***
Поздно, о чём-то думать слишком поздно
Тебе, я чую, нужен воздух
Лежим в такой огромной луже
Прости меня, моя любовь
Хах, я и не думал, что всё выйдет именно так. Я сижу, одной рукой держась за живот. Пуля прошла насквозь и кажется, задела один из органов. Хотя, я не спец в медецине. Ранее белый пиджак неприятно прилипает к телу, это не надалго и потерпеть можно, но умереть, как-никак, хочется в комфорте. Смотрю в большое окно, красиво. Хочу увидеть тебя, Дос-кун. Не Сигму, не Гончарова, не кого-либо ещё, только тебя. Твоё лицо всегда мне напоминало о прекрасном. Нет. Не напоминало, оно и было прекрасное. Каждое твоё дёрганье глаз, любое движение зрачков, улыбка или напротив, раздражение-всё это было более чем прекрасное или идильное. Да и сейчас оно такое. Вот бы вернуть время на день назад, когда мы ещё были рядом. Сидели за столом, рядом, наблюдая друг за другом, молчали, только смотрели. Твои тёмно-фиолетовые волосы не прикрывали лицо, были аккуратно заправлены за ухо. Глаза не выражали ничего и даже не блестели, как матовое покрытие. В это матовое стекло всегда было интересно заглядывать, не находя ничего, кроме пустоты. Только в редкие мгновения в них зажигались огни. Эти огни всегда были луче фейерверков на Новый год. Ты продолжал оглядывать меня, а точнее просто прожигать дыру в моём лбу. Как же я хочу снова почувствовать на себе твой взгляд. Или оказаться на пляже, во время рассвета. Когда-то давно, ещё до Японии мы прибывали в Петербурге, рядом с морем. Именно там я впервые увидел твои эмоции. Именно там я наблюдал за улыбкой твоих губ. Сдержанной, искусанной, такой недоверчивой, но настоящей. Эта улыбка зажигала во мне сотню бенгальских огней и отбивало желание смотреть на что-то другое. Хотелось забрать тебя, укутать в тёплый плед, подать тебе чай и спрятать по шинелью, далеко. От всех, чтобы никто не любовался твоим лицом, не стал таким же счастливым как я и, чтобы никто не причинил ту боль, из-за которой твоя улыбка стало столь редкой и избитой. Наверно, именно тогда я стал потихоньку сходить с ума. Весь мой разум стал забит тобой. Я дышал, жил, существовал мыслями о тебе и твоём счастье. Именно тогда я пообещал, что под дулом пистолета не оставлю тебя Я умираю уже сойдя с ума и горжусь этим. О! Ты бежишь ко мне… Беспокоясь?.. -Идиот! Пойти сражаться с этим японцем?! — твои глаза блестят, впервые за долгое время. Руки без перчаток предательски дрожали, подхватывая меня за грудь. Как мило -Я шёл из-за тебя -Идиот- ты говоришь это не как обычно, далеко не так. Слёзы. Последнее, что я хотел бы увидеть перед смертью- Ты не умрёшь, слышишь?! Слышишь?! Рука сама, неосознанно тянется к твоей щеке, нежно оглаживая её. Это конец, мы оба понимаем это. Я уже чувствую явную потерю крови. Глаза накрывает белизна. Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, у меня же всё вышло совершенно не так. Перед глазами был только ты. Нет! Я не умру не сказав… Я широко распахиваю глаза -Прости меня, моя любовь…***
Вновь белизна окутала мой взгляд. Я долго глядел в снежную пустоту, может быть день, неделю, месяц… До того как почувствовал, что вновь могу двигаться. Лениво, будто после в сна, я чуть приподнимаю веки и в глаза первым делом бросается ослепительный серо-жёлтый больничный свет, как в примитивных русских госпиталях. Медленно поворачиваю голову, проводя взглядом по кремового оттенка кафелю стен, под телом неприятно скрипит матрас, задевающий основу железной койки. Зрение не до конца прояснело, но большую часть вещей различить можно, по крайней мери цвета. Рядом со мной стоит капельница, ещё полная, значит поставили недавно. Помимо неё у кровати находится небольшая тумба на колёсиках. И ты. Твоя голова лежит на краю матраса, подпираемая рукой. Мда, эти дешёвые простыни недостойны даже твоего взгляда, но видно, выбирать не приходится. Твои волосы рассыпаны по матрасу, прикрывают глаза и уголки губ, какая красота. Моя рука неосознанно двигается к твоему лицу, самому прекрасному и невероятному в мире и оглаживают щёки. Ты внезапно распахиваешь глаза, сон как рукой сняло, ведь так? Ты просто смотришь на меня, редко хлопая ресницами. Будто мертвеца увидел. Хах, не удачная шутка, да? Ладно, это уже не имеет смысла. Ничего не говоря твоя ладонь прижимает мою грудь к неудобной больничной кровати, не давая принять сидчие положение. Будь по твоему. С груди твоя ладонь медленно спускается к животу, оглаживая забинтованную часть тела. Я понимаю тебя без слов. Ты понимаешь меня. Мы оба молча говорим, глазами и руками ведя развязный, медленный диалог. Этот немой разговор наверняка звучал бы как полное безумие Как же приятно от твоих пальцев. От таких холодных и шершавых, а главное-родных. Даже не помню, когда в последний раз чувствовал их. -Мы в России- Ты говоришь это медленно и отводя взгляд, с таким лицом, как будто сказал что-то слишком очевидное и глупое. -Я знаю- Догадаться об этом было более, чем легко, слишком ярко выраженная русская реальность. Жёлтый свет, облупленные кафельные плитки стен, неудобная койка и матрас-все факты слишком очевидны. Твой взгляд вновь устремился в стену, одновременно с тем, как ты бубнил про мою перевозку. Это не важно, как и зачем вы меня перевезли. -Твоё состояние не было столь кретичным, поэтому... -Дос-кун, повернись ко мне- Не давая закончить фразу я перебиваю тебя Пару секунд и твои губы неловко потдаются моему напору. Поцелуй не глубокий и не резкий, в нём только лёгкость и нежность. Твои щёки горят, жар от них невероятный, вскружающий голову. Отстраняешься ты нехотя, наверно поэтому почти сразу тянешься обратно. Это длиться не долго, из коридора слышен стук каблуков. Медсестра. Ты быстро отстраняешься и поднимаешь халат, накидывая на плечи. -Вы очнулись! Отлично- девушка начинает тараторить про осмотр и выписку в ближайшие две недели, до того как обращается к тебе- А вас, Фёдор, прошу пройти на выход, больному нужен отдых -Конечно- элегантный разворот и ты уже у двери Один кивок-и ты скрываешься за стеной. Этот кивок говорит лучше слов. Завтра ты снова придёшь