Creepy Green Light

It is October's perpetual agony It is the shadow realm Type O Negative – Suspended in Dusk

02.11.1989 четверг Джонни разбудил Джилл ранним-ранним утром и за ноги медленно вытянул из-под чужих рук, коротким шиком прервав все попытки возмущений. Непреклонно сунул девушке свёрток из высохшего, но не ставшего менее грязным платья, и чулок, пусть та и с большим удовольствием разжилась бы штанами в охотничьем шкафу. Хотя, с её габаритами имело смысл совершить набег разве что на ящик с семейными трусами. Джонни бесшумно отпер дверь, огляделся и выпихнул всё ещё сонную девушку в проём. Встрёпанная Джилл в полу-зашнурованных берцах разорвала бы глотку за такое обращение, будь на его месте кто-то другой, но сейчас она лишь мрачно пыхтела, волочась за Джонни по мокрому от ночного дождя асфальту. – Не задавай вопросов, малышка, я всё равно не смогу дать ответ, пока не выпью чашку кофе в сухом и тёплом месте, – бросил Джонни из-за плеча, когда окончательно продрогшая Джилл уже открыла рот. Девушка клацнула зубами так, что заболела челюсть. Ей показалось, что ещё чуть-чуть, и капли дождя станут превращаться в пар от соприкосновения с её кожей. – Мы вышли из такого места пятнадцать минут назад, – процедила Джилл, осознавшая всю глубину поговорки: «от любви до ненависти один шаг». И эта глубина соотносилась с глубиной каждой лужи на пути. – О, там бы мне точно предложили чашечку ароматного кофе, – насмешливо заверил её Джонни. – С пенкой от едкой слюны Охотника. Или тебя так очаровал его рыбий взгляд? Девушка поёжилась, но отнюдь не от холода. Притупившийся вчерашним вечером страх перед Охотником, присущий всем культистам, утром удвоился и теперь нашёптывал, что дождливая подворотня лучшая альтернатива уютной квартирке, где её влёгкую могли выпотрошить тонкими паучьими пальцами. – Ладно, ты прав. – Джилл остановилась рядом с Джонни, больше не пытаясь противиться. Злость улетучилась разом, как воздух из воздушного шарика, оставив после себя только угрюмое безразличие, холод и свербёж в носу, грозивший вскоре перерасти в простуду. – И всё, же куда мы идём? – Едем, – поправил до противного бодрый Джонни под звук открывающихся дверей раннего автобуса. – В Котёл, конечно. *** Джилл в жизни не видела такого выражения на лице человека. В нём было и удивление, и гордость, и неизменное лукавство в росчерке бровей. Одно можно было сказать наверняка: Локи был доволен и жаждал подробностей. Каково же было её удивление, когда Джонни, не удостоив бармена и взглядом, невозмутимо прошёл к самому дальнему столику в тёмном углу, откуда за секунду до того поспешно ретировались предыдущие посетители. Парень расслабленно плюхнулся на скамью и взглядом зажёг потухший огарок в глиняной баночке. Джилл вытаращилась сначала на огонёк, а потом на Джонни, распираемая завистью и восхищением. У неё такие фокусы ещё ни разу не получались. – Научи! – воскликнула она, и тут же залилась румянцем от осознания, что сказала это вслух. – Окей, – пожал плечами Джонни, не обращая внимания на её смущение, и пальцами затушил свечу. – Просто представь огонь. Джилл с готовностью вперилась взглядом в фитиль, припав к столешнице. Пялилась с минуту, морща лоб от усилия, но свеча оставалась холодна к её пламенному взору. Джонни только усмехнулся и покачал головой. – Расслабься, ты же не на экзамене. Мы просто развлекаемся. – А как же систематическая практика и изучения механизма действия того или иного заклинания? – возразила Джилл словами Наставницы. – Забей. Охотнику, например, редко нужны заклинания. Или Верховным. Думаешь, они читали оду каждой паршивой свечке? – Так то Верховные... – с сомнением протянула Джилл, косясь на свечу. – Ну я же как-то это сдедал. Попробуй ещё. Джилл опять начала было хмурится, но потом вспомнила указания расслабится и уставилась на огарок с задумчивым интересом, как наблюдаящая за ползущей по стеклу мухой кошка. – Ты говорила о механизме действия. Вообрази, как она загорается с самой первой искры. Как поднимается температура, как сгорает кислород. Как вокруг сгущается сила. Горение – естественный природный процесс. Это всё равно, что дышать. Дышать. Когда Джилл колдует, она может дышать. Полной грудью. Дышать. Вдох... Выдох. Заискрившийся фитиль