***
Разговор, надо сказать, вышел крайне занимательным… Из рассказа Вэй Усяня Цзян Чен понял, что, получив заветную кровь наследника «проклятого солнечного ордена», которая должна была свести магию зеркала на «нет», Вэй Усянь спешно вернулся и готовился провести ритуал, как вдруг его ушей достигла неприятная новость: бесследно исчез Лань Сичень! Цзэу-Цзюнь, как узнал Цзян Чен, на тот момент не занимал поста главы клана и долгое время жил вдали от ордена, потому его исчезновение обнаружили не сразу. После пары месяцев безуспешных поисков, обратились к Вэй Усяню, чтобы тот испробовал свои новейшие талисманы обнаружения (Вэй Ин даже гордо потряс ими перед глазами Цзян Чена). В тот же час талисманы были активированы! Дважды! Но каждый раз происходила какая-то чушь: на расстоянии сотен и тысяч ли, где бы ни находился человек, был ли он жив или мёртв, новое заклинание должно было указать на него безошибочно, а тут «эта бесполезная бумажка» просто-напросто сгорела! Вэй Усянь не знал что и делать, ведь прежде талисманы срабатывали как положено! Через несколько дней глубоких раздумий он пришёл к одной безумной идее: раз не удалось найти Лань Сиченя в их мире, может, стоило попробовать в другом? Перво-наперво, переместившись сюда, Вэй Усянь поразился верности своей догадки: в этом мире было два Цзэу-Цзюня! — Но почему ты решил, что талисман просто не показал на Лань Сиченя нашего мира? — задал Цзян Чен самый очевидный вопрос. — Логично было бы предположить подобное, ведь ваш Лань Сичень и наш Лань Сичень могут считаться одним и тем же человеком. Однако, я не ошибся. Переместившись, я испробовал свой талисман здесь, и он указал два направления, что означало что либо человек находится в двух местах одновременно, что невозможно, либо мы имеем одного человека… скажем так, в двух экземплярах: один ваш, другой наш, в разных местах. Так я и подтвердил свою догадку. — Хорошо. Предположим, ты прав — здесь их двое. Что ты собираешься делать дальше? Вэй Усянь невесело усмехнулся — он уже давно заметил озабоченность Цзян Чена сложившейся ситуацией. — Появление двух одинаковых людей, как ни крути, должно вызвать большой переполох, а если не повезёт, то будут проблемы и похуже. Мне неведомо, как брат Сичень сюда попал, но, конечно же, мне следует найти и увести его обратно. Я мало что знаю о происходящем в вашем мире и, чтобы не наделать лишнего шума, я решил обратиться к тебе за помощью, ведь ты меня уже видел и не будешь гнать как демона. «Не наделать шума, как же, — скривился про себя Цзян Чен. — Он ведь наверняка догадывается, кто и зачем мог привести Сиченя сюда. Отсюда и его волнение!» Интересно было кое-что ещё: первым делом Вэй Усянь действительно отправился к Цзян Чену. Если не обращать внимания на ерунду про «ты меня уже видел», в подобных ситуациях всегда шли к тому, кому больше всего доверяли. Могло ли это означать, что в другом мире у них до конца оставались хорошие отношения, а Вэй Усянь не покидал клана Цзян? Однако, там тот второй Цзян Чен уже был мёртв, что выглядело довольно угнетающе… А ещё… в груди Вэй Усяня отчётливо ощущалось золотое ядро — точно такое же, что в тот же момент находилось в груди самого Цзян Чена. «Он не жертвовал второму мне своего ядра…» — Что ты будешь делать, если он не пожелает возвращаться? Будешь ли ты пытаться его переубедить или уведёшь силой? Вэй Усянь внимательно смотрел на Цзян Чена. — Я понимаю твое беспокойство, Чен. Конечно же, лучше было бы вернуть всё как было и больше не гневить природу и богов. Однако, я не вправе решать за других, как им следует жить и поступать. «Чего-чего?» Цзян Чена чуть не вырвало кровью! Он был настолько удивлён услышать подобное! От Вэй Усяня! Да прежний старейшина Илин уже бы бросился в бой с криками о вселенской справедливости! А тут — «не гневить природу и богов»! Цзян Чен ещё раз оглядел человека перед собой — то был какой-то неправильный Вэй Усянь! Ну или наоборот, слишком правильный? Да чёрт с ним. Цзян Чен услышал, что хотел: Вэй Усянь не был на стороне тех мерзавцев, а, значит, мог стать