***
Только перешагнув порог поместья, Тарталья тут же замер. И… что он хотел сделать?.. Убить Аято? Так его уже давно забрали. Проститься с Аякой, увидеть её в последний раз? Но и её здесь нет. Тогда… что? Чайльд стоял и думал, а слуги, что уже третий день убирали зал после случившегося, нервно смотрели на него. Обстановка в целом была неловкая, однако Тарталья этого не замечал. — А где… принцесса? В ответ на такой странный вопрос присутствовавшие лишь подняли удивлённо брови и не стали отвечать, продолжая выполнять свою работу. — К-когда она вернётся?.. — Кажется, к Тарталье начала возвращаться память. Остались только надежда и вера в то, что сейчас кто-то ему на полном серьёзе ответит. — Никогда, — твёрдо ответила женщина. — Она умерла, вы не в курсе? Если собираетесь тут осквернять её честь, то советую выметаться отсюда по-хорошему. В этот момент Предвестник обомлел, встал, не моргая, и лишь наблюдал за стражницей, которая только что угрожала ему, а теперь направлялась прямо на него. — С-стойте! — Тарталья вытянул руки вперёд, чтобы женщина не тронула его. — Я имел в виду… Как мне… проститься с ней? С принцессой? — А вы ей кем приходитесь? — заинтересованный, оценивающий взгляд. — Я… старый друг?.. — попытался придумать отговорку Чайльд. — Никаких друзей. Все её друзья тоже умерли от рук принца. — При воспоминаниях об Аято у служанки скривилось лицо. Чайльд сглотнул подступавшие слёзы и тоску. — Тогда… я могу хотя бы узнать, что случилось? — с надеждой в голосе поинтересовался Предвестник. Женщина уже хотела было снова отчитать его, но к ним приблизился пожилой мужчина. — Перестань. Почему ты так зла с нашими гостями? Это принц убил госпожу, а не её друзья. Помни это, — строго сказал служанке дедуля, и к Тарталье тут же повернулось с сияющей улыбкой лицо. — Если хотите проститься с принцессой, то направляйтесь вниз, налево, по тропинке, которая идёт от ворот поместья. Вам не придётся долго искать: как только увидите людей в форме, то сразу направляйтесь к ним. — Спасибо, я понял! — с радостью в голосе закричал Чайльд. Тарталья немного постоял, подождал, посмотрел вокруг. И, когда злая служанка отошла, вдруг спросил: — Могу я… узнать, что произошло? — вопрос был адресован мужчине. — А вы не в курсе? — удивился старичок и принялся говорить шёпотом: — Принц так взбесился, что растерзал бедную девочку на кусочки своими катанами! — От воспоминаний по морщинистой коже мужчины побежали мурашки. Тарталье очень хотелось закричать. Ему нужно было срочно избить этого Аято до полусмерти, однако сейчас это сделать было невозможно. Поэтому Предвестник с силой сжал кулаки, впиваясь ногтями в грубую кожу на ладонях и тем самым успокаивая себя. — Прелесть какая… — слов было почти не разобрать, так как Чайльд произносил их сквозь сжатые зубы. — Спасибо вам большое. Я пойду тогда к принцессе… Тарталья не стал дожидаться ответа от слуги и, развернувшись, вышел из главных дверей поместья, в котором от него остался только громкий, глухой и нервный звук захлопнувшейся деревянной двери.***
