***
Гермиона, казалось, потратила час или два, осматривая каждую каменную плиту, которая попадалась ей на пути, отмечая каждую руну и магическую активность, которую её палочка могла уловить в лесу. Девушка слышала, как в тёмных уголках леса притаились спригганы и пикси, но её защитные чары были достаточно сильны, чтобы не беспокоить их. Однако она солгала бы, если бы сказала, что не испытывала к ним любопытства (Мерлин знает, как её угораздило погладить странного зверя, который следовал за ней по лесу добрых полчаса). Существа шептали и пели о своей жизни в потустороннем мире и о том, что она может встретить фейри только в это время года. Если бы Гермионе не хватило ума проигнорировать их ложь (или, возможно, если бы она была ведьмой послабее), она могла бы последовать за фейри и принять их приглашение — эта мысль была пугающей, и помогла ей вспомнить, насколько одинокой и уязвимой она была в данный момент. В это время года вокруг деревьев, животных и даже в самом воздухе, который Гермиона вдыхала, витали вихри магии — даже сама девушка начинала пьянеть от той силы, которая волнами струилась по её коже. Но как только солнце стало опасно приближаться к горизонту, Гермиона решила, что лучше прерваться и отдохнуть в гостинице, чтобы продолжить путь утром. Поэтому она собрала свои вещи и быстро направилась обратно в деревню, с удивлением заметив множество людей, толпившихся у крыльца трактира в странных шикарных костюмах (почти похожих на мантии) и с надменным видом (почти похожим на обычную для чистокровных отчуждённость в Волшебном мире). Как странно. И ситуация стала ещё более странной — войдя в столовую, чтобы перекусить, Гермиона удивилась сильнее, увидев, сколько народу там собралось (столько, что она едва могла видеть пол). Неожиданное зрелище, учитывая, что она остановилась в магловском трактире, в крошечной неизведанной магловской деревушке в нескольких милях от Труро. Особенно странным казалось то, что был вечер пятницы, да ещё и Хеллоуин. Несколько мужчин в углу играли на скрипках оживлённый дуэт, несколько официанток суетились с кружками медовухи, пива и вина на подносах, расставляя их на столах, за которыми сидели мужчины и женщины, смеявшиеся и пьяно подпевавшие мелодии. В столовой не нашлось ни одного свободного столика, и на секунду Гермиона подумала о том, чтобы вернуться в свою комнату и незаметно скрыться в другом месте, где можно было бы быстро поужинать. Вместо этого любопытство взяло верх, и она немного посидела в углу, наблюдая за людьми в надежде понять, почему они все здесь собрались. Кто знает? Может быть, это было что-то вроде дня рождения кого-то очень важного для жителей деревни. Но потом, когда она обследовала комнату, одна особенная деталь привлекла её внимание. А может, и нет. Она даже не могла поверить своим глазам — за столом сидели трое мужчин и женщина, которые с улыбкой и драматическими взмахами рук разговаривали друг с другом, словно в этот момент происходило нечто необыкновенное. Хотя она не могла быть уверена в других людях, сидящих за столом, по особенному оттенку его светлых волос и серых глаз, в сочетании с высоким ростом и бледной кожей она сразу же узнала наглого болвана, который сидел там, потягивая пиво и поглощая… обычные магловские пирожные. —Малфой? — Она задохнулась и её неверие только возросло, когда она поняла, что Паркинсон, Нотт и Забини были теми, кто присоединился к нему за ужином. Гермиона не понимала, какого чёрта чистокровные представители высшего общества делают в старом захудалом трактире. Если бывшие слизеринцы и были удивлены её присутствием, то никак этого не показали. Хотя они и прекратили свою болтовню, чтобы посмотреть на неё с приподнятыми бровями и лукавыми ухмылками. — Добрый вечер, Грейнджер, — кивнул Малфой ей в знак приветствия, в то время как Забини похлопал по одному из пустых стульев рядом с собой. — Не хочешь присоединиться к нам? Полагаю, сейчас тебе больше негде присесть. Гермиона настороженно оглядела комнату, отмечая, как несколько человек повернулись, чтобы посмотреть на неё, после того как Малфой назвал её имя. Они тоже были волшебниками и ведьмами? Что вообще происходит? Боже, и подумать только, она хотела провести хотя бы одни выходные так, чтобы её не узнали. — Я… — Гермиона всё ещё не понимала ситуацию, пытаясь вспомнить, не проклял ли её фейри или не обманул ли несколькими часами ранее. Вместо того, чтобы принять приглашение компании присесть, она окинула каждого пристальным взглядом. — Какого чёрта вы здесь делаете? — Да ладно тебе, Грейнджер, — с усмешкой отозвался Нотт и скрестил руки на груди. — Это свободная страна, верно? Мы можем приходить и уходить, когда нам вздумается! — Очевидно! — воскликнула она, глядя на компанию. Но, оглядев переполненный трактир, всё же села на стул, чтобы можно было продолжить низким шёпотом. — Я просто… Это магловская деревня! Причём очень маленькая магловская деревня! — Да, мы заметили, — Малфой потягивал пиво. А Нотт рассмеялся над недоумённым взглядом, который она бросала на них. — Я серьёзно! Оглянитесь вокруг! Ванные комнаты в ваших поместьях, наверное, больше, чем весь трактир! И даже весь этот город! — Грейнджер, — Паркинсон недовольно сморщила нос, как будто её имя было ужасно неприятно произносить. — Если это такая помойка, как ты так любезно выразилась… — Я не называла это место помойкой. — Тогда почему ты здесь? — Это не твоё дело, Паркинсон! —Ну, тогда не спрашивай нас, что мы здесь делаем! — огрызнулась она. — Мы не обязаны тебе ничего объяснять. Ах, чёрт возьми! Она была права. Но, опять же, почему это должно волновать Гермиону? Драко грёбаный Малфой и его шайка чистокровных придурков могут продолжать заниматься своими делами посреди хрен знает чего, а она не имеет к ним никакого отношения! Неважно, что