интерес

      лиза знает наперёд, что на проекте ей будет непросто. общество редко принимало замкнутых и молчаливых людей с распростёртыми объятиями. вспоминая прошлые — заведомо обречённые на провал — попытки влиться в компании, на радушный приём закоренелая реалистка лиза не собиралась и рассчитывать, прекрасно понимая, что даже среди искалеченных жизнью девушек, она, не обременённая алкогольной или наркотической зависимостями, ощутит себя белой вороной.       лизу запускают в съёмочный павильон одной из последних, когда сконцентрированный режущий глаза запах алкоголя проспиртовал всё вокруг, когда наученные за прошедшие пару часов девушки встречают её настороженно-оценивающими взглядами, не понимая, чего стоит ждать от новоприбывшей.       жалкое зрелище из пьяных, измазанных кровью и грязью, беспричинно вопящих людей брезгливым отвращением отразилось на лице лизы, придавая ему скучающее, высокомерное выражение. она покрепче сжала в ладони увесистую цепочку, точно впившийся в кожу металл мог отпугнуть стремительно накатывающую панику от вида снующих повсюду операторов и обращённого к ней внимания. возможных предстоящих драк лиза не страшится — уверена, что сможет постоять за себя, — но во рту пересыхает от волнения, как и во всякий раз перед общением с незнакомыми людьми.       — эй, красная шапочка! налить что-нибудь?       до лизы не доходит, что стоящий за барной стойкой долговязый блондин обращается к ней, пока тот не машет в её сторону рукой в приветствующем жесте.       у бара собралось человек пять или шесть — все подвыпившие и украдкой осматривающие приближающуюся лизу. андрющенко показательно не обращает на них внимания, концентрируясь на дружелюбно улыбающемся ей бармене, который при близком рассмотрении оказывается — неожиданно — девушкой.       — я кира.       представляясь в ответ, лиза крепко, вкладывая всю жёсткость своего характера, пожимает протянутую ладонь и, не сдержав любопытства, пробегает заинтересованным взглядом по заострённым чертам лица и впалым щекам киры, принятой по ошибке за парня. в ней угадывалось что-то хищное, плутовское и странно знакомое — лиза тяжело сглатывает внезапно образовавшийся в горле ком.       — мне бы просто водички.       — так, водички, водички... будет тебе водичка, — ловкими пальцами кира перебирала бутылки за стойкой, пытаясь отыскать что-то безалкогольное, а найдя, поднимает голову, и в розоватой подсветке лиза замечает, насколько неестественно у неё расширены зрачки — чёрная бездна выливается за края, зубоскалится, впиваясь в лизу клыками-взглядами.       получив заветную бутылку с газированной водой, лиза спешно отходит в сторону. что-то в кире тревожило её, заставляло чувствовать себя маленькой беспомощной девочкой, застенчиво тушующейся под острым взглядом — лиза ненавидела свои вмиг вспотевшие ладони и задрожавшие колени.       она присматривается к остальным собравшимся, пытаясь найти в пучине разврата и хаоса крупицы адекватности. внимание привлекает девушка с короткой стрижкой, смешным веснушчатым носом и хорошо поставленным ударом. позже, разговаривая с ней, сидя на качелях, лиза узнает, что её зовут рони. имя странное, явно данное не при рождении и больше смахивающее на кличку собаки — об этом лизе хватает такта промолчать.       рони выросла в приюте, занимается танцами и моделингом — внешность у неё и правда журнальная. ещё она не пьёт и не употребляет. лиза мысленно ставит галочку рядом с именем новой знакомой.       вскоре рони, извинившись, оставляет лизу, со всех ног уносясь разнимать очередных дерущихся. лиза в драки не лезет — пьяные потасовки ни к чему хорошему не приводят; только наблюдает со слабым интересом, прикидывая, кто на что способен.       невысокая девушка с рыжим «ёжиком» на голове дралась грязно и не чуралась нападать со спины, хватая других за волосы и разбивая носы о подставленное колено. дагестанка с забавным акцентом вывозила своим заметным превосходством в физической массе над другими. плечистая девушка в платке била неожиданно и с такой силой, что попавшая под удар ангелина, постоянно выставляющая на всеобщее обозрение своё тело — её лиза знала ещё с отборочного тура, — падает ничком, потеряв сознание. лишь тогда лиза решает вмешаться, подгоняемая голосом совести, не позволяющим оставить маленькую слабую гелю в беде.       