Чума

      - Да, до такого еще жизнь меня не доводила, - грустно усмехнулась Влада, поправив на плече лямку чехла от гитары.       - Слушай, не нравится, тогда пошли обратно, - пожал плечами Цапля. Молодые люди спускались в подземку станции метро «Рижская». Таких, кто зарабатывал себе на жизнь, здесь было полно. Влада огляделась по сторонам. Вокруг высоких светлых колонн выстроились самые разные личности – с табличками на груди, с собаками, кто-то в темных очках (слепые Базилио), бабульки с семечками – кто во что горазд. Цапля нашел удобное место и жестом подозвал Чумакову:       - Битте-дритте, фрау мадам! Расчехляйся. Девушка откашлялась, покосилась на своих соседей по несчастью. По левую сторону сидела бабулечка с маленькими котятами, собирая на корм, по правую – мужичок с табличкой.       - Ну чего ты? – Цапля докурил и затушил окурок кроссовком. – Не дрейфь. Начинай.       - А ты?       - А я с тобой. Не брошу же. Влада улыбнулась, достала гитару и вдарила по струнам.       - А что петь?       - Да что хочешь. Можно для начала что-нибудь веселое. А потом такое, ну… слезливое, чтоб народ проперло.       - Может, помнишь тот сказочный сон, - потихоньку запела Чумакова, - позабыт он тобой или нет?..       - Громче, - шепнул Цапля.       - Плыл над полем малиновый звон! Занимался малиновый свет!       - Граждане и гражданочки! Не проходите мимо равнодушно! – под певучий голосок Влады Цапля с вытянутой кепкой стал расхаживать по небольшому квадрату, обращая на их парочку внимание народа. – Учимся в консерватории, трудно живется. Помощь приветствуется, продвинем в массы будущую певицу эстрады!       - Болтун, - хихикнула девчонка.       - Ты не отвлекайся.       - Ну что ты разоралась? – раздраженно буркнула бабулька с котятами.       - Бабулёк, а ты не агрессируй, - вступился Цапля, - котята еще бешеными вырастут.       - Да ладно бы что-то хорошее пела, а не эту пахабщину.       - Ну, извиняйте, Муслима Кабзона на станцию не завезли.       - Муслим Магомаев, - поправила его Влада.       - Игра слов, - поморщился Цапля, - ты не отвлекайся, говорю, - в его кепку упало пятьдесят копеек, - мерси, прекрасная женщина! Владюха, запевай слезливую.       - У каждого из нас на свете есть места…       - Отлично, сам расплачусь сейчас.       - Куда приходим мы на миг объединиться… Так, напевая хиты ушедшего 87-го, Влада и Цапля в принципе насобирали уже 3 с половиной рубля.       - Живем, Владюха!       - Не сглазь, - буркнула Чумакова. Цапля подложил свою кепку к ее ногам, постучал по карманам, выудил пачку «Явы», но она была пуста.       - Так, ты пока передохни, повспоминай еще что-нибудь, я ща за сигаретами сбегаю и вернусь.       - А без них ты не можешь сейчас?       - Не-а, - ухмыльнулся паренек, - и это, если кто подойдет, спросит, на кого работаешь, скажешь «на Парамона». Давай, я мигом, пять минут. Стоило Цапле отлучиться, Влада стала потихоньку наигрывать мелодию, вспоминая, что бы еще она могла бы спеть. В этот момент по подземке прошел ветерок легкого волнения, и девушка покосилась в ту сторону, куда повернулись все: от лестницы шагали два милиционера. Они останавливались напротив каждого, перебрасывались парой слов, заглядывали в коробочки с деньгами, шагали дальше. Наконец, очередь дошла и до Влады.       - Смотри, Васильев, новые лица, - ухмыльнулся невысокий, лет под тридцать служитель порядка.       - Зато очень симпатичные, - Васильев, на вид чуть старше Чумаковой, остановился за его спиной.       - Как прибыль, цветочек?       - В порядке, - Влада передернула плечами.       - Что поём?       - Эстрадные. Она чувствовала, что они специально тянут время. Тот, что постарше, наклонился, поднял кепку и пошерудил в ней, осматривая помятые купюрки и мелочь.       - На кого работаешь, Ротару? И тут Влада поняла, что имя, которое ей сказал Цапля, напрочь вылетело из головы. Будто в черепной коробке сидела маленькая обезьянка с ударными.       - На Соломона. Милиционеры переглянулись.       - Кого?       - Пантейлемона? – Чумакова перепугалась и стала перебирать все возможные подходящие по звучанию слова, вдруг вспомнит? – Поролона..? Паркинсона! «Дура, - мысленно орала девчонка на себя, - у самой у тебя Паркинсон!».       - Поня-я-ятно, - протянул старший и кивнул напарнику: - Васильев, забирай-ка ее.       - Эй-эй-эй! – засопротивлялась Влада. – Куда? Вы что?       - В отделение, Пугачева.       - Я не Пугачева!       - Вот там и разберемся, - спокойно отозвался Васильев.       - Гитара!       - Не сбежит твоя гитара. Бабулька с котятами, скривившись и вздыхая, проводила милиционеров и растерянную Чумакову взглядом и только покачала головой. Цапля, как и обещал, вернулся через минуту после произошедшего и замер.       - Бабулек, а где?..       - Забрали твою певичку в отделение, - та лишь развела руками.       - Твою мать! Цапля стартовал с места, затем вернулся, подхватил гитару, старушка крикнула: «Деньги-то!», но паренек не слышал, выбежал из подземки и стал теперь оглядываться, надеясь, что еще успеет отыскать среди снующей толпы Владу. Но тщетно. Надо было срочно звонить, в карманах оказалась мелочь, и он вспомнил, что заработанные деньги остались в подземке. Цапля вернулся обратно.       - Бабусь, где деньги?       - Какие? – старушенция протянула ему его красную кепку.       - Э-э-эх, бабулёк, - Цапля прекрасно понял, что она их и забрала. – Потряс бы я тебя, да жить тебе осталось два понедельника.       - Хамло. Вася плюнул, натянул кепку на голову и побежал в сторону рынка.       - Нахлобучить бы тебя! – Космос отвесил Цапле смачный подзатыльник, пока тот сжался, обхватив гитару Влады.       - Что росту, что мозгов, - огрызнулся Витя.       - Я помочь ей хотел!..       - Помог! – Холмогоров похлопал в ладоши. – Красавчик!       - Ладно, Кос, усмирись. Парамону сказать надо, если рижские – значит, все гладко пройдет. Парамон сидел в своем «штабе» - небольшой кабинетик на складе «рижского» рынка. Троица ввалилась к нему даже без стука, и мужчина, поправив зачесанные назад волосы, уставился на своих подопечных вопросительным взглядом.       - Вы че, орлы?       - Парамон, тут такое дело… - начал Космос. Главный слушал быструю речь Цапли, комментарии Холмогорова и Пчёлы, и только брови его взлетали вверх, а лицо говорило только одно: «Салаги безмозглые».       - Ну а ты-то где был? – покосился он на Васю. – Куда же сбежал от своей девицы?       - Не, - закачал головой Цапля, - она не моя.       - А чье это юное дарование? Пацаны переглянулись.       - Подруга наша.       - Подруга ваша, - усмехнулся Парамон, - а что ж вы так подставляете ее?       - Да это мой косяк. Я за сигаретами бегал, но ее предупредил, если что…       - Предупредил он, - цыкнул Космос, - тебе сколько раз говорили, сначала с нами советуйся, а потом уже свои гениальные идеи людям предлагай! Недоразумение…       - Ну, Кос, у Мандаринки своя голова на плечах, - подал голос Витя. Парамон, наблюдая за реакцией каждого из парней, усмехнулся:       - Витя, конечно, прав. Голова-то есть у каждого. Только для баб – это аксессуар на шее. Носят для красоты. Космос вдруг понял, что начинает закипать.       - Она не такая. Парамон склонился к нему.       - Запомни, Космос, все бабы дуры. Они не головой думают, а каким-то другим сладким местом. Есть глупые дуры, а есть умные, но тоже дуры. Вот тебе зачем эта баба?       - Она не баба, - Холмогоров стремительно поднялся со стула и поравнялся с Парамоном, - она… Если что, я за нее пол-Москвы вырежу. Главный вдруг улыбнулся такому смелому, мальчишескому заявлению, отошел к своему столу, закурил, затем посмотрел на Космоса снова, но взгляд его, казалось, даже смягчился.       - Ладно, гаврики, идем вызволять вашу принцессу из лап нашей честной и неподкупной милиции.       - Твоя? – старшина посмотрел на Парамона.       - Моя, - тот взглянул на Владу, сидящую на скамейке, чуть дальше от поста.       - Что ж она тогда имени твоего вспомнить не могла? – хохотнул милиционер. – Затем огрызаться начала, буйная она у вас, полечили бы.       - Да это нервы, Михалыч. Девчонка, что взять?       - Вот именно, что взять? На кой черт тебе такое… - старшина запнулся, покосился на Космоса и Пчёлу позади Парамона, - где ты их таких понаходил?       - Такими уже понарожали, - спокойно отозвался Парамон. – Сколько? Влада мрачнее тучи вышла на порог участка следом за мужчинами. Космос обнял девушку за плечи и попытался заглянуть в глаза:       - Эй, Одуванчик, ну не сердись ты на Цаплю. Он дурак у нас. В детстве с высоты упал, а пока летел, об перилку башкой шибанулся.       - Я и не сержусь. Он тут и ни при чем, я сама забыла от страха все.       - А я говорил, - тихо поддакнул Цапля, за что Витя отвесил ему очередную оплеуху. – Ну че ты дерешься?       - Была б возможность – я б тебя пришил, - усмехнулся Пчёлкин.       - Хорош лясы точить, - наконец, подал голос Парамон. – Работу никто не отменял.       - Почапали, - Витя подтолкнул Цаплю, хлопнул Космоса по спине.       - Иду, - Холмогоров снова повернулся к Владе и улыбнулся: - Слушай, ты завтра после обеда что делаешь?       - Ничего, а что?       - Есть предложение.       - Руки и сердца? – не сдержалась и улыбнулась. Холмогоров прочистил горло и поджал губы.       - Пока что чуть скромнее – на пляж.       - Это можно.       - Тогда завтра в два я заеду за тобой.       - Договорились. Одни пойдем?       - А ты хочешь кого-то из девчонок взять? Влада пожала плечами.       - А что, у нас типа свидание? Космос несколько замялся, от волнения потер затылок.       - У нас типа пляж.       - Тогда девчонок позову. Конечно, он хотел побыть с Чумаковой наедине, но высказать это прямо почему-то так и не смог. Он еще несколько секунд смотрел в ее глаза, как вот что-то прекрасное, затем порывисто поцеловал в щеку и побежал следом за парнями. Чумакова раскрыла рот, но не успела ничего сказать, только прислонила ладошку к щеке и улыбнулась.

***

      Татьяна Николаевна Белова, прижав кулачок к груди, вглядывалась в темную даль, куда убегали рельсы. Совсем скоро засветиться огонек, совсем скоро…       - Скорый поезд 019-ть «Ленинград – Москва» прибудет на третий путь, - заговорил женский голос из радиорубки, - повторяю: скорый поезд… Татьяна Николаевна подошла чуть ближе к перрону, и Катя обхватила беспокойную сестру за плечи.       - Танюша, ну не волнуйся ты так, в самом деле. Не суетись.       - Да как не суетиться, Кать? Пять лет ждала.       - Да все мы ждали…       - Жалко, Сашки рядом нет, - Татьяна Николаевна приложила платочек к губам. Слишком сильно переживало ее материнское сердце за каждого из сыновей. – Тоже уже две недели ни одного письма…       - Так, отставить потоп, - Катя ловко выхватила ее платок и сама промокнула сестринские глаза от подступающей влаги, - Андрюха приезжает, радоваться надо. И с Санькой все хорошо, слышишь? Танюха, ядрен-батон!       - Все, все, - Белова усмехнулась, шмыгнув носом, - я не плачу.       - Вот и молодец. Поезд гулко просигналил, остановился около перрона, двери распахнулись, и началась суета. Из вагонов высыпали пассажиры, к ним спешили носильщики со своими тележками и встречающие. Но где же Андрей? Татьяна Николаевна уже начала расстраиваться.       - Да что ж такое? – повторяла она.       - Успокойся, мать, - встряхнула ее за плечи Катя. И вот, наконец, над снующей толпой низеньких женщин показалась голова сына.       - Андрюша! – Татьяна Николаевна поспешила навстречу. Он очень изменился, возмужал. Мягкость юношеских линий, пушок на подбородке – все исчезло. Черты лица созрели и образовали характер. Легкая поступь стала ровной и твердой походкой.       - Мам! В голосе прибавилось несколько басовых нот. Из подмалеванной картины вышел оконченный портрет. Юноша превратился в мужчину. Глаза блистали уверенностью, которая не отталкивает, а влечет к себе. Она узнается по стремлению к добру, к успеху, по желанию уничтожить заграждающие их препятствия.       - Сынок! – Белова попыталась сгрести высокого, крепкого сына в охапку так, словно в детстве. Андрей поставил свой чемодан и крепко обнял маму. Поцеловал в белесую макушку, вдыхая такой родной, но позабытый аромат «Красной Москвы». – Солнышко ты мое, как ты возмужал!       - Ну, привет, племяшка, - Катя тоже не сдержалась, улыбнулась влажными глазами и похлопала парня по спине, - вырос.       - Давно ждете? – Андрей подхватил чемодан, свободной рукой обнял мать за плечи, и троица поспешила на выход из вокзала.       - Раньше всех приехали, - улыбнулась тетка.       - Зачем же так рано? Я же говорил, в 22:10.       - Ну, это не пять лет же, - сквозь слезы радости проговорила Татьяна Николаевна, - сорок минут можно было и подождать.       - Санёк там как? Что пишет?       - Да все в порядке, правда, уже третья неделя пошла, он молчит.       - Мамуль, успокаивайся, все с ним в порядке, я уверен, - Андрей на ходу целовал мать в висок, гладил по плечу.       - Хорошо хоть, ты вернулся, - закивала Катя, - матери поспокойнее будет. Да и помощь… Сердце-то не железное.       - Катя!       - К врачу давно ходила? – уточнил сын. – Ты же обещала провериться.       - Все нормально с моим сердцем, - уверила их Татьяна Николаевна. – Одна половинка уже на месте, успокоилась, значит, и вторая скоро успокоится. Какое же это счастье – отпереть входную дверь и вдохнуть запах родного дома. Тепло, уютно, в воздухе витает неповторимый аромат детства и юности…       - А мы с Катей с обеда суетились, курочку твою любимую пожарили, салатики настрогали…       - Мамуль, ну зачем? – Андрей улыбнулся, привалившись к дверному косяку, наблюдал, как Татьяна Николаевна сервирует кухонный стол. – Я же не с фронта вернулся…       - Хватит скромничать, - отмахнулась мать, - за пять лет толком пару раз виделись, разве это не повод?       - Руки мыть топай, - распорядилась Катерина, рыская в холодильнике в поиске бутылки, - сейчас такая холера ходит, к нам вот вчера беременную одну привезли…       - Да, ничего не поменялось, - хохотнул парень, удаляясь в ванную. Когда уже стол был полностью накрыт, Катя протянула Андрею бутылочку вина и штопор.       - Ну не могу наглядеться, - Татьяна Николаевна уронила подбородок на скрещенные руки и со всей любовью разглядывала сына.       - Еще успеешь, - улыбнулась Катя. – Ты же все, Андрюх, здесь и обоснуешься? Чем вообще думаешь заниматься?       - Да есть пара мыслей, - уклончиво ответил Андрей. – Если все получится – расскажу.       - А чего же невесту не привез? Белов улыбнулся, разлил по бокал ароматную кроваво-красную жидкость.       - В Москве найду.       - Пора-пора, двадцать четвертый год пошел… Внуков пора уже Танюхе, чтобы было, с кем возиться.       - Ну вот Санёк вернется, женится и нарожает.       - Так, все должно быть по старшинству.       - Молодым везде у нас дорога, - хмыкнул Андрей.       - Ну хватит уже, - отмахнулась Татьяна Николаевна, - все разрешится, перемелется, мука будет. Давай, сынок, за возвращение!

