Я не твоя подружка!

      В этот вечер, придя в салун, он прошел мимо неё, лишь буркнув приветствие, и сел за дальний столик. Доктору резко стало неуютно — даже от этого мелкого взаимодействия веяло холодом. Таким непривычным для неё, словно резкое обливание ледяной водой. Она привыкла к большему дружелюбию с его стороны, и, что уж там, давно свыклась с тем, чтобы сидеть тут не одной. Но, как оказалось, «свыклась» — не совсем соответствует действительности. Она с тоской смотрела на пустой второй стул за своим столиком, и эль в её кружке резко по вкусу из «приятной горчинки» стал «ужас какая горечь».       Да-да, он, очевидно, сильно не в восторге от вчерашнего разговора. Что уж там, она тоже. Зачем он вообще эту тему поднял? Хорошо же было…       Доктор вздохнула, заливая в себя испортившийся за минуту эль.       Она продолжала наблюдать за ним, стараясь, чтобы это было незаметно, но Мастер и не смотрел в её сторону. Куда угодно, только не на неё, и Доктор давила в себе детское желание привлечь внимание.       Знакомым движением он достал из кармана портсигар и закурил, заставив её удивиться: в прошлый раз сигар внутри было намного больше, и, памятуя о его фразе, что курит он только пьяным, попыталась высмотреть на его лице следы запоя минимум на еще две сигары, но нет. Мастер был хмур и невесел, но не пьян, уж она знала разницу.       Увидев, как вокруг него начали виться несколько девиц, приметив перспективного одинокого мужчину, Доктор сглотнула самое омерзительное пиво на вкус, которое когда-либо пила. Разозлившись на себя и свою реакцию, она взяла кружку, выходя на крыльцо. Ей нужно подумать, подышать и убрать из поля зрения провоцирующего человека.       Облокотившись о перила, шериф кивнула проходящему мимо горожанину в знак приветствия и уронила голову на скрещеные руки, тяжело вздыхая.       Он сам виноват. Нечего было давить на неё так открыто, конечно, она ушла в отрицание. Вроде знаток душ, а такой дурак…       «А может, он просто задолбался ждать проявления чувств?» — подал голос внутренний червячок сомнения, но Доктор отмахнулась от него. Что тут ждать, если она ничего и не обещала?       Эль не собирался становиться вкусным обратно, но кончался довольно бодро, отлично приправляя горькие мысли горьким же вкусом, отдавая в мозг невеселым и не очень трезвым резонансом.       Ей не хотелось терять компанию Мастера. С ним было тепло и по-странному спокойно, несмотря на множество происшествий вокруг них. Эмоции горели, бурлили, накалялись, и в этом была словно своеобразная стабильность. Стабильно неспокойно. Ей нравилось, очень похоже на то, что ожидаешь от жизни, становясь шерифом. Позавчера он флиртовал через прутья решетки, вчера — грабил поезд, рассыпаясь в комплиментах и подначках, сегодня спасает твою шкуру, завтра кружит в танце и читает стихи, послезавтра ссорится и бросает её одну. Персональный хамелеон. Ей грустно и по-острому одиноко, хочется наплевать на всё и просто сесть за его столик, призывая забыть вчерашний день.       Эль кончился, и, вздохнув, Доктор смирилась с необходимостью вернуться хотя бы за следующей кружкой.       Она буквально застыла на пороге салуна, словно ей в грудь воткнули кинжал.       Мастер сидел и тискался с какой-то блондиночкой на коленях.       Надо сделать гордый вид и выйти. Или, напротив, сесть за свой столик, делая вид, что ничего не происходит.       Но кровь кипела. Кровь бурлила и разъедала рациональные мысли. Вчера он признавался ей в любви, умоляя о большем, а теперь… Теперь привечает на своих коленях девку, пока шериф терзается снаружи сомнениями.       Плохо соображая, Доктор подошла к столику и вылила бокал хереса девушки ему в лицо. Швырнув пустой стакан на стол, она вылетела из помещения, намереваясь орать в темноту очень много нецензурных слов.       Как он мог так поступить?!       