его союзником. Остальное его не касалось. — Ты же наверняка ещё не в курсе произошедшего? — Произошедшего? Брат Сичень уже что-то натворил? — озабоченно поинтересовался Вэй Усянь! От Цзян Чена не укрылось эти его «брат» и «что-то натворил»?! И что значило это его «уже»? Не пытаясь более что-либо утаить, Цзян Чен ответил: — Что ж, послушай… Он заявился к самому себе и, считай, выдворил из собственного дома! Вэй Усянь остолбенел, пытаясь перевести на свой язык услышанные слова. — Хочешь знать, как именно он это сделал? — продолжал Цзян Чен. — Он подстроил покушение на человека из своего клана, выставил настоящего Цзэу-Цзюня преступником, настроил всех против него и выдворил из башни Золотого Карпа как последнего пса! А помогли ему в этом как раз люди того самого Патриарха. Вэй Усянь с каждой фразой бледнел всё больше. — Я лишь смутно представляю, какие цели преследует ваш Лань Сичень, — не останавливался Цзян Чен, пристально наблюдая за реакцией Вэй Усяня, — но что-то мне подсказывает, что домой он не сильно-то торопится! Дослушав речь, Вэй Ин долго оставался безмолвным с опущенной головой. Сказать, что тот был поражен — не сказать ничего! По этой реакции Цзян Чен подтвердил свою догадку: шисюн не стал топать ногами и заступаться за Цзэу-Цзюня с криками «нет, он так бы не поступил!» или «это же святейший человек, как ты мог сказать подобное», значит, знал или догадывался о тёмной стороне Лань Сиченя! Также тот понял и кто привёл Сиченя сюда. Но знал ли он, какова была причина? Что-то подсказывало Цзян Чену, что да. — Расскажи мне о нём, — оборвал Цзян Чен размышления шисюна. Вэй Усянь уставился на идущего рядом заклинателя, словно громом поражённый. Он собирался сказать что-то, но остановился и произнёс явно что-то другое: — Пожалуйста, не пойми неправильно, Цзян Чен, но Лань Сичень для меня не чужой! «Значит, не чужой,» — разочарованно вздохнул Цзян Чен. — …и, более того, я многим ему обязан! Пожалуйста, поверь, он не плохой человек! У каждого поступка есть причина — возможно, и у него есть! Цзян Чен горько усмехнулся про себя: ну конечно, как он мог забыть, ведь Лань Сичень был братом Лань Ванцзи, превеликого Ханьгуан-Цзюня, который в том мире если не связал себя узами брака с Вэй Усянем, то, скорее всего, являлся ближайшим другом. Наверное, потому-то Вэй Ин и отзывался о Сичене, как о брате… — И ты не пойми меня неправильно, Вэй Усянь, но этот человек в данный момент угрожает миру на моей земле, — отрезал Цзян Чен. — Стоять в стороне я не стану! Прочитать взгляд Вэй Усяня было несложно — в его глазах словно бы крупными иероглифами было написано: «Не делай этого»! Ну а что он должен был делать? Если бы Цзян Чен поведал, что готов был в тот же момент пойти и придушить Лань Сиченя за содеянное, за все причинённые настоящему Цзэу-Цзюню страдания, наиболее вероятно, Вэй Усянь немедленно закончил бы разговор, ведь в своём Лань Сичене, каким бы тот ни выглядел злодеем, он видел едва ли не члена своей семьи. В то же время, Цзян Ваньинь этого мира являлся для Вэй Усяня, на самом деле, лишь чужим человеком. А Цзян Чен не мог упустить такой ценный источник информации, и потому решил сказать противоположное: — Однако, раз этот человек является частью твоей семьи, я могу помочь тебе вернуть его. Я могу пообещать тебе, что не буду его убивать, если ты расскажешь мне о том, с кем мне предстоит… иметь дело. Вместо вздоха облегчения Вэй Усяня как-то странно передёрнуло от этих слов, отчего Цзян Чен невольно засомневался в правильности формулировки. — Скажи, ты успел с ним увидеться? — вдруг спешно спросил Вэй Усянь. «Почему он второй раз спрашивает про мою встречу с этим Ланем?» — Ещё бы! Он был настроен крайне серьёзно порубить меня на куски! Но, правда, я был не в своём теле и потому… — Нет-нет, — перебил Вэй Ин, — я имею ввиду, когда ты был собой! В своём теле! — Нет. По какой причине ты спрашиваешь, увиделся ли я с ним? У самого Цзян Чен не было подходящих ответов на этот вопрос. Цзян Чен в другом мире не дожил до сего дня, но, возможно, раньше он близко общался