КЭндрилы

       Эндрю и Кевин сейчас на обязательном приеме у Би. Очередь Нила наступает после, и едет он с Робин, что хорошо, ибо сначала в пару хотели поставить Джека, а тогда первокурсник был бы мертв, ведь он не сдержался бы. Он не знает, как получается удержаться то на тренировках, а наедине было бы еще сложнее.        Сейчас разгар игры. Робин стоит на воротах в его команде, Джек — в противоположной, постоянно пытается пробить защиту, однако получается не очень хорошо. Нил, как капитан, должен следить за всем этим, что сложно, но он старается. — Ты стал хуже играть, Джостен! — выкрикивает этот урод. Джек далеко не в первый раз это говорит, но в этот раз у него почти нет сил, чтобы бороться. — Завались и продолжай тренировку. У нас скоро матч, — командует он, дабы ребята не прекращали, им нужно было наработать технику и слаженность, что сложно.        С первоначальным составом Лисов было тяжело, у них ушло много времени, чтобы решить все конфликты, прийти к компромиссу и найти пути, которые помогут на поле работать вместе, слаженно. Это было безумно, казалось, что они никогда не смогут, но все получилось. А сейчас появилась куча новичков, с которыми еще сложнее, ибо они не знают, через что прошел каждый Лис, для них это все что-то смешное и не стоящее внимания. Все считают, что проблемы других не важны, отчего взаимопонимание катится на дно, пропадая и явно не желая возвращаться. — Ты не капитан! Никто не будет тебя слушаться! — Нил тяжело выдыхает. Он только-только перешел из роли вице-капитана в обычного, ибо год только начался, но прошлый не был легче. Даже тогда, когда рядом была Дэн, Джек слишком часто пытался его унизить, что работало. Медленно и верно сомнения закрадывались в голову, застревая там и возвращаясь по ночам.        Нил в панике. Дэн почти уехала. Кевин и Эндрю в магазине. Он остался в общежитии, чтобы подольше побыть рядом с уже бывшем капитаном. Ему сложно. Он не хочет ее отпускать. Она для него единственная помощь сейчас. — Не кисни, Нил, ты прекрасно справишься с этой ролью, — весь год Дэн давала множество советов, хвалила его тактики и прочее. Это было хорошо. Он знал, что у него есть поддержка, однако было сложно. Он знал, что, когда она уедет, он останется один, ему придется самому решать все вопросы. Помощи уже не будет. — Джек, — он сморщился. — Не обращай внимания на этого придурка, Нил, он постоянно из зависти несет какую-то чушь. Ты — прекрасный капитан. Никто раньше не мог объединить старшекурсников и Монстров, но ты сделал это. Только ты смог это, так что не переживай, с этими оболтусами ты тоже справишься. — Но он прав, я не мог его утихомирить. — Ох, я, конечно, не сравниваю вас, но тебя тоже никто не мог остановить, Нил. Один человек — не показатель. Не забивай этим свою голову, ты справишься, иначе Дэвид не стал бы назначать тебя капитаном, он не ошибается, — она потрепала его по голове и ушла.        Нил же до приезда парней заперся в комнате, погруженный в свои страхи, в панику. У него ушло много времени, прежде чем он смог прийти в себя, отогнать все страшные мысли, что подтверждали слова Джека. Он знал, что ужасен в этой роли, но старался скрыть, знал, что делать, чтобы никто не заметил.        Он быстро привел себя в порядок, вытер слезы, ополоснул лицо холодной водой, а после пошел бегать. Кевин и Эндрю знают, что он часто бегает, а потому покрасневшее лицо не станет чем-то странным, ибо на улице ветер, который поможет скрыть следы его истерики. — Джек, у нас скоро игра. Ты не имеешь права ее прерывать своими криками. Все возражения только после того, как мы завершим, — однако уже сейчас Нил был вынужден стоять на месте и ждать, когда этот капризный парень закончит выпендриваться. Тот вел себя слишком нагло, ибо не видел рядом Эндрю, который мог бы использовать ножи, не видел Кевина, которого боготворил. Тот видел только Нила, которого обожал унижать. — А что, где твой колкий язык? Или разучился уже? Что? Стал никем без своих парней? — тот сморщился. Джек вообще был гомофобом, что очень не нравилось команде, ибо это не тихая нелюбовь, что выказывал Аарон, это открытые оскорбления, которые ранили, заставляли сомневаться. — У нас игра. — У нас неуч-капитан-гей, который ничего не может!        