Конфеты и краски

Кел смотрел на Обри выпученными глазами, напуганный, напряженный. Гул в церкви давил. Все молчали, кроме этих двух подростков. — Обри, ты издеваешься?! — шепотом крикнул Кел. — Да что с тобой такое? Надув щечки, как ребенок, Кел серьезнее посмотрел на бывшую подругу. Это выражение лица позабавило ее, но она не могла улыбнуться. Тело было напряженно, каждая клеточка была готова либо к позорному побегу, либо к драке. — Я знаю, у тебя есть теперь новые друзья, но нельзя же забывать о старых! — сердился Кел. Санни, стоявший позади ничего, смущенно смотрел куда-то позади Обри, и лишь на мгновение, но часто, переводил взгляд на нее. — О старых друзьях? — фыркнула Обри и отвернулась от Кела, сделав шажок в сторону прохода между скамьями. Она не хотела драться. — Где же были мои старые друзья, когда я в этом нуждалась? — непроизвольно вырвалось у нее, и девушка покраснела, понимая, что ляпнула то, что было заперто глубоко в ее душе, и что она не должна была никому рассказывать. Кел слегка расслабился, в его глазах мелькнула грустинка. — Так вот, в чем дело… — Он сделал вдох. — Когда Мари… не стало… Мы все справлялись с этим по-своему. Мы были детьми... — Думаешь, все так просто? — перебила его Обри. Гнев стал закипать в нее. Эти слова словно дернули в ней какой-то рубильник, включивший режим агрессии. Теперь-то она была готова начистить лицо этому придурку, который её вечно бесил. Девушка резко повернулась к нему вновь, взяла покрепче биту. — Ты всегда был простаком, Кел. — Да, был, и что? — нахмурившись, спросил парень. — Лучше быть простаком, чем злюкой и хулиганкой! Как ты можешь так обращаться с Базилом? Ты же знаешь, как ему важен фотоальбом! — тараторил, как пулемет, Кел. Обри почесала переносицу. Она вспомнила, насколько был важен Базилу этот фотоальбом. Настолько важен, что он испортил все фотографии. — Он нам всем важен, но я единственная берегу его! — Хватит! — почти в полный голос воскликнул Кел, стукнув ладонями по спинке скамьи. — Я не отстану, пока ты не вернёшь альбом, он принадлежит Базилу! Обри с громким и тяжелым вздохом отвернулась. Неосознанно она начала говорить то, что давно хотела сказать. — Ты так легко пережил смерть Мари. А ты знаешь, почему я хожу сюда каждую неделю? Спустя столько лет я все еще не могу успокоиться… Походу, сегодня я тоже не смогу успокоиться. Слезы стали подступать, в горле стало больно, будто его сковали колючей проволокой, ибо Обри пыталась не заплакать. Не видя Кела и закрыв глаза, она могла представить, что стоит перед зеркалом и говорит это своему отражению. — Мы четыре года не разговаривал, Кел. Многое поменялось за четыре года. Девушка обернулась и вплотную приблизилась к Келу, нависнув над церковной скамьей. Его слегка напуганные, но уверенные карие глаза были в трех дюймах от ее глаз, она чувствовала его дыхание, и преступное желание стало пожирать ее. — Ты с Санни думаешь, что можешь просто ворваться в мою жизнь и мне что-то указывать? Да черта с два! Вздохнув, Обри отстранилась от парня. Он выглядел странно спокойным, что выводило Обри еще больше. — Ты может и выглядишь, и ведешь себя по-другому, но ты все такая же. О нет, Обри ненавидела себя из прошлого. Такая маленькая, глупая, наивная, беззаботная, если бы она ее сейчас увидела, она бы придушила эту малявку! — Обри, которую вы знали, больше нет. И Обри, которую была вашей подругой… Тоже нет. Кел обидчиво насупил бровки. — Хорошо, я понял, ты злишься… Ты, верно, хочешь извинений?.. Хорошо, извини меня! — Кел говорил это искреннее, но это не смягчало Обри. — Я должен был быть с тобой, когда Мари не стало. Но в ответ Обри только отвернулась. Зубы заскрипели, перед глазами стали мерцать противные вспышки. Пальцы задрожали, на душе бушевал ураган, и все-таки… — Извинения не принимаются, — в полный голос сказала Обри и сорвалась с места, быстрым шагом помчавшись к выходу. Все обернулись на ее голос. Кел тоже перестал быть тихим. Выпрыгнув перед хулиганкой, он воскликнул, громко, четко, так, чтобы каждая живая душа вокруг слышала: — Стой, куда собралась?! Живо отдавай фотоальбом Базила, или я не дам тебе уйти, воровка! Тем временем Санни скромно встал рядом с Келом, а по церкви пробежался гул, шепотом. Все говорили о ней. Об Обри. — Обри… Та девочка, которая обижает… С друзьями… А теперь она еще и ворует… Лицо Кела побелело, и он лишь прошептал: «Упс…». А Обри затряслась от гнева, слова незнакомых ей людей, вонзились ей в душу, как ножи, срывая последние ниточки терпения. — Думаешь ты хороший мальчик, да, Кел? — язвительно спросила она. — А я плохая