с главой Лань? Вэй Усянь сначала нахмурился, но потом неожиданно отмахнулся и произнёс: — Я понял, это не важно. Но глаза Вэй Усяня говорили совершенно иное. Однако, вполне вероятно, что-то непонятное (чем бы оно ни было), о чём размышлял Вэй Ин, было правда неважно. В конце-концов, в глазах Лань Сиченя из другого мира все люди этого должны были быть чужими. Не имело значения, с кем тот дружил в своей предыдущей жизни — здесь все прежние связи теряли смысл. Все связи, кроме семейных уз, конечно же. — Я понимаю, отчасти, причину, по которой ты не делаешь рассказывать всего, но я должен знать хоть что-то, что может помочь понять, что он за человек, — настойчиво напомнил Цзян Чен. Вэй Усянь вдруг взял того за плечи и внимательно посмотрел на него. — Я хочу, чтобы ты понял главное: он не плохой человек, Цзян Чен. Может, он немного запутался… — Да, я видел, как он запутался… — не сдержался Цзян Чен. «Так запутался, что пришёл и чуть не убил самого себя!» — Я могу рассказать больше, — хватка Вэй Усяня стала крепче, — но при одном условии: этого кроме тебя никто не узнает. — Почему ты вдруг передумал? — Ты мой брат. «Но… я не твой брат…» — чуть не выдал Цзян Чен, но вовремя заставил себя заткнуться. На одно мгновение в глазах заклинателя напротив Цзян Чен углядел сожаление или, скорее, вину. Значит, что-то между ними двумя там, в другом мире, всё-таки произошло. — Сичень был отличным главой клана, — продолжил Вэй Усянь, — хорошим братом, примерным племянником и любящим мужем, но после определенных событий он потерял практически всё, чем дорожил… Значит, Лань Сичень оказался на грани отчаяния, размышлял Цзян Чен. А чем больше теряет человек, тем опаснее тот становится. И тем большим готов пожертвовать, чтобы вернуть всё обратно. — …через некоторое время после тех жутких событий Сичень не смог возглавлять клан, и старейшины были вынуждены отстранить его от управления и избрать нового главу. — Кто стал новым главой? Лань Ванцзи? — К сожалению, Ванцзи не дожил до того дня, — потухшим голосом произнёс Вэй Усянь, явно вспоминая что-то ужасное. Цзян Чен теперь точно был уверен — одной из причин прихода Лань Сиченя сюда был всё ещё живой Лань Ванцзи. — Я очень виноват… Если бы не я… Цзинь Гуаньшань, этот ублюдок бы не… — неожиданно вырвалось из уст Вэй Усяня, голос его дрожал. «Значит, в бедах Лань Сиченя виноват Цзинь Гуаньшань? Значит ли это, что Лань Сичень ненавидит теперь и весь клан Цзинь?» Как-то бы ни было, но Цзян Чен очень хотел услышать, что же так сильно изменило Лань Сиченя, почему это благородный муж вдруг свернул с верного пути, проложенного ему его семьёй, и стал таким подлецом? Что натворил Цзинь Гуаньшань и как погиб Лань Ванцзи? — Расскажи мне, что произошло? Что окончательно подкосило Лань Сиченя? Смерть Ванцзи?.. — Нет, — закачал головой Вэй Ин. — Гибель супруга. — Супруга? Не брата? Вэй Усянь поджал губы, словно бы не смея даже вспоминать о произошедшем. Вероятнее всего, вторым человеком, ради которого Лань Сичень пришёл сюда, была супруга… С некоторой тоской, а, может, и завистью, Цзян Чен подумал, что, раз Сичень настолько дорожил своей спутницей, это, должно быть, была какая-то необыкновенная женщина с выдающимися талантами и сногсшибательной красотой — Лань Цижень никого другого бы и не пустил в семью (Вэй Усянь не в счёт)! Однако, в этом мире у Цзэу-Цзюня не было ни жён, ни наложниц. А значит и её личности Цзян Чен не знал. — Имени этой его супруги ты мне не назовёшь, конечно же, — спросил Цзян Чен. — Прости меня, я не посмею. Ну конечно, не посмеет. Цзян Чену оставалось лишь перебирать варианты, но, даже если он её и найдёт, то что дальше? Возьмёт в заложники и будет шантажировать этого безжалостного мерзавца? Ну нет, даже в крайнем случае Цзян Чен не стал бы использовать столь безнравственные решения! — По твоим словам, его супруга умерла не своей смертью, — начал размышлять Цзян Чен, прервав молчание. — Да, так и есть, — надорвавшимся голосом произнёс Вэй Усянь, что не ускользнуло от внимания Цзян Чена. Значило ли это, что эта дева была