ей было ужасно любопытно. Она просто была потрясена, увидев их спустя столько времени, вот и всё! Прошло шесть — почти семь — лет после окончания войны, и она видела Малфоя и остальных его чистокровных однокурсников всего несколько раз. Гермиона выступала в качестве свидетеля во время суда над ним, предоставив свои воспоминания в качестве доказательства того, что этот человек не был ни добровольным Пожирателем смерти, ни преступником. Она рассказала, что знала о ситуации, в которой оказались он и его мать, и о том, как Драко спас им жизнь, когда отказался выдать личность Гарри в поместье. Она помнила, каким больным выглядел Малфой во время заседаний— чрезвычайно худым, с фиолетовыми и зелёными синяками под глазами, появившимися из-за истощения и страха (честно говоря, он выглядел ещё хуже, чем на шестом курсе). После этого Гермиона изредка видела его бродящим по школьным коридорам, когда несколько студентов решили закончить последний год обучения в Хогвартсе. Тогда Малфой выглядел и вёл себя почти как потерянный призрак, или, скорее, как оболочка того, кем он когда-то был, хотя выглядел он немного здоровее, чем раньше. Кроме своих немногочисленных друзей, он больше ни с кем не осмеливался заговорить или общаться, и даже они были более тихими и сдержанными — все остальные быстро указывали на всё то, что они и их семьи сделали в прошлом, обвиняли их в том, что они могут замышлять, чтобы отомстить, и кричали о том, как они заслуживают гнить в Азкабане за свои поступки. После выпуска Гермиона даже не думала о нём. Она решила поступить в университет, чтобы получить степень по истории и изучению древних рун, надеясь продвинуть исследования в своей области, а Малфой — насколько она знала — начал работать в компании своего отца по производству зелий, занимаясь Мерлин знает чем. Наконец, в последний раз она видела его почти два года назад (и это была, пожалуй, самая насыщенная событиями встреча между ними). Гермиона была пьяна в стельку в пабе после того, как наконец набралась храбрости порвать с Роном, и увидела Малфоя, который пил у бара в одиночестве. Она мало что помнила, кроме разговора о том, какими глупыми могут быть волшебные традиции и как трудно иметь отношения, когда весь Волшебный мир, казалось, слишком заинтересован в твоей жизни (с чем и она, и Малфой были знакомы). Честно говоря, она больше думала о том, насколько он вырос и как прибавил в весе за эти годы, ведь после окончания войны Малфой выглядел гораздо здоровее — и как сильно ей хотелось отметить эту его идеальную алебастровую кожу, — а потом она смутно помнила, как вернулась в гостиничный номер, как его губы шептали самые греховные вещи в ложбинку её груди и… Что ж, теперь не было необходимости копаться в прошлом, не так ли? Она с внезапным недоверием посмотрела на компанию, понимая, что остальные люди вокруг перешёптываются и интересуются, что она делает, сидя за их столом — особенно сейчас, когда Паркинсон открыто смотрела на неё, как будто она только что глубоко оскорбила каждого. Гермиона уже собиралась ответить чистокровной ведьме колкостью, как вдруг раздался весёлый голос милой миссис Пенберти. — Эй, милая, — она появилась из-за спины с широкой ослепительной улыбкой и большой корзиной ярко-красных яблок наперевес, поставила их на стол и предложила им взять столько, сколько они захотят. — Ты нашла друзей? Это замечательно! — Ну… — Гермиона сжала губы в тонкую линию, наблюдая, как Малфой ухмыляется как самодовольный болван. — Можно сказать и так, миссис Пенберти, — спокойно добавил он, очаровательно подмигнув, отчего магла покраснела и захихикала, как школьница. — Вообще-то, это было немного неожиданное воссоединение. — О! Тогда удача! Самайн — и правда волшебное время, не так ли? — Точно, — торжественно кивнул Нотт, взяв одно из красных яблок из корзины и передавая остальные по кругу. — Уникальная магия, подобной которой нет ни у кого и нигде. — Я помню, как я была маленькой девочкой. Мой любимый праздник в этом сезоне — пиры, танцы и песни просто великолепны! Мне всегда приятно видеть столько молодых парней и девушек, таких как вы, наслаждающихся нашими традициями. После ещё нескольких рассказов о своих приключениях в молодости, леди оставила компанию в покое, чтобы вернуться к постояльцам трактира. Гермиона воспользовалась случаем, чтобы наклониться ближе к Малфою и спросить его шёпотом: — Значит, ты здесь на Самайн? — А ты нет? — спросил Малфой раньше всех, хотя у каждого на лицах было одинаковое растерянное выражение. — Корнуолл — идеальное место для ритуалов и сбора урожая. Я думал, ты здесь для этого. — Что? — Она оглядела остальную часть помещения, чтобы посмотреть, не узнает ли она там других однокурсников. — Я не знала, что здесь будет праздник… — А, это объясняет деревенский наряд, — видимо, Паркинсон не смогла удержаться от колкости. Словно было разумно, чтобы кто-то разгуливал по деревне в шёлковом серебряном платье, как это делала она. — Кто вообще ходит в грязных галошах, Грейнджер? — Я была в лесу! Естественно, я надела что-то подходящее для такой погоды! — По-моему, ты всё ещё похожа на деревенщину! — Зачем тебе одной разгуливать по лесу? — спросил Малфой, вздёрнув бровь. Гермиона могла поклясться, что в его глазах промелькнуло искреннее беспокойство, но потом он снова вернулся к своему безразличному взгляду. — Это опасно… Особенно в эти дни. — Я знаю это! — надулась Гермиона. — Я исследую древние руны. Есть несколько неизвестных символов, которые ещё предстоит открыть, и это лучшее место, чтобы начать их документировать. — Ищешь древние руны? В разгар Самайна? — Да. Магия действительно помогает в процессе перевода, и у меня нет никаких других планов на это время года. А теперь, пожалуйста, перестань вести себя так, будто я понятия