хулиганка… Которая обижает бедного беззащитного Базила. Но это ты тут водишься с психопатом с ножом! — Обри вскинула руку, показывая на Санни. Приложив ладонь к лицу, Кел шепнул что-то невнятное, что Обри не слышала из-за бешенного стука крови в ушах. Глаза стало щипать: слезы вырвались наружу. — Ты в этом виноват, это ты сюда ворвался! — Я уже извинился за все!.. Обри его больше не слушала. Она махнула битой, положила ее на плечо и крикнула до боли в горле: — Хочешь чтобы я была плохой? Тогда я буду плохой!!! Избейте меня, или я первая вас отхерачу! Драка началась. Обри уже была готова воспользоваться битой по назначению, например направить ее точно в височную долю черепушки Кела, но знания о последствиях ее останавливали. Поэтому она ею лишь защищалась. Ногами и кулаками Обри пыталась избить Кела, но тот был ловчее, сильнее, пытался вырвать биту из ее рук, запыхаясь и дергаясь, пока Санни клеил ему на рану, полученную гвоздем от оружия хулиганки, пластырь. Кел был зол, и пытался как можно сильнее ударить Обри в солнечное сплетение, в живот, по руке, забыв хоть о какой-то честности в драке. Когда Кел отвлекся, девушка ударила его кулаком точно в голову. Парень схватился за нее, тихо вскрикнув, и этого было достаточно чтобы дать Обри напасть на Санни. Худой, маленький, как тростиночка, он едва ли сопротивлялся, и ей не было тяжело свалить его на землю парой точных ударов. Занятия по самозащите и нападению от Ванса даром не прошли. Люди вокруг обсуждали Обри. Ее одежду, ее поступки, ее поведение… Какая у нее бедная мама. Это тоже вывело Обри, и она перестала сдерживать себя. Замахнувшись битой, она нанесла сильнейший удар по туловищу Кела. Покачнувшись, парень не сдержался и упал на грязный пол, согнувшись, как деревце под сильнейшим ветром. — Как она могла пронести в церковь оружие? — Боже, остановите ее кто-нибудь! Но все могли лишь возмущаться, Обри отбросила биту и встала над Келом. Теперь он был слабее нее. Лишь на мгновение девушка подумала, что она переборщила, и ему сейчас реально больно. Но кровь она не увидела, и позволила себе ударить парня в лицо. Избитые костяшки оставили на его лице ссадины. Кел пытался вырваться, отодвинуть свихнувшуюся хулиганку, но она лишь пнула его коленом в живот и встала, подняв с пола оружие. Санни спрятался под скамейкой, пряча голову ручками, трясясь, как маленький зайчонок. С избитым лицом Кел полулежал-полусидел на полу, держась за бок. — А теперь, оставьте меня в покое! — крикнула Обри и напоследок и выбежала на улицу. Солнечный свет ослепил ее, но не остановил. Девушка почти на ощупь нашла свой самокат, но зрение вернулось, к счастью, когда она уже ехала по дороге. Слезы стекали по лицу крупными каплями, падая на куртку или катясь по шее, неприятно щекоча, Обри всхлипывала, пыталась стряхнуть слезы, махая головой, ибо обе руки были заняты. Тело было измучено ударами от Кела, живот снова пронзила жгучая боль от раны ножом, и, кажется, Обри ощущала бы кровь текшую по ее коже, если бы не безумие, охватившее ее разум. За считанные секунды она доехала до дома, поднялась к себе и нашла фотоальбом, раскинув все лежащее на нем. Она уже была готова порвать его, настолько адреналин обуздал ее, что она действительно могла разорвать такой плотный картон с несколькими слоями бумаги, но в последний момент остановилась: какой-то укорительный взгляд Мари смотрел на нее с одной из фотографий. — Б-боже, что я творю… — прошептала Обри и опустилась на пол. — Я просто… Выкину все фотки, где ее нет! И Обри стала в быстром темпе листать альбом, выдирая снимки, на которых была Мари, складывая их в неровную стопку, а остальные же остались в альбоме. Который Обри после и выкинула. Вернувшись снова в свою комнату, девушка бессильно свалилась на кровать, глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она стало медленно считать от ста до нуля, с каждой секундой чувствуя, как сердце потихоньку успокаивается, конечности перестают дрожать, а кулаки разжимаются. Навязчивые мысли мучали ее, и потребовалось гораздо больше двух минут, чтобы Обри смогла встать. На полу лежали разбросанные тетради и канцелярские принадлежности из первого ящика, а рядом — стопка нескольких фотографий, с которых Обри могла любоваться лицом своей лучшей подруги. Сил плакать не было, и она просто сидела на краю кровати какое-то время, пока случайно не подумала: «А откуда они узнали, что я в церкви?..» Маверик и Анджел виделись с ней в церкви однажды, но только Ким знала, что Обри ходит туда каждое воскресенье. — Ну, мерзавка! — вслух крикнула девушка, взяв телефон из-под подушки