в секунду вспыхнул шумным языком пламени длинной в палец, и оба шарахнулись от огня. – Эй, полегче там! – крикнул Локи. – Вы же знаете, что у нас просроченный огнетушитель! Пламя так же быстро опало, и свеча горела ровно, но в душе у Джилл бушевал пожар: это же правда просто! Прямо как дышать. Стоило только отпустить себя и... – Магия – это свобода. Церковь считает её грехом, – Джонни удовлетворённо смотрел на девушку, явно прошедшую одному ему известное испытание. Если магия – это грех, то она живёт ради греха. Ей нужно что-то дикое, свободное, неудержимое... Первородный грех. О, Ева, благословенны уста твои! О хороших девочках не слагают легенд, не так ли? – Я не против побыть грешницей, – усмехнулась Джилл, заставляя вспыхнуть полотенце в руках подслушивающего Локи. – Джонни, уйми эту пироманку! – взмолился тот, поспешно затаптывая тряпку. – И не учи её всякой пакости, спички детям не игрушка! – Да ладно тебе, пусть девочка развлекается, она же не делает вот так. Повинуясь взмаху его руки стакан для виски, который Локи протирал сгоревшим полотенцем, с жутким звоном затанцевал по стойке, разогнав остальных немногочисленных посетителей. Локи пару раз попробовал сцапать взбесившуюся посуду, а после запустил в хихикающую парочку горелой тряпкой. Джилл протянула было руку её поймать, но не тут-то было: тряпка извернулась в воздухе и смачно хлестнула её по загривку, а после переключилась на Джонни, немилосердно осыпая его ударами. Тот юркнул под стол и выскочил с другой стороны, беря разбег с низкого старта. Джилл немного понаблюдала, как её кумир кругами бегает по залу, страшно ругаясь, а после сжалилась и громко, чтобы Локи услышал, произнесла: – Мы видели Охотника. Тряпка дохлой медузой шлёпнулась на пол, и Джонни тут же на неё наступил во избежание повторения экзекуции. – И на кого же он охотился на этот раз? *** Питер подорвался ни свет ни заря и сбежал от всякой чертовщины на работу, порадовавшись отсутствию сектантов. Так было проще делать вид, что всё как раньше. Только теперь, под редкой моросью с граблями в руках, он думал. Размышлял. Анализировал. И приходил к неизменному выводу, что хочет выбросить всякий колдовской бред из головы, но от монотонной работы мысли то и дело возвращались к одному и тому же. А пустынный в такую погоду парк только нагонял жути, напоминая о кладбище и странных снах, но – что хуже всего – и о станных чувствах. Листья под граблями шелестели и дурманяще пахли осенью, пока Питер собирал их в кучи. А как собрать в кучу себя?.. Съехать обратно в свой подвал от Джоша? Но родителей в это втягивать тем более не хочется. Но и друга он стесняет, даже не интересуясь толком его комфортом. У него ведь своя жизнь, да такая, что Питер и представить не мог. Снять жильё? И что он будет делать один этими холодными вечерами? Завести девушку? Он уже много раз это проходил. Холодный комок отвращения к себе самому застрял где-то в горле, гадкий до тошноты. Питер ведь уже взрослый мужчина, и должен сам принимать решения,от которых зависит его жизнь. Вот только с принятием решений у него никогда не складывалось. Ни с женщинами, ни с музыкой, ни с чем либо ещё. Всё как-то неопределённо, наполовину, ни так, и ни сяк. Стыдно сказать: у него даже закончить эту половинчатую жизнь не вышло, сильному телу оказалось недостаточно его жалких попыток. Казалось бы, у такого великана и поступки должны быть великими, но вот ему уже двадцать семь, а из достижений только тотальное одиночество и сплошная неопределённость. И почему только тогда не вытекло достаточно крови? А Джош сказал, что он идиот. Джош прав. Джош прав, наверное, всегда, так почему бы не довериться ему? Не окунуться в доселе неизвестную, потаённую сторону жизни друга, раз уж со своей не выходит? Что-то тёмное назревает над ними, так почему бы не поучавствовать? Разве есть, что терять? Если над тобой сгустились тучи, не лучше ли позволить им наконец излиться? Как же всё это глупо. Питер слишком не любил выходить из зоны комфорта. Он наоборот всю жизнь провёл в поисках этой самой зоны. Ему нравилось плыть по течению. Вот только в течениях бывают водовороты. *** Краткий рассказ, исполненный, однако, смачными комментариями Джонни относительно личности Охотника, погрузил