не имею, что делаю. Я гораздо умнее тебя, Малфой. — О, Грейнджер, но мне трудно в это поверить! Только идиот будет гулять в лесу один, — Малфой фыркнул, но вскоре его смех перерос в хохот, когда он понял, что она говорит серьёзно. — А если тебя заколдуют или похитят фейри? — Фейри — едва ли самое опасное существо, с которым я когда-либо сталкивалась в своей жизни, Малфой, — насмешливо ответила она, когда его лицо стало мрачным при напоминании о том, с чем ей приходилось сталкиваться. — И я прекрасно знаю, как защитить себя. Так что, очевидно, мне не стоит слишком беспокоиться о них. — Я вижу, ты всё такая же напористая, как и раньше, — пожал плечами Забини, бросив на неё неодобрительный взгляд. — И такая же глупая, как всегда, — закатила глаза Пэнси. — Сейчас ты напрашиваешься на неприятности. —Возможно… Но опять же, это не твоё дело, верно? — Гермиона поджала губы, решив, что ничего хорошего не выйдет из дальнейших посиделок за их столом. — Мне пора идти, — схватив один из пирожков и пару яблок (просто из вредности, честно говоря), она встала из-за стола. — Грейнджер, — Малфой обхватил рукой её запястье, пока она не успела убежать. — Прости за смех, просто… Мерлин, какая нелепая идея… — Малфой! — У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? — продолжал он. Его выражение лица было спокойным, но по тону Гермиона догадалась, что Драко вдруг почувствовал себя виноватым из-за их разговора. Его серебристые глаза встретились с её медовыми. В голове Гермионы пронеслись старые воспоминания об их совместном времяпрепровождении, и она задалась вопросом: не думает ли он об их встрече много лет назад? — Почему ты спрашиваешь? — Сегодня Самайн, Грейнджер. Мы соберёмся на руинах замка на севере — в полночь. Там будут все. — Ты должна прийти, — добавил Нотт с задумчивым лицом и озорным блеском в глазах. Он смотрел на неё так, словно знал что-то, чего не знала она, и это немного беспокоило Гермиону. — Такие праздники очень полезны для накопления магии… И чем больше людей, тем веселее! — Ну, у меня нет ни одного изысканного платья или мантии. Не буду ли я выглядеть как деревенщина для такого праздника? — Ерунда. Некоторые вообще любят ходить голыми! — И позвольте мне угадать, в этот вечер будет много вина и музыки? — Естественно! — Ага… Нет. У меня есть работа, и я не люблю ходить по лесу с похмелья. — Да ладно! Живём один раз! — Он простонал. — Ты можешь даже найти там парня своей мечты! — А в замке будет много рун, знаешь ли? — сказал Малфой со знающей ухмылкой. — Все они будут очень сильно влиять на магию, витающую в воздухе. Проклятье, она ненавидела, когда он был прав.***
Наступила ровно полночь, когда Гермиона наконец набралась храбрости и отправилась туда, куда велел ей Малфой. Он сунул ей в карман клочок пергамента после того, как она сказала компании, что подумает, и теперь ей казалось, что уже слишком поздно отступать, ведь она нашла руины большого каменного замка, гордо возвышающегося на скалистом утёсе у моря. И, хотя ночь была ужасно холодной, звёздное небо в кои-то веки было ясным, и во время празднеств не ожидалось дождя, а это, как полагала Гермиона, уже говорило об удачном стечении обстоятельств. Она вдохнула свежий воздух и поплотнее укуталась в ткань мантии из тонкого малинового и золотого льна, благодаря того человека, который подарил ей накидку, за то, что наложил на неё согревающие чары. Чуть раньше миссис Пенберти постучала в её дверь с сияющей улыбкой и шикарным свёртком в руках, протягивая его Гермионе. — Твой друг попросил меня передать это тебе. Сказал, что это нужно для вечеринки! Хотя Гермиона была немного смущена неожиданным подарком, она всё же приняла его с улыбкой, осмотрев вещи, чтобы убедиться, что на них не наложено никаких проклятий. Платье оказалось простым, но элегантным, оно идеально подходило по размеру и подчёркивало её глаза — идеальная одежда для праздничного вечера, которую мог выбрать только человек с тонким чувством стиля и изысканным вкусом. Паркинсон, подумала Гермиона. Или кто-то из других бывших слизеринцев, которых она встретила сегодня, если уж на то пошло. В общем, ей стоило бы усомниться в своём здравомыслии — с чего она взяла, что пойти одной на вечеринку, куда её пригласил Малфой, было хорошей идеей? Гермиона с опаской подошла к развалинам, желая, чтобы Гарри — или даже Рон и Джинни — находились там, чтобы девушка не чувствовала себя такой одинокой. Но Гарри всегда боялся Хеллоуина (по понятным причинам), и Уизли часто вызывались провести этот день с ним, вдали от всякого рода празднований (вроде того, на которое она собиралась проникнуть). Это означало, что Гермионе оставалось только слепо следовать за звуками оживлённых флейт, гитар, скрипок и громкой болтовни, эхом разносящихся по коридорам, в зал, где собрались десятки ведьм и волшебников, чтобы отпраздновать Самайн. Первое, на что она обратила внимание, был пир — длинный деревянный стол был накрыт шёлковой скатертью, которая покрывала большую часть его поверхности, с пирогами и хлебом в корзинах, пирожными и пудингами, яблоками, кабачками, свёклой, кукурузой, морепродуктами, различными видами мяса, вином, сидром, медовухой и всем остальным, расставленным по столу. Плавающие свечи и фонари освещали и украшали пространство, а также резные тыквы и репы на столе. На одном из пастбищ у руин паслось несколько ягнят и крупный рогатый скот, и Гермиона безмолвно молилась, чтобы бедняжки не оказались там для кровавых жертвоприношений. Затем она увидела, как много людей смотрят на неё. Это не должно было удивлять, учитывая, что сейчас Гермиону легко узнавали на улицах (и раньше, в трактире). Но всё равно было неприятно, когда её узнавали, хотя девушка понятия не имела, кто все эти люди. Но, судя по тому, что она видела там