и набирая номер своей девушки. Ким, на удивлении, взяла телефон очень скоро. — Альоу? — со странным акцентом произнесла Ким. — Ким, это ты им рассказала, что я в церкви?! — воскликнула Обри точно в микрофон. — Ах? Ч-что случилось?! — занервничала девушка. — Ты или не ты? — Ну… Я, да, я! Но, пожалуйста, не злись… — В смысле ты?! Ты предательница! Обри была готова сбросить трубку и кинуть телефон в дальний угол, но Ким громко закричала, так, что даже динамик на телефоне Обри смог ее оглушить на секунду. — Нет, послушай, я думала, так лучше будет! Все, я сейчас приду, ничего не круши! — Куда ты придешь, я тебя не пущу! Обри почувствовала, будто ее пнули в самую душу. Самый близкий человек… — Ой, а надо мне твое разрешение! Все, я уже одеваюсь. И Кимберли закончила вызов первой. Обри стиснула мобильник в кулаке, зашипела, как змея и с размаху впечатала его в пол. Крышка отлетела, батарея покатилась по полу. Фыркнув, Обри стала быстро собирать телефон и перезагружать его. Через несколько минут девушка услышала хлопок входной дверью, несколько быстрых шагов и хлопки ладошками по стремянке. Запыхавшаяся Ким забралась на чердак и нашла взглядом Обри, сидящую прямо перед ней на корточках, с холодным лицом и заплаканными глазами. — Б-блин, как же неудобно расположена твоя комната! — попыталась разрядить напряженное молчание Кимберли, но Обри и глазом не пошевелила. Ким неуверенно присела перед подругой. Их взгляды пересеклись. Уже почти час Ким мучалась мыслью о том, что она так просто выдала тайну Обри, и, судя по ее синякам и ссадинам на руках, у этого были ужасные последствия. Ладони Ким долго висели в воздухе над коленками Обри, но всё-таки девушка прикоснулась к ее телу. Обри не отдернулась. Тогда Ким приобняла ее за ноги и очень-очень сильно приблизилась к ее лицу, будто нащупывая этот слой, на котором Обри сорвется и выдаст хоть какую-то реакцию. Ким быстро чмокнула девушку в щеку и заставила себя заговорить: — Блин, прости, вы подрались?! Это из-за меня, прости! Я просто хотела… Я… — Что ты мямлишь?! — взорвалась Обри и повалила Ким на спину, сев сверху и прижав ее руки к полу. — Ты… — Пожалуйста, прости! Мне жаль, ладно?! Они же твои старые друзья, я не думала, что они сделают что-то плохое. — Боже, ты же знаешь, им от меня нужен этот дурацкий альбом! — Да… Кел по всему городу тебя искал только из-за него… Ким ухмыльнулась, и Обри, хихикнув, отпустила ее руки. Но осталась сидеть на ее бедрах. — Все хорошо, не больно, — проговорила Обри, когда пальцы Ким неуверенно погладили ее синяки. — Кстати… Санни ни слова, кажется, не сказал… Он всегда такой был? — Ну, да, всегда. А он еще, тем более, четыре года не выходил на улицу… — Он… Не знаю, как-то странно вздрагивал, когда кто-либо произносил твое имя. Как это… Ты замечала? — Ким говорила невнятно, но медленно. — Он так мечтательно смотрел в никуда. Типа того. — И что, это поведение заставило тебя проболтать мою тайну? — с усмешкой поинтересовалась Обри. Ким оскалилась и сжала кулаки. — Да блин, перестань об этом!

***

Девушки провели время еще пару часов, без конца обсуждая Санни и Кела и все их выходки за этот удивительно насыщенный день. Обри вновь и вновь восстанавливала в голове его образ, который она видела сегодня. Действительно, почти не изменился за эти четыре года. Тот же печальный взгляд темных глаз, худоба, дрожь, но еще нерасчесанные волосы и мятая одежда. А еще от него странно пахло… Так пахнут люди, которые неделю не мылись, но при этом их максимум физической активности — встать с кровати, чтобы спуститься на кухню и попить воды. А еще Санни действительно странно смотрел на старую подругу. Отчасти напуганно, удивленно, но в его глазах теплился этот огонек незабытой детской влюбленности. Да, Санни до сих пор был влюблен в нее. Обри неприятно забавляла эта мысль. — Давай завтра… — начала Обри. — Потусуемся у озера. Передай всем за меня, ок? — Ок! На самом деле, у Ким были номера телефонов не всех ее друзей. Не было, конечно же, только Великого Маверика, и кинуть смс-ку пришлось Обри. Позже Обри призналась, что выкинула альбом, но оставила несколько фоток. В ответ — неловкое удивление. Поцеловав любимую на прощание, Ким вышла из ее дома, когда уже стало темнеть. Она ожидала, что следующий будет таким же веселым, как и этот. За этот день она успела подраться, почти своровать конфеты, погулять в парке и посмотреть, как ее девушку какой-то карликовый психопат ранил ножом. Но на следующий день они лучше всей группой спрячутся в их секретном месте за парком, где этот дурачок Кел и тихий черт Санни их не найдут.