And so in time the months had passed away. My poor baby's skin became a darkish colour grey Her body became a massive stone, her flesh had rotted to the bone Although she's gone, my love will never die
Fallout – Rock Hard
01.11.1989 среда Берцы размеренно топали по мокрому после дождя асфальту: большие и чуть меньше; Питер наступил на собственное отражение в луже. В свете уличных фонарей шатались пьяные компании, женщины, работающие в ночную смену, пугливо пересекали тёмные переулки. Питер чувствовал себя уверенно на ночных улицах до вчерашней ночи. Осознание существования всякой чертовщины пошатнуло его картину мира. Что таится в тени фонаря? Какой-нибудь псих может намотать твои кишки на кулак, если захочет призвать какую-нибудь потустороннюю хтонь для воплощения своих больных фантазий. Интересно, кто кого теперь охраняет? И про лучшего друга Питер узнал много нового. У них была группа, потом их пути разошлись, потом они встретились снова: оба повзрослевшие, много пережившие, изменившиеся, но вновь сумевшие найти общий язык. А теперь Джош... Кто? Маг? Колдун? Ведьмак? Сектант? Разве он перестал от этого быть его лучшим другом? На кладбище было совсем темно, и Джош включил фонарик. Луч заплясал по могилам, выхватывая имена и даты. Питер пристроился за другом, рукой прижимая к бедру тяжёлую спортивную сумку, чтобы не цеплялась за надгробия. Джош знал дорогу без подсказок – тоже был на похоронах, один из немногих. Вчерашний знакомый Питера копошился у могилы в полной темноте, и луч фонаря застал его в расплох. – Эй! – воскликнул парень, сморщившись от яркого света, бившего ему прямо в лицо. Джош выключил фонарь и сдавленно выругался. Питер молчал, пока глаза не привыкли к темноте. Эти двое определённо друг друга знали. – Красавчик, – наконец сказал Джош. – Стройный Потрошитель, – откликнулся парень, и Питер понял, что «Красавчик» – это прозвище. Он стоял между двумя колдунами и чувствовал себя полным идиотом. – Не знал, что у тебя такие влиятельные друзья, некрофил, – произнёс Джонни и чиркнул спичкой, зажигая давешнюю кладбищенскую свечу, горевшую слишком ярко для обычной. – Да, Питер, не знал, что тебе повезло нарваться на самого отбитого сектанта в городе, – язвительно хмыкнул Джош. – Кто бы говорил, – возмутился Джонни. – Я хотя бы своих не убиваю. – Чё?.. – Питер устал поворачиваться то к одному, то к другому, как в теннисном матче, и шагнул к могиле. – О чём вы оба треплетесь? – Ты не знал, что твой друг – Охотник? – До тебя он вообще ничего о нас не знал, придурок. – Ну конечно, ты же сама скрытность, Потрошитель. – Я соблюдаю третье правило Культа. – А вот первое – не очень. – Работа такая. – Над Сэнди тоже ты «поработал»?! – Да завалитесь вы нахуй! – заорал Питер, не выдержав, и с деревьев посыпались недоопавшие листья. – Не тревожь покой мёртвых, некрофил, – приподнял бровь Джонни, снова натягивая маску ироничного засранца. – Да какого хе... – Питер. – Джош предупреждающе положил руку другу на плечо, ненавязчиво оттесняя его в сторону. – Нам нужно работать. В густых сумерках маяком мерцал огонёк свечи, трепыхавшийся под крышечкой, как пойманный мотылёк. На лежачей каменной плите виднелись плохо замытые пятна кошачьей крови, на могиле не было ни листочка, хотя на соседних их было полно. Джош и Джонни встали по обе стороны, разделённые светом, Питер же остался наблюдать в тени, загоняя подальше непрошенные воспоминания похорон. На мгновенье ему почудилось будто земля разверзлась и из шестифутовой сырой ямы бьёт потусторонний зелёный свет. Он тряхнул головой, и видение рассеялось. – Кинь сумку, – попросил Джош, вырывая Питера из раздумий. Друг полез татуированной рукой в боковой карман, вытащил мятую пачку канцелярского мела, присел на корточки, и стал чертить окружность с точностью опытного математика. Джонни вытащил из брючного кармана огрызок мелка и скрылся за надгробием, загадочно шкрябая и насвистывая какой-то замысловатый мотивчик. Питер присел на надгробие поближе и повыше и скрестил руки на груди, прикидывая, закончат ли эти сатанисты с наскальной живописью быстрее, чем он отморозит себе яйца. – Про яйца это ты правильно подумал, – деловито заметил смутно знакомый голос, и Питер испуганно вскинул упавшую