«Мама, я хочу уйти туда, где звучат прекрасные песни!»
«Я хочу рассказать им обо всех нас и о тебе, мама!»
«Мама…»
«Мама, почему?!»
«Мама! Мама… Почему… почему… Почему я прозван «чудовищем», мама?..»
«Почему… Я умираю, мама?!»
Неужели они исходили от этого огромного сердца внутри пещеры? Как бы то ни было, сейчас Альбедо прекрасно понимал, что даже если бы сейчас слышал чужой плач, он бы никак не приглушил доносящийся из пещеры голос. До жути знакомый голос, на пару с шагами, которые становились всё ближе и ближе: — Ты всё же пришёл! Какое счастье, а то ждать я не люблю от слова совсем, — боль по венам заменяла не имеющуюся ману, при виде… своего отражения. Однако, не совсем это живое зеркало пугало настоящие обличье главного алхимика Ордо Фавониус, а… Ледяные глаза бездушно глядели на маленькое и обездвиженное тело на руках. У отражения на руках. Девочка была в варежках, связанными Алисой, в том же красном наряде, только поверх такая же, как и наряд, кофта, что не давала замёрзнуть. Единственное, чего не хватало привычному образу его сестры: картуз с клевером, что всегда был частью её удачливого костюма, ткань которого была одарена любовью её матери, что его сшила. А это светлое лицо… Ресницы прилипали к друг другу, как во сне, девочка будто спала. Однако, на этот раз не ворочалась, подобно последним дням. Голова, словно ржавое устройство, скрипнула на во всё улыбающегося Нигредо, который прекрасно понимал, что скрипящий звук исходит не от шеи его «брата», а от зубов. — Что ты сделал с Кли?! — грубо шагнул на встречу клону алхимик, подбросив заледеневший снег, что с хрустом сломался под его весом. Нигредо мгновенно сделал нервную мину, на пару с издевательской улыбкой. — Постой, постой! Иначе действительно её убью, разве этого хочешь? — эти слова заставили алхимика скользнуть по снегу повторно, возвращаясь в предыдущее положение. Между двумя одинаковыми каплями воды, словно появилась пропасть, в которую не решалась шагнуть ни одна из сторон, однако, страхи пред ней были у каждого свои. Клон ухмыльнулся послушности своего отражения. Парень спокойно уклал девочку с рук на землю, опирая её об каменную стенку возле пещеры. Альбедо настороженно наблюдал за его действиями, стараясь в попытках накаляющегося гнева не перепрыгнуть невидимую пропасть. Осознание того, что это не преодолеть рассечённый мост у входа в Драконий хребет, давало больше мотивации сдерживать себя. Но с каждым разом становилось всё сложнее, в особенности, когда ехидная улыбка поднимается на ноги, оборачивается к напряженному парню, а так же ни на шаг не отходит от его сестры. — Альбедо — ты, правда? — он отвернулся, наиграв обиду, — а вот меня «Лже» прозвали… — Что ты сделал с Кли? — твердо стоял на своём Альбедо, сверля того холодом. Послышался тяжёлый вдох, а за ним: лёгкий и тихий смешок сквозь губы, что будто являлся победным. — Я не ошибся! Я такой же умный, как и ты. Я тоже достоин звание гения, — гордо поднял на него голову. Клон свёл руки за спину, наконец-то начав отвечать на поставленный ему вопрос: — Всё время я изучал записи с Драконьего хребта, зелья что там находились… Было совсем не сложно заставить ребёнка спать, даже сказки на ночь не нужно! — Нигредо наблюдал за, слегка сдвинувшимися к переносице, бровями Альбедо, что явно хотел бы услышать более подробный ответ. Клон засиял ещё больше, продолжая: — Она жива, конечно же, просто спит из-за введённого зелья! Немного забыл как оно называется, конечно… Грязная вода с синей пробкой, покрашенной. Но оно заставляет мгновенно