Малфоя и его друзей, она была почти уверена, что остальные волшебники, вероятно, из семей чистокровных (некоторые из них даже не выглядели так, будто они из английских семей). Вся компания была одета в дорогие мантии из золота, серебра, чёрного и красного цветов. Большинство ведьм с гордостью демонстрировали свои драгоценности, а мужчины общались между собой. К облегчению Гермионы, никто не разгуливал нагишом, как пошутил Нотт. По крайней мере, пока. Вдалеке, возле большой бреши в каменной стене, горел костёр, который разжигали несколько ведьм, а другие хлопали, пели и танцевали вокруг большого костра. А ещё ниже, за стенами замка, освещённые лунным светом, стояли небольшие группы волшебников и ведьм с вытянутыми палочками, ведущих дуэли и насылающих друг на друга проклятия — огни заклинаний создавали красивое и красочное зрелище на ночном небе. Судя по всему, все наслаждались праздником. — Грейнджер! — Она услышала голос Тео Нотта, который окликнул её, затерявшуюся в толпе, и, растолкав локтями нескольких крупных пьяных парней, увидела его, сидящего со своими друзьями рядом с фонарями. В руках у Нотта был большой кубок, и если судить по тому, как дрожал его голос, он был уже изрядно пьян. — Тащи свою задницу сюда! Учитывая, что если бы не они, она была бы совершенно одна в незнакомой обстановке, полной пьяных людей, Гермионе не нужно было повторять дважды. — Рада видеть, что в тебе всё ещё есть немного гриффиндорского духа! — Паркинсон засмеялась, сидя на коленях у Нотта. — Я боялась, что мы напугали тебя. — Я здесь больше из любопытства, чем по какой-либо другой причине, — Гермиона старалась говорить бесстрастно, но её голос выдавал волнение и нервозность. Мерлин, лучше бы в этом чёртовом замке оказалось много рун. Иначе она понятия не имела бы, зачем явилась сюда — и нет, она не обращала внимания на ту часть своего мозга, которая размышляла о том, как сильно она хочет узнать больше о Малфое (и его друзьях). — Просто помни, что ты здесь, чтобы повеселиться, а? — Малфой рассмеялся вместе с парой, сделав глоток своего напитка. — Ты можешь заняться своим небольшим исследованием в другой раз. — Я могу сделать и то, и другое, — она подняла бровь, положив руки на бедра. — Исследования — это весело. — Напиваться и прыгать через ритуальные костры — ещё веселее. — Об этом судить буду я, — надулась Гермиона, присаживаясь на большую скамью рядом с ним. — А где Забини? — Он либо трахается с кем-то в каком-нибудь закутке, либо сидит в одиночестве, планируя, как однажды захватит Министерство. С ним никогда не угадаешь. — Он что?! — Трахается с кем-то. Не тупи, Грейнджер. — Вот, выпей вина, — Нотт быстро сунул ей в руки кубок, практически заставив сделать большой глоток. — Это фестиваль, ведьма. Отныне тебе запрещено много думать! — Кто знает — возможно, ты даже вляпаешься во что-то интересное, — промурлыкала Паркинсон, прошептав что-то на ухо Тео, от чего тот вздрогнул, и его глаза потемнели. — То же самое относится и к тебе, Драко, — предупредил его друг с дразнящей улыбкой. — Мы здесь, чтобы отпраздновать твой последний глоток свободы, так что не забудь станцевать вокруг костра хотя бы раз! — Да, я и так знаю, — простонал он, закатив глаза. — Нет необходимости напоминать мне об этом каждые три секунды. — Свободы? — спросила Гермиона, приподняв бровь, но Малфой не выглядел так, словно ему хотелось вдаваться в подробности. Вместо этого он протянул ей один из сладких медовых пирожков, которые лежали на подносе рядом, а сам расслабился рядом с ней. — Не думай… — Нотт поддразнил её смешком и поднятым пальцем. — Скажи мне, Грейнджер… Ты когда-нибудь раньше была на гэльском фестивале? — Нет, — ответила она, отпив глоток вина. — Если честно, я даже не знала, что они до сих пор проводятся. — Гермиона Грейнджер не знает чего-то? Наверное, наступил конец времён! — задохнулся он, драматически расширив глаза. — Они более популярны среди чистокровных, — предложил Малфой, ткнув своего друга в бок, чтобы заставить его замолчать — или, по крайней мере, чтобы вынудить его пролить вино из кубка. — И ты знаешь, какими скрытными мы можем быть в отношении некоторых вещей. Полагаю, вполне логично, что тебя ещё ни разу не приглашали. — Да, ты считай, что тебе чертовски повезло! — добавила Паркинсон. — Я имею в виду, каковы шансы? То, что ты оказалась именно в той гостинице, где мы встречались, чтобы всё организовать. — Почти судьба, я бы сказал, — добавил Нотт с блеском в глазах. — Может быть, это способ Вселенной сказать, что вам двоим стоит ещё раз попробовать друг друга. Если вы понимаете, о чём я говорю… Малфой застонал и расправил плечи, выглядя так, словно был готов убить своего друга. Означало ли это, что Нотт знал об их встрече на одну ночь? Как… Интересно. И ужасно. Зачем ему вообще говорить об их проведённой вместе ночи? Если Гермиона правильно помнила, именно он ушёл утром, когда она ещё спала. На лице Малфоя появилась странное выражение, и она могла бы поклясться, что видела, как он покраснел, но в конце концов Гермиона решила оставить всё без комментариев. — Или… — Гермиона покачала головой, бросив невесёлый взгляд на двух других слизеринцев. — Это просто совпадение. Не всё должно иметь космический, невероятно глубокий смысл, понимаете? — Но представьте себе, насколько интереснее было бы, если бы вы двое были вместе из-за чего-то гораздо более великого! — Как скажешь, Паркинсон, — Гермиона пожала плечами, наполняя свой кубок, как только тот опустел. — Я здесь только ради рун. — Имей это в виду, когда наступит утро, — рассмеялась другая ведьма вместе с слизеринцами. — Я хочу быть первой, кто скажет: «Я же тебе говорила».***