Нил старается быть спокойным. Он только что вернулся в комнату раньше парней. Они еще на поле, возможно, попали в пробку, когда он решил пробежаться до общежития. Нил сомневается в том, может ли постоять сам за себя. Он ведь слишком слаб для этого, слишком слаб.        Он знает, что всегда, все два года, рядом был Эндрю, который помогал, который защищал и оберегал. Несмотря на то, что сделки уже не было, тот все равно всегда старался оказаться в нужный момент поблизости, дабы защитить. Кевин также. Те всегда появлялись, спасали, отчего Нил стал беспомощным. Он ни на что уже не способен, только врать.        Он снова запихивает все страхи глубоко внутрь, чтобы, когда они вернутся, спокойно улыбаться и быть рядом. — Что происходит? — Ваймак появляется на поле. — Этот урод-капитан считает, что главный, — подает голос Джек, отчего глаза тренера выражают больше злость. — Нил — капитан. Он и есть главный, а ты должен лишь молча слушаться его, пока вы на поле. — Он урод, покрытый шрамами!        Нил просыпается от кошмара, его трясет, ему страшно, хочется убежать, свалить так далеко, чтобы никто не смог найти, туда, где никто не будет его знать. Он чувствует тянущую боль в груди, то, как слезы медленно стекают по щекам, а наружу рвется отчаянный крик, который приходится подавлять.        В комнате спят Кевин и Эндрю, он не имеет права будить их, а потому максимально тихо пробирается в ванную. Это тяжело сделать, когда мутная пелена зависла на глазах, не желая сходить, когда в голове множество мыслей о том, что он ужасен. Он урод с этими шрамами, которые отец и Рико оставили на нем.        Джек снова не побоялся упомянуть об этом, когда в поле зрения и слышимости не было его парней. Нил никогда не рассказывал им и не собирался говорить о том, что слышит ежедневно от этого первокурсника, который уже не первый год с Лисами, однако прозвище компашки осталось. Они все равно первогодки.        Он ненавидел и ненавидит свое отражение. Оно всегда казалось ужасным, максимально уродливым, отчего Нил старался избегать зеркал, однако сейчас стал осматривать себя, замечая, что на самом деле на лице слишком много шрамов, на руках, ногах, торсе... он весь покрыт этими кошмарными полосами и кругами. Он знал, что прохожие часто смотрят, сочувственно провожая его взглядом или провожая с отвращением. Никому такое не понравится.        Он посмотрел на первый шрам на лице, понимая, что его можно содрать с кожи, не так сложно его убрать, это очень даже просто, нужно лишь расцарапать его или же вырезать ножом. Точно можно использовать нож, это даже будет проще всего. Он хочет этого, Нил жаждет избавиться от этого после очередного комментария Джека о том, что его парни рядом только из жалости, что они никогда его не любили, что пользовались, что всегда развлекаются где-то вдвоем.        Нил знает, что иногда Кевин и Эндрю на самом деле уединяются, чтобы побыть вдвоем, ведь он постоянно отказывается заходить дальше поцелуев, засосов и прикосновений. Он не готов, не может переступить через себя, но вдруг они уже давно решили, что он им не нужен? Что он лишний груз? Мешающая деталь? Третье колесо? Они наверняка легко откажутся от него, когда найдут подходящий момент, а, может, прямо сейчас и скажут.        Нила трясло, он вцеплялся в раковину, чтобы не упасть, но это не помогло, он все равно грохнулся на пол, больно ударяясь копчиком, оставаясь в этой позе, даже не пытаясь пошевелиться. А зачем, если можно навсегда остаться в одиночестве в ванной? Зачем, если так он точно не станет помехой и сможет сохранить видимость, иллюзию того, что нужен? — Кролик? — он вздрогнул, услышав голос Эндрю за дверью, сердце забилось быстрее, а слезы потекли сильнее от этой заботы, которая может быть наигранной. — Да? — он смог заставить свой голос не дрожать, смог вернуть контроль, чтобы выдать, что сейчас все хорошо. Смог. — Ты как? — Все хорошо, скоро выйду, — конечно, строить связанные предложения сложновато, но это лучше, чем если Эндрю сейчас заподозрит, что с ним не все в порядке. — Ладно, ты можешь лечь со мной или Кевином, если это поможет, — он слышал, как тот уходит, значит, все получилось, он смог доказать, что все хорошо.        