оценить возможности других, к сожалению или счастью, не удавалось: большая половина девчонок уже с трудом стояли на ногах и в драках скорее просто беспорядочно размахивали кулаками, никуда особо не целясь; двоих, как выяснилось, вовсе увезли на скорой ещё до прихода лизы.       ангелина, к собственному везению, быстро приходит в себя — полностью дезориентированная, вусмерть пьяная, испуганно озирающаяся. признав знакомое лицо, она виснет у лизы на шее, утыкаясь в неё носом, и бормочет несвязную ахинею. лиза разобрать её и не пытается; удостоверившись, что геля жива и даже готова к продолжению банкета, скидывает с себя её руки — возможно, грубее, чем следовало — и снова уходит в тень, прячась от излишнего внимания.       успевшие полюбиться качели оказываются занятыми двумя блондинками. одна в грязном сползающем топе с рюшами и короткой юбке. она пыталась познакомиться с лизой сразу после её прихода, несла какой-то бред про идею — смысл её слов так и остался непонятым и благополучно списанным на затуманенное алкоголем состояние. вторую блондинку в фиолетовой растянутой футболке лиза видела только мельком, но слышала, как к ней обращались «мишель».       их взгляды на мгновение пересеклись, и мишель, не став отводить своего, вдруг улыбается хитро и по-кошачьи, кокетливо сощурив глаза. не меняясь в лице, лиза лишь вопросительно приподнимает бровь, но всё же находит мишель привлекательной.       отвернувшись, двигается в сторону скамеек, которые находились поодаль от основного павильона, но при этом открывали на него хороший обзор. на одной из них, подогнув под себя ноги и спрятав лицо за кепкой с красной эмблемой человека-паука, спала девушка, видимо, уснувшая ещё до прихода лизы на съёмочную площадку.       сидя в стороне, лиза исподтишка посматривала на всех, периодически ловя мимолётные взгляды мишель.       лиза в ответ не смотрит, великодушно уступая мишель право на первый шаг, и с любопытством гадает: решится или нет.       рядом раздаётся болезненный стон. спящая на соседней скамейке девушка решила перевернуться на другой бок, отчего ноги её сползли с узкого сидения и сама она едва не свалилась на землю.       — псины ебаные, — прохрипела, ладонью вцепившись в доски.       лиза приподняла брови, не понимая, к кому девушка обращается: то ли к тем, кто уложил её спать, то ли к кому-то ещё; с долей пренебрежения наблюдает за неуклюжими попытками подняться, а после сделать несколько шагов в сторону веселящихся одноклассниц.       не пройдя и метра, девушка спотыкается о собственные ноги и заваливается в сторону. лиза чудом успевает подхватить её за локоть в последний момент, удерживая от столкновения с землёй. колени девушки и без того были разодраны в кровь.       — бля-я-ять, — протяжно, не поспевая за стремительно развивающимися событиями.       пальцами свободной руки впивается в плечо лизы, находя точку опоры; поднимает голову и изучает расфокусированным взглядом голубых глаз.       — а ты кто вообще? — хмурится и приближает лицо, словно рассчитывая, что чем ближе они находятся, тем больше вероятность признать девушку, предотвратившую её встречу с брусчаткой.       лиза отшатывается, напрягаясь от неожиданного вторжения в личное пространство, и разжимает локоть, молча садясь на прежнее место, не желая разговаривать. она не успевает и глазом моргнуть, как на скамейку падает пьяная девушка, видимо, передумавшая идти к остальным. лиза настороженно косится на неё — в некогда белой футболке, сейчас порванной и испачканной пятнами крови и земли, со спутанными светлыми волосами и надетой набекрень кепкой — она вызывала смешанные чувства. грудь затапливает медленно подступающая волна сочувствия, но налёт жалости мигом отступает, когда девушка поворачивается к лизе и смотрит по-звериному исподлобья. как собака.       — ты кто, блять, такая? — она тычет пальцем ей в плечо. — я тебя не помню.       — в таком состоянии хорошо, что ты себя помнишь, — лиза незаметно морщится от обдавшего её алкогольного амбре.       — э, ты лишнего не пизди, — агрессивно насупилась девушка, переводя взгляд на шею лизы и замечая татуировку, — индиго.       какое-то время она просто смотрит на надпись, переваривая стремительно ворвавшуюся в голову мысль, полностью забывая о накрывшем секунду назад желании доебаться до лизы.       — индиго, индиго... — перекатывает слово на языке, прикрыв глаза и откинувшись на спинку скамейки. — я чё-то слышала про них, — старательно напрягает память и, когда вспоминает из-за чего слово кажется знакомым, щёлкает пальцами. — у меня папаша раньше документалки по рен-тв смотрел, вот там было типа про чудо-детей и племена майи.       — майя, — рефлекторно поправляет лиза. — но это никак не связано.       ответ заставляет девушку недоумённо нахмуриться:       — как не связано? а нахуй тогда набивать?       что?       лиза сводит брови на переносице, сомневаясь, что сказанное подкреплено хотя бы толикой логики.       — ты хуйни, индиго, не неси, — предупреждающе машет пальцем и улыбается, точно разговаривая с ребёнком, хотя сама сейчас походит на него. — я уже всё поняла про тебя, — смазанным движением растирает нос и поправляет козырёк кепки.       смешная.       у лизы-то и злиться на неё за наглость и грубость всерьёз не получается.       — ты даже имени моего не знаешь, — лиза приподнимает уголки губ и смотрит снисходительно.       — оно и не важно, — фыркает и пренебрежительно отмахивается.       её неслабо шатает даже в сидячем положении. она прикрывает рот рукой, борясь с подкатывающим приступом тошноты — лиза и представить не может, сколько же ею было выпито за сегодняшний вечер; вдруг резко подаётся в сторону и блюёт куда-то за скамейку.       у лизы внутренности сжимаются в трубочку от брезгливости. хочется закрыть уши и отвернуться. но лиза не была бы собой, если бы не переступила через собственные чувства и не потянулась бы к девушке, придерживая её длинные волосы. несмотря на внешнюю безразличную апатичность, оставаться равнодушной к чужой беде лиза никогда не могла.       когда организм прекращает попытки очиститься, лиза помогает ей сесть ровно и протягивает бутылку с водой, чтобы прополоскать рот; отворачивается, не следя за действиями девушки.       — я кристина, кстати.       лиза только кивает и ждёт момента, когда наконец-то останется одна. но кристина тяжело вздыхает и устало кладёт голову на плечо лизы.       лиза вздрагивает от неожиданности и удивлённо смотрит на закрывшую глаза девушку.       — эй, ты только не спи, — дёргает плечом, тормоша кристину. та открывает глаза и взгляд её упирается точно в татуировку на шее лизы.       — знаешь, я вообще наколки не уважаю. типа, не по понятиям это, поняла, да. у меня на районе пиздили за такое, индиго. но я тебе потом въебу, хорошо? а пока... пока мне надо прилечь. так хуёво стало.       кристина с ногами забирается на скамейку и ложится — но скорее падает, — головой разместившись на коленях лизы.       на мгновение накрывшее лизу потрясение от чужой наглости и бестактности скоро перерастает в возмущение.       — эй, вставай, — лиза дёргает коленкой, попадая кристине куда-то в щёку, но та кладёт на неё ладонь и с силой надавливает, удерживая на месте.       проходит не больше пары секунд, как до слуха лизы доносится размеренное дыхание. она наклоняется вперёд, чтобы посмотреть кристине в лицо. подрагивающие ресницы плотно закрытых глаз подтверждают опасения — уснула. блять. лиза поражённо откидывается спиной назад. угораздило же.       лиза не знает, как долго они так сидят. кристина спокойно посапывала, продолжая пальцами слегка сжимать колено лизы и мыча что-то невнятное в пьяном бреду. порой вздрагивая во сне, кристина то и дело норовила соскользнуть вниз, поэтому лизе пришлось обхватить её в районе живота, удерживая на скамейке. только разборок с проснувшейся от жёсткого приземления кристиной не хватало. не поверит ведь, что случайно.       успевают прийти ещё несколько участниц. последние, должно быть.       