По мере того, как ночь продолжалась, праздник становился всё более оживлённым и захватывающим — люди прыгали через пламя, пели, кричали и танцевали вокруг него с восторгом. Гермиона не успела опомниться, как уже расслабилась, веселилась на празднике и подпевала песням, которых раньше никогда не слышала. Она ни разу не вспомнила о рунах, которые ей пообещали, и, откровенно говоря, ей было на них наплевать. Напряжение и насторожённость, ощущаемые ею в начале вечера, начали таять по мере того, как она привыкала к язвительному подшучиванию слизеринцев, и обнаружила, что компания была удивительно дружелюбной, теперь, когда мелочное соперничество и жестокие войны остались позади. Магия вокруг была настолько густой, что можно было практически почувствовать искры на кончиках пальцев. Ощущение того, что кожу Гермионы покалывает от энергии воздуха и окружающих её людей, было захватывающим. Тео и Пэнси уже ушли, заявив, что отправятся танцевать вокруг костра и попытаются найти Блейза — хотя Гермиона подозревала, что они идут трахаться друг с другом до бесчувствия, учитывая, что их одежда уже наполовину лежала на полу, когда они скрылись из виду. Оставшись наедине, они с Малфоем завели разговор на самые случайные темы, какие только могло придумать человечество — от волшебных и магловских авторов, правильного способа хранения запасов зелий, до того, кто из профессоров Хогвартса победил бы в рукопашной схватке и прочих глупостей, которые никто другой не стал бы с Гермионой обсуждать. Она была рада увидеть ту сторону Малфоя, которую никогда не замечала раньше — остроумного, язвительного человека с ёмкими мнениями и сильными аргументами, которые не давали ей покоя. Возможно, это было вино или магия, витавшая в воздухе, благодаря которой разговор с ним казался таким естественным. Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз Гарри, Рон или Джинни проявляли такой интерес к её исследованиям древних рун и истории волшебства, как Малфой — он даже смеялся над её ужасными каламбурами, ради Мерлина! Она, конечно, хотела бы продолжать общаться с ним даже после окончания Самайна — и, судя по всему, он тоже. Возможно, Тео был прав, когда предлагал второй шанс. Ночью Малф… Драко дёрнул её за рукав и затащил к себе на колени (не то чтобы она была против, на самом деле она была уверена, что забралась бы туда сама, если бы он не сделал первые шаги). И в данный момент Гермиона не могла сосредоточиться ни на чём, кроме великолепного блондина, играющего с её локонами. Он грубо поцеловал её при свете луны после того, как один из наследников Селвина попытался разговорить её и сделал слишком много неловких замечаний по поводу её маглорождённого присутствия на фестивале — и она поймала себя на мысли, что ей очень нравится вкус красного вина и сладких карамелизированных яблок, исходящий от губ Драко. Он поцеловал её снова, когда они оба согласились, что в библиотеке Хогвартса место с видом на Чёрное озеро — самое подходящее для чтения, и в третий раз, когда неожиданно появился Забини и спросил, может ли он присоединиться к их веселью (ответ: нет, и Гермиона подумала, что Драко хотел как-то обосновать свой протест), и ещё раз, когда Малфой заявил, что она съела последний кусок яблочного пирога. Тёплые руки Драко прижимали Гермиону к себе, и вдруг замок стал казаться невероятно горячим, и Гермиона в миллионный раз за эту ночь приникла к губам мужчины, желая вновь ощутить их вкус. — Потанцуем вокруг пламени? — спросил он шёпотом у её уха, наблюдая за остальными пирующими. Его кадык слегка дрогнул, когда Драко сделал последний глоток вина из кубка, и Гермиона просто не могла отвести от него взгляд. — Это же фестиваль, в конце концов. Как будто она могла ему в чём-то отказать. — Веди, — улыбнулась Гермиона ему, и это превратилось в нервное хихиканье, когда Драко перекинул её через плечо и направился к малиновому и оранжевому пламени. Вскоре они уже кружились вокруг костра, держась за руки, и их магическая сущность практически сочилась из их тел, смешиваясь с воздухом и друг с другом. Музыка щебечущих бардов становилась всё быстрее, пока не достигла крещендо: скрипки и барабаны звенели, отражаясь от стен, и доносились до ушей танцующей пары, а песнопения и хлопки подхватывали ритм. Рука Драко обвилась вокруг талии девушки, увлекая её за собой в традиционный танец, который она никогда раньше не танцевала. Гермиона чувствовала манящую тяжесть и тепло его руки сквозь льняную мантию. Пальцы сплелись с его пальцами, когда ритм начал замедляться, заставляя их тела раскачиваться в такт песне. — Ты очень хорошо танцуешь, — с ухмылкой прокомментировал Драко, потянув её за руку, чтобы закрутить. — Ты удивлён, — засмеялась она. — Пожалуй, да. Я никогда не думал, что мне когда-нибудь удастся потанцевать с тобой. Гермиона посмотрела в его глаза со смесью любопытства и шока. Её брови сошлись на переносице, и она вдруг почувствовала острую необходимость затронуть ту единственную тему, о которой они отказались говорить в течение ночи. — Никогда? Я имею в виду… знаешь ли, мы занимались чем-то гораздо более непристойным, чем просто танцы. — Знаю. — Драко вздохнул, внезапно отказавшись встретиться с ней взглядом. — Но опять же, я не был уверен, увижу ли я тебя снова после того… — Как мы трахнули друг друга до бесчувствия? — Гермиона выдохнула и, не успев даже подумать о том, чтобы остановить себя, шёпотом спросила: — Почему ты не остался? — Я не хотел уходить тогда, понимаешь? — признался Драко, пробормотав что-то невнятное. — Но я не думал, что ты будешь рада узнать, что занялась сексом с кем-то… Вроде меня. — Ты не мог знать наверняка, — прошептала она ему на ухо, проведя носом по его шелковистым волосам, а руками играя с тонкой тканью его мантии — если ситуация будет развиваться так и дальше, им, вероятно, скоро придётся уединиться. — Я бы хотела, чтобы ты остался. — А ты тоже не можешь утверждать