— Больной, а что вы ели в последний раз? — с самого порога выпалил Итан. — Доктор, а почему вы сделали ударение на слове «последний»?
И заржал в голос.
Мейсон прошёл мимо мальчишки, погрузившись в тяжёлые мысли. То, о чём он размышлял в душе, никак не выходило из головы. Поддаваться депрессии не хотелось категорически, но и отвлечься было решительно не на что.
Помимо одного дела, в успех которого он не верил с самого начала.
— Всё в порядке? — Итан обогнал его и попытался заглянуть прямо в глаза. — Что это с тобой?
Санитар поставил пакет с продуктами на кухонный стол и механическими движениями начал доставать содержимое. Пара банок пива, пакет любимых чипсов со вкусом паприки и минеральная вода без газа — стандартный набор для вечера пятницы.
— Мейсон? — не на шутку заволновался призрак. — Ты меня слышишь?
— Я устал.
— Посмотрим сериал? — мальчишка преданно заглянул ему в глаза. — Или можем пойти прогуляться?
— У меня другие планы.
— Какие?
— Покажи мне, — игнорируя вопрос, скомандовал Мейсон.
Не высказав ни одного слова возражения, мальчишка стянул с себя чёрную футболку.
Санитар открыл банку пива, сделал большой глоток и внимательно посмотрел на подростка. Тело было загорелым, что совершенно нетипично для этих мест. Лишённое волос, худое, с заметно выпирающими ребрами, оно так до конца и не сформировалось, замерев в одном шаге от того, чтобы стать по-настоящему мужским.
Мейсон поправил очки и наклонился, внимательно изучая татуировку на животе.
Это был чёрный круг с пятиконечной звездой внутри. Никаких символов или узоров. Только геометрические фигуры с пупком посередине.
Либо у парня при жизни были проблемы со вкусом, либо речь шла об оккультизме.
— Повернись, — выпрямившись, скомандовал санитар.
У основания шеи был ещё один чёрный круг. На этот раз без звезды, зато с цифрой три по середине.
Мейсон представил, что где-то по миру бродит ещё два таких же неугомонных призрака, почему-то способных разговаривать, и ему сделалось дурно.
— За три года ничего не изменилось, — прошептал Итан, — они всё ещё там.
— Я бы очень удивился, если бы они исчезли, — задумчиво ответил санитар.
— У тебя появились какие-то мысли по этому поводу?
— Нет, просто люблю под пиво разглядывать полуголых мальчишек.
Мейсон сходил в комнату и вернулся на кухню с ноутбуком в руках.
Итан вернул футболку на место и сел за стол, смиренно сложив руки на коленях.
— Я тут смотрел одно телешоу, — издалека начал призрак, — там люди со сверхспособностями соревнуются между собой. Победитель получает сто тысяч долларов.
Санитар поднял крышку ноутбука, засунул в рот горсть чипсов и уставился в экран, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
— У меня нет никаких способностей.
— Да брось, — фыркнул мальчишка, — там последнее испытание было найти мужика, которого закопали под землю. Проще простого. Я мог бы подсмотреть, а потом тебе показать.
— Это жульничество чистой воды, — монитор загорелся, и пальцы санитара уже вводили запросы в строку поиска, — и я всё ещё не уверен, что ты — не галлюцинация.
Он представил, как уверенно ведёт за собой толпу народа, тычет пальцем в какое-то рандомное место, а там в итоге никого не оказывается. Занавес. Аплодисменты. Психбольница.
Итан обиженно замолчал, но уходить не торопился. Впрочем, как и смотреть на то, что ищет Мейсон в интернете. За три года объекты его поисков не изменились.
Санитар открыл страницу Фейсбука, которая когда-то принадлежала Итану Петрелли. На экране появилось улыбающееся лицо. Глаза смотрели на мир с детским восторгом и верой в счастливое будущее. Светлые волосы, не тронутые расчёской, торчали в разные стороны и напоминали стог сена, разносимый порывами ветра. Вздёрнутый нос и пухлые щеки украшала россыпь ярких веснушек. Один из передних зубов вырос чуть криво и лез на территорию того, что находился рядом. Это придавало его улыбке ещё больше открытости и естественности.