гомон из голосов и смеха неприятными спазмами отдаёт в голову. лиза не любила людей. слишком шумные и надоедливые. в какой-то момент её даже радует уснувшая на коленях кристина — она становится эдаким гарантом спокойствия. когда подлетает настя с наездом «хули ты крысишься, погнали к нам», лиза кивает на спящую девушку, мол, извини, не могу её оставить. настя окидывает их подозрительным взглядом, но ожидаемой потасовки, на удивление, не случается. кристина начинает размахивать рукой, пытаясь избавиться от назойливого шума прямо над ухом — настя на это пьяно смеётся и уходит, подзываемая дианой.       только тогда лиза ослабляет хватку на талии кристины, запоздало понимая, насколько крепко инстинктивно прижала к себе девушку — оно и понятно, ведь агрессивная и непредсказуемая настя производила далеко не лучшее впечатление.        лиза с любопытством наблюдает, как все потихоньку разбиваются на небольшие группы, знакомятся и общаются, словно и не они вовсе недавно пиздились не на жизнь, а на смерть. и лиза снова в стороне ото всех. как и всегда.       — смотрю, вы уже подружились.       мишель подходит со спины — тихо и незаметно. опирается бедром о спинку скамейки, возвышаясь над лизой.       — ну, она пообещала въебать мне попозже. это можно назвать дружбой? — лиза оборачивается и взглядом ловит широкую улыбку мишель, невольно растягивая губы в ответ.       не улыбнуться мишель отчего-то не получилось.       от неё исходила особая энергия — тягучая, сладкая и притягательная. такое, кажется, принято называть харизмой.       — тебя зовут..? — мишель говорит медленно, напевая гласные и делая паузы между словами.       лиза не успевает произнести и звука — из рядом стоящего крытого помещения, похожего на гараж, начинает доноситься громкая музыка и мимо с диким воплем проносится девушка в платке, агрессивно зазывая всех за собой. не останавливаясь, кричит в их сторону:       — погнали, тёлки!       лиза не горит желанием покидать уже пригретое место и менять компанию спящей кристины и очаровательно флиртующей мишель на шумную вечеринку. но к скамейке приближается редакторка, жестом подгоняющая их в следующий павильон. шоу должно продолжаться.       лиза смотрит на свои колени и не знает, как правильнее поступить с кристиной.       — давай помогу, — мишель наклоняется, оказываясь совсем близко к лицу лизы, но взгляд её устремился на дремлющую кристину. мишель аккуратно приподнимает голову кристины с колен лизы, давая ей возможность отодвинуться в сторону и подняться.       — разбудим?       мишель подкладывает кристине под голову её же чёрную кепку, всё это время валявшуюся на земле, и осторожно отодвигает подальше от края.       — о, не стоит, — мишель встаёт рядом и лиза понимает, что ниже её на несколько сантиметров. — пусть спит. видела бар разъёбанный? её рук дело. она и охранников отпиздить успела. бабы её еле уложили, — уголки пухлых губ мишель непроизвольно дёргаются вверх, а в голосе проскальзывают по-детски восторженные нотки.       лиза подмечает, что мишель выглядит трезвой — если сегодня она и пила алкоголь, то немного, особенно в сравнении с выпитыми будущими одноклассницами литрами отравы.       следующим павильоном оказывается огромное помещение с высокими потолками, приглушённым красным светом, громкой музыкой и несколькими десятками развлекающихся незнакомцев. толпа смыкается вокруг лизы, обволакивает со всех сторон, бесцеремонно врываясь в зону комфорта и вызывая тревогу. лиза поворачивается туда, где ещё мгновение назад стояла мишель, но позади никого нет – видимо, разминулись по дороге. искать её в полумраке заведомо бессмысленная затея, поэтому лиза пробирается сквозь танцующих людей, всеми способами стараясь избежать их прикосновений и надеясь, что ей посчастливится найти укромное местечко где-нибудь у стены.       неожиданно её хватают за предплечье и притягивают к себе. лиза вся напрягается и рефлекторно сжимает ладонь в кулак, но не успевает ничего сделать, как ухо щекочет тёплое дыхание и слышится радостный голос рони, пытающейся перекричать музыку:       — ты чего такая кислая?       