Нилу понадобилось еще полчаса, чтобы прийти в себя, откинуть противные мысли в сторону. Он не вернулся в спальню. Нет. Он расстелил постель на диване, смял подушку, сбил одеяло и пошел на пробежку. Спать не хотелось, но было необходимо создать видимость того, что он не упустил этот пункт сегодня.        По возвращении его ждал разговор, в котором пришлось объяснить, что это был обычный кошмар с участием Лолы, отчего ему немного хотелось побыть одному. Кошмары, к сожалению, — их частые гости, отчего никого это не удивило, парни просто поинтересовались, не хочет ли он поделиться, а после отказа забили на эту тему. — Нил. — кричит ему тренер. — Ты можешь сегодня уйти, если хочешь. Я передам Кевину и Эндрю, — говорит тот, когда он подходит достаточно близко. — Я в порядке, — выдает он, хотя сердце больно сжимается от того, что Нил вспоминает по одному своему срыву, что были после долгих выслушиваний оскорблений. Он нормально реагировал, пока был на публике, но потом постоянно срывался, страдал. Он ненавидел то, что его это задевает, ненавидит, что считает это правдой, ибо это она и есть. — Ему не уходить надо, а тренироваться! У него бег замедлился! Прыжки тяжелые! Он просто растолстел!        Нил смотрит на себя, замечая, что на лице стали появляться небольшие щеки. Ему они не нравились. Нет, сначала, ему нравилось, что Кевин иногда может взяться за них, что может слегка потянуть, а потом поцеловать. Нравилось, как Эндрю постоянно проходился по мягкой части носом. Нравилось, что парни показывали, что ему это идет.        Он знал, что они часто показывали, что его слегка увеличившийся вес не только на пользу здоровью, но и красоте, чуть чаще проходились руками по бокам, сжимая и повторяя, что теперь это приятнее. А Эндрю, ложась сверху, отмечал, что Нил идеальная подушка, которая ему нравится. Это помогало.        Но сейчас он смотрел на себя. Смотрел и видел уродство. Видел ужасно толстого человека, которому нужно сбросить несколько кило, чтобы снова стать тем, кем он был, стать тем, кто будет выглядеть нормально. И Нил стал есть меньше.        Он скрывал это от парней, это не было чем-то сложным, скорее, наоборот. Нил мог есть нормально, если рядом был один из них, но, когда оставался один, всегда пропускал, не утруждая себя размышлениями. А зачем? Его все устраивает в похудении.        Нилу тяжело держаться в этот раз. Он очень хочет уйти, однако заставляет себя остаться и продолжить играть. Он помнит, что ему еще ехать к Би, знает, что может поговорить об этом с ней, но и знает, что будет весь сеанс молчать.        Он только недавно на самом деле набрал вес, однако это было необходимо. Эбби давно говорила, что у него недобор, что требуется для улучшений здоровья немного поправиться. Это было нормально, когда рядом Кевин и Эндрю яро поддерживали врача, тщательно следя за тем, чтобы Нил не пропускал приемы пищи, чтобы всегда ел, а не пропускал, как привык делать в бегах. После слов Джека он давно начал худеть, потерял килограмм так шесть, но знал, что этого мало. — Твою мать, Джек. Вали с поля! Ты отстранен до следующего матча! Чтобы не попадался мне на глаза! — Но... — Свалил с поля! — продолжает говорить Ваймак. Тот вынужденно уходит. — Нил, — зовет его тренер. — Да? — он немного уходит в воспоминания, ибо не может не думать о том, что может лучше. Он уже ходит в вещах с длинным рукавом, а на улице еще и набрасывает капюшон. Конечно, Кевин и Эндрю не совсем это понимают, но короткое «нет» останавливает любые расспросы и действия. — Как давно? — Что? — он понимает, но ему не нравится, так что он отшатывается, чувствуя, что в глазах темнеет. Он старается сохранять осознанный взгляд, когда чувствует, что ноги становятся ватными, а он не может идти дальше, ибо падает.

