Эта ночь последняя в войне

Они уехали в Барселону. Перед этим были результаты биопсии: как и ожидалось, это оказался рак. Причем одна из агрессивных форм, из тех, что дает рецидивы в 90% случаев. Выживаемость после повторной операции – 3 месяца. Глеб принял результаты спокойно, Таня рыдала навзрыд. Разрывался телефон от звонков брата. В группе Глеба все были в шоке, но старались уважать его желание ничего не обсуждать. Даже Дима его почти не беспокоил, выполняя данное обещание притормозить на пару недель. Соцсети были переполнены возмущениями фанатов – без объяснений отменили концерт в «Крокусе», Петербурге и весь тур по южным городам. Фанаты изливали свое негодование, дополняя его всевозможными предположениями, которые чаще всего сводились к «совсем запился», «сторчался вконец», «видать, совсем плох Глебка, даже показывать его боятся». Иногда проскальзывали гипотезы об отъезде из страны. Были, конечно, и те, кто искренне беспокоился. Все чего-то ждали, купленные билеты возвращать не спешили. В официальных аккаунтах группы царило молчание. Через несколько дней после результатов Глеб позвонил маме, очень мягко все рассказал, опустив подробности. Сыну он написал письмо, но просил пока не передавать. Жена Глеба не проявлялась, за что Таня была ей в глубине души благодарна. Они уехали в Барселону, где Глеб когда-то был счастлив. И – да, сейчас это было счастье для обоих. Он показал ей, никогда не уезжавшей дальше Садового кольца, и парк Гуэль, и Дом костей, и Дом Мило, и Готический квартал, и площадь Испании, и, конечно, Собор Саграда Фамилия, и много всего еще. Глеб любит Барселону. Таня любит Глеба. Это лучшее сочетание. Утром прогулки по городу, вечером ужин и кава, а ночью невозможно прекрасный секс. Искушенный Глеб и не особенно опытная Таня удивительным образом соединяются друг с другом - практически идеально. Две недели счастья – не так и много. Но оно такое… полновесное, такое настоящее. Впервые за много лет Глеб расслаблен, впервые он шутит не в целях самозащиты, а от радости, впервые за последние месяцы морщины на лбу и переносице разгладились, синяки под глазами ушли, а в глазах – мягкость и умиротворение. Они много гуляют, он любит смотреть на море, она преимущественно смотрит на него, пытаясь запомнить каждую черточку его лица, каждое движение рук, каждый жест и бесконечные гримаски. У него такая богатая, такая живая мимика, красивые руки – и весь он для Тани – визуальное наслаждение. По вечерам в номере он включает ей свою музыку, которую она слушает, замерев от счастья. - Знаешь, детка, я очень тебе благодарен, - говорит он ей однажды утром, после того, как они любили друг друга в который уже раз. – Ты удивительная. С тобой тепло. Я не боюсь смерти, понимаешь? Я боялся не успеть сказать все, что хотел, но понял, что все сказал еще в 2017 году. Последний мой альбом – нет, на этот раз не крайний – Дима выпустит позже, когда все закончится. Он будет называться «Эпитафия Глебу Самойлову». Что-то, а в броские названия я умею, правда? – усмехается он. - Глеб, ты не должен так говорить. Мы еще поборемся. Мы все поборемся. И сотни тысяч фанатов тоже, пусть мысленно. Ты не один, Глеб, - Таня произносит это твердо, но слезы близко, поэтому голос звучит немного сдавленно. - Таня, я чувствую, что я не один, но не в этом смысле. Она уже рядом, я слышу ее дыхание. Но я не боюсь. И это очень круто. Я всегда боялся не смерти, а страха смерти, понимаешь? Но теперь я от него освободился. О чем мне еще мечтать? Спасибо, что украсила эти дни. Пожалуй, я впервые понял, зачем нужна любовь. Я всю свою жизнь пел о смерти и о любви, но только на пороге смерти понял, о чем это я. Я и не знал любви, прикинь. Но хватит пафоса, пошли завтракать. Это был первый и единственный раз, когда он назвал ее по имени.