Сеул, Южная Корея
— На этом собрание окончено, господа, — тучный альфа лет сорока захлопнул свою папку и поднялся с места. Все сотрудники вслед за руководителем начали постепенно освобождать конференц-зал. Все, кроме одного. Альфа продолжал сидеть на своем месте, пустым взглядом сканируя бумаги перед собой. — Ты идешь, Джону? Все уже ушли, — обратился к нему коллега, слегка дергая за плечо, тем самым выводя из своеобразного транса. — Мне нужно закончить отчет, я задержусь, — улыбнулся Джону коллеге. — Как скажешь. Не засиживайся допоздна, не заставляй семью переживать, — отзеркалив улыбку своему другу, мужчина покинул кабинет. — Семью… — прошептал Джону, откидываясь на стуле, опять уставившись пустым взглядом в потолок.***
Современный мир, каким его представляли в детстве, не оправдал надежд. Разочарование, тоска, грусть, боль — вот во что превратилась жизнь людей. Со сменой политической власти Южная Корея погрязла в крови. Неоправданно жестокие диктаторы год за годом, находясь у власти, по крупицам уничтожали страну. Смертные казни, пытки, комендантские часы, слежки — все это лишь верхушка айсберга. Во главе стояли люди, желающие создать идеальную страну, которая бы соответствовала их идеологии. Но вот загвоздка, есть одно слабое звено, которое препятствует созданию “утопического” государства — омеги. Дискриминация омег перешла все допустимые рамки. Диктаторы во главе страны считали их грязными, порочными и слабыми существами, не достойными ничего в этой жизни и прививали эти взгляды каждому растущему поколению. Но как бы иронична не была ситуация, омеги — продолжатели рода. Дабы избежать полного вымирания нации, правительство запустило свою программу “отбора омег”. На протяжении десятков лет слабый пол брали в рабство, убивали, насиловали, использовали как расходный материал. С появлением государственной программы, ситуация с высокой смертностью среди омег была взята под контроль. Задача программы проста — только омеги, рожденные в семьях, работающих в правительственной администрации, получали специальные паспорта. Такой паспорт давал разрешение на выезд из страны, получение образования, возможность трудоустройства, но самое главное — неприкосновенность. Такие омеги находились под неоспоримой защитой государства круглосуточно. Каждый альфа стремился занять пост в администрации правительства, лишь бы обеспечить безопасность своей паре. Но не всем это удавалось. Какова же судьба тех омег, кто не заручился поддержкой и охраной своего государства? Рабство. С самого рождения их ждал ад. Кому-то везло больше, кому-то не везло совсем. Но были и те, кто выступал против, собирая группы единомышленников, пытаясь разрушить устоявшиеся законы их страны. К сожалению, всех ждал провал. Эти сильные альфы и омеги, преисполненные силой и желанием освободиться от оков режима своей страны так и остались в тени, лишь изредка предпринимая попытки восстановить справедливость. Но все тщетно. Ким Джону, альфа, работающий в международном департаменте правительственной администрации города Сеула — один из тех счастливчиков, кому удалось выбить защиту для своего беременного мужа и пятилетнего сына омежки. Однако, работая каждый день на тех, кого людьми назвать язык не повернется, альфу все больше посещали мысли о том, что безопасность его семьи лишь иллюзия. С момента, как он получил свое место в правительстве прошло восемь лет, уже как три года он занимает должность заместителя. С каждым годом ситуация становится все хуже, тем самым отдаляя и без того погрязшую в крови и ненависти страну от спасения. Ему хочется, чтобы его дорогие люди жили в свободной стране, без страха лишиться места, а вместе с тем и своей семьи. Именно эти мысли снова посетили его после