Конфеты и краски

После следующего учебного дня, который Обри прогуляла, Ким, Шарлин, Маверик и привязавшийся сзади Анджел, пришли к подруге домой. Честь стучать в дверь, разумеется, выпала Ким. Но Обри не ответила ни через минуту стучаний, ни через две, даже когда Ким несколько раз ударила хлипкую дверь ногой, не было никакой реакции. На самом деле, она ждала хотя бы недовольного крика мамы Обри. Девушке стало тяжелее дышать. — Блин, может с ней что-то случилось! — промямлила дрожащим голосом она, повернувшись к друзьям. — А что, например? — не понял Маверик и изобразил серьезную степень задумчивость. — Ну, тупица… Что, по-твоему, делают истеричные подростки, когда остаются одни после дерьмового дня? — И что они делают? — невинно спросил Анджел. Закатив глаза, Ким потрепала его по голове. Шарлин стояла рядом. После вчерашнего инцидента Ванс нашел ее плачущей в библиотеке (не совсем ясно, что Ванс делал в библиотеке, но его сестру в тот момент это не интересовало). По ее словам, она понимает, что Обри сказала то, что сказала, не со зла, не хотела задеть Шарлин, но все-таки… Спрятавшись плотнее в куртке, Ким вернулась к двери. Но тут же услышала шевеление позади, а когда обернулась — Анджел уже целился камнем в сторону окна на чердаке. — Она же на чердаке живет? — уточнил мальчик. Ким угукнула. — Стой, не на!.. — испуганно воскликнула Шарлин, но не смогла остановить Анджела. Камень уже полетел вверх. Звонко отскочив от карниза, он улетел на противоположную сторону дороги. Фыркнув, мальчик наклонился на землю и поднял консервную банку, где когда-то был томатный суп. — Я еще попробую! — Не надо! — остановила маленького друга Шарлин, подскочив к нему. Анджел дернул плечами и опустил консервную банку. Задумавшись, Ким посмотрела на этих двоих. Шарлин и Анджел часто вместе, обычно по инициативе первой. Для озорного мальчишки это, должно быть, выглядит, будто с ним вечно возится беспокойная нянечка, которая его пытается от всего предостеречь. Вдруг идея пришла в голову Кимберли. Она повернулась к двери, неуверенно положила ладонь на дверную ручку и, нажав, повернула. С мерзким и длинным скрипом вход в мрачный дом открылся. — Вот это ужас, она забыла закрыться! — удивился Маверик. Все трое, конечно же, сразу приблизились ко входу и попытались заглянуть внутрь, но Ким всем телом закрыла маленькую расщелину между дверью и косяком и просунула внутрь дома голову. Никто из друзей Обри, кроме Ким, не был у нее в гостях. Она не могла допустить, чтобы состояние ее дома и ее маму увидел кто-то… Но гостиная оказалась пуста. Только пыль, мутные окна, бутылки и упаковки от полуфабрикатов. Тяжело вздохнув, Ким шире растворила дверь. Она не хотела подниматься к Обри. Неведомая сила заставляла ее оттягивать этот момент. Напряжение сковало ее, заставило застыть на месте и смотреть вглубь коридора, жадно ловя ртом необходимый кислород. — Как-то тут… Депрессивно, — подумав, сказал Маверик. Тем временем Анджел, в отличие от друзей, смотрел не в дом, а на дверь, точнее, на внутренний замок. Вернее то, что от него осталось. Пошевелив его, Анджел сообщил: — Конечно, замок сломан! Наверное, сильно хлопнули дверью. Уже долгое время Ким не могла вздохнуть полной грудью от волнения. Переборов себя, она крикнула: — О-обри-и-и! Без ответа. Тогда Ким повторила, и ей своим визгом помог Анджел. — О-О-ОБРИ-И-И! — Отстаньте! — раздался раздражённый крик из глубины дома. Ким почувствовала облегчение и странное счастье, пускай ее только что и послали. Сказав остальным ждать их на улице, девушка подбежала к ванной комнате, откуда, как ей и показалось, и раздавался голос