Судя по фотографиям, жизнь у Итана была довольно насыщенной: вечеринки, друзья, спортивные соревнования. Даже девушка была, если он правильно расценил фотографию, где мальчишка зажимается с миленькой брюнеткой на скамейке в каком-то парке.
Родился парень двадцать пятого сентября две тысячи второго года в Анкоридже — одном из крупнейших городов во всем штате.
«Весы», — зачем-то подметил Мейсон.
Калифорнийский загар Итан получил во время летних каникул, отправившись с семьёй на отдых в Сан-Франциско.
Там же и обрывается его след.
Четырнадцатого июня две тысячи девятнадцатого года Итан Петрелли не вернулся в отель, где проживал вместе с родителями. Его одежда и личные вещи были найдены на побережье залива Сан-Франциско, что навело спасателей на мысль о том, что парень просто утонул и его тело вынесло в океан.
А через месяц после того, как безутешные родственники похоронили пустой гроб, Мейсон встретил призрака.
Пальцы стучали по клавиатуре, а санитар мрачнел всё сильнее, понимая бессмысленность своих поисков. Он даже толком не знал, исчезнет ли Итан, если получится найти его тело. Кларк понятия не имел о том, как работает его дар и что именно заставляет усопших приходить именно к нему.
— Почему ты не сдаёшься? — мальчишка устал от тишины и попытался привлечь внимание. — Если не готов нырять в поисках моего тела на дно океана, то это всё не имеет смысла.
Мейсон согласно кивнул, однако от экрана не оторвался.
— Давай посмотрим то шоу, — настаивал призрак, — вдруг там ты сможешь найти себе... ну, я не знаю, как у вас это называется... духовного наставника?
— У кого это — у нас? — уточнил не любящий причислять себя к каким-то определённым группам людей человек, насмешливо сверкая глазами. — У сумасшедших?
— Да ну тебя, — насупился Итан, — я не знаток терминологии. Наверное, можно назвать тебя медиумом?
Санитар закусил губу, сдерживая смех. Медиумом он себя не считал как минимум потому, что не верил в их существование, а тех, кто громко приписывает себе это звание, считал шарлатанами, зарабатывающими на горе других людей.
— Ты можешь видеть мёртвых, — не унимался мальчишка.
— Что является абсолютно бесполезной способностью. Они не говорят, не могут оплачивать счета и с ними невозможно сыграть в шахматы.
— Я с тобой играл, — парировал призрак.
— Когда мне самому приходится двигать фигуры на доске — это всё же немного другое. А ещё ты вслух рассуждаешь о каждом следующем ходе, что убивает всю интригу.
Между тем Мейсон перешёл на другой сайт.
На последнем снимке Итана, где был виден его торс, никакой татуировки не было.
Значит, она появилась на животе мальчишки уже после исчезновения. И, к глубочайшему сожалению Мейсона, ни полиции, ни родственникам о ней ничего не могло быть известно.
Это наводило на мысль о том, что тело определённо находится где угодно, только не на дне океана. Насколько ему было известно, рыбы не умеют бить тату, а в существование русалок он предпочитал не верить. Так кому могло понадобиться похищать шестнадцатилетнего подростка, бить ему татуировки, а потом убивать и прятать тело?
Мейсон пристально посмотрел на призрака.
«Что же ты такого натворил?»
— Я не знаю, — словно прочитав его мысли, сказал Итан.
— Что не знаешь? — дрогнувшим голосом переспросил санитар. Вот только телепата ему тут не хватает.
— Не знаю правил игры в шахматы, — пояснил призрак, — поэтому и играл так дерьмово. Но в другой раз...
— Да забей, — перебил Мейсон, облегчённо выдыхая, — если у меня загорится, я всегда смогу сходить в шахматный клуб.
Итак, оккультизм. Символика вполне подходила под стиль татуировки на теле призрака. Звезды, круги, треугольники с глазами в центре. В целом, с воображением у ребят были определённые трудности. Более-менее прилично выглядело лицо с рогами, посягнувшее на лицо дьявола, и спираль, по которой ползла жирная змея. В остальном преобладала чистая геометрия.
— Думаешь, я был в какой-то секте? — спросил Итан.