дорога и Вэй Уясню? На мгновение Цзян Чена чуть ли не молнией шарахнуло от внезапной догадки… — Скажи мне, это же не была Яньли? — Нет-нет, — спохватился Вэй Ин. — Это не шицзе, конечно же! Шицзе жива и здорова и до сих пор кормит этого неблагодарного супом из лотосов, ха-ха! Цзян Чен с немалым облегчением выдохнул и сам заткнулся, пребывая в смешанных чувствах. Наверное, он бы многое отдал за то, чтобы ещё раз увидеть свою любимую сестру и отведать её стряпни. Раз этой чудесной супругой была не Яньли, то и ладно. Её кандидатура и так не подходила хотя бы потому, что там она ещё была жива, а тут — мертва… Если зайти с другой стороны, возраст заклинателей поколения Цзян Чена приближался к сорока годам. Наверняка та распрекрасная дева уже много лет пребывала в браке с другим мужчиной и родила не одного ребёнка… но, окажись это правдой, настойчивые попытки Лань Сиченя обосноваться в этом мире и свить гнёздышко с той женщиной выглядели немного необоснованными. Хотя, если его бесстыдство достигало небес, то он мог бы ради личного счастья разрушить и брак любимой… Цзян Чен тряхнул головой и едва не рассмеялся от этой романтической чуши, что он сейчас напридумывал. Каким бы сентиментальным ни казался Лань Сичень, почему бы причиной его прихода не могло оказаться что-то более приземлённое? Например, желание власти? Здесь ведь он её не лишался… — Цзян Чен, могу я попросить тебя об одолжении? — неожиданно спросил Вэй Усянь. Цзян Чен отвлёкся от своих мыслей. — Каком? Ответ был крайне неожиданным. — Пожалуйста, обещай мне, что ни при каких условиях не будешь вступать в бой с братом… точнее, с Лань Сиченем. Цзян Чен был крайне удивлён этой просьбе. Это был мир заклинателей, а не игроков в го. Этот их первый нефрит уже сделал свой ход и тот оказался крайне жестоким. Даже если Цзян Чен не будет сам нападать на этого Ланя, когда тот с боем кинется на него, он же не мог просто замереть и позволить себя убить?! Однако… кого Вэй Усянь хотел защитить этой просьбой? Его или Лань Сиченя?***
Когда Цзян Чен поднимался по ступенькам, ведущим к залу собрания клана Цзинь, время неумолимо приближалось к часу петуха, что значило — сегодняшняя встреча кланов подходила к концу. Замерев на мгновение перед массивными резными дверьми, мужчина вдохнул и выдохнул — в воздухе витал отчётливый запах споров и недовольства. Прекрасно… Цзян Чен толкнул тяжелые створки и словно бы ступил в другой мир: огромный зал, наполненный сотней заклинателей всех мастей, гудел словно осиное гнездо! Но стоило Цзян Чену пройти всего пару шагов, активируя свою подавляющую ауру, как находившаяся внутри толпа тут же замолкла и уставилась на него. Наслаждаясь воцарившейся тишиной и почти осязаемым шоком, Цзян Чен медленно двинулся к местам, выделенным ордену Юнмэн Цзян, звонко отстукивая каблуком каждый шаг. — Приветствую, господа, — негромко, но жёстко произнёс Цзян Чен, внимательно оглядывая присутствующих глав и их помощников. Многие были просто удивлены появлению Цзян Ваньиня, что, по их данным, провел в беспамятстве последние несколько дней. Кто-то открыто выказывал неприязнь — особенно большое недовольство веяло со стороны ордена Мейшань Юй и — о-хо-хо — казначея Цзинь! Но… Были и те, кто искренне обрадовался возвращению грозного Саньду Шеншоу. — Дядя… — с облегчением воскликнул Цзинь Лин, поднимаясь с места, но вдруг оказался перебит: — Глава Цзян, — прозвучал мягкий радостный голос с того же конца зала. — С возвращением! Цзян Чен с удивлением перевёл туда взгляд и едва не запнулся, встретившись с горящим искренней радостью и теплотой взглядом янтарных глаз! «Лань Сичень?» Нет, это был поддельный Лань Сичень! И от этого человека Цзян Чен ожидал услышать такие слова меньше всего! Следом за Лань Сиченем и остальные начали подниматься со своих мест, спеша выразить почтение главе Цзян, вставляя также и вопросы о его здоровье. А в голове Цзян Чена тем временем зазвучал голос Вэй Усяня: «…он не плохой человек… может, он немного запутался…» Ну и с чего вдруг этот «неплохой» человек так радовался его появлению?