рони загнанно дышит, но продолжает пританцовывать, ритмично покачиваясь в такт и шевеля руками. лиза расслабляется, увидев именно вербицкую. общаться с рони было на редкость легко, она излучала позитив и детскую простоту; бросалась разнимать все драки и пеклась о пострадавших, точно заботливая мамочка.       — не люблю быть одна в толпе, — приходится наклониться, чтобы рони услышала сказанное.       — так теперь ты не одна, а со мной, — рони берёт её за руки, пытаясь вовлечь в происходящее вокруг веселье, но рядом с так красиво и пластично двигающейся девушкой лиза ощущает себя ещё более неловко.       — правда, рони, не нужно, — лиза смущённо улыбается, освобождает ладони и отходит в сторону, ощущая разочарованный взгляд рони.       у рони с ярко выраженной экстраверсией и тягой к общению не укладывалось в голове, что кто-то может избегать людей, потому поведение лизы мигом списалось на высокомерие и желание выделиться на фоне остальных.       лиза уходит к стене, а рони быстро находит более сговорчивую компанию. бьющая по перепонкам музыка не даёт дурным мыслям надолго задерживаться в голове, и лиза просто наблюдает за происходящим.       кто-то начинает кидаться бутылками: стекло разбивается в центре танцпола, люди вокруг испуганно расступаются. рони просит прекратить заниматься подобной хернёй, и лиза оборачивается к тем, к кому обращалась вербицкая. на барной стойке стоят кира, не знающая, куда деть льющуюся через край энергию от принятых веществ, юля михайлова, которой всё неймётся, и совсем юная девушка с короткой тёмной стрижкой — её лиза не знала, но видела, что они с кирой постоянно тусовались вместе. девушки кричат как ополоумевшие и не обращают внимания на попытки стянуть их с барной стойки. лиза невесело хмыкает. вот, что с людьми творит алкоголь — превращает в животных.       неожиданно музыка перестаёт играть и приятный полумрак сменяется холодным светом софитов. гости в красивых нарядах разбредаются и в центре павильона остаются одни участницы.       откуда-то сверху раздаётся наигранно-пафосный голос и на балкон выходит мужчина в шубе и солнцезащитных очках. он объявляет о начале проверки на семь смертных грехов — лиза заранее уверена, что они её с треском провалят. только сейчас все замечают спрятанный доселе в тени стол, накрытый красной бархатной тканью. на нём лежали наручники, плётки, кляпы и другие предметы из секс-шопа.       первым грехом объявляют похоть.       лиза, погружённая в свои мысли, благополучно прослушивает правила игры и приходит в себя, лишь когда геля, озорно смеясь, словно находя сказанное забавным, признаётся, что у неё была сотня половых партнёров. следующая попавшая под раздачу девушка не отвечает на вопрос, но снимает с себя кожаную куртку, и тогда лиза, кажется, понимает, чего от них хотят. проверяют, что они предпочтут: обнажить душу или оголить тело. лиза не готова сделать ничего из этого. она лишь надеется, что сейчас не затронут её печальный опыт работы с иностранцами.       игра приобретает иные краски, когда ведущий обращается к кире, спрашивая про абьюз. первая мысль — они с ней в одной лодке. но она оказывается ошибочной. кира в безумном возбуждении беснуется и кричит, что она, блять, знает, что такое абьюз; что абьюзер — это и есть она.       лиза с ней не в одной лодке, ведь кира из тех, кто их топит.       мысленно лиза обводит имя киры красным маркером, уже точно зная, с кем не стоит водить дружбу на проекте.       испытание заканчивается погромом, когда юле в платке задают вопрос о продаже собственного тела. она тут же вспылила и закатила истерику, опрокидывая стол — лиза хмуро наблюдает за излишней эмоциональностью, размышляя, что же происходило с юлей в прошлом, раз на простой вопрос она ответила столь бурной реакцией.       некоторые, следуя юлиному примеру, присоединяются к вакханалии. сдирают подобие штор с балконов, ломают кресты, возможно, предназначенные для другого греха.       кто-то догадывается вновь врубить музыку и все постепенно успокаиваются.       