— Понятия не имею, — отмахнулся санитар, — всё равно других зацепок нет.
— Зачем им понадобилось моё тело?
Мейсон хмыкнул, но предпочёл оставить мысли при себе. Перед внутренним взором всплыло тело, связанное по рукам и ногам, толпа людей в тёмных капюшонах, поющих какие-то заклинания, и кинжал, занесённый над животом жертвы. Ритуальные убийства — явления довольно неприятные. Куча крови, свечи и фанатики, решившие принести жертву какому-нибудь Божеству или, наоборот, Сатане.
Но если нечто подобное и могло произойти здесь, на Аляске, то представить такие события в солнечной Калифорнии было проблематично.
— Почему ты не хочешь попробовать? — продолжал напирать Итан. — Уверен, половина из тех, кто приходит на подобное шоу, — кучка кретинов, которым раз в жизни что-то померещилось, и теперь они верят в свою исключительность. Ты мог бы стать богатым и знаменитым.
Мейсон упрямо покачал головой. В отличие от мальчишки, он был абсолютно уверен, что всеобщее признание ему уж точно не светит. В лучшем случае — покрутят пальцем у виска, а в худшем — запрут в клинике до конца его дней.
— Хотя бы посмотри, — Итан не оставлял попыток его уговорить, — всё лучше, чем искать следы тайных организаций в интернете.
Мейсон пробежал взглядом по экрану. Опус Деи, Приорат Сион, Иллюминаты — сообщества, названия которых больше напоминали выдержки из детских страшилок.
Если бы он был руководителем тайной секты, то уж точно не стал выкладывать подробности своей деятельности на официальном сайте.
Итан был прав, но из чистого упрямства санитар продолжал поиски, медленно потягивая пиво.
— Ты мог бы завести друзей среди участников, — многозначительно сказал мальчишка, — или даже найти себе пару.
В этот раз смех сдержать не получилось. Наивность парня иногда выходила за рамки разумного. Мало того, что он пытается найти альтернативные источники заработка, так ещё и в свахи заделался.
— Что я такого сказал? — обиженно буркнул Итан. — Всем нужны друзья. Неужели тебе не хочется нормальных человеческих отношений? Тебе не придётся скрывать свой дар, если рядом будет кто-то вроде тебя.
Мейсон много чего мог ответить на это. Например, что он не разговаривал до семи лет. Не потому, что не мог, а потому что не хотел. Сначала его раздражало, что с ним говорят как с полоумным, выпучивая глаза и не упуская возможности потискать его за щёки. Потом он начал брать пример с молчаливых посетителей, что приходили на порог его комнаты и ни разу не проронили ни звука.
Очень быстро он понял, что, кроме него, их никто не видит, и не пытался кому-то об этом рассказывать. Призраки пугали его гораздо меньше, чем вечно орущие живые люди. Это спасло его от походов по детским психологам и приёмов бесконечного количества препаратов.
Позже ему пришлось прогнуться под общество и начать использовать это средство коммуникации, но только потому, что его всерьёз собирались отправить в специальную школу для детей с ограниченными возможностями, а жить среди кучи маленьких инвалидов он не собирался.
Дружить он не умел, не мог и не хотел. Вникать в чужие проблемы, делиться своими тайнами, обсуждать планы на жизнь и всякую бесполезную ерунду? Нет уж, увольте. Его иногда напрягало общество самого себя, что уж говорить о других людях?
С отношениями всё обстояло ещё проще.
К четырнадцати годам, когда все его одноклассники взахлёб обсуждали первые поцелуи и то, как меняются с возрастом их тела, он пришёл к однозначному и вполне логичному выводу: он асексуален. Ни мужчины, ни женщины не вызывали в нём какого-либо интереса. Так же, как и собственное тело. Тогда он не на шутку испугался и принялся искать в себе зачатки какого-то сексуального отклонения типа зоофилии или, что ещё хуже, некрофилии. Но нет. Его не интересовал секс как таковой.
Однажды он даже рискнул проверить это на практике.