Обри. Она не ошиблась, и свою девушку она нашла сидящей на полу у стены. Хмурая, она была в той же одежде, что и вчера, вдали валялся рюкзак и обувь, на коленях у розововолосой хулиганки покоился телефон и какая-то книга, а на плечах лежали наушники. В голове Ким сразу достроилась картина произошедшего: Обри, как пришла из школы, даже не переодевалась и не поднималась в свою комнату. До поздней ночи она слушала музыку и читала, отчего спала до обеда. В сердце Ким стало больно. Встретившись взглядом, девушки вздрогнули, долго молчали, испепеляя друг другом взором. Ким на мгновение подумала, что ей надо бежать, лишь бы не сталкиваться с ответственностью, с обязанностью, с этой дурацкой обязанностью любить и беспокоиться, которую она сама на себя наложила. — Я же не разрешала тебе заходить, — Голос Обри пронзил, как нож. Ким присела рядом. — Плевать. Я о тебе волнуюсь, — проговорила Ким и аккуратно положила свои ладонь рядом с пальцами Обри. Девушка промолчала. Прищуренным взглядом из-под нахмуренных бровей она смотрела на свои черные носки. Ким вздохнула. Она чувствовала, как ее сердце часто и громко бьется, будто хочет убежать. Зубы были стиснуты, в носу неприятно кололо, слезы поступали к глазам. Мысли путались, вкидывали разные идеи, как начать диалог, но ни одна не казалась Кимберли достойной того, чтобы ее произносить вслух. — Кто с тобой еще? — спросила Обри, убрав книгу. — Все, кроме Ванса. Зашипев, Обри схватилась за голову и потянула волосы. Такие толстые локоны она бы не выдернула, но Ким ее все равно остановила. — Мне так стыдно… Перед Шарлин. И перед тобой. — Раздались первые два всхлипа. — Прости. Я… — Извинишься перед Шарлин лично. — С этими словами Ким приподнялась, но Обри схватила ее за руку и уронила обратно. — Нет! Нет… — Обри вцепилась в руку Ким, короткими, обкусанными ногтями впиваясь в ее кожу. Она дрожала, плакала, и Ким застыла на месте от испуга. — Я такой ужасный друг и… Девушка тоже плохая. — Это неправда! — моментально ответила Ким громко, слегка дрогнувшим голосом. Ее рука легла на плечо Обри и крепко схватила. Девушка посмотрели друг другу в глаза. — Если бы ты… — Обри пожевала губы. — Знала, что моя мама алкоголичка, что меня бросил отец, что у меня проблемы с агрессией, что я могу биться головой об стену, когда злюсь, что… И так далее, короче… Если бы ты это все знала заранее, ты бы стала со мной встречаться? Ким пфыкнула. — Да какая нафиг разница? Так можно о ком угодно сказать. У всех людей есть проблемы, которые, ну… Ты поняла. — Ну да, да… — Обри вытерла слезы. — Ты меня любишь? — Конечно люблю, что за вопрос! — воскликнула Ким, взяв девушку за руки. — Боже, я наверное воняю страшно, и… — Обри поковырялась в зубах. — Зубы не чистила. — Это ты так отделываешься от взаимного ответа? — с каплей негодования, но улыбаясь, спросила Ким. Но тут Обри резко встала, потянув Ким за собой, и обняла ее. — Тоже люблю. Раздался облегченный выдох. — А ты… — промямлила Ким. Не договорив, она сглотнула и отвела взгляд. Подняв одну бровь, Обри отстранилась и пристально взглянула на девушку. — … помнишь, что у нас недавно была годовщина? И тут Обри будто ударило током. — Черт! Я забыла, прости! — Девушка закрыла глаза руками. Усмехнувшись, Кимберли ее приобняла и поцеловала в висок. — Ничего страшного… Вау… Представляешь, целый год! Из губ Обри вырвался нежный смешок. Шеей Ким почувствовала, как она улыбнулась, и мигом стало светлее и теплее в этой мрачной ванной комнате. — Круто! — воскликнула Обри и вцепилась крепкой хваткой в Ким, сжимая ее ребра. — Только больше не надо так пробираться в мой дом! Ким пришлось