***

       Падает и просыпается. Просыпается в кабинете Эбби, когда на стуле рядом сидит женщина, а больше никого нет здесь. Он чувствует усталость, желание сейчас же спрятаться от остальных, хотя тут всего один человек. Нил просто хочет сжаться, ибо ничего комфортного нет в этой атмосфере. — Нил? — видимо, та заметила, что он пришел в себя. — Эб, — он сокращал ее имя временами, когда было лень говорить полное, ну, или когда ему что-то сильно не нравилось. А ее кабинет он априори не любил. — Ты снова потерял слишком много, — он мотает головой. — Нет, я не худел слишком сильно, — он знает, что сейчас лишь такой же, каким был, ничего такого здесь нет и быть не может. — Ты худел. — утверждает она, а он вынужден кивнуть, ибо это уже слишком понятно. — Тебе не стоило этого делать. Твой вес только-только стал близок к норме, но ты снова опустил его, так что надо будет опять соблюдать диеты, чтобы набрать то, что ты недавно потерял. — Не надо, так лучше, — тихо говорит он, садясь с легким головокружением и пуская взгляд. — Надо, у тебя недобор, Нил. Ты потерял сознание только что из-за этого. Это необходимо, я скажу твоим парням. — Зачем? Я... я сам, не... не надо, — говорит он, а в этот момент в кабинет врывается два взволнованных торнадо. — Что с тобой? — Ты как? — Эбби лишь слегка мотает головой. — Он упал в голодный обморок, — Нил поднимает взгляд и видит обеспокоенные и злые взгляды. — Когда это началось? — требует Кевин, а он сжимается. Эбби смотрит на них и выходит, понимая, что будет лишней. — Когда? — подхватывает Эндрю, но Нил молчит, сжимаясь в комочек, понимая, что вот-вот заплачет, а он этого не хочет. Парни думают в тишине, пока Кевин не выкладывает догадку. — Ты отказался кататься на мне. Тогда?        Они вернулись домой после тяжелого дня, однако настроение было прекрасным. В общежитии слегка прохладно, несмотря на лето, так что Эндрю запрыгивает на спину Кевина, желая покататься так, как будет теплее. Нил смотрит на это с грустной улыбкой, понимая, что не сможет так же.        Он знал, что поправился, Джек это подтвердил, а потому Кевину лучше его не трогать, а ему, собственно, лучше не просить ни о чем, чтобы было проще. Так будет лучше. Точно лучше, ибо Дэй не сорвёт спину тяжестью.        Он не заметил, как Эндрю оказался сидящим рядом с ним, смотрящим в глаза. — Малыш, хочешь покататься? — сердце сжимается, но он не медлит с ответом. — Нет, — да. Он очень хочет, но не может. — Эм... хорошо, но что случилось? — Нил раньше никогда не отказывался от этого. Никогда не пытался сказать «нет», ибо очень любил это, а сейчас на него было направленного два недоуменных взгляда. — Просто кошмар, я... не смогу сейчас, давай в другой раз, — Кевин кивнул. — Конечно, я не стану заставлять тебя, — тот улыбнулся, целуя его в лоб. — Уже да, — врать было бесполезно, парни и так все поняли. — А начало? — снова встревает Эндрю. Нил не хочет говорить, но понимает, что не отвертится. — Начало тренировок. — Полтора месяца, — тяжело и пораженно выдыхает Кевин, ругаясь. — Твою мать, Кролик! Какого?! — он сжимается. — Почему? — чуть спокойнее пытается говорить Дэй. — Я потолстел. — Да. Так было нужно, чтобы ты наконец-то не выглядел как мертвый скелет, чтобы ты мог нормально заниматься спортом без шансов на вот такие обмороки, — отвечает Кевин. — Мой результат ухудшился, — бормочет он. — Ты решил это после двухмесячного отдыха, когда я запрещал вам приближаться к полю? — он кивнул. — У нас у всех ухудшился результат. Мы два месяца ничего не делали, это логично, да и ты быстро вернулся в форму. — Джек гово.... — оба парня переглядываются, и Кевину приходится удержать Эндрю. — Что еще вселил тебе в голову Джек? Называй все свои тупые мысли. Все без исключения. Все, Нил, — он опускает голову, когда чувствует, что слезы текут по щекам.        Кевин в это время закрывает кабинет на ключ, чтобы Эндрю не сбежал к Джеку, после чего садится рядом, пересаживая Нила на свои колени. Миньярд оказывается там же, укладывая на себя ноги кролика.        