Затмение

      Конклав прошел удачно, Копиа старательно рассказал обо всех изменениях и продвижениях в проекте Призрак, особенно отметив профессионализм музыкантов-упырей, собственное мастерство привлечения аудитории и обращение в веру новых последователей. Многие считали, что духовенство – это большой замок с сотней старинных дряхлых коридоров, где происходят таинства нечестивого ордена. Поначалу так и было, но духовенство двигалось в ногу со временем, меняя обстановку на более современную – богато обставленный зал для совещаний, где повсюду были цветы, несколько кожаных кресел располагались вокруг большого дубового стола, пара гобеленов на стенах, гигантских размеров люстра из муранского стекла, небольшой столик с хрустальным графином с вином, рядом с которым стоял другой, с чистейшей родниковой водой.              Копиа сидел в кресле и ждал архиепископа Беркли. Они должны были обсудить то, что выбрал по итогу Совет. Но к его удивлению в комнату вошли все 15 человек из Совета и сели на свои места. Копиа поприветствовал всех ответным кивком, как было положено высшему сану, ожидая их заявления. Один из заседателей, которого, как помнил шатен, звали Оумен, поднялся с места и поправил роскошное перевернутое распятие на груди поверх шикарного костюма-тройки.              – Папа, мы безмерно благодарны, что вы отвлеклись от дел группы и посетили конклав, учитывая состояние Император, но, боюсь, вы не сможете стать ее заменой по причине недостаточного опыта. Ее должность займет мистер Ферит, – старый мужчина улыбнулся и сложил руки на столе.       – Но я ее сын, я имею полное право взять дела в свои руки после своей матери, – проговорил Копиа, стараясь не выдавать внутренней досады.              Чего точно он не ожидал, так это того, что его законное место может занять этот молодой выскочка. Высокомерный ублюдок, жадный до денег.              – Вы менее компетентны, господин Копиа, вы слишком зажатый. На сцене вы, безусловно, играете роль сильного, наглого, в какой-то степени мужественного человека, но в жизни вы очень мягкий, и, честно признаться, рохля, – несколько человек тут же захихикали, прикрывая рты и улыбаясь. – Нашему министерству нужен сильный лидер, с высокими целями, амбициозный, такой, как мистер Ферит.              Копиа помрачнел, его скулы свело, губы поджались, а глаза загорелись от обиды. Он не хотел признавать, что его план провалился, ему нельзя отступать, нельзя позволять им вечно принижать его достоинства и талант. Папа стукнул по столу, проговорив строго и с ноткой неповиновения в голосе: – Ваш мистер Ферит мигом разорит проект, над которым столько трудилась моя мать. Этот жалкий выскочка едва ли дослужился до статуса епископа, а вы уже хотите поручить ему такую ответственную работу? Это глупость, вы не для того вкладывали средства в развитие Призрака, чтобы по итогу превратить все это в кучку мусора, – почти с рычанием проговорил Копиа, сдвинув брови к переносице.              Теперь все в зале замолкли, уставившись на мужчину. Оумен слегка прищурил глаза, а после улыбнулся, словно что-то обдумал.              – Папа, оказывается, вы просто все время скрывали своего внутреннего лидера? Видимо смерть Терцо заставила вас подумать, что любого, кто будет показывать свои лидерские качества, мы тут же под нож кладем? – старик хлопнул в ладоши и указал на Ферита, который был крайне недоволен, что его пытаются посрамить перед коллективом.              – Во мне всегда были лидерские качества, просто, боюсь, вы были слепы, чтобы их заметить, господин Оумен. Я более чем достоин стать преемником матери, отступив от дел фронтмена и передав этот титул другому наследнику, но проект должен быть в правильных руках, чтобы духовенство могло и дальше пожинать плоды влияния. Я прекрасно знаю, как работает внутренняя кухня, и более чем знаком с менеджментом, – говорил Копиа уже более уверенно и напористо, он едва сдерживался, чтобы не начать говорить лишнего.              – Видимо я был действительно слеп, раз не замечал, каким на самом деле перспективным вы можете стать. В вас течет та же кровь, что и в Терцо, смотрите, не разочаруйте меня, мой мальчик. А пока решение таково: будет дуэль. Знаете, как в старые добрые времена, когда красавица Бетани дралась не на жизнь, а на смерть с ее одногодкой Белладонной, – Оумен сложил руки домиком и впился взглядом в глаза Копиа. – И в зависимости оттого, кто победит, тот и встанет на замену Император во главу проекта Призрак, и уж лучше вам, Копиа, выставить все свое мастерство против более молодого противника. А теперь прошу всех покинуть зал.       Все молча собрались и стали расходиться. Папа шел к выходу, и к нему присоединился архиепископ Беркли. Мужчина выглядел встревоженным и не на шутку напуганным. Он пытался убедить Копиа отказаться от этой затеи, ведь Папа был уже не таким прытким, как раньше. Однако шатен, видимо, твердо собирался стоять на своем и доказать, на что он способен.       – Пойми, ты можешь умереть! Ферит слишком искусен в фехтовании, он же тебя на полосочки изрежет! – старый мужчина шел следом и пытался взывать к остаткам здравого смысла.              – Беркли, если вы не забыли, я тоже долгие годы занимался фехтованием. Действительно, я не настолько проворен, как раньше, и практики давно не было, но моя сила в том, что я хитер. Да и место дуэли на моей территории, – хмыкнул Копиа, доставая из кармана карточку своей матери и входя в общий архив духовенства, чтобы найти необходимые сведения о своем противнике.       – Ты очень изменился, Копиа. Где тот милый юнец, что улыбался ярче любой звезды и смотрел с любопытством на мир, ища добро? – говорил архиепископ все еще с надеждой в голосе, полагая, что мужчина перед ним все-таки внемлет мудрому совету.       – Тот мальчик умер, в день, когда впервые взял в руки нож. В ту холодную страшную осень во время затмения. Этот белый глаз – мое благословение и мое проклятье. Сила, что течет в наших с братьями жилах, бескрайняя, но никто не учит овладевать ею, а знаешь, почему? Потому что в таком случае придется уступить место верховных нам – самым приближенным к Его Темнейшеству владыке, – сухо съязвил Копиа, достав наконец нужный документ и сделав копию на сканере, а после покинув вместе с Беркли архив, как ни в чем не бывало.              Разумеется, Беркли помнил тот осенний день, когда Копиа проходил испытание семи грехов –такую проверку проходили и прошлые наследники, и каждый из них виделся с самим Люцифером в самом конце, в той форме, в которой они могли себе его представить. Перед Примо владыка предстал как огромный рогатый красный демон с шестью крыльями и с копытами вместо ног, Секондо же он явился словно большой ползучий змий, обвивший древо познания. Терцо встретил его в образе человека, равному себе, что согрел его покрывалом и успокоил, дав наставления, а Копиа увидел его в отражении озера позади себя – красивого мужчину с белыми глазами, который после толкнул его в холод озера. Десятилетний мальчик глотал воду, видя силуэт мужчины, над головой которого происходило затмение луны. Никто не знал, что в тот день напуганного и продроглого мальчишку из воды кладбищенского озера вытащил Терцо. Последний позже сказал, что нашел его уже на берегу, после прохождения последнего этапа.               Терцо откровенно скучал, играя в игры на приставке, листал найденные журналы для взрослых и хихикал с того, насколько потрепанной выглядела бумага, надеясь, что хотя бы не обнаружит определенных засохших пятен. Почему Копиа не попытался все-таки найти себе кого-нибудь? Судя по фотографиям в рамке, он был вполне в ладах с женщинами. Так неужели ни одна красавица не пленила его душу? А после брюнет задумался о себе, о том, почему у него самого до сих пор не было девушки. Казалось, были леди, достойные звания похитительницы его сердца, однако ни одна из них не осталась рядом. Была ли причина в них или в нем самом, раз он боялся открыться и позволить любить себя?              