Услышав сзади стук двери, она взвилась в прыжке, как застанутая врасплох кошка.       — Что тебе тут надо?!       — Что это было?       Доктор взбешенно крутила глазами. Она в жизни не испытывала такого лютого желания бить лицо, даже с учетом того, что оно было бы алкогольным и липким.       — Так и знала, что ты разобьёшь мне сердце, — прошипела Доктор ему в лицо, но тот, неожиданно, аж задохнулся от возмущения, набрасываясь на неё в ответ почти буквально, замирая в паре сантиметров от её лица.       — Я? Я?! Буквально вчера ты заявила мне, что я не получу ничего, из того, что хочу, отвергла мои чувства, и ты меня сейчас упрекаешь в своём разбитом сердце? Дорогая, нельзя разбить то, чего нет! — яростно произнёс он, и шериф отшатнулась, пораженно смотря на него. — Ты — собака на сене! Не подпускаешь меня и не отпускаешь! Я тоже, знаешь ли, не игрушка, и я тоже могу устать от этой игры с попытками закатить круглый камень на вершину горы! Я умею играть в горячо-холодно, только вот нужно ли это тебе? Сидеть как на иголках каждую секунду, ожидая то ласки, то пинка? Нет? Мне тоже! Как насчет того, чтобы подумать и о моём сердце?       Задев её плечом, он раздраженно направился куда-то вниз по дороге, не оборачиваясь. Доктор стояла столбом от его отповеди, в глубине души понимая, что в чем-то он прав. Но от этого было не менее больно, как и от этого зрелища, как он уходит, даже не пытаясь извиниться. Издав странный, против воли вырвавшийся из горла всхлип, Доктор шустро закрыла лицо руками. Нет, она не будет реветь, как маленькая девочка. По крайней мере, не у всех на виду. Слезы — слабость. Шерифы не плачут.       Обернувшись от этого звука, Мастер замер, поджимая губы и сердито выдыхая.       — Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — устало спросил он. — Растрогался от вида твоих слез?       — Развернулся и свалил с улицы, чтобы этого не видеть, — злость от этой фразы снова загорелась в душе, и она убрала руки. Глаза уже красные, но и плевать. — Эти слёзы для меня, а не для тебя.       Тот пораженно замер на месте, открывая и закрывая рот. Поняв, что уходить он не собирается, Доктор забралась на перила и с них запрыгнула на Тардис, отвязывая её отточенным движением, и молча, без единой команды, галопом стартанула куда-то вглубь города. Ей было плевать куда — главное, отсюда. А встречный ветер всё высушит, что она хотела скрыть.       Лошадь не возражала. Ей и самой нравилось бесцельно носиться по безлюдным в позднее время улицам.       Вернувшись в таверну, Мастер бросил деньги на стол перед девицей. Та удивленно вскинула взгляд.       — Я еще не отработала…       — Ты отработала всё, что мне было нужно, — заверил он её. Пожевав губу, она бросила взгляд на Лиззи, и, получив кивок, смахнула в ладонь только треть.       — Мадам обещала вам скидку. Учтите, второй раз это будет полная цена, несмотря на то, что до главного мы не дошли.       — Знаю, — вздохнул Мастер, посылая благодарную улыбку Лиззи, которая грустно покачала головой. — За просчёты я платить умею. Но желание получить оригинал слишком сильно, чтобы, возможно, трезво мыслить.       Увидев у своего дома Мастера, она почти закатила глаза, потому что все эмоции она уже выплеснула на ночных скачках, и желания снова выяснять отношения у неё не было ни малейшего.       Соскочив с лошади, она принялась молча заводить её в небольшое домашнее стойло. Мастер подошел ближе, соединив руки за спиной.       — Я должен извиниться. — Доктор удивленно вскинула брови. Ладно, этого она не ожидала. — Я привык, что женщины используют слёзы как способ манипуляции, а не выражения эмоций в момент ссоры. Я ошибся. Прости.       