Санитар

             Он открывает глаза, но ничего не меняется. Первая мысль — каким-то образом он лишился зрения. С губ срывается сдавленный стон.       Липкий страх зародился где-то внизу живота и по позвоночнику пробрался к горлу. Тихонько всхлипнув, он пробует закричать. Вместо этого пространство заполняется какими-то булькающими звуками.       Он лежит на чём-то твердом. Пульс ускоряется. Он моргает часто-часто, но кроме темноты ничего не видит. Дышать становится всё труднее. Страх превращается в панику. Мышцы сводит мучительной судорогой.       Он пытается согнуть ноги. Колени натыкаются на что-то твёрдое. Тогда сознание пронзает ужасная мысль: он в ящике. Руки не поднять — мешает крышка. Он пробует вытянуть шею, но лоб тут же упирается в доску.       В основании черепа рождается очаг боли.       Ему становится жарко. Рот сушит. Он снова зовёт на помощь. В ответ на это из горла прорывается сухой кашель. Внутренности давят на рёбра. Жгучая боль становится невыносимой. Одежда пропиталась потом и уже вовсю липнет к телу.       Повернув голову набок, он всё же пытается выровнять дыхание.       Каждый глоток кислорода обжигает лёгкие. Слёзы текут тоненькими ручейками, и он пытается поймать их языком, чтобы немного утолить жажду. Дыхание становится прерывистым. В голове мутнеет. Перед глазами появляются искры.       Пальцы на ногах хаотично сжимаются, а затем снова разжимаются.       Ему становится холодно. Сердце бьётся рваными, болезненными толчками. Во рту рождается металлический привкус. Что-то рвёт горло изнутри, словно кто-то проходится по нему бритвой. Он корчится от боли, царапая ногтями дно ящика.       Пространство уплотняется. Он дрожит. Из последних сил пытается снова позвать на помощь и не узнаёт собственный голос. В голове будто появилась грязная лужа из воспоминаний. С невероятной частотой они проносятся перед глазами, но он не успевает ухватиться ни за одно из них.       За ненадобностью закрываются веки.       Страх отступает. Сознание меркнет. Тело расслабляется. Он всё ещё слышит бешеное биение сердца, но уже ничего не чувствует. Конечности немеют и перестают слушаться.       Тьма становится густой, и ему кажется, что он ощущает её сладковатый привкус. Сквозь шум в ушах он пытается расслышать собственное дыхание. Ничего.       Его грудь не шевелится.       Боли он больше не чувствует.