Чувствую

— Это был последний экстрасенс. Съемочный день окончен. Всем спасибо, — объявил один из режиссеров, попутно благодаря героев. Люди, что наполняли собой не только квартирку, но и целую лестничную клетку, стали потихоньку собираться. Операторы складывались все оборудование, перебрасываясь фразами о предстоящем монтаже. А экстрасенсы уже давно занимали свои места в автобусе. — Подождите, — к одному из ассистентов подошел Илья, — Тут похоже Лина кое-что оставила из своей атрибутики. — Где? Мы все передадим, не переживайте, — девушка выглядела уставшей, но все же проявила инициативу и уже хотела спросить, что и где забрать. — Пусть сама заберет, а то мало ли что, — усмехнулся Ларионов, чувствуя что вот-вот его гениальный план пойдет ко дну. Сколь мутная, столь же и интересная схема пришла в голову Илье совершенно внезапно. Он даже не до конца понимал всех мотивов своих действий. Он увидел ее во время мотора, и все другое потеряло вес… Так близко и в то же время недосягаемо далеко. Вот ему и захотелось продлить срок радости, к тому же им явно есть что обсудить друг с другом. А план родился сам. — Да, мы и так сильно задержались. Передадим, наверное, — сверяя с таймингом, произнесла ассистентка, — Не думаю, что из-за этого что-то плохое случится. Так где? Что нужно забрать? Девушка продолжала портить план, а мозг Ильи никак не мог выработать хоть какое-то более менее четкое продолжение. — Езжайте. Я завтра все равно в Москву. Так что доставлю Лину в целости и сохранности, — улыбнулся Илья и добавил, — Ой, уже получается сегодня. Сказать, что слова фокусника прозвучали убедительно… Лучше промолчать. Но время близится к утру и очень хочется спать, поэтому девушки пришлось согласиться. К тому же все взрослые люди и разберутся если что. Главное, чтобы до начальства не дошло. — Ну хорошо… Сейчас… Теперь же Илья смотрел за тем, как растерянно Лина глядит в сторону уезжающего автобуса. — Да, что тут происходит?!.. — Ну привет. Джебисашвили еле заметно дрогнула и обернулась. Увидев Ларионова, первое что захотелось сделать, так это убить… — Да вы что… — сдерживая маты, произнесла Лина, — Еще остались какие-то вопросы? Или что-то еще? — Что-то еще, — с улыбкой повторил Илья и, раскинув руку, соратил расстояние между ними. — Ларионов Илья Владимирович, держите себя в руках. А мне, видимо, нужно искать такси. Она демонстративно достала телефон, якобы вызывая такси. Хотя мысли кричали, молили, ситуацию продолжаться. — Иди сюда, — как бы Лина не сопротивлялась, но все же оказалась в объятиях, — Все, выдыхай. Испытание закончилось. А насчет машины не переживай. Я подброшу. Хоть какая-то от меня, дурного, польза будет. Что ж… Дурного — это мало сказано. Но ладно. — Нет, хватит на сегодня, — отвечала Лина, по-прежнему находясь в объятиях Ильи и по-прежнему пытаясь из них вынырнуть, — Хватит этих шуток, и общества твоего в целом. Вся такая гордая снаружи, внутри Лина вся трепетала. Словно маленькая девочка, что наконец-то получила желаемое. И все же, как бы не было принято, масочку нужно удержать на лице. — Чего? Чего? С этого момента подробнее, — Ларионов наконец-то отпустил ее, но не надолго. Его руки переместились на предплечья Лины, а взгляд встретился с парой уставших зеленых глаз. — Ларионов, иди ты… — Лина вырвалась и направилась в противоположную сторону. Удаляясь с каждым шагом, мысли все настойчивее просились обратно. — Джебисашвили, моя машина в другой стороне, — улыбнулся Илья и добавил, — И я все еще жду. Хоть в это посвятите меня, пожалуйста… В лучах рассвета дорога приобретала невероятный вид. Или же она приобрела такой из-за Лины, что сидела на соседней кресле. В первых лучах ее контур лица и волосы больше напоминали лик феи, нежели человека. — Ты чего такая грозная? — чтобы хоть как-то нарушить тишину, спросил Илья. — А ты чего такой… — Какой? — перебил он. — Приставучий. — Ладно, зайдем по другому, — Ларионов оторвался на секунду от дороги и посмотрел в зеленый омут глаз, — У тебя что-то случилось? — Что? — Да, вот. Кое-кто мне недавно звонил, а потом не брал трубку, — смотря в зеркало заднего вида и наблюдая за реакцией Лины, говорил Илья. — Да. — Да… Беседа никак не завязывалась. Но при этом, чувство какого-то холода не было. Наоборот. В лучах этого рассвета было как-то особенно тепло. По-домашнему… Лина ходила по квартире, будто была в ней