Дэй держал руки на бедре и спине, Эндрю — на ногах. Они слегка гладили его, словно пытались успокоить. Кевин еще и слегка поцеловал в макушку, прижимая к своей груди. Оба старались успокоить себя и других. — Что он тебе внушил, Зайка? — было слышно, что Эндрю смог немного прийти в себя, чтобы говорить спокойно, более обеспокоенно, а не зло. — Назови все, мы не перебиваем, — добавляет Кевин, а Нил все еще сомневается, стоит ли это делать, может, будет лучше просто промолчать, ибо ничего Джек ему не внушал, Нил и сам знал все, что ему говорили, тот просто подтверждал. — Давай, — его подталкивают к открытию правды, он не хочет, ибо не видит в этом проблемы, но ему плохо, ему очень плохо, когда столько мыслей о том, насколько он им не подходит крутится в голове. — Я ужасный капитан. Я не справляюсь со своей задачей, я ничего не могу сделать без Дэн, я... я просто не способен управляться с Лисами, я беспомощен, я не могу защитить Лисов, я не смогу привести их к победе, мы уже проигрываем, я не справлюсь. — он понимает, что руки снова трясутся, плечи дрожат, а он плачет, осознавая, что показывать эту слабую сторону себя тяжело, он не хочет, чтобы Эндрю и Кевин считали его никчемным, неспособным самостоятельно решить свои проблемы. Он не хочет, чтобы те отказались от него из-за этой истерики, но уже не может прекратить лить слезы, задыхаться, пока рассказывает, не может не говорить, ибо полтора месяца, в которые он сжирал себя изнутри сомнениями, оставили след, заставляли сейчас выкладывать это на парней. Нил не видел, какие они, не хотел смотреть, а потому утыкался лицом в грудь Кевина, держался руками за футболку того, ощущая теплые ладони на его плече, на ноге. Тот пытался успокоить, но сейчас это было невозможно, также и действия Эндрю, который легко бегал пальцами по ногам, не помогали. — Я ничего не могу сам. Я... вы всегда рядом, так часто спасаете, я... я благодарен, но... разве я сам сп-способен на что-то? Я... я не могу сделать ничего сам, я... не могу... — он боится. Он не хочет продолжать. Он ждет, что его остановят, что Кевин и Эндрю уйдут, оставив его в одиночестве, но нет. Они все еще здесь. Почему-то сидят, держат его, не давая окончательно рассыпаться на сотни осколков, которые уже невозможно будет склеить. — Я урод. Шрамы... они ужасны, портят все, я... я хотел от них избавиться. — он не слышит, но чувствует вопрос, на который вынужден ответить, хотя и знает, что его никогда по-настоящему не станут принуждать, все равно ощущает, что обязан сделать это, объяснить все. — Я... я думал, что срезать их... будет хорошей идеей, но... ты помешал... я не пытался больше, это... были просто паники, ежедневные, — он на самом деле каждый чертов день бился в паниках, просто в один она была легкой, он лишь слегка застревал на месте, погружаясь в прошлое и через пару минут выныривал, вспоминая парней, а в другой он мог около получаса сидеть в ванной, надеясь на спасение, но делая все так тихо, чтобы никто не узнал и не пришел на помощь. Он не стал снова говорить о том, что думает про лишний вес, ибо уже это упоминал, а потом замолчал, сильнее вжимаясь в тело Кевина, заставляя того опереться на стену. Ему было страшно озвучивать последнюю мысль.        Нил не видел, что парни переглянулись, явно настороженные тем, что так много упустили. Конечно, официально они встречаются чуть больше полугода, но все равно могли читать друг друга, могли понимать, что чувствуют и скрывают, но не в этой ситуации, когда Нил так долго водил их за нос, обманывая и скрывая все мысли, снова притворяясь, что все хорошо, что тот в долбанном порядке.        Эндрю знал, что потом обязательно назначит дополнительный сеанс с Би, потому что сам всю кашу, что сейчас в его голове не сможет расхлебать. Он хотел бы, чтобы и Нил с ней поболтал, ибо пчелка сможет помочь с разбежавшимися тараканами, но он помнил, как тот ее ненавидит, поэтому не стал бы предлагать, особенно сейчас, когда кролик в таком подвешенном состоянии, когда на грани с истерикой, хотя та, возможно, уже и наступила, просто не полностью.        