Его мысли прервала мелодия проигранного уровня и шаги в комнате. Повернувшись, он увидел раздраженного Копиа, который швырнул свой плащ на кресло и пошел в сторону лестницы на второй этаж. Терцо последовал за ним и остановился у двери в ванную комнату. Из-за двери слышались тихие всхлипывания и звуки воды. Выждав, когда рыдания станут тише, он все-таки зашел внутрь и увидел Копиа, сидящего с размазанным гримом в ванне, а по его телу на руке печатью распространялись пятна. Терцо ничего не сказал, лишь подойдя ближе и садясь на бортик ванны. Он стал намыливать волосы своему брату.       – Это все из-за печати? – не выдержав, спросил Терцо.              – Я не знаю, где просчитался, но мне нужен квинтэссенция, да и тебе тоже, твоя кожа снова становится бледной… – почти договорил Копиа, когда поднял свои глаза на Терцо, а тот взял его за щеку и слегка прикрыл чужие губы, заставив замолчать.              – Копиа, ты выглядишь просто отвратительно, тебе определенно нужно отдохнуть, – вздохнул Третий, смывая папский грим. – Я Папа , мать его, Эмеритус, я могу справиться даже с такой магией! Я читал, я проходил те гребанные обряды, я принял посвящение… я… – продолжал шатен, пока на его глазах вновь собирались слезы.              – ТЫ НЕ ПРОШЕЛ ЕГО ДО КОНЦА! Понял?! Ты не принял посвящение, если бы не я, то ты бы просто утонул в той холодной воде. Этот придурок Оумен специально выбрал ту локацию, чтобы ты умер. Спроси себя, почему я и остальные были в саду, а тебя ребенком послали на кладбище? Я тогда не знал, что ты мой брат, и что ты проходил инициализацию. Я думал, что просто ребенок противной мне тетки из любопытства пошел не туда и заблудился, – сказал Терцо, скрипя челюстями и сжимая руки в кулаки.       – Но… мне сказали, что я справился…что я сделал то, что мне было предначертано… – Копиа прислонился лбом к стене и теперь обдумывал сказанное. – Ладно… сейчас это все неважно… ведь мне нужно будет убить своего соперника.              – ЧТО?! В каком это смысле убить, Копиа, во что ты ввязался?! – с волнением в голосе воскликнул брюнет и сглотнул.              – Чтобы занять место матери, нужно доказать, что я достоин этого. Совет хочет поставить на ее место какого-то придурка. Помнишь ту выскочку ушастую, Ферита Дель Мар? Так вот, будет дуэль, и именно на том самом кладбище, через три дня.              – Ну, знаешь, я бы сказал, что это верная смерть, но надери ему задницу, братец, – Терцо смыл мыло с лица Копиа и помог ему вылезти из ванной, ощущая собственной кожей, как тяжело было сейчас Карди.              Все же под всей этой скорлупой нового, казалось бы, человека скрывался тот самый Копиа, которого он хорошо помнил. Все так же старающийся показать, что он не хуже остальных. Терцо сидел вместе с ним и смотрел фильм, пока не почувствовал, как шатен уснул на его плече. Копиа похрапывал и выглядел очень уставшим. Жалел ли он о том, что оживил Терцо и сейчас жертвовал собой, давая надежду на спокойную жизнь, которая может и не наступить? Квинтэссенция явился поздно вечером и под присмотром Терцо лечил и восстанавливал силы Карди. Медленно, но пятна стали исчезать с кожи шатена, словно их и не было, а дыхание, кажется, стало более ровным и спокойным со временем. Гуль заметно ослабел, но немного подзарядил и Терцо. Печать стала заметно тусклее на его руке и руке Копиа. Что это могло значить?              Третий медленно засыпал, не без удивления думая о том, почему Копиа не разозлился, что Терцо якобы прервал ритуал, хотя, возможно, младший должен был понимать, что они были детьми. И все же Копиа стоило проходить инициализацию не в опасном месте, а как всем остальным, но ведь тогда бы вскрылось, что у Нихила был еще наследник, а хорошо это или плохо – тогда никто не знал. Но страх вновь поселился в душе у Третьего. Он боялся не за себя, а за своего брата, он боялся, что потеряет единственного человека из семьи, кто все еще был жив.              В это время мимо окна проскользнула тень, в комнату через форточку подул ветерок, а с ним и запах гари, смешанный с влажной жженой шерстью. Копиа придвинулся ближе к Терцо и крепко его обнял, прижавшись носом к его шее. Несколько слезинок скатилось по щеке шатена, пока он бессознательно пробормотал:              – Пожалуйста… не бросай меня…