обратное — не забывай, что я был всего лишь способом отвлечься. Для нас обоих было бы проще, если бы я просто ушёл. Гермиона поджала губы, услышав его слова. С точки зрения логики, она знала, что он рассуждает здраво. Учитывая ситуацию — и их историю — она знала, что если бы тогда проснулась первой, то, скорее всего, тоже ушла бы. — А что сейчас? — Она облизала губы в предвкушении, увидев, как расширились его зрачки, а хватка на её талии усилилась. — Останешься ли ты на продолжение утром? — Посмотрим… Её глаза блуждали по небольшому коридору в стороне от главной комнаты, где, как она предполагала, находилось более уединённые места в замке (если они не были заняты влюблёнными парочками, разумеется). — Может, тогда мы пойдём в более тихое место? — предложила она, беря его за руку и увлекая за собой, чтобы исследовать руины, при этом на её губах играла застенчивая улыбка. — Я знал, что ты не сможешь насытиться мной, Грейнджер, — не удержался Драко от поддразнивания, заставив их обоих рассмеяться. Они поспешили к замку, изо всех сил стараясь не шуметь (но обоим это не удавалось, судя по количеству издаваемых ими пьяных хихиканий и вздохов), темнота ночи медленно побеждала яркость огня и фонарей, освещавших главный зал. Шум веселящихся и музыка становились всё тише, по мере того как они поворачивали и исследовали древние покои и комнаты. Предвкушение нарастало в животе Гермионы, пока они пытались найти комнату, которая ещё не была занята — они поднялись по каменной лестнице и прошли несколько узких коридоров, где слышалось эхо стонов и ворчания других пирующих, которые тоже наслаждались ночью. — Кажется, я нашёл идеальное место, — выдохнул Драко, толкнув заплесневелую деревянную дверь и заглянув в большую круглую каменную комнату — башню, заметила Гермиона. Та была в основном чистой и хорошо сохранившейся, если бы не дыра в стене, через которую пробивался лунный свет. В центре комнаты стоял мраморный стол — скорее высокая каменная плита, чем нечто иное, с несколькими вырезанными на ней символами, которые, казалось, светились в лунном свете, а рядом с ним возвышалась небольшая каменная статуя старой женщины с короной из цветов и веток, рядом со статуей оленя — возможно, какие-то кельтские Бог и Богиня. — Ты только посмотри на это! — воскликнул Малфой, подходя к центру комнаты и ощущая холодный камень под кончиками пальцев. — Алтарь. — Что означают эти руны? — спросил Драко, и академический ум Гермионы тут же начал изучение без её на то позволения. Вероятно, они означали что-то важное — в каком-то роде ритуальное или религиозное. Если замок принадлежал волшебникам, руны также могли использоваться для наложения защитных чар или чего-то подобного. Скорее всего, они были связаны с каменной фигурой, стоящей здесь. Гермиона понимала, что если бы захотела, то легко могла бы достать учебники из своей бисерной сумки и попытаться найти их перевод. И в данный момент руны не казались ей самым важным делом, и она предпочла бы, чтобы Драко уже раздевал и ласкал её (эта потребность быстро отключила беспокойный мозг). — Сейчас они меня не особо волнуют, — нетерпеливо пробормотала она. — Уверена, что утром они всё ещё будут там. У меня есть идеи получше, как скоротать время. — Неужели? И как же? Уверенно покачивая бёдрами, Гермиона приблизилась к высокому волшебнику, облизнула губы и провела рукой по тонкому льну, в который он был одет. Драко затаил дыхание, твёрдая грудь, казалось, вибрировала от сдерживаемого им смеха, когда он наклонился и поймал её губы. Гермионе показалось, что она тает от его тепла. Её глаза закрылись, и девушка жадно ответила на поцелуй, покусывая его нижнюю губу, пока Драко медленно облизывал её и приникал к ней. Его руки перебирали завязки её мантии, развязывая их и позволяя одежде упасть на пол, обнажая раскрасневшуюся кожу. Гермиона отметила, как взгляд Драко пробежался по её фигуре, от обнажённых ног до вздымающейся груди и блестящих глаз, и с наглой ухмылкой он потянулся, чтобы сжать её задницу, притягивая девушку ближе для очередного поцелуя. — В прошлый раз, — начал он срывающимся шёпотом, отрываясь от неё, чтобы отдышаться, и упираясь лбом в её лоб. Его ртутные глаза широко распахнулись, наслаждаясь открывшимся видом, а на губах играла одна из его привычных наглых ухмылок: — Я забыл упомянуть, какая ты чертовски красивая. — Ты правда так думаешь? Или так говоришь, чтобы залезть ко мне в трусики? — Гермионе не нужно было спрашивать. Драко смотрел на неё так, словно она была самой красивой женщиной на Земле, и она чувствовала, что это правда. Никто, даже её прошлые бойфренды, не смотрели на неё с такой преданностью в глазах, и это заставляло грудь Гермионы сжиматься от эмоций, которым она пока не могла дать название. — Клянусь своей жизнью, — пробормотал он тоном, больше похожим на молитву, чем на что-то другое. — Прикоснись ко мне, Драко, — умоляла она, и он снова быстро наклонился и приник ртом к одному из полушарий её груди, облизывая и покусывая сосок, а рукой играл с другим, пока Гермиона не вскрикнула от удовольствия. Она даже не успела попросить его о чём-то ещё, как её подхватили — словно она ничего не весила — и положили на алтарь. Гермиона извивалась и задыхалась, когда холодный камень соприкоснулся с её горячей кожей. Драко прижал её к себе и обхватил руками, а губы осыпали поцелуями кожу от шеи до ложбинки между грудей. — Я был идиотом, отпустив тебя в прошлый раз, — продолжал он в перерывах между поцелуями. От его хриплого шёпота по позвоночнику Гермионы пробежали мурашки, и она застонала. — Но сегодня ты моя. Да. Всё чувствовалось правильно. Было даже странно, насколько естественно всё это ощущалось. Гермиона не сомневалась, что если бы мужчина (особенно такой, как Малфой!) захотел добиться её расположения, она