ténèbres

Сказать, что Сону испугался – это ничего не сказать. Он понимал, что поплатится за свои слова, но ничего сделать уже не может: его буквально силой тащат в сторону туалетов и явно не для того, чтобы спокойно обсудить это непонимание, возникшее между ними. Сейчас он думал не о том, что ему подправят лицо, а о том, что сказать своей матери в оправдание. Конечно, можно придумать историю о том, что он из-за своей неаккуратности не удержал равновесие и совершенно случайно полетел вниз по лестнице, но Ким сомневался в том, что она поверит ему и не пойдёт разбираться на следующий же день. С другой стороны, возможно, стоит сказать, что он просто повздорил с одним недоумком, который в нём жертву увидел, и между ними драка завязалась. Но и тогда тоже прогноз не особо утешительный: она проведёт ему несколько часовую лекцию о том, что ему ещё, между прочим, в вышку идти и подобные затеи явно увенчаются школьным учётом. Про свои новые, только купленные вещи для школы он тоже не забывал: очень надеялся, что этот отброс не порвёт ему ничего и не заляпает своими ботинками, если этические принципы позволят уже лежачего добивать. Сону, так же по слухам, знал, что Пак бьёт сильно. И очень больно, что потом не то, что ходить, подняться с пола после такого потрясения невозможно. Ким даже мысленно настраивается перенести всё, что Сонхун решит с ним сделать и, о боже, собирается с гордостью подняться после этого. Совершенно забывшись в своих мыслях, парень даже и не заметил, как они добрались до пункта их, кажется, конечного назначения. Сонхун, заметив задумчивое лицо, лишь недовольно хмыкнул. Ему явно не нравилось то, с каким отчуждением Сону смотрит на него в школе, но ещё больше не нравится то, каким отстранённым и витающим в облаках он выглядит сейчас. Почему? Потому что брюнет не любит бить людей, которые не испытывают никаких эмоций или же старательно, для определённых целей не показывают их. Ему нравится видеть испуг в глазах, устремлённых на него, слышать просьбы о том, чтобы Пак их не трогал или же мольбы перестать, но по парню напротив было заметно, что он не из тех, кто будет даже думать об этом. Сильно припечатав его к стене и услышав тихое шипение от боли в лопатках, растягивается в довольном оскале. Всё-таки, каким бы крутым сейчас не старался выглядеть младший, он выглядит запуганно и чуть ли не трясётся всем телом. – Что, больно? – с усмешкой на лице разрывает тишину вопросом, ответ на который очевиден, но ответа не следует. Сону даже не смотрит на него первое время, стараясь сосредоточиться на чём угодно, кроме ноющих мест, на которых из-за чёртовой нежной и чувствительной кожи уже явно останутся синяки. Эта разница между ними немного ужасала и пугала, ведь Пак буквально выше его на голову и может в любой момент ударить настолько сильно, что Сону в первые секунды стычки отключится. Но показывать слабость и собственный страх он сейчас не намерен: гордо поднимает голову, устремляя свои глаза в его, стараясь хоть что-то разглядеть. В них нет ничего, кроме темноты, в которую Ким на некоторое время неосознанно проваливается. Она затягивает, заставляет заглянуть глубже и осознать, что сейчас в ней нет хоть какого-то важного для Кима отголоска света, который, обычно, пробивается сквозь тьму, даёт надежду на спасение и успокоение. – Ты этот вывод исходя из чего сделал? Думаешь, твои комариные укусы смогут причинить мне пиздецки сильную боль? Пф-ф, теряешь хватку, цербер, – достаточно грубо шипит в ответ, со всей силы пихая его в грудь обеими руками, стараясь хотя бы какое-то расстояние между ними создать. Стоять вплотную с ними – это самоубийство, которое, к счастью для самого себя, Сону пока что не собирался совершать. Дышать тяжело, ведь каждый раз вдыхать приятный аромат непривычно и пугающе. Он надеялся на что угодно, но только не на подсознательную симпатию к этому гомофобу, который кажется, испортит эти два года до выпуска. Сонхун даже с места не отшатывается, наоборот, устойчиво держится на ногах, но решает сделать поблажку за его