Ему было восемнадцать, гормоны так и не пробудились, зато возник чисто профессиональный интерес. Исследований на тему асексуальности было проведено до смешного мало, а у него прямо под носом был неплохой объект для изучения. Очереди из желающих заняться с ним сексом не наблюдалось, поэтому он пошёл по пути наименьшего сопротивления. И переспал со своим одноклассником.
Первый и единственный опыт закончился сокрушительным разочарованием, болью в теле и сломанной походкой на несколько дней вперед.
Ну, зато он на практике выяснил, что чисто физически в нём никаких отклонений нет. Он не страдает от какой бы то ни было сексуальной дисфункции, а всё дело исключительно в голове. Его диагноз оказался верен на все сто процентов. Впрочем, ничего нового, чего не было бы в общедоступном пользовании, он не узнал, диссертацию на эту тему написать не получилось и, посчитав вопрос закрытым, он больше к нему не возвращался.
К врачам он, само собой, не пошёл. Бороться с этим он не собирался хотя бы потому, что не видел в этом проблемы.
Асексуалы могут вступать в отношения по двум причинам: чтобы вписаться в общественные рамки или для того, чтобы завести потомство. И если первое вызывало в нём ехидную улыбку, то от второго начинались приступы тошноты.
Так он пришёл к тому, что имеет. Внутренний мир людей его не интересовал, внешний — тоже, а единственные в жизни продолжительные отношения были вынужденными и происходили против его воли, а сам объект этих отношений он уже довольно давно за глаза называет не иначе как «неизбежное зло».
— Ты меня вообще не слушаешь? — возмутился Итан. — Что за привычка всё время игнорировать собеседника?
Мейсон повернул голову к мальчишке, сообразив, что тот не замолкал всё то время, пока он занимался самокопанием.
— Ладно, давай посмотрим дурацкое шоу.
Они переместились в гостиную под восторженные заверения Итана о том, что он «просто обязан это увидеть».
Несколько серий спустя Мейсон готов был завыть. Ничего скучнее он в жизни не видел.
Шестнадцать самопровозглашенных экстрасенсов были опрошены и протестированы, чтобы получить место для участия в соревнованиях на телевидении. Для программы продюсерской компанией были созданы тесты с заявленной целью оценки сверхъестественных способностей участников.
На этом моменте у санитара начали слезиться глаза от непрерывного зевания.
По мере прохождения испытаний, каждому экстрасенсу начислялись баллы на основе результатов тестов. В конце каждого шоу два экстрасенса, набравшие наибольшее количество баллов, выходили вперёд, чтобы продолжить соревнование, а участники, набравшие меньше очков, покидали сериал.
Последним Мейсон искренне завидовал.
В конечном счете два последних экстрасенса встретились лицом к лицу, чтобы побороться за главный приз в размере ста тысяч долларов и звание «Экстрасенса номер один в Америке».
Санитар всмотрелся в лица финалистов и раздражённо поджал губы.
«Интересно, родители бы гордились мной, получи я подобное звание?»
В финальном испытании участникам вручили фотографию мужчины. Им, детективам-экстрасенсам, дали тридцать минут, чтобы найти каскадёра, который был похоронен под землёй где-то на десяти акрах калифорнийской пустыни.
Он уже знал, что победу одержит Элисон Бентон. Высокая, миловидная шатенка с зелёными глазами, прямым носом и умопомрачительными ямочками на щеках.
«Ну да, конечно, — язвительно думал Мейсон, — фотомодель-экстрасенс. Что дальше? Генри Кавилл окажется настоящим ведьмаком и пойдёт мочить нечисть?»
В этот момент шатенка положила фотографию мужчины на точное место, куда захоронили каскадёра с кислородным баллоном.
— Ну-ка стой! — заорал Мейсон, вскакивая с места. — Отмотай назад!
Поймав на себе озадаченный взгляд призрака, он со всей силы стукнул себя ладонью по лбу и схватил пульт от телевизора.
Кадры двинулись в обратном порядке. Вот Элисон идёт, сжимая в руках снимок каскадёра. Вот замирает в нужной точке. Наклоняется и... Её волосы падают, обнажая тонкую шею.
— Быть не может, — нажимая на паузу простонал Мейсон.
Он приблизился вплотную к экрану, не веря своим глазам.
У основания шеи Элисон Бентон была набита татуировка.