всё идёт хорошо, пока танцующая в обнимку с гелей кира не начинает настойчиво задирать той майку; ангелина, впрочем, не особо сопротивляясь, откидывает голову на грудь киры, позволяя снять с себя вещь, и остаётся по пояс обнажённой.       — моя ты золотая, — кира наклоняется, чмокает ангелину в щёку и резко отходит на несколько шагов назад, поднимая руку с зажатой в ней майкой над своей головой.       кира ухмыляется и призывно машет геле пальцем, убегая в толпу. до ангелины, видимо, не доходит, чего от неё ждала медведева, потому как она продолжает самозабвенно танцевать и почти порывается задрать юбку, как юля — та самая в платке — набрасывается на неё со спины, толкает на пол и вновь заходится в гневной тираде, яростно выражая недовольство распущенностью гели. лиза сразу несётся к ангелине, которая подозрительно не шевелится. рони трясёт гелю за плечи и хлопает по щекам, но она не реагирует; проверяет пульс — и не находит его. пиздец.       — скорую!       лиза понимает, как делаются шоу, но всё равно не может справиться со злостью на редакторов, что подготовили одну провокацию за другой; дав им практически неограниченный доступ к алкоголю, стояли в стороне, радуясь, когда очередная девушка совершала аморальный поступок, тем самым поднимая рейтинги передаче.       ангелину увозят и повисшее на какое-то время в воздухе напряжение, связанное с беспокойством о её состоянии, быстро испаряется, когда всех ведут в другую локацию. редакторы не позволят геле умереть — слишком невыгодно и проблемно.       множество развешенных плазм в новом павильоне предполагало, что им придётся на что-то смотреть. лиза надеялась, что покажут маму — как же давно она с ней не виделась.       лиза не слушает ни послания с телевизор, ни причитающих девушек, завывающих от ранящих слов, услышанных от родных. краем глаза замечает, как настя, придерживая под плечо, ведёт к ним кристину. проснулась. у неё в руках бутылка водки и по пути она успевает несколько раз припасть к горлышку. лиза морщится и отворачивается, не желая, чтобы кристина заметила её взгляд.       показывают ещё несколько видео, а после на экране появляется немолодая женщина со светлым каре и в продолговатых очках. услышав голос, кристина, сидящая на полу по-турецки, резко поднимает взгляд на экран. она закрывает уши ладонями и плачет, всхлипывая и глотая слёзы; вертит головой из стороны в сторону, не переставая твердит что-то вроде «я ведь не такая, я не алкоголик». лиза бы с ней поспорила, вспоминая её поведение буквально пару минут назад и сегодняшнее состояние в целом. несколько девочек толпятся возле кристины, кто-то обнимает её за плечи, убаюкивая и успокаивая. лиза наблюдает за этим со стороны, не собираясь выходить из тени, но новый голос, раздавшийся из телевизора, вынуждает выйти в центр.       её воротит от приторного лизонька, от мягких поучающих интонаций, словно он объясняет глупенькому ребёнку очевидные вещи, от показушного праведного образа. она слышала эти фразы сотни раз. но последняя её добивает, ворошит прошлое, заставляя всю осевшую пыль подняться и закружить в воздухе, раскрывая прячущиеся под ней воспоминания.       мин сине яратам. до сих пор.       рука сама наматывает цепочку, сама замахивается и сама бросает её в его силуэт — спасибо, что без видеосопровождения. голос замолкает, а экран идёт трещинами. лиза выдыхает сквозь зубы и приходит в себя; не понимает, чем был продиктован порыв: злостью, что столь громкие слова лишь наглая ложь в угоду шоу, или страхом, что в них есть доля правды.       эмоции переполняют, и впервые за долгое время лиза не находит в себе сил контролировать их. кто-то прижимает её к себе, позволяет уткнуться в плечо и просит не сдерживаться. и лиза кричит — порывисто и во всю глотку. большая рука поглаживает по волосам, и только потом лиза понимает, что её обнимает амина.       единогласно принимается решение разбить остальные телики, и лиза с радостью принимает участие в этом беспределе, ощущая, что ей надо выпустить пар. подбирает валяющуюся на полу цепочку и вновь замахивается, целясь в следующий телевизор. в унисон звону разбивающегося экрана радостно кричит чикина, подпрыгивающая на месте и виснувшая на плече киры.       — одолжи цепочку, — раздаётся над ухом.       позади кристина с покрасневшими от недавно пролитых слёз глазами.       лиза молча достаёт из кармана половину цепи, которая изначально была вдвое длиннее — она отстегнула её ещё в комнате ожидания для дальнейшего удобства — и протягивает кристине.       — от души..? — щёлкает пальцами, точно силясь вспомнить имя. должно быть, на пьяную голову забыла их знакомство, состоявшееся часом ранее.       — лиза, — напоминает, забыв, представлялась кристине или нет.       — индиго тебе больше идёт.       кристина отходит в сторону, перекидывает цепочку из ладони в ладонь, оценивая вес, размахивается и, подпрыгивая, бросает в очередной тёмный экран, после встречи с металлом покрывшейся белой «паутинкой».       внутри разливается сладостное наслаждение от происходящего, словно с каждым разбитым телевизором услышанные слова теряли всякий смысл и лишались влияния над лизой; замолкали под натиском идущего трещинами стекла.       лиза отступает на пару шагов назад, любуясь проделанной совместно с девочками работой, и едва не падает, натыкаясь на кого-то.       — ну вот делать вам больше нехуй. как дикари, блять, — доносится снизу раздражённый голос мишель.       она сидела на полу, подтянув колени к груди и положив на них голову. совсем близко к ней валялось несколько отлетевших от телевизоров деталей, чудом не задевших её, но мишель, кажется, было плевать.       — ты мне показалась веселей, — лиза садится рядом, не понимая причин для столь резких перемен в мишель.       она закатывает глаза на неудачную попытку кристины оторвать телевизор с держателя и язвительно отвечает:       — обычно я гораздо веселей, поверь. но кира намутила мне какой-то коктейль, а я не то чтобы часто выпиваю. так что теперь я хочу спать, а не страдать какой-то хуйнёй, уж извини, — мишель морщится от очередного восторженного вопля чикиной и переводит усталый взгляд на лизу. — я удовлетворила твоё любопытство?       — разве я говорила, что мне интересно?       мишель на секунду теряется от совершенно не того ответа, на который рассчитывала, но после осматривает лизу с большей заинтересованностью и ухмыляется, сделав понятные одной только ей выводы.       замысел третьего испытания лиза, как ни пыталась, понять не могла. помещение было заставлено чем-то странным, напоминающим кривые мутные зеркала. лиза смертельно устала за ночь, поэтому приваливается спиной к одному из этих зеркал и сползает вниз, измученно запрокидывая голову.       девочки о чём-то спорили или, правильнее сказать, ругались, потому что постепенно их голоса звучали громче и изо рта лился поток мерзких оскорблений. лиза поворачивает голову, следя за происходящим. амина поднималась по лестнице на возвышение, слала кого-то нахуй и называла обоссанной сукой, у которой нет ничего святого. кристина стояла внизу и разъярённо хрипела прокуренным голосом.       — э, ты сюда, нахуй, спустись и в лицо мне это скажи, ты, проститутка жирная!       настя хватает кристину и практически оттаскивает в сторону, с опаской поглядывая на застывшую на верхнем этаже амину. она делала всё правильно — лиза на девяносто девять процентов уверена, что у кристины не будет и шанса выйти целой из потасовки, если амина исполнит её желание и спустится к ним.       кристина вырывается из рук насти и сама отходит в сторону; пересекается с изучающим взглядом лизы и незамедлительно движется к ней — настя следом — и практически падает рядом.       — не, ну ты видела, — кристина толкает лизу локтём под рёбра и с праведным гневом возмущается, нисколько не сомневаясь, что та её поддерживает, — вот же шлюха ебаная. за понятия мне чё-то говорить будет. пидораска хуева, — последние слова она кричит так громко, насколько позволяет осипший голос.       кажется, лиза первая замечает несущуюся к ним амину, задыхающуюся от злости. настя испуганно отскакивает в сторону, а лиза — инстинктивно, не иначе — резко подрывается, загораживая собой кристину и принимая первый мощный удар амины на себя, но не обращает и внимания на сковавшую бок боль.       