бы, наверное, прокляла его на всю жизнь. Но в этот раз она не могла не чувствовать себя счастливее от того, что принадлежит ему. — Твоя. Так же, как и ты мой. Он простонал в ответ, положил руки на её бёдра и раздвинул их, устроившись между ног Гермионы. Драко молча опустился на колени перед алтарём и поднял глаза, чтобы полюбоваться, как Гермиона затаила дыхание и застонала, когда он лизнул её плоть и поцеловал клитор через тонкую ткань трусиков. — Чёрт возьми… О! Мерлин! — Меня зовут Драко, — рассмеялся он, нахально подмигнув, и если бы не восхитительное покалывание, которое вызывало его горячее дыхание на её складках, Гермиона, наверное, пнула бы его за его наглость. — Самоуверенный придурок, — прошипела она, но это было больше похоже на сдавленный вздох, потому что Драко продолжал играть с её лоном. — Расслабься, котёнок. Я дам тебе то, о чём ты просишь через секунду. Он скользнул пальцами от её бёдер к резинке трусиков и разорвал их, бормоча баритоном, что «купит ей потом тысячу пар, если она пожелает». Вскоре его рот снова оказывается между ног Гермионы, сначала покусывая и целуя внутреннюю сторону бёдер, а затем закидывая их на свои широкие плечи. Ухватившись руками за бёдра, Драко удерживал Гермиону на месте, одновременно начав лизать и сосать её плоть. — Милая Цирцея, ты вся мокрая. — И кто в этом виноват? — простонала она в наслаждении, покачивая бёдрами, чтобы побудить его вернуться к ласкам, и Драко с радостью согласился, погружая два пальца в её разгорячённое лоно, а ртом и большим пальцем играя с клитором. — Чёрт, — прохрипела Гермиона, её таз выгибался и двигался синхронно с пальцами Малфоя. Руки вцепились в его волосы, когда он ввёл третий палец, неглубоко и быстро толкаясь в неё. Гермиона неоднократно выкрикивала его имя, призывая двигаться быстрее и глубже. Малфой изменил угол одним движением запястья и снова провёл языком по клитору. — Драко! — задыхалась она, пока он сводил её с ума языком и пальцами, ласкающими её. — Я сейчас… — Гермиона даже не смогла закончить фразу, её тело напряглось и задрожало от удовольствия, а спина выгнулась дугой, когда она выкрикнула его имя. Гермиона практически чувствовала, как широко Драко ухмыльнулся. — Приятно? — Он приподнял бровь, когда пальцы Малфоя медленно вынырнули из её тепла и погрузились в его рот. Где-то в глубине сознания Гермионы раздался тоненький голос, кричащий о том, что это неправильно, когда парень опускается перед ней и пробует её влагу на вкус, пока сама она лежит на древнем алтаре. Но, Боже, как же это было сексуально. — Ты же знаешь, что да, — промурлыкала Гермиона, забравшись на алтарь и потянув за воротник мантии Драко в молчаливом требовании, чтобы он разделся. — Но я очень хочу, чтобы ты трахнул меня сейчас. — Такая ненасытная, — усмехнулся Малфой, вставая с пола, чтобы снова прильнуть к её губам. — Так отчаянно нуждаешься в моём члене. Он обхватил бёдра Гермионы и прижал к себе с такой силой, что почти наверняка на следующее утро на её коже останутся следы — впрочем, она ничуть не возражала. — Я вижу, как сильно ты тоже меня хочешь, — она прижала ладони к весьма заметной выпуклости, выпирающей из-под его мантии, заставив Драко шипеть и крепче сжимать её. Гермионе очень нравилась мысль, что кто-то такой высокий и сильный, как Малфой, находится в её власти. — Теперь снимай штаны и трахни меня. — Ещё и властная, — прорычал он, но его руки уже метнулись к чёрной мантии, разрывая её на части, даже не заботясь о том, насколько чертовски дорогой она (вероятно) была. — Тебе повезло, что ты красивая. — Тебе тоже, — рассмеялась Гермиона, наблюдая за тем, как его мантия падает на пол рядом с её. Когда девушка подняла взгляд, чтобы оценить подтянутый торс Драко — то, что ей не удалось в прошлый раз, — она с удивлением отметила, как много на нём шрамов. И как будто внезапно вспомнив, с кем она находится, её глаза тут же опустились на его левую — теперь уже неприкрытую — руку. Тёмная метка всё ещё была там. Змея и череп сильно контрастировали с его алебастровой кожей, хотя с момента падения Волдеморта они заметно потускнели. Точно так же, как и её собственные шрамы всё ещё оставались на её коже, поблёкшие и спрятанные под простыми скрывающими чарами. — Я… — Драко замер, и только тогда Гермиона поняла, что, видимо, смотрит на метку уже слишком долго. — Может, нам стоит остановиться. Мне жаль, что тебе пришлось увидеть… это. В мгновение ока Драко попытался казаться менее заметным, съёжившись, а Гермиона лишь удивлённо моргнула, увидев, как резко изменилась атмосфера в комнате. Странно было подумать, что меньше десяти лет назад они находились по разные стороны баррикад. И что семья Малфоя не считала Гермиону достойной магии из-за её происхождения, и что он сам называл её ужасными словами и издевался над ней, когда они были детьми. Но Драко изменился после войны, даже если он всё ещё был высокомерным и самонадеянным она видела, как он изменился. Если бы он не изменился, всё было бы по-другому. — Метка меня не беспокоит, Драко, — выдохнула Гермиона, даже не заметив, что затаила дыхание, и нахмурила брови, стараясь не расстроиться, когда он отвёл её руки от себя. — Должна, — он сжал челюсти, внезапно потеряв уверенность в себе. — То, что я сделал… — … Осталось в прошлом, — Гермиона перебила его, не дав ему углубиться в то, что должно было вылиться в длинную самоуничижительную тираду. — Война закончилась, Драко. Ты не можешь винить себя до конца жизни за то, что было вне твоего контроля. — Многие не согласятся. Большинство хотело бы видеть меня гниющим в Азкабане. — Что ж, мнения других не повлияют на то, что мы сейчас делаем. Если ты хочешь, чтобы я остановилась, скажи мне об этом, раз ты чувствуешь себя неловко. Драко помолчал мгновение, возможно, решая, стоит