до этого никто не удосужился видеть его по-настоящему выведенным из себя.       Доу с маниакальным выражением лица подошёл к пациенту, говорившего гадости про человека, так сильно привлёкшего его интерес, и шёлковым тоном произнёс: - Повтори.       Тот, страдая извечными слабоумием и отвагой фыркнул, сказав: - Брюс Уэйн - ублюдок, являющийся сыном своих родителей до мозга костей.       -Продолжай, - спокойным тоном произнёс Джон, - Давай же, очень интересно узнать твоё мнение!       Заключённый надулся и произнёс: - Он - скотина, избалованный урод, привыкший получать всё, и не отдавать ничего...       Джон крепко сжал в руках заточку, спрятанную за пазухой. Его глаза были полны дикого безумия, которое заставило его собеседника испуганно крякнуть и закрыть рот. В движениях и речи Доу больше не осталось той слащавости и игривости, которые привыкли видеть завсегдатели лечебницы. Джона словно подменили. Он моментально схватил одной рукой пациента за плечо, удерживая на месте, а другой пырнул его заточкой в живот.       Брызнула кровь. Послышались крики. Доу рассмеялся. Испуганные пациенты начали прятаться по углам, как крысы. Раненый со стоном боли упал на пол. Уже можно было расслышать роптания и топот приближающихся санитаров, услышавших странный шум.       - Он - мой, - произнёс Джон, безумно улыбаясь, - И он прекрасен. А ты, - он пнул ногой истекающего кровью мужчину, - Ты больше не станешь даже смотреть на него, и я прослежу за этим, -Доу развернулся и впился взглядом на только что прибывших санитаров и охрану, которая тут же скрутила Джона. Он не сопротивлялся, а лишь нервно хихикал. И когда его повели в направлении одного из кабинетов, зеленоволосый мужчина кинул через плечо, - Наслаждайся жизнью, пока можешь.

***

      -Как зовут этого парня, что был вчера в телевизоре? - на следующий день спросил Джон доктора Лиланд на их сеансе психотерапии.       -Ты имеешь в виду вчерашний выпуск новостей? - осторожно спросила женщина.       -Да! Высокий, строгий мужчина в официальном костюме, словно какой-то политик...       -А, так это Брюс Уэйн, - немного расслабилась доктор,- Он сделал довольно много больших пожертвований в пользу Аркхема, за его счёт наша лечебница буквально обеспечивается.       Конечно обеспечивалась она плохо, но... Сколько денег после попадало в руки алчных глав лечебницы? Сколько денег попросту переплачивалось?       -Что вам о нём известно? - возбуждённо спросил Джон, чуть ли не подпрыгивая на месте.       Доктор Лиланд слегка хихикнула и произнесла: - Ну, он - миллиардер, владелец крупной компании "Уэйн Энтерпрайзис", которая перешла к нему по наследству от родителей, которые были убиты, когда он был ещё маленьким мальчиком. Филантроп. А, позволь спросить, зачем интересуешься?       -Меня так тронула его речь об Аркхеме, - тихо проговорил мужчина, - То, как он обещал изменить всё здесь к лучшему... Он звучал так, словно ему действительно не всё равно...-внезапно Джон вскинул голову и посмотрел в глаза психиатру, - А он свободен?       -Что?       -Он одинок?       -Ну, он, конечно, местный Казанова, но, насколько я знаю, его сердце ещё не занято...       -Прекрасно! - Доу вскочил с места и его лицо расплылось в обычной широкой улыбке. Он ощущал потребность знать всё об этом Брюсе Уэйне и быть частью его жизни.       С тех пор он начал собирать газеты, в которых были любые упоминания о знаменитом готэмском миллиардере. Ему давала их доктор Лиланд за хорошее поведение. Он вырезал из них фотографии Брюса и клеил на стену своей комнаты, рядом с кроватью.       