***
Была ранняя ночь, они встретились вновь. Парк перед рекой Хан. Кругом народ, кто-то сидит на серебристых подстилках и ест горячий рамен, кто-то едет на велосипеде с наушниками, в которых играют песни с воодушевляющими строчками. Вокруг кипит жизнь. Тусклое ночное небо и парнишка, идущий на встречу к Юнги по самому берегу. — Чимин? — Здравствуй. Юнги было хотел протянуть руку для приветствия, но испугался разбить и так порхающее на ветру тельце. — Ты в порядке? Младший посмотрел ему в глаза. Они долго так простояли, окутанные абсолютным молчанием. — Нет. — Что он сделал с тобой? — То, чего ты бы никогда не сделал, Юнги.***
Они пришли домой к старшему. Чимин оледенел, его уже не могло согреть ни одеяло, ни кружка горячего кофе. Чимин застыл во времени, бессильно начиная говорить: — В тот вечер ничего не предвещало беды, всё было как обычно. Я не заметил как стал глупым зайцем в его лисиной ловушке. Он привёл меня к себе домой. Я не хотел этого, не хотел даже приходить, но он был настойчив, как всегда. Его руки оказались слишком сильными, и я не мог из них выбраться. В какой-то момент я перестал бороться, слышал, что когда это делают с тобой, лучше не сопротивляться, чтобы боль была не такой сильной. Но что может быть больнее этого? Когда тебя используют, когда превращают в грех, когда твоё тело уродуют и калечат? Я слёзно умолял его прекратить. Но он был жесток, как никогда раньше. Его губы оставляли мне шрамы. Он разрывал меня в клочья. Он перекрыл мне дыхание. В тот миг я оказался в аду. Это не назвать болью. Это смерть для меня, Юнги. Он отнял у меня жизнь. Повисло молчание — Закончив с этим, он просто ушёл. Моё изувеченное тело пролежало ещё несколько часов без сил, если бы я только мог, убежал бы сразу. Но я теперь ничего не могу. Я так и не понял, почему он сделал это со мной. Я благодарен ему лишь за то, что он сам ушёл из моей жизни, но из-за него теперь хочу уйти и я сам. Слезы бурной рекой лились из глаз Юнги. Ему казалось, что это его вина. Что он мог остановить это ещё в самом начале. Что ему действительно стоило убить Намджуна, как только понял, что тот достоин лишь смерти. Он и себя хотел убить, за то что не защитил самое ценное, что есть в его жизни. — Я шёл сейчас только с надеждой увидеть тебя, — говорил ему самым громким в жизни старшего, шёпотом, Чимин. — Хочу умереть в твоих руках. В единственных руках, которые никогда не причиняли мне боли. — Ты больше никогда не умрёшь, Чимин. Я сделаю всё и буду рядом с тобой каждую секунду… — Прекрати, прошу тебя. — Я не позволю ему отнять тебя ещё раз. Мы всё сделаем вместе, Чимин. Мы поступим так, как нужно. Я отведу тебя к лучшему врачу, буду готовить тебе еду и отвозить на учёбу. Или если захочешь бросить — брошу вместе с тобой. Я буду полностью твоим, взамен лишь попрошу, чтобы ты был жив. — Он отнял у меня жизнь. Похоронил меня и пляшет на моих костях. Это агония, бесконечная агония, и закончить её может только смерть. — Ты будешь жить иначе, Чимин. Ты будешь окружен любовью и заботой. Я сдую с тебя каждую пылинку и заставлю его расплатиться за каждую твою слезу. За всё, что он посмел делать с тобой. — Юнги, это слишком сложно. — Чимин, мне не сложно любить тебя.***
В ту ночь Чимину снится сон. Он идёт один по огромному полю, а над ним расстелилось необъятное ночное небо. Подняв взор, Чимин вслепую смотрит на млечный путь. Он щупает пальцами всю вселенную, посылая в неё все надежды, все страхи и слышит ответ глубоким голосом. "У тебя всё будет хорошо." Во сне созвездия слились в плавном танце. Рыбы с весами превратились в двух людей, нежно обхватили друг друга за талию, став единым целым. Сверхновой. Под босыми ногами парня зашелестела трава, и голубые, как вода, васильки затрепетали нежную мелодию. Чимин с закрытыми глазами вторил движению природы, подпевая цветам, продолжая идти в открывшуюся перед ним бесконечность.***
— Я сегодня набил тату. — Могу я посмотреть? Три года совместной жизни пролетели незаметно. Три года терапии Чимина, три года его полного доверия своей жизни в руки Мина. Руки у Юнги всё такие же холодные и белые, но от них всегда в сторону Чимина исходит тепло заботы и безумной любви. Чимин сильно изменился, говорит мало, много слушает. Постоянно анализируя действия свои и окружающих, он, бывало, забывал чувствовать. Но Юнги всё равно был рядом. Юнги всё ещё любил Чимина и уже не мог жить без него. Мин обводит пальцами покрасневшую надпись на ребрах младшего, боясь притронуться слишком глубоко. Он отчаянно старался не заплакать, но не вышло. На теле Пака ляпистым почерком одного его знакомого, который когда-то назвал самого Чимина «розовым», родилось слово Nevermind. — Это одна из твоих песен. — Спасибо, Чимин. Но не стоило бить такое про меня, это же навсегда. — Ты тоже теперь навсегда, Юнги. Это тату не только про тебя, но ты ключевое звено. Это боль, это воспоминания. Все они - теперь неважно. Ты, Юнги, единственный и до самого конца. — Я люблю тебя, Чимин. — А я люблю тебя, Юнги.***
Чимин не заметил когда и почему Юнги стал его любовью, но он чувствовал только, что любовь - самое возвышенное выражение жизни. Для любви хлопотала природа, десятки тысяч веков трудилась и обратила любовь в сильнейшую движущую силу для человека. Чимин сравнивал свою любовь с водой - бушующей и чистой, с той, что дарит право на существование, той, что становится пристанищем. Сам же Пак был измученным жаждой.