очередного собрания, на котором обсуждалась тема продажи омег для заграничных клиентов. Отвратительно. С каждым разом слушать отчеты, об успешно проведенных сделках. Отвратительно. Видеть каждый день лицемерные лица коллег. Отвратительно. Мужчина поднимается с кресла, собирая документы. Он понуро плетется по длинным коридорам администрации, которые так и кричат о богатстве и величии места. Отвратительно. Все в этом здании заставляет его раз за разом испытывать чувство ненависти ко всему, что его окружает. Но есть те, ради которых альфа переступает через себя день изо дня. — Отец! — звонкий голосок ворвался в мрачные мысли Джону. Альфа поднял голову и увидел свое маленькое чудо, одетое в зеленый дождевик с божьими коровками и ярко желтые резиновые сапожки. Пятилетний омежка стоял, прижавшись к боку папы, держа его за руку. Он улыбался так искренне при виде отца, что усталость Джону просто испарилась как по щелчку. Альфа подошел к семье, поцеловал любимого мужа в щечку, а маленький непоседливый омега уже тянул свои ручки к отцу. Просто невозможно противостоять этому солнечному мальчику, поэтому альфа, ни колеблясь ни секунды поднял любимого сына на руки. — Мы решили встретить тебя с работы, — подал голос Мирэль, — этот проказник прожужжал мне все уши о том, что отцу будет грустно идти с работы до дома в одиночку, — улыбнулся омега, потрепав сына по волосам. — Но папуля, это же правда! — начал возмущаться Тэхен на руках отца и подняв на него вопросительный взгляд, — отец, ты что не рад? — Я очень рад вас видеть, — улыбнулся альфа сыну, поцеловав его в макушку, — но вам не стоило идти сюда под дождем. Ты же помнишь, о чем мы с тобой говорили, Тэхен? Твоему папе нужно беречь здоровье, ты ведь хочешь твой братик вырос здоровым и сильным? Тэхен вмиг стал серьезным, опустил свой взгляд на чуть выпирающий животик своего папы. — Конечно хочу! В следующий раз мы с папочкой будем ждать тебя дома, отец! — энергично пролепетал свое решение маленький омежка, слезая с рук отца и снова хватая папу за руку. — Вот и славно, — по-доброму улыбнулся альфа и вся семья направилась домой.***
Папа Тэхена – очень красивый омега французского происхождения. Он родился в Париже, но семья любила путешествовала по миру в поисках лучшей жизни и обосновалась в Корее семнадцать лет назад. Тогда, совсем еще юный, но влюбленный Мирэль встретил своего альфу, с которым позже создал свою семью. Жизнь в этой стране далека от сказки, но находясь рядом со своим любимым мужем и не менее любимым сыном, он отвлекается от жестокой реальности, проживая свои лучшие моменты в кругу семьи. — Ты сам не свой сегодня. Что-то случилось на работе? — Мирель присел перед мужем, придерживая живот одной рукой. Альфа поднял на него нечитаемый взгляд, что заставило старшего омегу напрячься еще сильнее. — Выборы скоро, — обреченно выдохнул альфа, откидываясь на спинку стула. — Я так понимаю, кандидаты тебя не вдохновляют? — пошутил омега, пытаясь разрядить обстановку. — В этом году приедет кандидат из Пусана. Все, кто стоят у власти те еще ублюдки, но у меня ощущение, что этот переплюнет их всех. В комнате повисла тишина. — Мирэль, — обратился альфа к мужу, — нам надо уезжать из Кореи. У меня плохое предчувствие по поводу предстоящих выборов. Мой пост не позволит мне ничего решать, если эти бесчеловечные твари снова решат внести поправки в законы об омегах. Это все ради вашей с Тэхеном безопасности. Прошу тебя, — умоляюще посмотрел Джону на омегу. — Джону… это ведь наш дом. Какой бы он ни был, мы должны быть сильными. Давай подумаем еще немного, хорошо? Доктор сказал у нас будет альфа, разве не прекрасно? Тебе не следует переживать за меня и Тэхена так сильно, мы будем в порядке, — улыбнулся