Чёрный круг с цифрой посередине.
Приблизив изображение на максимум, Мейсон смог разглядеть число. Единица.
Санитар с сомнением посмотрел на призрака, прикидывая, что может связывать финалистку шоу, выпущенного ещё в две тысячи одиннадцатом году, и подростка, который пропал без вести на берегу Сан-Франциско.
Пока точка соприкосновения была только одна: Калифорния.
***
Мейсон, не отрываясь, следил за тем, как Эдвард Кинг осторожно перерезает рёберные хрящи, начиная от второго ребра.
С начала вскрытия они не сказали друг другу ни слова, и на данном этапе санитара всё устраивало.
Медленными дугообразными разрезами патологоанатом вскрыл грудино-ключичные сочленения. Кончик ножа погружался неглубоко, чтобы не перерезать магистральные сосуды. Руки двигались плавно, уверенно, точно рассчитывая каждое действие.
При жизни парень ухаживал за своим телом. Внутренние органы выглядели здоровыми и вполне аккуратными. В чём-то даже красивыми. По крайней мере, этот труп выглядел куда лучше, чем пара гниющих стариков, которых они вскрывали в прошлом месяце.
Пенсионер долгое время ухаживал за лежачей женой, пока однажды не рухнул замертво. Та не смогла позвать на помощь, и ей ничего не оставалось, кроме как ждать своего часа рядом с разлагающимся телом. Собственно, ждать пришлось не очень долго. Смерти. Не обнаружения.
В квартире они пролежали так долго, что личинки трупных мух изъели значительную часть мягких тканей и едва не перешли в стадию разрушения органических соединений кости.
После того случая Мейсон ещё несколько дней совал в нос ватки с одеколоном, чтобы хоть как-то перебить запах.
— Мистер Кларк, вы мне не поможете? — голос Кинга вырвал его из раздумий. — Подержите вот тут.
Мейсон захватил грудину парня левой рукой и немного приподнял, терпеливо ожидая, пока врач ножом отделит её от диафрагмы и клетчатки средостения.
— Тут спайки, — раздосадовано бросил Эдвард, — сможешь разделить, пока я проведу ревизию плевральных полостей?
Мейсон утвердительно кивнул и засунул руки внутрь тела.
— Ну, что скажешь? — выпрямляясь, спросил врач.
— Отличный был парень, — хмыкнул санитар, — вёл здоровый образ жизни.
— А если серьёзно?
— Если серьёзно, то вы могли бы прочесть историю болезни, прежде чем резать тело.
— Что ты имеешь в виду?
— У него кардиомиопатия, — снисходительно ответил санитар, — была. Три месяца назад он дождался донорской пересадки. Вот только сердце он получил от донора с неподходящей группой крови. Причина смерти — отторжение трансплантата. Дело закрыто. Инфаркт тут ни при чём, но, если хотите, то можем продолжить вскрытие.
Кинг захватил пинцетом среднюю часть сердечной сумки и, приподняв её, сделал разрез ножницами.
— Ты же понимаешь, что, если ты прав, шумиха будет просто невероятная?
— А мы-то тут при чём? — Мейсон развел руками в стороны. — В этом и заключается наша работа — ставить самые точные диагнозы, когда в этом уже нет никакого смысла.
— Несколько человек пойдут под суд за это, а тебе смешно?
Врач приподнял сердце за верхушку и вскрыл, начав с правого предсердия.
— Я же говорил, — спокойно сказал санитар, — сами посмотрите: сердечная сорочка полностью припаяна к эпикарду, на передней поверхности — прямолинейный хирургический разрез длиной в два с половиной дюйма. Сердце неправильно-конусовидной формы, по периметрам всех крупных сосудов на границе с основанием сердца — хирургические швы, венечные артерии уплотнены, миокард плотно-эластичной консистенции, коричнево-красного цвета, блестящий, на заднебоковой стенке левого желудочка, в области верхушки и задней части межжелудочковой перегородки — мелкие полосовидные белесовато-серые очаговые изменения.
Последняя тирада была выпалена на одном дыхании, и Мейсону пришлось прерваться, чтобы перевести дух.