Он так хочет помочь, но не знает, что сделать, чтобы искоренить все эти мысли из головы Нила, а еще он очень хочет убить Джека за то, что тот наговорил все это кролику. Конечно, многим кажется, что Джостена это никак не задевает, тот идеально делает вид, что ему все равно, однако это не так, он точно знает, что Нил каждый раз загоняется, но это всегда, черт возьми, было заметно, а сейчас тот скрыл. Только в эту секунду Эндрю видел все эмоции кролика, что ранее были зарыты глубоко внутри и засыпаны фразой «я в порядке». Сейчас он видел, что есть что-то новое. — Зайчонок, что еще? — он знал, что, возможно, Нил слишком боится, возможно, по этой причине тот так сильно вжался в Кевина, словно боялся, что они уйдут, но этого точно не произойдет, что бы тот не надумал себе, им просто нужно сейчас будет все объяснить и разжевать для этого маленького идиота. — Малыш? — было видно, что и Кевин беспокоится, однако найти нужные слова не получалось у Дэя, так что говорил в основном он.        Нил не знал, он не хотел, боялся, но его не пытались остановить, на него не пытались давить, просто напоминали, что нужно сказать, нужно либо озвучить, либо отказаться, однако он не мог сделать ни того, ни другого, он просто сжимался в комочек на груди Кевина, молясь, чтобы те не ушли. — Я... я лишний. Я не нужен вам... вы без меня... хорошо проводите время, я... я лишь ставлю слишком много запретов... вам это… не интересно, — выдыхает он шепотом, что еле различим. Эти слова бьют больнее всего, отчего Нил застывает, ожидая, что вот этот момент, когда он останется один. Навсегда. — Так. — проходит, наверное, минут десять, пока Эндрю не прерывает тишину. — Сейчас ты переодеваешься, Зайка, мы едем домой, в Колумбию. Там мы во всем разберемся, потому что сейчас это будет довольно неудобно, в любой момент кто-то может зайти, а еще я пока не знаю, как сформулировать мысль, чтобы объяснить тебе все, что я думаю. Вы оба согласны или есть коррективы? — Заедем в общагу? Нам нужны вещи, — добавляет Кевин, пока Нил молча ждет. — В багажнике есть все самое важное, остальное, если что, по дороге возьмем. Нил? — он кивнул. — Нам нужны слова, — подхватывает мысль Эндрю Кевин. — Да, — он не знает, зачем все это, но соглашается. — Котик, можешь узнать у Эбби какие-то рекомендации и прочее? — Конечно, — тот остался сидеть, а Эндрю встал с места, аккуратно перекладывая ноги Нила с себя. — Пойдем, Зайчонок, — тот протягивает руку, которую Нил с опаской берет, все еще не веря, что Эндрю до сих пор называет Колумбию их домом.        Они молча идут в пустую раздевалку, ибо Лисы уже разошлись. Ваймак сидит в своем кабинете, а Эбби вернулась к Кевину, чтобы доложить что-то, во что Нил не хотел вникать.        Эндрю не настаивал ни на чём, просто подавал вещи, помогал проследить, чтобы другие не увидели шрамы, просто смотрел за тем, чтобы Нил снова не упал в обморок, а потом они идут в машину. Миньярд сидит за рулем, а Дэй с ним на заднем сиденье.        Он повернулся боком, чтобы опереться спиной на дверцу, ноги был вынужден закинуть на Кевина, который также аккуратно стал их снова поглаживать. Тишина была тяжелой для него. Нил не знал, чего ожидать. Вроде то, что Эндрю везет их в Колумбию, — хорошо, ибо, ну, ничего сильно не испортилось, но, с другой стороны, оба молчат, ничего не говорят, что напрягает, страх лишь сильнее окутывает его, а мысли все чаще пытаются найти подтверждения в этом молчании.        По приезде они заходят в дом, оставляя свои сумки около дивана, после чего Эндрю и Кевин берут по одной руке Нила и медленно ведут за собой наверх в их общую спальню. Он не уверен, что из этого разговора что-то выйдет, что потом он не окажется вынужден просто убежать, однако тихо следует, склонив голову.        