Уже стемнело, однако стрелка часов не перевалила и за полночь. Предвестник специально ждал столько времени, чтобы людей около Аяки не осталось совсем. И чтобы проститься наедине… с ней? А ей вообще есть какое-то до этого дело?.. — Не ходи со мной… Итэр очень рвался сопровождать Тарталью, как минимум потому, что быть активным в жизни региона — его обязанность. Однако Чайльд ни в какую не хотел, чтобы в тот момент был кто-то, кроме него самого. — Ты не понимаешь, что мне не всё равно? — возмущался путешественник, однако это были явно не те слова, что он хотел сказать на самом деле. Как минимум потому, что здесь была Паймон… (но она-то и так всё знает). — Так если тебе не всё равно, то тогда отстань от меня! Потом! Это слишком личное, перестань! — На последнее слово Тарталье всё же удалось выдернуть свою кисть из хватки Итэра, и он, даже не оглянувшись, пошёл в нужном направлении. Итэр стоял и смотрел ему в спину, не зная, плакать, ругать этого парня или дать ему побыть одному. (Но он и так уже слишком долго один!) — Не надо, хорошо? Пусть он сделает то, что хочет, — успокаивала путешественника Паймон. В итоге Итэр подумал, что, наверное, так и есть…***
Совсем недавно в такую же ночь Тарталья испытывал самые трепетные и приятные чувства, а сейчас… Это ещё не было захоронением в привычном его понимании, но чем-то вроде святилища. Небольшой домик было почти не видно из-за обилия цветов вокруг, а дерево, под которым он находился, было украшено красными и белыми лентами. Тарталья стоял в нескольких сантиметрах от «Аяки», кусая губы, переминаясь с ноги на ногу и теребя в руках недавно собранные три веточки сакуры. В конце концов Тарталья смог себя пересилить и, осторожно присев на колени, прижал к лицу свежие, ещё источающие приятный запах ветки. А ведь он где-то уже видел такую сцену. Когда поминал отца? Пожалуй. Только сейчас… это не чувствовалось как великая утрата. Безусловно, боль сдавливала грудь и мешала ровно дышать, а слёзы беззвучно катились по щекам. Однако над всеми чувствами главенствовало ощущение покоя, умиротворённости. Не было чувства, будто Чайльд прямо сейчас горько разрыдается, а лишь что Аяка сейчас явно в лучшем мире, чем он. Хотя Тарталья и не верил в эту брехню про другие миры, но когда умирает кто-то ценный тебе, невольно начинаешь представлять, как этот «кто-то» наблюдает за тобой свысока, гордится тобой или наоборот. Вот и у Предвестника было такое ощущение, что отец видит все его проступки и поступки, что он всегда рядом с ним. А теперь их двое. Отец и Аяка.***
Итэр и Паймон сидели неподалёку от места, куда отправился Предвестник. Путешественник скучающим взглядом уставился на небо, перемещая глаза всё ниже и в итоге добираясь до берега. Итэру уже очень надоело рассматривать пейзаж, хоть он и был красивым. Однако… было ли вообще нахождение близ Поместья Камисато безопасным?.. Может, этот псих в любой момент выберется из места, куда его заточили, и убьёт Итэра? Но в данный момент этого сáмого Итэра не волновало ничего, кроме момента, когда вернётся Тарталья. И… что тогда? У него не было чёткого плана, но он точно решил одно: в каком бы состоянии ни пребывал Чайльд, Итэр его пожалеет как собственного сына. Ну, а какие ещё аналогии он мог придумать?.. Казалось, что прошла вечность, а на деле — двадцать минут. Путешественник и Паймон услышали шаги, на что Итэр резко обернулся и, к своему удивлению, увидел Тарталью, которого так хотел видеть, а не какого-то врага. Итэр мгновенно подскочил, встал на ноги и, поняв, что слишком себя выдаёт, попытался потушить огонь внутри. Итэр не решался ничего говорить (он хотел сделать, но как, когда эта Паймон вечно рядом, особенно прямо сейчас), дожидаясь, пока увидит выражение лица Чайльда. — Мне надо идти, — неожиданно констатировал Тарталья, даже не смотря на Итэра. И куда он собрался, когда у него, вообще-то, миссия?! — Что?! — запаниковал путешественник. — Куда? Н-не надо… — он опомнился и стал снова пытаться сделать вид, что ему не настолько не всё равно. — Неважно, это… — Долгая пауза. — Прости, что