ли ему уйти и закончить на этом, но в конце концов кивнул, слегка улыбнувшись. — И ты действительно хочешь этого? — Его глаза, казалось, сияли ярче от слабого лунного света, проникающего через большое отверстие в комнате. — Да, — произнесла она, что прозвучало скорее как торжественная клятва, чем что-либо ещё. — А ты? — Да. Казалось, сама комната вибрировала от силы его слов. Мрамор алтаря, касавшийся кожи Гермионы, словно раскалился добела, и ей захотелось совратить мужчину, стоявшего перед ней. — Тогда чего же ты ждёшь? — поддразнила девушка, дрожащей рукой поглаживая эрекцию в его боксёрах. — Трахни меня. — Чёртова ведьма, — пробурчал он, зарываясь пальцами в её кудри и притягивая её голову для очередного требовательного поцелуя. Задыхаясь, Гермиона открыла рот, позволяя Драко прикоснуться к её языку, когда он прижал их тела друг к другу. Сидя на алтаре, Гермиона чувствовала, как сильные мышцы его обнажённых плеч напряглись, лаская каждый дюйм кожи — её грудь, её задницу, её талию — практически везде. Руки Гермионы переместились к шрамам на груди Драко, чувствуя, как его сердце бьётся о грудную клетку (показывая, что она влияет на него так же, как и он на неё). Расположив своё тело между её ног, он поспешно снял боксёры, чтобы выпустить на свободу длинный и толстый член. — Драко, — прошептала она, тая в его объятиях, когда почувствовала набухшую головку члена прямо у своей промежности, покрытый её влагой и его собственным предъэякулятом. Гермиона не испытывала подобного раньше — даже в тот первый раз, когда встретила его в грязном пабе, много лет назад. Что-то было в воздухе — или, возможно, вино, или время года, — что полностью околдовало её. — Гермиона, — простонал он, медленно входя в неё. Его член пульсировал от каждого дюйма, погружаясь в её тело. — Как же узко. — Ты такой большой, — пробормотала она, её ноги сжали его талию, как будто она боялась, что Драко исчезнет, если не прижать его к себе. Глаза закрылись, когда Гермиона почувствовала жгучую боль от того, что её растянули полностью — от того, что она так заполнена им. — Я чувствую тебя так глубоко внутри себя. Когда Драко, наконец, вошёл в неё до упора, он замер, давая ей минуту, чтобы привыкнуть к его размерам. Гермиона глубоко дышала, пока он осыпал поцелуями её висок и волосы, шепча неразборчивые слова, похожие на похвалу и молитвы. Но спустя, казалось, целую вечность, боль уменьшилась, и, когда Гермиона изменила положение бёдер, чтобы лучше приспособиться к размерам Малфоя, по позвоночнику пробежала волна удовольствия, заставив их обоих задыхаться и стонать. Вскоре Драко вышел из неё, а потом снова погрузился медленными, мощными толчками, на которые она отвечала своими собственными раскачиваниями и рывками. Комната наполнилась эхом и звуками, которые они оба издавали — бормотанием и стонами, хныканьем и рычанием, а также ритмичным звуком шлепков их кожи при каждом толчке. Возможно, если бы Гермиона не была так потеряна в наслаждении, она бы беспокоилась, что кто-то может услышать их страстные стоны, но в тот момент её волновал только Драко и его член, который входил в неё, заставляя её блаженно хныкать. С резким стоном он вышел из неё, и не успела Гермиона даже пожаловаться или заплакать, как Драко метнулся вперёд и взобрался на алтарь, чтобы лечь поверх неё, держа одну из её ног у себя на плече, снова проникая в неё и толкаясь с не меньшим пылом. Новый угол заставил Гермиону вскрикнуть и запрокинуть голову — и по громкому стуку и тупой боли она поняла, что, пожалуй, слишком сильно ударилась головой о камень. — Ты в порядке? — Драко на секунду застыл, глядя на неё с беспокойством, и это только сильнее подтолкнуло её к безумию. Гермиона не знала, были ли звёзды, которые она сейчас видела, от удовольствия или от удара, и она могла поклясться, что слышала чей-то смех. — Да, — прохрипела она, впиваясь руками в его обнажённую спину. — Продолжай двигаться во имя любви к… Ох! — Гермиона вздрогнула, направив руку к месту их соединения, чтобы потрогать и поласкать клитор, увеличивая давление, которое нарастало внутри неё — она была сейчас так близка. Словно почувствовав это, Драко начал грубо вбиваться в неё, попадая в восхитительную точку внутри и заставляя её стенки сжиматься вокруг члена. — Такая хорошая девочка, — произнёс он хриплым и низким голосом, которого было достаточно, чтобы довести её до исступления, пока он трахал её. — Чёрт… я долго не продержусь, — задыхаясь, выдохнул Драко, успев ещё несколько раз толкнуться, пока не начал стонать её имя, трясясь и задыхаясь, когда кончил внутрь неё. Малфой рухнул на неё сверху, совершенно обессиленный и задыхающийся. Давление его большого тела на девушку, а также сладкие слова, которые он продолжал шептать, успокаивали её, и Гермиона не могла представить себе более приятного способа провести выходные. Они оставались так некоторое время, обнимая друг друга, пока приходили в себя. Вскоре, быстрее, чем ей хотелось бы, член выскользнул из неё, и Драко перекатился на бок. Гермиона недовольно сморщила нос, когда холодный воздух коснулся её раскрасневшейся кожи, заставив прижаться ближе к уставшему мужчине и потянуть его за волосы, пока Драко не понял, что она хочет, чтобы он обхватил её руками. — Счастливого Самайна, — хихикнула она самой себе, а Драко, повернувшись, ухмыльнулся над её шутливым выпадом, хотя они оба уже зевали и закрывали глаза от усталости. — Может, вернёмся в гостиницу? — спросил он шёпотом. — Мы можем вздремнуть сейчас. Уверена, что мы и позже вернёмся, — зевнула она, погружаясь в глубокую дрёму. Чувствуя тепло и удовлетворение от присутствия Драко (больше, чем от любого другого любовника, который у неё когда-либо был). Она зарылась лицом в его шею, надеясь, что утром Малфой всё ещё будет рядом.