Оба парня садятся на кровать, оставляя Нила между ними, образовывая некую преграду, пряча его между своими телами от всего мира. — Я думаю, что стоит начать с того, что Джек отстранен, так что какое-то время мы его не увидим, — говорит Эндрю, а Нил кивает, он, вроде, слышал, что тренер что-то подобное говорил. — Если я его увижу, то явно захочу украсть твои ножи, — продолжает разговор Кевин, пока он все молчит, не зная, что стоит сделать, ибо это отвлечение от темы не особо помогает. — Зайчонок, в каком порядке нам пойти по твоим мыслям? — он пожимает плечами, ибо без разницы, он все равно ничего не понимает уже, просто слишком сложно хоть в чём-то сейчас разобраться. — Ты хороший капитан, Малыш. То, что тебе не удается утихомирить одного игрока, не проблема. Далеко не всегда все получается с первого раза. Да, было бы неплохо, если бы команда продолжила играть так, как с предыдущим составом, но Лисы поменялись, все изменилось. Дэн... она тоже далеко не в свой первый год смогла привести команду к победе. На это ушло время, ибо нам всем нужно научиться работать друг с другом. До этого мы тоже далеко не с первого раза смогли сыграться так, чтобы обойти Воронов. В этом нет ничего плохого. Ты учишься, у тебя есть тренер, который поможет, мы, что тоже сможем всегда поддержать. Просто говори нам, если появляется мысль, что ты не можешь справиться сам. — Ты очень многое делал сам, что сейчас просить о помощи точно стоит. Крольчонок, ты поехал в Гнездо, чтобы защитить меня и Лисов, ты поехал с отцом вместо того, чтобы попросить помощь. Ты так часто жертвовал собой, чтобы спасти других, что можешь перекладывать какие-то дела на нас, дабы дать себе отдых. Ты не робот, тебе нужно уметь отдохнуть, сделать паузу, чтобы не перетрудиться. У тебя есть мы, чтобы помочь. Всегда. Это не значит, что ты не справился бы сам. Нет, это значит, что тебе хватило смелости и сил признать, что нуждаешься в помощи. Мы это очень ценим, Зайчонок. — Тебе надо есть. То, что ты решил худеть, не лучшая идея. У тебя просто скоро не хватит сил ни на что. Я не говорю, что ради экси тебе нужно это делать. Нет. Тебе стоит сделать это для себя, иначе все может очень плохо кончиться. Ты не сможешь вечно отказываться от еды, надеясь потерять все килограммы. Для здоровья тебе нужно их набрать. Мы поможем, и ты никогда не был толстым, Малыш. Нам все равно, сколько ты весишь, если это норма, если это значит, что ты не убиваешь свой организм. — Шрамы не портят тебя. Они показывают, что ты пережил много всего, они — твоя история, которую мы видим каждый раз, когда у тебя получается их показать. Они только рассказывают, как много ты пережил, чтобы быть здесь, с нами. Мы знаем, что скрывается за каждым из них, ты рассказывал нам. Это не уродство, это то, чего нет у других, это то, что помогает тебе понимать меня. Это часть тебя, от которой ты не можешь отказаться, от которой не нужно отказываться. Нет разницы, что видят другие, если мы и ты знаем, что это на самом деле.        Нил снова плакал. Он знал, что парни любят его, понимал это, однако слышать, как много ошибок он допустил, было сложно. Они оба сейчас обнимали его, пока говорили это, они целовали его щеки, макушку, стараясь не дать погрузиться в мысли, помогая слушать и слышать все это, однако оставалась одна тема, что больнее всего откладывалась в его голове. — Я... — Ты не лишний, — отрезает Кевин. — Нил, мы спрашивали тебя в самом начале, как далеко ты готов заходить. Ты установил границы, и мы их уважаем. Мы спрашивали тебя, не будешь ли ты против, если иногда мы будем вдвоем уезжать. Ты сказал, что с этим нет проблем. Мы предупредили, что ты всегда можешь сказать, если это изменится, чтобы мы придумали какой-то способ вместе. Почему ты молчал? — он помотал головой, отчаянно не желая ничего говорить. Эндрю это принял. — С этим есть проблемы, Малыш? — он то ли кивнул, то ли мотнул головой. — Словами, Рыжик. — Не знаю, я... я не против того, что вы вместе, мне... вы можете это делать, просто... разве я не должен участвовать, ибо вместе с вами? Разве я не обязан? — Нет. Ты не должен делать то, чего не хочешь или к чему не готов. Мы можем ждать