накричал на тебя, — в Предвестнике проснулась совесть. — Ты столько для меня сделал, а я… Это просто было на эмоциях, — заключил Тарталья, до сих пор даже не взглянув на Итэра. Паймон понимала всё прекрасно, поэтому, когда Предвестник появился на горизонте, даже не встала с мягкой травы, оставляя его другу. Как же ей хотелось просто сказать им в открытую, что она всё знает, что они оба дураки и что «Вообще, давайте, не стесняйтесь делать ваши штучки передо мной!» — Я понимаю… — от такой неловкости даже Итэр отвёл взгляд. (Просто уйди ты, о архонты! Не понимаешь, что мне надо сделать, а ты тут, и как я могу?!) — На самом деле не скажешь, куда ты уходишь? — А нужны объяснения? — удивлённый тон, и вот Тарталья наконец-то поднял голову и посмотрел на Итэра. Однако эмоцию было почти не разглядеть, ведь стоял тот спиной к луне. А вот странное лицо Чайльда было очень даже видно как у того, кто стоял передом к источнику света. Однако преимущество путешественника было в том, что из-за обрамляющего его серебристого света он был ещё больше похож на божество, чьего облика не было видно, а лишь тёмная материя. И как этот Предвестник умудряется так быстро менять эмоции, ведь от прежней тяжести внутри не осталось почти ничего! Сейчас в животе Тартальи порхали не бабочки, а рой пчёл, что во всю был занят и чьи крылья ни на секунду не останавливались, работая как мотор. Так не хотелось никуда уходить!!! — Ты… — немного раздражённо начал Итэр, однако это не было негативной эмоцией, наоборот — на лице появилась улыбка, так и норовившая превратиться в смех. В ответ Чайльд улыбнулся, кинув секундный взгляд на Паймон, что сейчас сидела неподалёку и во все глаза глядела на парочку. (И чего она так пялится?!) Итэру было очень лень отвлекаться от этого ребёнка и говорить Паймон о чём-то, поэтому путешественник, не произнося больше ни слова, широкими шагами достиг Тартальи, хватая того за предплечье и слегка прижимаясь, но это было неосознанно! Предвестник даже не успел и слова сказать, как Итэр потащил его вглубь леса. Паймон уже знала, что это было сделано как раз для того, чтобы она не смущала их и не увидела лишнего… Это уже становилось немного обидным, но она слишком умна, чтобы дуться на друга за такое.***
Они шли довольно долго и в итоге, похоже, заблудились, но кого это вообще волновало… Остановились в каком-то углу, который составлял массивный камень и кучка кустов и деревьев вокруг. Соответственно, увидеть их не представлялось возможным. Итэр был на удивление активным. Он, даже не позволив Тарталье нормально вдохнуть, крепко обхватил Предвестника за талию, прижав к дереву. В эту же секунду Итэр нетерпеливо прильнул к губам Чайльда, который находился в недоумении, ведь столько всего произошло за считанные минуты, а тут такое! Однако Тарталья и сам был не прочь сделать то же, что и путешественник, просто у него не было столько энергии прямо сейчас. Предвестник попытался умерить пыл Итэра, схватив его за плечи и слегка сжав их. Но этого, кажется, не хватило, потому что он только сильнее прижался к Тарталье (куда ещё ближе?) и принялся ещё активнее пытаться засунуть ему в рот язык. Чайльд убедился, что пытаться остановить Итэра бесполезно, поэтому решил дать ему то, что он хочет. Предвестник обнял его в ответ, а дальше делал только то, что Итэр требовал своими настойчивыми действиями. Тарталья послушно открыл рот, послушно принял язык Итэра, что наконец сумел пробраться внутрь, послушно ответил на этот жест, а дальше — послушно сидел с ним в какой-то глуши, желая, чтобы это длилось вечно.