Джон любил подолгу смотреть на фотографии Брюса. Ему казалось, что это делало их ближе. Они были предначертаны друг другу. Две нити в одном стяжке. Звенья одной цепи безумия... Он чувствовал то же самое, Джон был уверен. Его просто нужно было немного подтолкнуть.       Это было не так, как с доктором Квинзель, нет-нет. Это было что-то более масштабное, что-то заставляло его терять рассудок.       Порой он думал, что всё это неправильно. Что бы подумал Брюс, увидев его таким. Он бы возмутился, расстроился... Но что Джону ещё оставалось?       Это было неизбежно. Неконтролируемое удовольствие, приносимое только одним человеком на земле было словно глотком свежего воздуха.       Джон впервые осознал всю степень своего сумасшествия, когда поймал себя на мысли, что зацеловывает до дыр фотографии Брюса. Но ему было наплевать. Его не волновало, насколько безумным это считается. Его не волновало, что за такое поведение его вновь могут отправить в отдел интенсивной терапии, если его увидят.       Он просто хотел ощутить знакомое тепло.       Доу также любил представлять себе Брюса. Иногда просто стоявшего в далеке коридора, иногда просто разговаривающего с ним, а иногда...       Джон прикусил губы. Его щёки предательски заалели. Он знал, что другой мужчина тоже чувствовал эту связь. Тогда почему он не ощущал то, насколько сильно Доу нуждался в нём сейчас? Он хотел дотронуться до него, хотел попробовать его на вкус.       -Джон, ты в порядке? - спросил миллиардер, заботливо поглаживая его плечу.       Джон легонько вздрогнул. Каждое прикосновение Брюса вызывало в нём шквал эмоций каждый раз, несмотря на то, насколько близки были эти двое. Каждый раз был словно первым.       -Я в порядке, приятель, - Доу одарил друга своей блестящей улыбкой, - Не о чем волноваться!       Брюс слегка нахмурился. Джон понял, что своими неловкими словами пробудил в нём "строгого Брюса", ведущего себя странно заботливо, почти по-отцовски.       -Ты должен принимать таблетки, помнишь? Только так беспокойство сможет отпустить тебя, - О, приятель. Эти мысли не в силах отогнать никакие медикаменты.       -Пожалуй, я готов принять свои таблетки, - хитро сказал зеленоволосый мужчина, наклоняясь к своему собеседнику и прижимая свои губы к его.       Доу выдохнул. Настолько реально...       Тот ответил на его поцелуй, мягко и нежно. Джон на мгновенье икнул в чужие губы, когда почувствовал дразняще двигающиеся руки Брюса на своей спине. Он вцепился в плечи Уэйна, чувствуя что тот осторожно толкает его на кровать. Его сердце на миг пропускает удар, когда мужчина отстраняется от его губ и начинает целовать шею.       Джон запустил руку в штаны и начал гладить себя, тяжело дыша. Он сходит с ума, но ничуть не жалеет об этом.       Внезапно Брюс останавливается и наклоняет голову к нему. Доу легонько скулит: -Почему ты остановился?       -Ты уверен, что хочешь этого? -брюнет погладил пальцем его красную от смущения щеку, смотря в глаза Джону.       Тот хихикнул.       -А сам-то как думаешь, Брюси? - он схватил миллиардера за галстук и потянул ближе к себе, - Я мечтал об этом с первого дня нашей встречи. Я много думал о тебе.       Брюнет усмехнулся и вновь клюнул его в губы. Джон хотел было углубить поцелуй, но его партнёр быстро отстранился.       -Что собираешься делать? - прошептал зеленоволосый мужчина, смотря на мужчину перед собой. Только на него. -Я хочу, чтобы ты почувствовал себя хорошо, - ответил Брюс, поглаживая его спину.       Тело Джона дрожало от возбуждения. Ох, как же это было сладостно и приятно! Он откинул голову назад, представляя то, как мягкие губы Брюса целуют его шею.       