Давай познакомимся?

Ресторан, в котором пела Эйлин стал весьма популярен. После дня рождения Попова его посетили еще несколько отечественных селебрити и народ толпами повалил в него, несмотря на совсем не демократичный ценник. Вот и сегодня в основном зале не осталось ни одного свободного столика. Вечер был в самом разгаре, Эйлин пела, посетители заказывали композиции снова и снова, и ей нравился репертуар. Поняв, что скоро голос начнет садиться, она сделала перерыв. Она только присела на табуретку в подсобке, как туда забежал администратор ресторана. ― Эль, нужно еще одну песню спеть, ― сказал он, утягивая девушку за руку. ― Я устала, хочу отдохнуть, ― жалобным голосом произнесла она, но все же направилась вслед за ним. Эйлин вышла на сцену и спросила у музыкантов, что заказали. Услышав название композиции, она усмехнулась, эта песня была в ее личном плейлисте, и последнее время она часто к ней возвращалась. ― Кому, ― сухо спросила она. ― Тебе… ― протянул басист. ― В смысле? ― не поняла Эйлин. ― Эта песня для тебя, и ты должна ее объявить именно так. Эйлин сглотнула и включила микрофон. ― Дамы и господа, а следующая композиция прозвучит для меня. Было бы, конечно, логичнее, если бы человек сам вышел на эту сцену и спел, но у нас не караоке, поэтому… вот так, ― не найдя чем закончить фразу, она начала петь.

Твои поступки для меня Черный Кубик Рубика И как бы не старался я Ты говоришь, что все не так Хоть как крути, он собран Тобой так цвет подобран Ответ ищу, нет толку За что ты так жестока Орудие уб*йства — холодное оружие Не различаю лица, твои глаза лишь на уме Орудие уб*йства — сердце холодное как лед В твоей груди искрится И лишь любовь меня спасет

Она пела, а сама искала глазами его. Арсений сидел у барной стойки и пил коньяк. Закончив, Эйлин подошла к нему. ― Зачем весь этот балаган? ― спросила она. ― Я хотел поговорить, ― сказал Арсений, беря ее за руку. Она выдернула свою руку и сделала шаг назад. ― Нам больше не о чем разговаривать. Уходи, пожалуйста. Она перегнулась через стойку и попросила бармена дать бутылку воды, когда она обернулась, Арсения рядом уже не было. С одной стороны она расстроилась, а с другой вздохнула с облегчением. Через пару секунд Эйлин услышала голос в динамиках. Он стоял возле сцены и говорил в микрофон. ― Добрый вечер, дамы и господа! Меня зовут Арсений Попов! Шоу программы здесь не предусмотрено, но я предлагаю вам небольшое лирическое отступление. Буду признателен за пару минут вашего внимания. Посетители посмотрели на мужчину и спустя пару секунд тишины зааплодировали. Эйлин обреченно села на высокий стул. ― Здесь в зале есть девушка, с которой я очень хочу объясниться, а она отказывается. Поэтому я и вышел на сцену. Так, она не сможет меня остановить. Не захочет закатывать скандал в вашем приличном обществе. Эйлин захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы убежать, но ей было очень любопытно, насколько далеко зайдет Арсений. Гости крутили головами, пытаясь понять, кто же это девушка, о которой говорит мужчина. ― Знаете, я ее очень люблю. По залу прокатился вздох, а Эйлин подумала о том, что опять он не признается ей напрямую, устраивая из всего концерт. Но все же в сердце кольнуло от этих слов. А Арсений словно услышал ее мысли. ― Нет, не так я начал, ― он вздохнул и на мгновение опустил глаза. ― Дамы и господа, вот я все время косячу, поэтому и вынужден сейчас тут стоять и говорить о своих чувствах перед сотней незнакомых мне людей. Он повернулся к Эйлин и сделал пару шагов в ее сторону, но подходить не стал. ― Эль, мне с тобой очень тяжело. Я не знаю, что ты сделаешь в следующую секунду, что скажешь. Я как на пороховой бочке рядом с тобой, ― он помолчал. ― Я и сам не подарок. Точнее, не так. Я точно знаю, что я мудак и все порчу. Но я чувствую, за всем этим нас может ждать что-то очень хорошее… Арсений краем глаза видел, что как минимум десяток телефонов направлено на него. «Завтра это будет во всех соцсетях», ― подумал он, но отступать уже было некуда. ― Эль, я люблю тебя! ― он с трудом произнес эту фразу, но как только она слетела с его губ, в голове прояснилось, ему больше не нужно было прятаться и закрываться от своих чувств. Стало легко. ― Не отталкивай меня. Арсений выключил микрофон, положил его на большую напольную колонку и подошел к Эйлин. Она огляделась вокруг. В зале стояла гробовая