Локи в задумчивость. Джилл болтала ногой, сидя на барном стуле и неспешно расправлялась яичницей-болтанкой, собранной из остатков вчерашних блюд. Кухня в Котле трудилась с ленцой, и по принципу работы больше напоминала столовую, контрастируя с баром. Заправляла там пышная ведьма-повариха с одним лишь молодым парнем в подчинении. Парень был не очень, поэтому Джилл редко туда наведывалась, хотя по праву близкой знакомой Локи частенько бывала в служебных помещениях. Вообще Котёл был что тот волшебный горшочек из сказки – варил сам по себе. Из администрации в нём были только сам Локи да бухгалтер Саманта – весьма скрытная магичка с длинной толстой косой, которая редко появлялась в зоне видимости. Джилл как-то раз спросила бармена, как же ему удаётся управлять заведением с мизерным штатом сотрудников, да ещё и держать оккультный магазинчик для прикрытия. Тот загадочно улыбнулся, и ответил что Культ и Котёл неотрывно связаны, а потому хлопот не много. Джилл тогда решила, что ей вежливо сказали не совать нос не в своё дело, и обиженно надулась. Девушка прихлебнула кофе с молоком из большой кружки и насадила на вилку кусок жаренной ветчины. Всё-таки, утро не такое уж и недоброе после сытного завтрака. – Джонни, а кто тот парень? – наконец спросил Локи. – М? Ты про кого? – спросил маг, отрываясь от задумчивого левитирования вилки. Джилл уже поняла, что от Джонни прямо-таки прёт магией. Среди своих, без необходимости скрываться, он расслабился, и вокруг него будто бы заколыхалось магическое поле, такое же естественное, как магнитное, воздействующее на всё вокруг хозяина. Сами собой отодвигались стулья, загорались свечи, и даже яицница в его тарелке изредка шевелилась. Ей же наоборот приходилось сосредотачиваться, чтобы колдовать. – Про того, что был с Охотником. Мутный тип, ни ты, ни я его не знаем. – А, этот, некрофил, – буднично отмахнулся Джонни, заствив Джилл подавиться кофе. – На мага вроде не похож, только всякую пакость к нему тянет. Мутный тип, это верно. И здоровый к тому же. – Некрофил? – озадаченно переспросил Локи. – С чего ты взял? – Ну, он спал на могиле своей подружки, ещё тогда, в ночь Хэллоуина. Всю малину мне попортил, да ещё и жмура того на себя перетянул. – Кто кому ещё попортил, – ухмыльнулся Локи. – Если б не он, сидеть бы тебе с Зелёным Человеком на хвосте. – Это тот, который искусственный дух леса? – встряла Джилл. – Пф, «искусственный», не, ну ты слышал? – фыркнул Джонни, а Локи согласно ухмыльнулся. – Где ты этого понабралась? Не искусственный, а вариативный. Сменный то есть, не постоянный. – Да как это? – захлопала глазами Джилл, чувствуя себя первокурсницей на сходке профессоров. – Представь, что на том кладбище есть вакантная должность, которая, к примеру, пустует сотню лет, – снизошёл до объяснений Локи. – По каким причинам, не важно: скорее всего предыдущую сущность выпнул в загробный мир какой-то очень сильный маг. Но вот приходит время, и на указанном месте происходит смерть с вовлечением сверхъестественных сил, и дух занимает эту самую должность, становясь новым, например, Зелёным Человеком, обычно подчинясь каким-либо условностям, о которых мы обычно узнаём из городских легенд. В каждом городе есть хотя бы по одному такому нехорошему месту, призраку какой-нибудь утопившейся девушки или что-нибудь ещё. Когда в этом месте на протяжении пары веков происходит что-то плохое, появляется подобная «вакансия». – Смерть? То есть там кто-то умер? – уточнила Джилл. – Убили. – Поправил Джонни. – Убили? С вовлечением... То есть жертвоприношение?! – Оно самое, – пожал плечами Джонни, не обращая внимания на то, как у Джилл с лица сходит краска. – Но оно же... Это же... – Запрещено, – кивнул Локи. – Затем нам и нужен Охотник, ты же знаешь. Помрачневшая Джилл уставилась в столешницу. – Я всегда думала, что правила писались очень давно. – Это так, – откликнулся Джонни. – Но это совсем не значит, что и сейчас не найдётся желающих их нарушить. Поэтому Кодекс – это наш закон, а Охотник – это коп, причём всегда злой, доброго не завезли. – Слушай, а как звали ту мёртвую девчонку? – перевёл тему Локи, глядя на совсем побледневшую Джилл. – Кажется, Элизабет, – припомнил Джонни, отпивая кофе. – А умерла она когда? – В прошлый Хэллоуин.