постучать по ее плечам, чтобы Обри освободила ее из сильных объятий и дала вздохнуть. Поправив очки, Ким проговорила серьезным голосом: — Конечно. А еще… Как думаешь, сколько мы еще будем встречаться? В глазах Обри стало как-то пусто. Улыбка исчезла, и снова окружающие мир потерял цвет вместе с ее радостью. — Пойдем на улицу, — сказала розововолосая, сорвавшись с места. Ким не оставалось ничего более, чем идти за ней. За дверью своего дома Обри увидела всех своих друзей, кроме старшего брата Ким. Маверик отрабатывал удары на Анджеле, а Шарлин сидела на траве и смотрела на бегущие по серо-голубому небу облака. Они разом обернулись на звук скрипа. Опустив глаза в землю, Обри подошла к Шарлин, присела рядом на колючую траву. — Извини, Шарли… Как и обычно, большая девушка молчала. Но помимо этого она не смотрела на Обри, нервно теребила рукав темно-фиолетового свитера. Обри ненавидела такое ее игнорирование, и уже было слышно, как ее зубы скрипят. Тем не менее, взглянув на Ким, подбадривающую ее дерзкой улыбкой, девушка сделала несколько глубоких вздохов и проговорила: — Я… Мне очень стыдно, я просто сильно разозлилась! Я не это имела ввиду, так… — Да… — перебила ее Шарлин тихим голоском. Темные глаза с трудом взглянули на Обри, но только на пару секунд. — Все хорошо. Тяжелые мягкие руки девушки плавно легли на спину Обри, и от легкого испуга она не успела ничего сделать, пока не поняла, что оказалась в объятиях Шарлин. К глазам подступили слезы. В объятиях большой и теплой подруги Обри себя чувствовала себя как под толстым пледом, из-под которого она не захотела выходить. К глазам подступили слезы. Окружающие краски холодной и противной поздней осени исчезли, и слегка захотелось дремать. — Какой смелый жест, Шарлин! — воскликнула Ким, вырвав Обри из сладкой неги. — Молодец. — Больше не ссорься с ней! — твердо проговорил Анджел, стукнув Обри по плечу. Выбираться из-под теплого пледа объятий Обри не хотела, но и не хотела показывать, что ей это слишком сильно понравилось. Стиснув зубы, девушка резко вырвалась, встала и отряхнула коленки. В глазах Шарлин мелькнула легкая обида, но она все равно улыбалась. — Ага… Эй, Маверик! — Обри махнула рукой, зовя к себе друга, который, неловко отводя взгляд и переминаясь с ноги на ногу, стоял в стороне. — Не-е-ет, девочки, Великий Маверик в ваших сюсюканьях не принимает участия! Но Анджел, веселясь, подбежал к учителю и крепко обхватил его своими худыми ручками. Покраснев, Маверик закрыл лицо ладонью. К ним присоединились Обри и Шарлин. Обри, совсем на себя не похожая ясно улыбалась, напоминая солнышко в окружении мрачного ноябрьского двора. Ким же осталась в стороне: обнимать этого противного блондина по имени Микаэль не входило в ее планы на сегодня и примерно на всю жизнь. — Спасибо вам… — проговорила девушка через силу, не прекращая улыбаться. — Друзья. Я вас очень ценю!.. — У-у-у, как это по-девчачьи! — воскликнул Анджел, стукнув Обри по руке. — Да плевать, я такая не часто бываю! — Девушка потрепала малыша по щеке, напоследок еще раз приобняла радостную Шарлин и неловкого Маверика и повернулась к Ким. — Жаль, твоего брата тут нет… Где он, кстати? — А, он… У него доп занятия по военной подготовке. Глаза Обри округлились. — Ванс? Военная подготовка? — Да! Ты не знала?! — удивился Великий Маверик. — Он уже год этим занимается. — Ага, мама заставила идти, — скучающе рассказывала Ким, — но ему вроде нравится. Говорит, пойдет служить после школы и все такое. Смущенная и удивленная этой новостью Обри перемещала свой взгляд то на Ким, то на Маверика. — Ага, вот дает! — посмеялся парень. — В