смелость: сам двигается на пару сантиметров, в то время как сам разминает шею, что издаёт неприятный звук, от которого младший поморщился. Ненавидит слышать хруст костей, от этого становится совершенно не по себе. Кулаки так и чесались врезать Сону прямо сейчас, но от ласкающего слух прозвища он немного завис. Его никогда никто так не называл и, казалось, это что-то новое и неизведанное заставило его задуматься над тем, стоит ли бить его вообще. Он понял, что сначала стоит поиграться, а потом уже решить, что делать: запереть его здесь или просто оставить наедине с собой и его кровью. Есть одна проблема – Ян Чонвон, который явно не оставит своего друга помирать от ран, нанесённых брюнетом. Ему даже казалось, что от подобных мыслей кровь в жилах начинает бурлить с новой силой. Он что, ревнует? Или просто не хочет терять смелую игрушку? – Что же ты, Соню. Рано радуешься, я даже представление это не начинал, – имя он его прекрасно знал, но сейчас просто вновь решил поиздеваться, хотя бы довести до раздражения. – Меня зовут Сону. Прежде чем избить меня, стоило хотя бы имя моё узнать, – хмыкает, глаза закатывая, руки на груди складывая от непонятной обиды. – Ты думаешь, что мне не всё равно? Не ты первый, и не ты последний. Это я могу гарантировать уж точно, – в такой же манере кривляется Сонхун, специально передразнивая Кима. Почему-то нравилось злить и провоцировать его на новые возгласы, пропитанные ненавистью к его персоне. – Так что ты тормозишь? Мозги совсем отшибло после информативного урока химии, и перезагрузка началась? Сонхуну не нужно повторять дважды: первый удар прилетает куда-то под дых. Воздух из лёгких сам по себе вырывается, а тело не поддаётся и непроизвольно пополам складывается, на что Ким сам удивляется, старается дух перевести и, несмотря на боль, разогнуться, но не выходит. Да, крысиные слухи про удары оправдались, больно сейчас настолько, что хочется разреветься, словно маленькая девчонка, и вниз по стене сползти, но он держится изо всех сил, поднимая равнодушный взгляд на Пака, который, как ему казалось, не скрывает восхищение от увиденной картины. Но не тут то было. Если Сонхун думал, что Ким не сможет дать ему отпор и будет каждый раз терпеть, то он сильно ошибается. Резко выпрямившись и плотно стиснув зубы, он, что есть силы, ударяет его по лицу, совершенно не видя, куда попал, но понимая, что даже смог что-то разбить по кровавым следам на своих костяшках, которые он неосознанно рассматривать после начал. Он никогда никого до этого не бил, потому что не видел в этом необходимости, но нанести увечья по определённым, уже известным причинам, в ответ очень даже хочется. Пак, явно удивляясь такому поступку, какое-то время просто смотрит в сторону, а после, плавным движением проходится по своей нижней губе языком, слизывая собственную кровь, оценивая причинённый этим белым комочком вред. Он разворачивается к Киму, горько усмехаясь самому себе: знает ведь, что этот парень даже мухи не обидит, а тут достаточно сильный и нихуя не приятный удар смог нанести. Вот это уже намного интереснее. Сонхун очень редко, и то, в шуточной форме, дрался только с Чонсоном, а тут подвернулась такая замечательная возможность в виде Сону, сама ему в руки попала, и упускать он её не намерен. – Так ты, значит, не только языком мелить умеешь? Бьёшь, конечно, как девчонка, но так даже веселее, – тихо смеётся, довольно смотря на парня перед собой. Ким Сону кажется не совсем простым. В нём кроется что-то иное, не как во всех его жертвах и ему, на удивление, даже хочется порыться в его голове, дабы получше узнать все его стороны. Теперь, если до этого парень хоть как-то сдерживался, то теперь продолжает с новой силой, ударяя чуть левее, проехавшись точно по рёбрам, не давая передышки как в первый раз, из-за чего даже сквозь плотно сжатые губы Кима можно было расслышать мычание, наполненное болью. Ким в ответ хотя бы пытается снова ударить по лицу, что Пак, почему-то, позволяет. Разница в их силах очевидна, но, так или иначе, тот попадает с точностью в