тишина, все смотрели на них, она слышала, как стучит ее сердце. Попов заглянул ей в глаза и, не увидев там ярости, наклонился и поцеловал ее. Она ответила на поцелуй. Кто-то из посетителей закричал «горько», раздался смех и аплодисменты. Эйлин отстранилась и посмотрела в глаза Арсению. Они были светло-голубые под цвет его рубашки, но где-то в глубине этих вод, она видела страх неопределенности. Она и сама чувствовала то же самое. Девушка схватила его за руку и потащила прочь из зала под веселое улюлюканье уже изрядно подвыпивших гостей ресторана. Протолкнув его в подсобку, она закрыла за собой дверь. ― Зачем ты устроил весь этот цирк? ― устало спросила она. ― Ты отказалась со мной говорить, ― быстро сказал он, не давая вставить ей хотя бы слово. ― Прости меня за все те глупости, которые я делал. За мою неуклюжесть в отношениях. За обидные слова. За мою несдержанность. Прости меня. Он облокотился на стеллаж со сложенными скатертями с салфетками. ― Когда я понял, что ты уходишь из моей жизни, во мне образовалась пустота. Я не хочу тебя терять. Ты считаешь, что я бабник, но это не так. Это все просто маска, просто я страшусь пускать кого-то в свое сердце. Во мне очень много недостатков и я боюсь, что если откроюсь, ты увидишь их и не захочешь оставаться рядом. Я не знаю, что с тобой произошло, но вижу, что ты тоже не доверяешь людям, давай учиться доверять. Доверять друг другу, постепенно, и поддерживать друг друга. Я хочу быть с тобой. Эйлин молча смотрела на него, и он не мог понять, что она чувствует сейчас и о чем думает, это его мучило. ― Если сейчас ты меня прогонишь, я не буду больше тебе докучать. Но ты вчера сказала, что тоже любишь меня. Давай попробуем. Девушка на этих словах, повернулась к нему спиной, она не хотела, чтобы он видел ее слезы, которые подступали и душили ее, не давая сказать ни слова. ― Арсений, мы уже пробовали, у нас ничего не выходит, ― сказала она, не поворачиваясь к нему. Он подошел к ней положил руки на ее талию. ― Пожалуйста, один день. Только один. Сутки. Завтрашний день. Так, будь то бы не было всех этих ссор, ничего не было. Только мы и чистый лист. Не получится, разойдемся. Легкий поцелуй лег на ее плечо, и она уже не могла держать себя в руках. Она повернулась к Арсению и впилась ему в губы, запустила пальцы ему в волосы. Голова кружилась, и из-за этого все прикосновения смешались, заставляя их сердца стучать, отдаваясь гулом в ушах. Забывая дышать, они предавались ласкам, осыпая тела друг друга влажными поцелуями. Эйлин спустила брюки мужчины и впилась ногтями в его ягодицы. Арсений сжал ее грудь и прикусил кожу на ее плече. Она протяжно простонала, и он совсем потерял голову. Он снял с нее трусики и, подхватив одну ногу девушки под колено, вошел в нее. Она хваталась руками за его обнаженные плечи, содрогаясь всем телом от каждого толчка и не сдерживая стоны. Он впивался в ее спину пальцами и часто и отрывисто дышал. Он смотрел как она закидывает голову назад, обнажая шею, и вдыхал аромат ее духов. Она гладила его руки с выступающими от напряжения сухожилиями. Он прокусил себе губу до крови, а она сцеловывала капельки крови, появляющиеся из ранки. Они рухнули на кафельный пол подсобки и еще долго лежали смотря друг на друга, пытаясь выровнять дыхание и унять дрожь в телах. ― Подай, пожалуйста, скатерть, ― сказала Эйлин. ― Что…? ― спросил Арсений, думая, что ему послышалось. ― Скатерть… за тобой, на полке. Арсений достал кусок белоснежного атласа и понял, зачем он понадобился. Он аккуратно провел тканью по внутренней стороне бедра девушки, убирая следы секса, а потом не удержался и медленно начал вести ладонью по коже, поднимаясь все выше и выше. Эйлин шумно вдохнула и запрокинула голову. Он придвинулся к ней и стал целовать ее плечо, водя кончиком языка по расцветающему алому пятну, оставленному им самим чуть раньше. Раздался стук в дверь. ― Я все понимаю, но, Эль, тебе на сцену пора, ― послышался за дверью голос администратора. Арсений встал и подал руку девушке. Она нашла свои трусики и натянула их на себя, расправила платье и расчесала руками растрепанные волосы. Она уже собиралась выходить, как Арсений схватил ее за руку. Эйлин обернулась. ― Я очень боюсь потерять то, что есть у нас… Я очень боюсь потерять тебя. Она ничего не ответила, только погладила его по небритой щеке и улыбнулась. ― Не убивай меня, но еще один