нашей стране если человек ничего не умеет, он идет в армию. — Значит, ты тоже в армию пойдешь? — усмехнулась Ким, вызвав бурю негодования на лице Маверика. — Я не из этих, глупая! — Он вскинул палец и угрожающе надвинулся на Кимберли. — Я буду модельером, или… — Да, это будет сущий кошмар!.. Ким и Маверик продолжили перепалку, словесную битву двух гениальных умов, Анджел поддакивал своему учителю, а Шарлин, в которой неожиданно прибавилось смелости, пыталась их помирить — хоть это и бесполезно, а Обри задумалась. О своем будущем. Уже несколько минут назад Ким и так пыталась навести ее на эти мысли, но она откинула их. Вот, уже кто-то из ее друзей выбрал свою цель после школы. Наверное, и ей пора. На душе Обри помрачнело. Чтобы отвлечься, Обри заставила друзей пойти тусоваться в парке. И сразу же перед входом, на скамейках, она увидела неприятную личность — Минси. Она была занята рисованием, и потому не заметила хулиганов. Хитрая мысль пронзила голову Ким, и она собрала всех друзей в круг. Сначала Анджел отвлек художницу своими кривляниями и криками, она сорвалась с места, оставив на скамейке скетчбук. Обри схватила его, спрятала под курткой, и все подростки сбежали из парка. Минси долго искала свой альбом с рисунками, пока не запаниковала, не заплакала и, в конце концов, не сдалась, уйдя домой с беспокойным лицом, когда уже садилось солнце. Уже в школе на следующий день Обри поймала несчастную Минси в пустом коридоре с грязными углами. Напуганная, нервная девушка в очках увидела свою драгоценную вещь в руках самодовольной хулиганки со взглядом злой кошки. — Это не твое, верни! — воскликнула Минси и подпрыгнула к Обри, попытавшись вырвать скетчбук. — У меня условие, — проговорила Обри. Мокрые глаза Минси пялились на нее исподлобья, руки дрожали, оскал исказил ее обычно милое лицо. А Обри, кажется, не чувствовала и капли сожаления. Одной рукой она прижала одноклассницу к стене, а во второй держала скетчбук, пряча его за спиной. — Что тебе? — прошипела Минси, щурясь. С серьезным лицом Обри отошла на пару шагов, взяла альбом в обе руки за углы и потянула в разные стороны. Минси ахнула. — Либо я рву это. Либо ты больше не общаешься с Базилом. — Ты… Да черт возьми, что с тобой такое?! — заорала Минси, стараясь сдержать слезы. — Почему ты так ненавидишь Базила? Как будто это он убил М… Девушка хлопнула себя по рту и нп дала продолжить. С опозданием она поняла, что хотела сказать, и ее глаза выдали испуг. Она ждала от Обри агрессии, но та лишь грустно улыбнулась на секунду, отстранив тусклый взгляд, и резко перевела внимание на скетчбук, оторвав в нем первый лист. — Нет! — Минси все-таки схватила свой альбом, попыталась вытащить, но уже через несколько секунд сильные руки Обри забрали его обратно. — Либо он, либо Базил. А я видела, там, — усмехнулась Обри, перелистав рисунки, — твоя домашка, учебные работы и все такое… Жалко терять эту красоту из-за какого-то идиота. — Ты думаешь, я променяю друга на вещь? — Слова Минси уже не звучали так уверенно, она, кажется, понимала, что обманывает. Взгляд Обри, прямой, ровный, жесткий, как сталь, заставил Минси помешкаться. Она едва могла стоять ровно и думать внятно, живот закрутило от волнения. — Л-ладно, давай сюда! Обещаю, больше я не заговорю с ним вообще! — тихо воскликнула Минси, размазывая слезы по лицу. Хулиганка посмотрела довольным взглядом и выполнила свою часть уговора. А Минси тоже не обманула. Больше она не говорила с Базилом, избегала его и позволяла хулиганам над ним издеваться. К удивлению Обри, он через пару дней отстал от Минси, будто сдался, приняв то, что он не достоин дружбы.