на грудь голову, удивляясь, когда это он успел задремать. Парень перед ним стоял, небрежно сунув руку в карман кожанки, и пытливо разглядывал лицо Питера, прищурив глаза. Зелёные глаза. Питер вцепился в надгробие, чувствуя под пальцами ледяной шершавый камень, влажный от ночной росы, и не решался опустить глаза вниз, к паху, где чувствовал опасно-крепко держащую его за сокровенное руку. – И чего вам, колдунам, здесь только надо, а? – угрожающе продолжил парень. – Я не колдун, – хрипло ответил Питер, почти созревший для того, чтобы вцепиться в чужую руку и отшвырнуть психа-извращенца подальше. – Да ну? – усмехнулся парень, и тут же изменился в лице, зверея и подаваясь вперёд. – Именно поэтому ты притащился сюда с двумя отмороженными культистами?! Парень резко вывернул запястье, заставив седце Питера замереть от испуга и предвкушения боли, но лишь ощутимо проехался пальцами вкруговую. – Ты мне решил хер оторвать или подрочить?! – не выдержал Питер, хватая парня за запястье и стряхивая его руку. Тот не сопротивлялся. – Очень надо, – закатил глаза он, не ответив, впрочим, на вопрос. – Ты ведь предпочитаешь, чтобы тебе дрочил твой кудрявый дружок своей татуированной рукой? Или, – он приблизился так, что Питер почувствовал лесную свежесть его дыхания, – чтобы это делала твоя подружка со вскрытыми венами? – Чё?! – Ты ведь пришёл сюда, чтобы отплодотворить её ледяное чрево? Она ведь за этим тебя позвала? Парень хищно, плотоядно уставился на прокатившийся по горлу Питера кадык. Питер неосознанно задирал голову, будто его обнюхивал дикий зверь. И не опустил её, даже когда зазвнела пряжка ремня. Только поморщился от холодного ночного воздуха и прохладного прикосновения. – Посмотри, – парень держал его мягкий член вместе я мошонкой в горсти, – Посмотри! Ты этого хочешь?! Питер с трудом опустил голову, будто она держалась на ржавом шарнире. Трупные пятна покрывали его гениталии и переходили на лобок, вены синели, как у заядлого наркомана. Из-под крайней плоти сочился зеленоватый гной. Он заставил себя оторвать взгляд от этого тошнотворного зрелища и посмотреть в горящие глаза напротив. – Забери свою мёртвую бабу отсюда, колдун. – Мне её что, выкопать?! – Выкапывать необязательно, – заверил его Джонни, и Питер обнаружил себя сидящим в сырой траве. Джинсы промокли, под затылком обнаружился холодный камень. – Выспался? – насмешливо спросил Джош, решительно вспарывая брюхо здоровой, с коричневыми подпалинами на просевших боках, крысе. Питера скрючило и стошнило в траву. *** – Слабонервный он у тебя. – Не каждый день перед нормальными людьми кого-то режут. – За пару дней мог бы и привыкнуть. – Не все такие отмороженные, как ты. – Да неужели? И от кого я это слышу?! От Охотника! – Я хотя бы не занимаюсь открытием порталов. – А я не убиваю своих! – Не начинай. – А я и не заканчивал! – Может хватит?.. – устало прохрипел Питер, морщась от резкой боли в висках. – Что-то ты и правда какой-то бледный, – обеспокоенно заметил Джош, приседая рядом и своей фигурой загораживая свет, за что Питер был ему благодарен. – Я бы даже сказал: зелёный, – фыркнул Джонни. Питера как током прошибло. Зрению мигом вернулась чёткость и он с трудом поднялся, ухватившись за крепкую руку Джоша. – Валить надо, – Питер подавил новый приступ тошноты, сплюнул горькую слюну и обхватил друга за шею, навалившись ему на плечо. Джош пошатнулся под его немалым весом, но устоял, придерживая Питера за ремень. – Чё, пересрался, салага? – усмехнулся Джонни. – Это тебе не трупы трахать! Питер не выдержал и попытался замахнуться на в край охреневшего сектанта, но споткнулся и просто рухнул в его сторону, что тоже оказалось эффективно. *** Джилл терепела долго, лёжа в полуоблетевших кустах на куртке, и чувствуя, как чулки на коленях мокнут и пропитываются грязью. Даже плотное платье не спасало от зверзкого холода: того и гляди ночью ударит цельсиевский минус; шелохнуться было нельзя, пусть затекла шея и онемели сложенные под подбородком руки. Она хорошо умела прятаться и ждать, не шелохнувшись, пока утихнет буря: до рехаба отец часто пил и бил мать, а Джилл не решилась бы даже предположить, сколько дорогих тяжёлых стаканов из-под виски разбилось о стенку рядом с её головой. Старших