столько, сколько потребуется, и не поторопим. То, что у нас был опыт, что мы лучше разбираемся в сексе ничего не значит. Тебя никто не принуждает к этому. Если ты никогда не захочешь, то ладно. Это только тебе решать. — Если ты думаешь, что нам интересно только это, то нет, Малыш. Это лишь один из способов проводить время вместе. Иногда, конечно, это просто хорошо помогает разгрузиться после сложного дня, но это не значит, что ты должен такое хотеть. Решать только тебе. — Если ты чувствуешь, что лишний, потому что не участвуешь, мы можем подключить тебя, при этом никак тебя не затрагивая. Мы можем придумать что-то, чтобы у тебя не было чувства, что ты не нужен. Это не проблема, просто скажи нам, что тебе нужно сейчас, Нил. Мы не сможем решить проблему, если не будем знать, что нужно.        Он застыл, не понимая, правда ли это. Раньше так редко кто-то интересовался его желанием, его мнением, его страхом, что он забывал, что сейчас все иначе, сейчас никто не станет на него слишком сильно давить, вынуждая делать то, чего он боится. А боится, потому что знает, что может все испортить. — Я... а вы? — он боялся говорить о том, что может быть в мыслях. — Мы ответим, как только ты скажешь, Малыш. — Я... я... я не... буду против, если... смогу быть... рядом, — это было тяжело сказать, однако, видя одобрение честности в глазах парней, он произнес. — Я тоже не против, если ты решишь просто понаблюдать. — Или принять участие. Ты можешь все это время оставаться в одежде, можешь просто быть рядом и смотреть, можешь подключится в начале и уйти потом. Это все будет зависеть от тебя, — Нил выдохнул, падая на спину, ложась на кровать и прикрывая глаза. — Да или нет? — Да, — говорит он, чувствуя, что поперек тела оказывается нога Эндрю, что его корпус чуть разворачивают в сторону Миньярда, прижимая спиной к груди Кевина, полностью укутывая в тела парней. — Тогда это мы потом детально обсудим, а пока надо тебя накормить, — Нил не хочет, немного пытается уйти от захвата Кевина и Эндрю. — Надо, Малыш, точно надо. Не волнуйся, мы проследим, чтобы это не было слишком много. А еще Эбби выписала тебе диету, так что только ей следовать и будем. — А потом немного пообщаешься с Би. Или помолчишь. Сам выберешь, но это надо, ты знаешь, что для спортсменов это обязательно.        Так парни и окутали его заботой, о которой он не мог и мечтать. Конечно, совсем забыть обо всех словах Джека сразу он не смог, однако и Кевин, и Эндрю помогали. Они взяли с него обещание, что Нил сразу скажет, если снова что-то такое появится в мыслях. Слово он держал, а потому говорил, а они сразу развеивали все сомнения.        В Колумбии они пробыли две недели, пока Нилу не стало лучше, пока все не сдвинулось с мертвой точки. Конечно, их ждали матчи, один из которых они пропустили, из-за чего Лисы проиграли, но даже Кевину было все равно на них, пока его малыш страдал. Конечно, за спиной был Морияма, который звонил, узнавал, почему оба пропали с экранов. Им пришлось все это объяснять, однако, на удивление, тот понял, но отсрочка была короткой. Они были обязаны вернуться на поле в течении как раз двух недель, так что больше не имели права задерживаться здесь, как бы не хотелось.        В общежитии их ждали. Ваймак и Эбби сразу узнали, что и как, после чего ушли. Старые Лисы обеспокоенно осмотрели Нила, чуть поругались его беспечности, обняли и ушли, а вот первогодки, ну, и второгодки выглядели немного смущенными и виноватыми. Они извинились за Джека, сказали, что им самим тот не сильно нравится, но идти против они не могут, ибо это может потом плохо на них сказаться.        Нилу это напомнило страх перед Эндрю, но его солнышко не делало ничего, если его не доводили, если не нарушали границы, а Джек сам делал первый шаг, после чего запугивал. Они знали, что с этим будет сложно бороться, однако сейчас Нил понимал, что может попросить помощи у Эндрю, у Кевина, если у самого не получается. У него есть поддержка и опора, чтобы было проще работать с Лисами. Чтобы оставаться хорошим капитаном.