— Уверен, при микроскопическом исследовании мы найдем очаги некроза кардиомиоцитов. Таким образом, в данном клиническом случае имеет место острое клеточное отторжение трансплантата, а именно степень 3R. Даже удивлён, что парень протянул так долго. Хотя, если бы его вовремя обследовали, то он вообще бы к нам не попал. Ему надо было оставаться в Нью-Йорке, где ещё работают врачи с настоящими дипломами, а не возвращаться в город, где все известные методы лечения сводятся к приёму антибиотиков и таблеток от головной боли.
— Однако сердце ему пересаживали именно в Большом яблоке, — возразил Эдвард.
— Все мы не без греха, — философски ответил Мейсон, — но отрицать тот факт, что у парня было больше шансов выжить, не вернись он в Джуно, как минимум глупо.
— Ты просто великолепен, — без единой нотки сарказма произнёс врач, — почему ты остановился на степени младшего специалиста?
Мейсон равнодушно пожал плечами. Он и раньше никому не пытался объяснить, почему дважды за свою не очень-то долгую жизнь бросил учёбу в шаге от диплома, а сейчас тем более не собирался этого делать.
Прозекторская неожиданно заполнилась людьми.
Их кожа отливала синевой, а в глазах читался самый настоящий ужас.
Впервые их было так много. Человек десять или пятнадцать, они ошарашенно крутили головами по сторонам в немом непонимании происходящего.
— Мейсон? — позвал врач. — Что это с тобой?
Он молчал, глядя на то, как растёт количество призраков. Они заполнили собой уже почти всё пространство комнаты. Беспорядочно махая руками, они наступали друг на друга, открывали почерневшие рты и медленно сужали круг возле прозекторского стола.
С их голов капала тёмная вода, исчезая в нескольких сантиметрах от пола.
Санитар проводил взглядом несколько капель и зажмурился, пытаясь прогнать мёртвых.
— Тебе плохо? — заботливо спросил Кинг. — Можешь пойти отдохнуть, я тут сам закончу.
«Это не моя проблема. Это не моя проблема. Это не моя проблема. Им помогут. Служба спасения наверняка уже в пути», — как мантру повторял Мейсон.
Среди призраков нарастала паника. Они бешено сверлили его глазами, протягивая к нему скользкие конечности.
К ним присоединилось два совсем юных создания.
Похоже, спасать их никто не торопился.
— Мейсон, ты меня слышишь? — в голосе врача уже сквозило неприкрытое беспокойство. Он смотрел прямо на санитара, решительно не понимая причины его ступора. Прежде за Кларком не замечались приступы паники во время вскрытий.
— Я, наверное, пойду, — хрипло отозвался Мейсон, — кажется, я забыл суп на плите.
***
До порта Джуно он добрался за рекордно короткое время.
Припарковав машину, Мейсон, как был в халате, колпаке и тапочках, так и побежал по причалу, высматривая признаки аварии. Ничего. Матросы наматывали сети, туристы шатались без дела в ожидании экскурсии, а береговая охрана без видимых следов паники топталась на корабле.
Значит, уплыть успели уже далеко.
— Эй! — Мейсон замахал руками, привлекая к себе внимание. — Тут недавно никто не отплывал?
— Ты что-то потерял? — ответили сверху сотрудники охраны. — Если опоздал на круиз, то ничем не можем помочь, жди следующий.
— Круиз? — обречённо уточнил санитар. — Алмазная принцесса, да?
Вообще больших круизных лайнеров в мире не так уж много. Поэтому всё местное население знало про корабль, который был спущен на воду ещё в две тысячи четвёртом году и в основном курсирует у берегов Аляски летом и у берегов Азии зимой.
Судно имеет семнадцать палуб и рассчитано примерно на три с половиной тысячи человек. Просто блеск.
— Вам поступал сигнал бедствия? — не теряя надежды, спросил Мейсон, перекрикивая шум разбушевавшихся чаек.
— Ага, поэтому мы и торчим на берегу, отвечая на твои идиотские вопросы, — гоготнул один из спасателей.
Мейсон перевёл взгляд себе за спину, где увеличивалось количество жертв. Если сигнал никто не подавал, значит, командование лайнера ещё не в курсе трагедии. Скорее всего, пожар и где-то на нижних палубах.