Доктор фыркнула одновременно с лошадью, но промолчала, хотя на языке вертелось много колкостей. Все они были довольно жестоки: после часа бездумной скачки и выплескивания эмоций, их и эмпатии у нее осталось буквально крупицы. Зато было много равнодушия и усталости. И немного злости при воспоминании о той сцене в баре. Впрочем, то, что он не остался там, а пришел, уже заслуживает того, чтобы она не послала его в пешее эротическое прямо сейчас.       — Но от своих слов я не отказываюсь, — угрюмо продолжил Мастер, так и не дождавшись ответа. — Вчера было очень больно, чтобы я извинялся за сегодня.       — Молодец, — равнодушно бросила Доктор, направляясь к своей двери мимо него. — Если ты хотел что-то исправить — теперь точно не выйдет.       — А что поменялось? — вскинул Мастер бровь. — Ты мне как не доверяла, так и не доверяешь. В чем смысл мне ограничивать себя, если наградой мне за это не то, что твоего сердца, даже поцелуя в щеку не будет? Чего ради я из шкуры лезу, объясни мне?       Шериф остановилась, смотря на дверь и кусая губы.       — Ты мне очень нравишься, я не лгал. Я согласен отказаться от других, от своих некоторых планов, поступаться интересами, но ради чего-то взамен. Вчера ты расколотила мне сердце вдребезги и я просто не вижу смысла оставаться на месте, как брошеный хозяйкой щенок, в надежде, что ты передумаешь. Хороший вопрос кому из нас сейчас больнее.       — Я тебе не верю.       — Ты всегда всем не доверяешь? Живешь с сжатой в кулак ладонью? — поинтересовался Мастер. — Если так — то быть одной — не твой выбор. Чей угодно, но не твой.       Доктор закрыла лицо руками с тихим выдохом.       — Понял, ухожу, — поджав губы, кивнул он. — За что я хотел извиниться — я уже извинился.       Он развернулся, делая два шага, но понял, что его держат за рукав, и обернулся. Доктор убрала от лица руки, но по-прежнему стояла к нему почти спиной, смотря в дверь, в попытках спрятать лицо.       — Пока я скакала тут, тревожа сон горожан, — тихо начала она, — я очень много думала. И пришла ко множеству выводов, которые, если кратко, сводятся в основном к тому, какой ты мудак, — Мастер угрюмо усмехнулся в ответ, ничуть не удивленный. — Разумеется, в основном потому, что единственным собеседником, союзником и оппонентом были я, я и я. Наверняка, если я озвучу свои аргументы вслух, половина из них будут звучать настолько глупо, что я их даже до конца не договорю. Но, тем не менее, в одном ты был прав: я не подумала о твоих чувствах. Есть у меня такая поганая привычка, это правда, — Доктор вздохнула, словно собиралась с силами, и слегка все же повернулась к Мастеру, держа его на краю своего поля зрения. — Буду честна на этот раз: да, я влюбилась. Но страх слишком силен. Он не конкретно к тебе направлен, просто… — издав судорожный вздох, она запрокинула голову к звездному небу. — Собака на сене. Да, ты абсолютно прав. Я влюблена недостаточно, чтобы переступить через себя, но достаточно, чтобы вид тебя с другой женщиной причинял мне сильную боль. Что с этим делать — я не знаю. Не вижу выхода из этой ситуации.       Мастер медленно подошел ближе, и, не спрашивая разрешения, молча обнял её сзади. Доктор не сопротивлялась, не ощущая никаких сил для этого, да и желания. Она, если честно, изо всех сил пыталась снова не разреветься — после первой истерики скатиться во вторую всегда намного легче.       — Я не прошу тебя доверять мне во всём и сразу, — наконец, прошептал Мастер. — Да ты и не сможешь, полагаю, не знаю уж, что там такого было до меня. Просто — не отталкивай меня так категорично, как сделала это вчера. Я не каменный, я не могу добиваться и доказывать что-то, потеряв надежду и получая раз за разом щелчки по носу.       Доктор опустила голову вниз, кивая головой и вырисовывая носком сапога бездумный узор в пыли.       — Хорошо. Если ты не против — можно мне теперь попасть домой? Я совершенно без сил и готова упасть от физического и эмоционального истощения прямо здесь, — призналась она. Вздохнув, Мастер разомкнул руки, выпуская её, и засунул их в карманы, неспешно направляясь к себе.