мужу омега и накрыл его руку своей в знак поддержки. — Мирэль… — не успевает закончить мысль альфа, как маленький ураганчик влетает в комнату, нарушая вселенское спокойствие. — А что вы тут делаете? — по-деловому спрашивает Тэхен у родителей, попутно забираясь на колени отца. — Обсуждаем, что кое-кому пора в кровать, — ответил старший омега, поправляя растрепанные волосы сына. — Я хочу сказку! — безапелляционно заявил ребенок. — Ну тогда слушай, — начал альфа, — когда-то давно жил омега, который управлял целым королевством. О его внешности слагали легенды, его силе и храбрости завидовали альфы со всего света. Его боялись, уважали и возносили. Омега объединил территории двух королевств, прекратив нескончаемые войны. Но однажды, любовь настигла его… — альфа продолжил свой рассказ, но в голове маленького Тэхена навсегда отложились слова отца: Боялись Уважали Возносили***
В администрации с самого утра полный переполох. Нет ни секунды тишины. В воздухе висит напряженность вперемешку со страхом. Что могло послужить такой резкой перемене? А точнее кто. Джону нервно поглядывает на дверь. Все его нутро кричит о том, что надо разворачиваться, хватать мужа и ребенка и покинуть эту страну к черту. Но вот он здесь, стоит перед дверью в самый ненавистный конференц-зал, где собрались все главные ублюдки этого цирка уродцев. А повод для этого собрания еще более омерзителен. И имя этому поводу — Чон Ирсэн. Джону все же собирает все свое терпение в кулак и входит в зал. В глаза сразу бьет резкий свет прожекторов с гигантской сцены, в помещении шумно и много людей, от чего становится еще более некомфортно. Заняв свое место и отказавшись от выпивки Джону последний раз проверяет сообщение от мужа, в котором говорится, что он повел Тэхена к зубному и отключает телефон. В зале отключают основное освещение, давая понять собравшимся, что пора занять свои места и приготовиться. Знать бы к чему готовиться… Освещение направлено на сцену, обращая всеобщее внимание на мужчину средних лет, одетого в костюм двойку. Развернув папку в руках, он обратился к присутствующим: — Господа! Для всех нас большая честь собраться вместе в этот великий день! — его вступление сопроводили аплодисментами, — и это также огромная честь для меня представить нового Президента нашей страны. Прошу оказать должное уважение и поприветствовать Чон Ирсэна! — закончил свою речь мужчина, покидая сцену. Звенящая тишина воцарилась в зале. Казалось, каждый задержал дыхание. Джону напрягся в ожидании выхода своего нового босса. Монстра во плоти. Как же хочется верить, что слухи об этом человеке не оправдаются. Тишину прервали громкие размеренные шаги. С каждым шагом сердце всех присутствующих в помещении пропускало новый удар. На сцену вышел он. Альфа средних лет, с черными как смоль волосами медленно подошел к середине и окинул взглядом весь зал. — Господа, — его голос пронизывал насквозь, — рад приветствовать Вас на моей инаугурации. Я буду краток. Все уже осведомлены о моих планах на эту страну. Я собираюсь продолжить дело наших предков и сделать ее еще лучше. Все мы знаем, что система определения роли омег в нашем обществе все еще хромает и я ставлю своей первостепенной задачей это исправить. Мы наладим эту систему, доведем до идеала и избавимся от слабого звена нашего общества. Это будет тяжелый и кровавый путь, так как есть среди нас все еще те, кто, к сожалению, не разделяет наших взглядов. Но вместе вы сможем выстроить то самое общество, о котором грезили наши предки. Поздравляю всех с новым началом, обещаю, вы не разочаруетесь. — выделил последние слова альфа, после чего поднял бокал со своего подноса и отсалютовал залу. Громкая речь альфы была воспринята с овациями. Каждый в зале восхищенно