Сорвавшись с места, санитар бросился вперёд по пристани.
Скоростную лодку, оставленную без присмотра, он смог найти довольно быстро. Краем глаза отметив, что хозяин болтает о чём-то с моряками, Мейсон забрался внутрь и осмотрелся.
— Кто-то из вас знает, как управлять этой штукой? — без особой надежды он обратился к толпе призраков.
Вверх неуверенно поднялась рука. Мужчина отделился от толпы и сделал шаг навстречу.
— Отлично. Показывай, куда нажимать.
Загудел мотор, и лодка тронулась с места. Мейсон сжал зубы, с трудом удерживая равновесие. Если он ошибся, и мёртвые появились вовсе не из-за аварии, то лучше ему будет добровольно броситься за борт, прежде чем до него доберётся хозяин посудины.
Заметив в воде коричневую голову морского котика, санитар с досадой вспомнил, почему вообще туристы так любят Джуно и его маршруты. Киты. Отлично. Перевернуться на украденной лодке и стать обедом морских млекопитающих — как раз то, о чём он мечтал, проснувшись этим утром. Нет, конечно, он знал, что киты питаются планктоном и человеческое мясо их в этом плане мало привлекает, но почему-то был уверен, что его легко будет принять за мелкую совокупность организмов, не способную двигаться против течения.
Линия берега осталась далеко позади. Впереди открылся вид на океан, и, к своему недовольству, Мейсон всё же разглядел впереди несколько гладких чёрных спин.
Выкрутив руль, он направил лодку в другую сторону. Туда, где, по его примерным представлениям, находились горы с ледниками.
Скалы приближались, и в какой-то момент Мейсон был уверен, что столкновения ему не избежать. С запозданием он вспомнил, что на лодках нет тормозов. Призрак мужчины, который всю дорогу помогал ему с управлением, жестом показал, как поставить двигатель в нейтральное положение. Судно заметно тряхнуло.
Продолжая двигаться вперед по инерции, Мейсон повернул вправо и оказался перед въездом в огромный грот.
Горизонтальная пещера со сводчатым потолком открывалась сразу за широким входом. Тогда он увидел её. Алмазную принцессу. Лайнер, что не мог не впечатлять своим величием.
Подплыв как можно ближе, Мейсон поставил двигатель задним ходом, чтобы остановить движение вперед и избежать лобового столкновения с кораблём.
В воде барахтались несколько человек в спасательных жилетах. Судя по отчаянным крикам, они были ещё живы.
Мейсон запрокинул голову, всеми силами стараясь рассмотреть то, что происходит на корабле. Задымление он увидел на трёх нижних палубах.
Порывшись на дне лодки, он вытащил сигнальную ракету и, зажмурившись, запустил её в потолок пещеры.
Оставшиеся за бортом люди поплыли к нему. Мейсон прикинул, стоит ли подплыть к ним чуть ближе, но решил, что это слишком опасно: если лайнер тронется с места, то снесёт лодку и даже не заметит этого.
Скинув на воду несколько спасательных кругов, он начал помогать выжившим забираться на борт.
На судне началось какое-то копошение. Рупор ожил.
— Сэр, отплывите от корабля, мы отправимся через десять минут.
— Куда вы отправитесь?! — заорал Мейсон, понимая, что его вряд ли слышно в каюте капитана. — У вас пожар! Люди за бортом!
Недолго думая, он запустил в воздух ещё одну сигнальную ракету.
Встав на самую кромку своей посудины, он отчаянно замахал руками.
«Чертов лайнер! Кто тебя из порта-то выпустил с нерабочей системой пожарной безопасности?» — сокрушался санитар.
Дно его лодки уже заполнилось людьми. Живыми, но предельно измотанными. Они кашляли, держась за горло, и сплевывали на пол тонкие струйки воды.
За спиной послышался сигнал горна. Мейсон повернулся и увидел корабль с красной диагональной полосой на борту. Похоже, владелец лодки отправил за ним береговую охрану.
Мейсон устало прикрыл глаза. На этот раз придётся придумать что-то более реалистичное, чем сломанный навигатор.