Губы Доу расползлись в улыбке - поцелуи были приятными, но щекотными. Он зажмурил глаза от удовольствия, как только почувствовал, что Брюс начал расстёгивать его рубашку, целуя уже его грудь. Джон всхлипнул и зарылся пальцами в волосы брюнета, как только почувствовал, что язык партнёра начал облизывать ореолы его сосков.       -Всё нормально?       -Более чем! - надрывно ответил Джон.       Руки Брюса дразняще, но в то же время и нежно двигались по его телу, заставляя Доу прерывисто дышать. Уэйн поцеловал его ещё раз - на этот раз уже немного обескураженный Джон был не так страстен, а ответил на поцелуй слабо и нежно. Отстранившись, Брюс нежно улыбнулся ему, а Джон лишь прижался ближе к нему, уткнувшись носом в шею мужчины, вдыхая любимый запах.       -Помни, ты в любой момент можешь попросить меня остановиться, - мягко прошептал брюнет, заправив зелёную прядь за ухо Доу.       -Да... да...- тихо проскулил в ответ зеленоволосый мужчина. Он ткнулся в губы Брюса своими в поцелуе, нежном и долгом.       -Я сделаю всё сам. Не переживай, - отстранившись, сказал Брюс, и от этих слов по спине Джона пробежали мурашки. Он улыбнулся в предвкушении, чувствуя чужие руки на своих бедрах, и готовый мурлыкать от этого ощущения.       Брюс аккуратно сжал его бедро, заставив Джона шокировано выдохнуть.       -Бр-рюс... Приятель...- он внезапно оборвался, застонав, когда Уэйн начал целовать его живот. Джон извивался на простынях, не зная куда себя деть от постыдного, но в то же время и приятного чувства. Откинув голову вверх, он шёпотом, словно мантру, повторял имя Брюса, надрываясь, пока Брюс спускался всё ниже и ниже. Нижняя часть его тела ныла в приятном возбуждении.       А когда губы Брюса коснулись его головки, Джон забыл кто он, и где находится. Брюс опускался всё ниже и ниже, а тот даже и не знал что чувствует. Это было так чертовски приятно, но в тоже время непривычно и странно. Но он не хотел, чтобы это прекращалось, да и сил на то, чтобы сказать не было. Сердце бешено стучало в висках, что, казалось, ещё секунда, и он оглохнет от этих громких звуках, потонув в собственной страсти.       На мгновенье, когда Доу почувствовал, как внутри него всё сжимается, и некогда приятное покалывание превращается в самую настоящую боль, он захотел попросить Брюса остановиться, но губы словно онемели. Всё, что он смог издать - лишь слабые хрипы.       Но вдруг его отпустило. Брюс отпрянул от нижней части тела Джона, пододвигаясь к нему ближе. Тот, лежа абсолютно без памяти, тяжело дышал, всё ещё отходя от произошедшего. Его руки обхватили спину Уэйна и прижали его к себе.       -Я люблю тебя, - от всего сердца.       -И я тебя, - навсегда.       Джон, прикусив губу, облокотился о стену своей комнаты. Его рука и одежда были измазаны в его семени. а щёки были красными, что резко контрастировало с его бледной кожей.       Такое наслаждение...       Он окинул стену, обклеенную фотографиями Брюса, безумным взглядом. Не было причин останавливаться, завершать порочный круг... Они были созданы друг друга. Две нити в одном стяжке.       Брюс был настолько же безумен, как он. Это отлично показал прямой эфир, в котором его Брюс избил этого идиота Кобблпота. Столько ярости, гнева и отдачи! Смотреть на это было так горячо!       Ведь это его Брюс.       Только его.       За окном прогремел гром. Капли дождя вновь застучали по стеклу. В то время как по всей лечебнице Аркхем раздался дикий крик, полный ярости.       И Джон знал, что пришло его время.