заглядывал в рот новому Президенту. Каждый, кроме одного. Джону еле сдерживал ярость. Было невозможно сидеть и спокойно слушать слова этого больного ублюдка. Сжав кулаки до побеления костяшек и прикрыв глаза, альфа медленно заставлял себя успокоиться. Ненависть затмевала все. Хотелось кричать, протестовать, разнести эту “ярмарку тщеславия” к черту. Нельзя. Пока нельзя. Рано. Пробыв в зале до конца официальной части, Джону быстрым шагом направился прочь, по дороге чуть не сбив с ног какого-то мальчишку. Опомнившись, альфа посмотрел вниз и присел на корточки перед маленьким альфой. — Что ты здесь делаешь? Это не место для детских прогулок, — пытался быть дружелюбным альфа. Мальчик поднял на него свои черные обсидиановые глаза. — Я жду отца. Он взял меня с собой на работу, но сказал ждать здесь, — спокойно ответил маленький альфа. Джону вопросительно выгнул бровь. — Кто твой отец? — поинтересовался альфа. — Чон Ирсэн. Взгляд Джону тут же мрачнеет. Медленно поднимаясь на ноги, он пристально рассматривает мальчишку. Действительно. Так похож. Схожие черты с самим монстром. Джону оставляет ребенка в коридоре одного и быстрым шагом направляется к выходу. С него сегодня достаточно. Этот день должен закончится. Все что ему нужно — теплые объятия мужа и улыбка его солнечного ребенка. 26 сентября. День инаугурации нового Президента Южной Кореи. День, с которого началась самая черная полоса в истории страны.***
Сидя в своей комнате Тэхен со скучающим видом листал свой учебник по французскому. Все эти сложные грамматики и непонятные слова только вгоняют его в тоску. Как только в голову омеги пришла идея сделать перерыв и отложить эту до смерти скучную книгу в комнату зашел Мирэль. — Занимаешься? — поинтересовался старший омега, оглядывая бардак в комнате. Тэхен поднял на папу хмурый взгляд. — Папуля, почему никто в садике не учит французский кроме меня? Я тоже хочу играть со всеми, а не сидеть и учиться, — надулся омежка. — Потому что это родной язык твоего папы, Тэхен. Мы уже обсуждали это сто раз. Я хочу, чтобы ты тоже умел говорить на моем родном языке, это тоже твое наследство от меня. Ты ведь умный мальчик? — присел на край кровати омега и с улыбкой взглянул на сына. — Умный… — промямлил Тэхен, снова склонившись над учебником. Мирэль обреченно вздохнул, наблюдая за недовольной моськой омеги. — Скоро придет отец, не поможешь мне на кухне? — решил избавить сына от мучений омега. Глаза Тэхена засияли ярче солнца. Не мешкая ни секунды, он захлопнул нудную книгу и вскочил на ноги, потянув папу за руку. — А что мы будем готовить? — спросил ребенок, воодушевленно перескакивая через ступеньки, ведущие на первый этаж. — Думаю твой отец будет не против запеченной утки с яблоками, — улыбнулся сыну омега, спускаясь за ним. Вся радость вмиг улетучилась, стоило спуститься на первый этаж. Джону сидел в кресле, устало потирая виски. Все его состояние источало вселенскую грусть и отчаяние. — Отец, ты заболел? — подошел к мужчине Тэхен, от чего альфа вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял его лучик света, уставившись на него своими большими янтарными глазами. — Все в порядке солнышко, — вымученно улыбнулся альфа, посадив сына на колени, — я просто устал, — прикрыл глаза Джону, зарываясь носом в темную макушку омеги. Мирэль, стоявший все это время возле лестницы и наблюдавший за этой картиной, чувствовал истинное состояние своего мужа. Его не обманешь. Встретившись взглядом со своим альфой омега осознал, что их ждет не самый приятный разговор. Джону сидел в кресле, слегка покачивая в руках свое самое ценное сокровище. А в глазах ничем неприкрытый страх. Еще раз взглянув на парочку, Мирэль направился на кухню готовить ужин.***