он никогда не трогал: ни нынешнюю умницу-адвоката сестру, ни его теперь уже партнёра по безнесу – брата. Поначалу она лежала в эйфории: на кладбище был только Красавчик, и она с упоением ловила каждое движение, загипнотизированная огоньком его тлеющей сигареты. Как только появился луч фонаря, Джилл зажмурила привыкшиее к темноте глаза, чтобы не выдали её случайнам блеском, и уткнула в рукава белеющее в ночи лицо, думая о живописных разводах тоналки, которые потом будет долго и муторно отстирывать. В целом видок у неё был не для первой встречи со своим кумиром, но выбирать не приходилось. Парня, чья кукла лежала у неё в рюкзаке, она узнала сразу по шевелюре, а вот при виде его дружка, у Джилл непроизвольно брови поползли на лоб, а на щеках проступил румянец: таких здоровых она ещё не видела. Видать в детстве ел кашу за себя и за того парня. Слова разносились далеко, и Джилл похолодела, когда Красавчик назвал здоровяка некрофилом, а когда он же обратился к кудрявому «Охотник», её душа почти вылетела из тела от осознания, ЧЬЯ кукла у неё в рюкзаке. Её потянуло куда угодно, только подальше от кладбища. Джилл никогда не нарушала Кодекс, и не собиралась, но при упоминарии Охотника ведьм и ведьмаков сдувало на чистых инстинктах в считанные секунды. Но тут произошло то, что напрочь отрубило у неё чувство страха, заставило вскочить на онемевшие ноги и на ходу лезть в рюкзак: здоровяк рухнул на Красавчика всей цейтнеровой тушой, намертво придавив того к земле, и вдохновенно вцепился в куртку в предвкушении мордобоя. – А ну оставь его! – заорала Джилл кошачьим сопрано, раздирая смёрзшиеся связки и подлетая к троице на первой космической. – У меня вуду твоего дружка! – уже нормальным голосом предупредила она, не глядя вдавливая булавку большим пальцем. Все замерли: здоровяк сидел на оглушённом и ошалевшем Красавчике, а Охотник обалдело пялился на неё, интелегентно приподняв брови и сунув руки в карманы плаща. – Вуду – это серьёзно, – прохрипел Красавчик, заставив сердце Джилл сжаться о сострадания. – Ну давай, детка, вперёд, – криво усмехнулся Охотник. – Кишка не тонка? Джилл с каменным лицом крепко сжала пальцами другой руки плечо куклы. Охотник, будто издеваясь, только поморщился. – И это всё? – скептически поинтересовался он. – Почти! – выдохнула Джилл, подскочила к здоровяку и размашистым пинком впечатала ботинок ему в челюсть. Тот от неожиданности опрокинулся на спину. Джилл тоже не удержалась на ногах и рухнула на обоих сразу, больно впечатавшись носом в шею Красавчика. Джош с обречённым видом понаблюдал, как троица, матерясь, распутывает ноги, и подобрал с земли уже начавшую промокать сумку. *** Питер прицельно пнул сектанта в колено и сплюнул кровью. Девчонка между ними больно задела его ботинком по голени, но Питер только прижался затылком к ледяной земле и уставился в ночное небо. Вставать не было совершенно никакого желания: желудок крутили болененные спазмы, и ныла челюсть. Девчонка вскочила первой и досадливо оглядела испачканный подол угрюмо обвисшего платья. Под рваными чулками виднелась ссадина на коленке. – И кто же эта молодая леди? – поинтересовался Джош, высветив угольный силуэт девчонки лучом фонарика. Та резко обернулась, сощурившись от яркого света, и едко выплюнула: – Сердцеедка Джилл, если тебе это о чём-нибудь говорит, Охотник! В грудь Джошу прилетела холщёвая кукла, которую тот невозмутимо подхватил свободной рукой и небрежно сунул в карман. – Воу, а я тебя не так представлял! – воскликнул Джонни, садясь так резво, будто не ему только что Питер размял все кости. – Что, разачарован? – так же резко повернулась к нему девчонка и воинственно дунула на мешающую прядь волос у лица. – Не-не, наоборот! – Джонни примирительно поднял раскрытые ладони и медленно поднялся на ноги. – Просто думал, ты старше. Девчонка неопределённо хмыкнула и накинула вторую лямку рюкзака на плечо. На её груди закачался медальон в виде металлической пентаграммы – такой же, что лежала у Питера в кармане. Тот задумчиво её нащупал, пока Джилл и Джонни оценивающе разглядывали друг друга, и бросил последнему в плечо. Тот поймал не глядя, неожиданно цепким движением ладони. – Думаю, нам всем есть что обсудить, – глубокомысленно изрёк Джош.