впервые. Внимательно все рассматриваяона явно что-то искала. Эта картина не скрылась от хозяина квартиры: — Лин, — позвал Илья ее, — Что-то ищешь? Может смогу помочь? В ответ Джебисашвили мило, с еле заметной хитринкой улыбнулась, и продолжила свой маршрут. — Если ищешь женские следы, то все оке. Я чист, — острил Ларионов, поднимая руки вверх. Хотя после чего он поймал на себя легкий прищур. Но этот жест не заставил остановится, — Если дверь, то здесь она только одна. Хотя. Стоп. Может подклад какой? Душа неугомонная? — Ага. И носки Череватого, — подхватила бред Лина и добавила, — Илья Владимирович, у вас явно словарный понос. Может порча? — Непременно. А носки посмотри там, — еле сдерживая смех, произнес Илья, указывая на верхнюю полочку книжного шкафа. — Как скажите. Значит там смотреть точно не стану. А то вдруг… Оба переглянулись, и квартиру заполнил смех. Но после столь небольшой паузы, Лина продолжила заглядывать в каждой шкафчик, пока Илья не обнаружил в ее руках свой рубашки. — Ну все, — победно улыбнулась блондинка, — Я в душ. — Спасибо, Илья, что разрешил взять свою рубашку, — как бы от ее лица, дополнил Ларионов. — Ага, не скучай, — махнула в ответ Джебисашвили и добавила, — А заскучаешь, то можешь заняться покупкой билетов. — С превеликим удовольствием… Ну вообще нет. Более того, такой расклад дел и некая самовольность только умиляли. Но, к сожалению, билеты заказывать нужно. Хочешь, не хочешь… А надо. Минут через двадцать на пороге кухни проявила Лина. Белая рубашка слегка перекрывала прелестные и плавные линии бедер, а капельки, подобно бисеринкам, украшали волнистые волосы. От фарфоровой кожи лица, и частности глубоких глаз, невозможно было отвести взгляда. Последнее, Илья, который в тот момент пил и чуть не поперхнулся кофе, особенно отметил. Такой, он прежде, ее еще не видел. И пусть Ларионов смотрел совершенно обычно, но все же что-то было иное. Словно инопланетянка из другой галактики. Илья в очередной раз, заметил про себя насколько та прекрасно. Но вслух произнес: — Кофе? — А что там с билетами? — улыбаясь подобно лисице, уточнила Джебисашвили. — Капучино, — кивнул Ларионов, направляюсь к кофемашинке, — Да, отличный выбор. Лина же не теряла настроя. Подойдя ближе, она попыталась заглянуть в экран. Но вместо этого попала в столь манящее кольцо рук Ильи. Столь близкий, неожиданно близкий контакт, окончательно снес голову Ларионову и тот, не удержавшись, коснулся желанных губ. Руки скользнули по спине, обволакивая хрупкие плечи через ткань рубашка. Он углубил поцелуй, прекрасно осознавая, что это желание взаимно. Чувства переполняли настолько, что ноги подкашивались. Но Ларионов не терял чуткости. Словив Лину от падения, он усадил ее на стол, на место где до этого стояла чашка. Звук бьющейся посуды не остановил жаркого переплетения двух душ в поцелуи. Илья аккуратно спускался к шее, изредка возвращаясь к губам, ловя сладкие стоны вместе с воздухом. И все же звук кофемашины, что своим писком, настойчиво уведомляя хозяина, что бодрящий напиток вот-вот польется через край, стал тормозом для этой искорки страсти. — Так, а что там с билетами, собственно? — смеясь переспросила Лина, наблюдая как Илья не может найтись. Он метался от осколков к луже кофе и обратно. И его можно понять, ведь в голове была лишь Лина. Лина Джебисашвили — тот самый человек, что в первую же секунду покорил сердце и разум, а после занял все пространство собой. Так что ни о чем другом и думать не хотелось. Та, что сейчас так близка, но уже хочет упорхнуть. Пролетая на высоте облаков, душевное состояние сравнилось с нахождением человека в пространстве. Да, Лина хотела поговорить. И да, этого не случилось. Но то, что было сегодня, говорило само за себя. Сердце замирало при мысли, что все взаимно. Сердце замирало при мысли, что все это реально. Сердце замирало от счастья. Впервые за столько лет, Лина чувствовала себя по-настоящему живой. — Ты же за Влада свой голос отдал, да? — уже у самого номера спросила Лина. Еще в аэропорте появился этот вопрос, но решилась она только сейчас. — Можешь не сомневаться, — короткая улыбка и теплые объятия. И пускай Лина не поступала ни секунды, но это все бодрит куда больше, чем самый длинный сон и крепкий кофе. Так не хотелось возвращаться в пустой и холодный номер. Но нотки мужского парфюма, что застыли в воздухе, грели душу.