— Я хочу, чтобы мне предоставили личные дела всех сотрудников международного департамента. — заявил своему секретарю Ирсэн, сидя в новом кабинете. — Будет сделано, господин, — подал голос секретарь, раскладывая документы перед боссом, — но к чему такая срочность? — Мне нужно убедиться в преданности всех своих подчиненных, — усмехнулся альфа, задумчиво смотря на статуэтку тигра на своем столе. — Разрешите идти? — обратился к боссу секретарь. — Свободен. Дверь в кабинет захлопнулась, погружая его в звенящую тишину. Мужчина все также сидел в своем кресле, откинувшись на спинку. Задумчиво прокручивая черную флешку в руке альфа не обратил внимания, как дверь в кабинет тихо приоткрылась. — Когда мы пойдем домой, отец? — поинтересовался маленький альфа, выглядывая из-за двери, — уже поздно. Внезапный голос отвлек Ирсэна от его мыслей. Мужчина развернулся в кресле, поднимая взгляд на сына. — Ты прав, Чонгук. — ответил альфа и понялся с места. Забрав свой пиджак с вешалки, он подошел к мальчику, стоявшему в дверях и потрепал его по волосам — пора домой. Ирсэн напоследок обводит взглядом свой кабинет и гасит свет.***
— Может расскажешь, в чем дело? — присаживается напротив мужа Мирэль. Джону поднимает свой тяжелый взгляд, в котором так и читается мольба. — Я повторю свою просьбу, Мирэль. Нам немедленно надо уезжать из страны. Омега поднял взгляд на мужа. — Это из-за нового руководства? Альфа кивнул, все также умоляюще смотря омеге в глаза. — Может, есть другие варианты? — тихо продолжил Мирэль, но его прервал резкий оглушающий звук разбитой посуды. Омега поднял полные недопонимания глаза на мужа. Терпение альфы подходило к концу. На кону жизнь его семьи. Больше нет времени сидеть и ждать лучшего дня. Пора заканчивать. — Как ты не понимаешь, Мирэль! — повысил голос альфа, — я не могу позволить вам жить в этой стране ни минутой больше. Я не могу позволить моему сыну родиться в этом филиале ада. Почему ты не слушаешь меня?! — альфа вскочил стула, ожидая реакции мужа. — Я обещал тебе никогда не влезать в твои рабочие дела. Я обещал тебе не вмешиваться в политику. Я пойду за тобой, куда бы ты не сказал. Ты правда готов бросить все, что у нас есть и уехать? — тихо обратился он к альфе. — Да, — он присел на корточки перед мужем, — я обещаю тебе, мы справимся. Хочешь, уедем к тебе на родину? Во Францию. Ты так давно там не был. Или в любое другое место, только скажи. Откроем свой бизнес, как ты и хотел, купим большой дом. Отправим Тэхена в обычную школу, а не гимназию для омег. Я уверен, он будет так рад, — глаза альфы искрились счастьем, — Наш сын, — он положил руки на округлый животик, — только представь, он тоже будет свободен. Он не будет обременен постами и званиями, он будет жить для себя. Наши дети смогут прожить самую лучшую жизнь, я обещаю. Ты веришь мне? — Джону заглянул в глаза мужу в ожидании ответа. Омега впитывал каждое его слово, а в голове вырисовывались картинки их будущей жизни. Слишком идеально, сложно поверить в такое, живя здесь. Но он верит. Он тоже желает лучшей жизни своим детям. И раз уж ее нельзя построить здесь, он пойдет за мужем хоть на край света. Приложив ладонь к щеке альфы, он целомудренно коснулся его губ своими. — Я верю. Они так и продолжили сидеть на кухне, вместе строя планы на будущее. Поиск новой страны, нового дома, новой школы — все так волнительно. Идиллия, царившая в комнате, нарушилась сиреной за окном оповещающей о начале комендантского часа. Просидев еще пару минут, супруги отправились в спальню, не замечая, что за дверью комнаты сидел один маленький омега, не разделяющий радости родителей. Говорят — если вы хотите рассмешить Бога, расскажите ему о своих планах.Только вот, окажется так, что и смеяться будет некому.