***

      «Девятка» остановилась недалеко от спуска на пляж, но Космос и Влада не спешили выходить. Черт дернул вообще завести этот разговор…       - Ну ты до конца жизни будешь теперь злиться на меня? – поглядывал на девчонку Холмогоров.       - Просто выставил меня недалекой дурой. Почему сразу нельзя было сказать, что деньги твои?       - Я уже объяснял: первый месяц ребята правда просили помочь и передавали деньги. Ну не мог же я тебя кинуть с этим? Тебе же они были нужны.       - Это не повод был давать мне их просто так.       - Это не просто так.       - Тебе что, деньги ляжку жгут? Тогда отдавай на благотворительность. А меня так дурить больше не смей. Космос тяжело вздохнул, выскочил из машины, распахнул пассажирскую дверь и, схватив Владу за руку, потащил вперед. Она вырвалась и остановилась посреди пути.       - Ну что опять? – поинтересовался парень, немного притормаживая.       - Почему это я должна после этого бегать за тобой?       - Потому что ты мне нравишься. Мы с тобой одинаковые. Еще вопросы? Проходивший мимо мужчина хмыкнул:       - Вот это я понимаю. Укрощение строптивой, да?       - По-другому с ними никак, - серьезно ответил Космос, и, повернувшись к Чумаковой, вдруг улыбнулся: - Владюх, ну что за гарпия в тебя вселилась?       - Может, я не хочу купаться.       - Хорошо. Купаться буду я, а ты посидишь на солнышке. Взяться за руки, не имея на то никаких оснований, играть в романтику, провоцировать на умиление-возмущение и при этом держать дистанцию. Так по-юношески… А внутри любопытство, жгучее, как любовь. Волны зелени, расходящиеся дорожки, выбирай любую.       - Давай кто быстрее! – бросил Холмогоров и сорвался с места. Влада замерла на песке, наблюдая за Космосом. Его настроенное тело напоминало хорошо сыгранный оркестр: он раскрывался в движении, как прыгун с шестом, проходящий над планкой с таким запасом, что сразу становилось ясно: этот первый. Удлиненные мышцы, выпуклая сетка вен… Космос просто ходячий анатомический атлас. И Чумакова снова поймала себя на мысли, что нравится ей, до жути нравится этот человек. Давно. И сильно… Возле пристани катерок, на газонах люди всех возрастов, жующие и выпивающие, но больше всего тех, кто целуется. Поветрие какое-то или вирус, радиус поражения двести метров.       - Как водичка? – крикнула парню Влада.       - Сейчас поглядим, - улыбнулся Космос и прыгнул ласточкой. В итоге вынырнул через пару минут, присел на песок, пока Чумакова расстилала плед, улыбнулся. Бисер воды как-то даже красиво бежал по его коже, капал с влажных темных волос.       - Не дуйся, - он подтолкнул ее своим плечом. – Тебе не идет.       - Просто обещай, что никакой самодеятельности подобной не будет.       - Хорошо, будет другая.       - Космос!       - Да шучу! – он потрепал ее за плечо – нежно, даже ласково. – Давай заключим пакт о ненападении, если ты понимаешь, о чем я. Понимаешь? Она не успела ответить, парень заметил знакомую фигуру на склоне:       - О, а вот и Фил.       - Ты пригласил пацанов?       - Ну ты же обещала пригласить девчонок. У меня смог только мой Теофилёнок.       - А у меня только Светка.       - Анька-то там как себя чувствует?       - Сегодня ей к врачу, говорит, нормально уже. Привыкла. Кстати, малыш-то уже начал толкаться!       - А чего ж молчала? Валера поравнялся с ними, скинул спортивную сумку на песок и улыбнулся.       - Ну, Космосила, знакомь. Космос подскочил, отряхнул плавки и протянул Владе руку, помогая встать.       - Знакомимся, господа. Вот этот Одуванчик – Влада. Эта гора мускулов – Валера. Для своих Фил.       - Приятно, - Чумакова и Филатов пожали друг другу руки и улыбнулись.       - Сейчас будет веселее, - пообещал Холмогоров другу, - еще одна барышня подчалит. Владь, достань сигаретку, в левом кармане. Нет, в левом от меня. Не стесняйся, лезь. И коробок.       - Люди же, - Фил сам не курил, нотации друзья не читал, но вокруг пляж был усеян народом, яблоку негде было упасть.       - Мы тоже люди, - Кос закурил, посмотрел на горящую спичку. Дошло до пальцев, выбросил. Очередная демонстрация или так, привычка ходить по краю? Стряхнул пепел, посмотрел Владе прямо в глаза. Через пару минут парни затеяли возню, бросились в воду, Космос оттуда стал махать руками Владе. Она засмеялась.       - Чумакова, спасай! А то этот зоофил меня утопит!       - Не волнуйтесь, девушка, у нас соглашение! – крикнул следом Фил. – Получите своего Холмогорова в целости и сохранности, распишитесь, не забудьте осмотреть на предмет повреждений и царапин.       - Владька! – донесся со склона голос Светки.       - Плыви сюда! – замахала руками Чумакова. Фил, который до этого собирался подбросить с плеч Космоса, замер, чем заставил друга пошатнуться.       - Ты на что залип, Фил? Валера неаккуратно спихнул Холмогорова, и тот плюхнулся бомбочкой, подняв мириады брызг. Откашлялся, утер мокрое лицо и с непониманием уставился на Филатова:       - Ты че, сноровку потерял?       - Это кто? – кивнул он на девчонок, подразумевая, конечно, Синицкую.       - А, это Светка. Подружка. А че?       - Сюрприз, - хмыкнул Валера, вспоминая их недавнюю специфическую встречу.