амина наваливается на кристину, но та распаляется ещё сильнее и беспорядочно бьёт куда достанет. бьёт агрессивно и уверенно, точно зная, что надо делать. лиза пытается оттащить амину со спины, но ничего не выходит, пока рядом не появляются охранники. лишь пятеро крепких мужчин смогли разнять их.       и смотря на шипящую и рвущуюся в бой девушку — готовую убивать, не меньше — лиза понимает, что кристина единственная, кого она не успела оценить в драке.       кристина злее остальных. кристина сильнее. и она настолько безумна, что не пасует перед аминой. как заведённая бросает ей в спину оскорбления, нарываясь на новую потасовку. ёбнутая.       лиза чувствует себя глупо, кинувшись прикрывать кристину, выглядевшую обманчиво хрупко — немного ниже самой андрющенко, с тонкими запястьями и выпирающими ключицами. кристине эта защита нахуй не сдалась. защищать и не её вовсе надо было, а от неё.       после четвёртой кареты скорой помощи и очередной искалеченной девушки, редакторы решают прервать запланированную проверку. на балконе появляются три силуэта в чёрных мантиях — три спустившихся к ним ангела смерти. они зачитывают грехи и просят выходить вперёд тех, кто готов признаться в них. лиза слушает вполуха, не находя сказанное интересным.       — она на протяжении двух лет насильно удерживала человека взаперти.       лиза поднимает голову и удивлённо осматривает стоящих в ряд справа от неё девочек, но никто не отвечает.       — вы принимаете этот грех?       — да, — раздаётся с другой стороны.       лиза вздрагивает и испуганно озирается. по левую руку от неё стоит только кира. стоило догадаться, кому принадлежал сей грех.       кира замечает направленный на неё взгляд и смотрит в ответ, вопросительно приподняв бровь. глаза у киры пьяные, пустые и грустные. лиза тушуется и отворачивается.       — она ненавидит весь мир и считает, что мёртвые лучше живых.       лиза поднимает руку, даже не дослушав до конца.       ей, работнице кладбища, не прельщала компания живых людей — лиза не хотела общаться с ними, не умела попросту находить общий язык.       — эй, братан, всё хорошо будет.       настя треплет её по плечу, а чикина успокаивающе гладит по волосам.       в обычной обстановке лиза бы никогда не заплакала от подобных слов, но сейчас в окружении неожиданно поддерживающих её девушек, растрогалась. глаза намокли и лизе пришлось запрокинуть голову, чтобы они не полились ручьём.       лиза замечает направленный ей в профиль пронзительный взгляд киры и ощущает себя слабачкой, расплакавшейся от какой-то жалкой фразы. выдыхает сквозь зубы и прикладывает усилия, чтобы вернуть привычное бесстрастное выражение лица — теребит пальцами край майки, чтобы отвлечься и успокоиться; косится влево — кира внимательно следила за стремительно меняющимися эмоциями на лице лизы, взятыми ею под контроль.       со стороны раздаётся смешок, но лиза на киру больше не обращает внимания, встречаясь взглядом с раздражённой мишель, утомлённой излишне растянувшимся мероприятием.       им говорят, что они грешницы, погрязшие во лжи, похоти и гордыне; запугивают ночью на дне, но, как верно подметила одна из девочек, на нём они оказались годами ранее.       они спускаются ещё ниже по лестнице и через железную дверь заходят в небольшое заваленное матрасами помещение, походившее на яму. многие начинают жаловаться на скотские условия и заявляют, что здесь спать не намереваются. лизе откровенно похуй и серьёзных поводов возникать она не видит — матрасы чистые и новые, их много, так что на твёрдом полу спать не придётся. в конце концов, бывали ночлежки и похуже.       дверь с характерным щелчком запирают.       лиза сразу отходит ближе к стене и садится, откидываясь на неё. в любом случае, помягче, чем на земле или деревянной скамейке. лиза поглядывает, как все постепенно мирятся с предоставленными условиями и одна за одной вырубаются от усталости или действия алкоголя. её и саму клонит в сон от полного впечатлений вечера.       рядом кто-то ложится, и последнее, что видит лиза перед тем, как уснуть, это фиолетовое пятно и кошачья улыбка.