момент, ― он кивнул на ее плечо. На плече красовался большой кровоподтек. ― Et ta soeur! Арс, ― застонала девушка. Ни слова не говоря, он снял с себя рубашку, одел ее на Эйлин, завязал узлом на талии и закатал по очереди оба рукава. ― Вроде не плохо, ― сказал он и развернул девушку за плечи, чуть подтолкнув к выходу. *** Лучи весеннего солнца пробивались сквозь неплотные шторы, но Эйлин проснулась не от этого. Арсений придвинулся к ней максимально близко и ледяным кончиком носа касался ее кожи, дыша в шею. Она попыталась аккуратно выбраться из его объятий, но он проснулся. ― Доброе утро, ― сказал он, ежась от холода. ― Привет, сибиряк, ― улыбнулась Эйлин. ― У нас в Сибири люди спят под одеялами. Он притянул девушку к себе и едва коснулся ее губ. Она ответила и тут же утянула его в страстный поцелуй. ― Так, иди в душ и собирайся, у меня куча планов на сегодняшний день, ― сказал он, отстраняя ее от себя. ― А после твоих поцелуев, мы никуда не попадем. Эйлин заливисто рассмеялась и пошла в ванную комнату. Она стояла под прохладными струями воды и размышляла о том, что, если бы ее сын сейчас спал в соседней комнате, она была бы абсолютно счастлива. Больше не было бы, о чем мечтать. Она представила, что отцом ее мальчика является Арсений, представила, как он учит сына делать колесо в парке на траве, а она сидит рядом и переживает, как бы они оба не свернули себе шею. А потом они едят бутерброды и запивают их фруктовым чаем, который она заботливо приготовила перед выходом из дома. От этих фантазий слезы подступили к ее горлу, а живот скрутила судорога. Она полностью выключила кран с горячей водой, и еще долго стояла под ледяными струями. Вышла она из ванной только тогда, когда ей удалось отогнать от себя тяжелые мысли. Арсений разговаривал по телефону. ― Почему у тебя всегда так? Когда я прошу тебя, ты срать хотела. А тут тебе приспичило, и я должен бежать сломя голову! Эйлин облокотилась на дверь ванной и замерла. ― Да, моя дочь, но я занят! Мы договорились на завтра. Я соскучился, но… Не разговаривай со мной в таком тоне! Я все сказал, ― он сбросил звонок, почувствовав, что на него смотрят, Арсений обернулся и, увидев Эйлин, натянуто улыбнулся. ― Что происходит? ― осторожно спросила Эйлин, хотя о сути конфликта, она уже догадалась. ― Ерунда! ― сказал он, обнял девушку и собирался ее поцеловать, но она отвернулась. ― Думаю, что тебе нужно идти. Погуляем в другой раз, ― спокойно сказала Эйлин. Но Арсений резко завелся. ― Что, блять, опять произошло? Все же было хорошо? ― закричал он, ― Почему все бабы в моей жизни считают, что могут решать, что я должен делать, а что нет! Уговаривать Эйлин поддержать скандал не нужно было, эмоциональный характер и восточные корни давали о себе знать. ― Ta gueule! У тебя есть возможность видеть свою дочь, а ты этим не пользуешься. Ты, ты… ― Ну, давай. Подбери мне еще какое-нибудь красивое французское ругательство! Я очень люблю свою дочь! Она главное в моей жизни. Но я могу увидеть ее завтра или послезавтра, ― на секунду замолчал, а потом добавил. ― А ты исчезаешь… как обычно. ― А если не сможешь? А если твой мир перевернется с ног на голову, и ты не сможешь завтра увидеть своего ребенка? Как ты будешь себя чувствовать, зная, что отказался от встречи с ней сегодня?! ― Я не понимаю, почему ты так заводишься, ― Арсений перестал кричать, но его тон сделался холодным и грубым. ― Не лезь в мои отношения с дочерью. Будут свои дети, будешь сама решать, когда и сколько с ними проводить время. Струны души в ее груди резко оборвались, издав неприятный лязг. Осталась одна единственная, последняя, самая тоненькая, которая тихо звенела, напоминая о том, какие чувства Эйлин испытывает к этому мужчине. Он пересилила себя и заговорила максимально спокойным тоном, на который была способна в этот момент. ― Может нам всем вместе погулять? С твоей девочкой, ― спросила она в полголоса. ― Я не знакомлю дочь со своими женщинами. Все сжалось внутри Эйлин. Его слова прозвучали как пощечина. «Дзынь». Больше не было ничего. Только пустота в груди. ― Тогда уходи. Я не буду тем человеком, из-за которого маленькая девочка будет видеть отца хоть на минуту меньше возможного. Он снова хлопнул дверью и ушел. Она снова свернулась калачиком и заплакала. «Не первый раз в жизни я влюбился. И это пройдет,» ― думал он. «Никогда не хочу больше любить,» ― думала она.