скулу, оставляя после себя синяк не малых размеров, которые после покажется всем глазам его школы, а сам шикает, стряхивая рукой. Больно было причинять боль другим, это Сону точно понял, потому что, казалась, что у него кисть сейчас просто отпадёт от сильных пульсаций. – Ладно, поигрались и хватит, – более спокойно проговаривает, смотря в глаза напротив, замахиваясь, чтобы снова оставить след где-то под рёбрами, но его останавливает скрежет двери. Сону даже на Сонхуна так испуганно не смотрел, как на этого человека, который только что появляется в проёме и всё внимание теперь уже Пака к себе привлекает. Перед ними стоял Чонсон собственной персоной, так ещё и с разбитым носом, из которого кровь не переставая хлещет. Непривычно было видеть его с чем-то подобным, потому что обычно на лице следов от драк никогда не видно было, а сейчас, наоборот, он был похож на побитого дворового кота, который не поделил кошку с другим, более перспективным, по мнению животного, самцом. – Я, конечно, не особо хочу отвлекать вас от увлекательного занятия, но если вы сейчас же не разойдётесь, детка придёт сюда с директрисой, и живыми вы уже оба отсюда не выйдете, – начинает Джей, утирая ладонью свой нос, поморщившись от боли. – Детка? Ты что, подружкой обзавёлся за время моего короткого отсутствия? – скептически отвечает Пак, больше даже на Сону не отвлекаясь. – Да нет, Ариэль не в настроении, вот что учудила, – он указывает на свой нос, тихо смеясь от собственной находчивости в подборе прозвищ для красноволосого. – Какая нахуй Ариэль, ты что, разговаривать по-корейски разучился? – шикает на него Пак, постепенно закипать начиная. – Да Чонвон, тупоголовый. Пошли, пока мадам Чон не пришла, нам и так проблем хватает, а ты со своим обожаемым силачом потом разберёшься, – подгоняет его Чонсон, рукой к себе маня, замечая разбитую губу, с гордой улыбкой смотря на побелевшего парня. Сону, кажется, дышать разучился, потому что сейчас делает это непозволительно громко и внимание к себе очень быстро привлекает. Сонхун скептически сводить брови к переносице, но решает не заострять на происходящем своё внимание и время лишнее не тратить. Почему он вообще об этом парне волнуется? У него есть, по крайней мере, Чонвон, который поможет справиться с любой проблемой. Ему ещё с Джеем в больницу ехать, мало ли, Ян ему нос сломал за его драгоценного друга, и тот минимум неделю будет валяться дома и ему придётся тусоваться с этим Рики, который хвостиком за ним на переменах носится и прохода не даёт. Но неприятное чувство в груди заставляет все внутренности сжаться и впервые хотеть хоть перед кем-то извиниться. Он, махнув в сторону Кима рукой, мол, бывай, быстро ретируется за своим другом из туалета, оставляя его совершенно одного. Сону молится всем богам, чтобы его в таком состоянии ни в коем случае лучший друг не увидел, потому что от самого себя тошно. Он наконец позволяет себе скатиться по стене, но волю чувствам не даёт: сам ставит блок, который не позволяет ему даже и слезы проронить. Сейчас, казалось бы, всё миновало и хотя бы пару дней Сонхун к нему не подойдёт, но почему-то так пусто и, в конце концов, одиноко. Волнует сейчас только то, почему Пак так просто оставил его. Он разрешил ему себя ударить и, если на то пошло, не стал бить его по лицу. Все эти вопросы кругом кружились в его голове, словно танцевали вальс друг с другом, меняясь партнёрами, искали связь между собой и, самое главное, старались найти ответы, которые Сону дать не мог. Только если сам напрямую не узнает об этом у этого ненавистного задиры. – Сону! Милый, – из мыслей его снова выдёргивает старший, тихо, как казалось Киму, подошедший к нему. Он нежно прошёлся по его волосам, с жалостью смотря на состояние близкого для него человека, – Сильно больно? Может, я доведу тебя до медсестры? Но блондин не отвечает, прикрывает усталые глаза и носом утыкается в собственные колени, плотно прижатые до этого к груди. Столько много вопросов, заполняющих голову, что на новые отвечать уже было бесполезно: слов не найдётся.