Эта ночь последняя в войне

«Глеб, я приеду как только рассветет. С утра не пускают, но я проберусь. Упрошу или убью кого-нибудь. Я буду с тобой. Все будет хорошо». Таня успевает набрать это сообщение, а сама начинает собираться, хотя куда торопиться в 4 ночи? Но Глеб написал ей, Глеб позвал ее. Она ему нужна. Таня принимает душ, собирается, тем временем гуглит все, что есть по раку желудка, оказывается, лучше всего оперироваться в Германии. Или Южной Корее. Таня пишет Снейку, хотя лично его не знает. Но с кем ей еще связаться? Глебу нужна помощь, нужно организовать сбор, лучше всего это сделать через официальные аккаунты группы. Потом пару часов она тупо плачет, разглядывая его фото в телефоне. Потом еще час смотрит видео в ютубе, читает комментарии, взрываясь бешенством – там, как всегда, консилиум клиницистов и наркологов выносит Глебу диагноз: ему де осталось немного. «Придурки. Бойтесь своих мыслей», - пишет она торопливо то тут, то там, хотя зачем? Важно сейчас другое. В 8 утра она уже у клиники, ей удается прокрасться внутрь, там она надевает бахилы и припасенный из дома халат и как ни в чем не бывало поднимается наверх, благо дорогу до отделения она знает. Глеб спит (как будто бы), но сразу же поднимает голову, как только она оказывается в палате. - Привет - Привет, Глеб Рудольфович. Ты как? Держишься? - Детка, я не хочу держаться, я хочу домой. Я нормально себя сейчас чувствую, а сдохнуть через пару месяцев вполне норм вариант, бывают и хуже. Забери меня, девочка. - А гистология? Ждем же. - Смысла нет, дождемся и так. Короче, в 10 будет обход, я напишу расписку или как там это называется. А пока приляг, что ли. Ко мне. В этой больничной палате, пусть и элитной, для вип-персон, но все же обычной палате, Таня чувствует себя самой счастливой на свете. Она укладывается с краю на Глебову койку, он ласкает ее грудь, потом не только грудь. Тело ее горит. - Я люблю вас, Глеб Рудольфович. - Детка, все мы любим друг друга, пока не пришло время. Мое почти пришло. Но я хочу провести его с толком, с пользой, с расстановкой. Сегодня мы поедем домой. А через неделю рванем в Барселону. У тебя есть загран-то? - Есть! У меня только шенгена нет. - Сделаем, не парься. Он обнимает ее одной рукой, вторая гладит ее грудь. - Поцелуйте меня. - Чего? Тут медсестры шныряют с периодичностью раз в 15 минут. Но он целует ее. Степень готовности ее не описать. Но он продолжает, поцелуи спускаются все ниже, настойчивость возрастает. - О боже мой, о боже мой. Глеб, все как в ваших песнях. Это же смешно для вас? - Молчи. И это тоже как в его песнях. Последняя ее связная мысль – весь мир это его песни.