уснуть! Я всё-всё выучил! — наконец-то, как же это грело, даже заставляло жарится, невзирая на всё новые и новые порывы холодного ветра. Наверное, алхимик тогда и не осознавал, что это было так же последствием длительного бега, следовательно, безумных ударов сердца и гонки крови. «Это мой эксперимент над наркозом, в нем я уверен, дозу невозможно превысить… Могло быть хуже, если бы он взял бутылек с красной пробкой…» — Что мне нужно сделать, чтобы ты отдал Кли? — напрямую спросил алхимик, отбрасывая лишние любезности. В голосе слышались нотки гнева, к сожалению, их контролировать было попросту невозможно. Нигредо вскинул брови, вжав голову в себя. — Ого. Неплохо. Так ты стал живее с нашей предыдущей встречи? — заметил он, обхватывая невидимую бороду рукой, будто строил из себя мудреца. — М-м-м. Давай по порядку. Мне столько всего нужно рассказать! — с восторгом воскликнул клон, однако, в следующий миг его, казалось бы, не уходящая улыбка спала, а лицо отчетливо выдавало угрозу: — Я хочу доказать тебе, что именно я достоин имя Альбедо. – … — парень молчал, не спуская глаз с сестры, что возмутило Нигредо, из-за чего он загородил девочку собой. — Да ты весь искришься интересом! — развел руками. — А теперь слушай… Я следил за тобой, за твоими действиями — это же гениально! Благодаря этому я узнал что тот никчёмный рыцарь является тебе другом! Хоффман кажется… Я даже имя запомнил! «Он так этим гордится…» — пронеслось у алхимика в голове. Злость к названному брату накипала больше, когда тот загородил обзор Кли. Колебаться над вопросом «убийства Лжебедо» ставало всё к теме, а наблюдать, как клон так возвышает достаточно обычное поведение для манипулятора с таким восхищением: смешно и даже грустно. — И знаешь что я придумал? Спроси же! — Что же? — повиновался чужому азарту Альбедо. — Ха! Я взял в заложники этого Хоффмана, в ожидании тебя, чтобы тобой манипулировать! Превосходно, правда?! — на его лице читалось желание услышать хоть что-то в ответ. Это выглядит безумно и в тоже время прискорбно, в силу чего невольно выступает горькая улыбка. — Ты улыбаешься! Значит превосходно?! — Ага… — пусто ответил Альбедо, наклонив голову. Плечи напряглись, а от Нигредо всё больше исходила психологическая давка. Это как… находиться с психически неуравновешенным человеком в одной комнате: ты понимаешь, что он всё ещё человек и наделён совестью, но так же полной неконтролируемостью. «Человек?..» — Так вот… — похоже, для клона была важна даже такая реакция, так что он сжал руки в кулаки от возбуждения. — Но вдруг я увидел эту девочку! Постоянно видел как ты о ней печешься и готов сдохнуть ради неё! И знаешь что? Я — это ты! Я обманул её! Сказал: «Привет! Идём поиграем, тебе ведь одиноко здесь, правда?». Ох, в её глазах было столько радости, столько! Она обняла меня и сказала: «Ура! Ура! Братик не занят и без того страшного дяди!», — чем больше Нигредо говорил, тем сильнее у Альбедо накапливалась боль и… злость на самого себя. — Неужели я ей понравился?.. — с круглыми глазами смотрел в пол клон, наконец прекратив как умалишённый жестикулировать руками. Он на секунду обернулся к, сзади лежащей в снегу, девочке. С потухшими глазами опустились руки. Он словно говорил с девочкой, чьи длинные эльфийские уши не слышали и звука: — Прости, но ты нужна для того чтобы я мог играть с тобой, и быть любимцем всего Мондштадта. — Нигредо… — тихо произнес имя Альбедо, на что наречённый им медленно на него обернулся: — Ч… Что?.. — неуверенно спросил он, а потухлость понемногу растворялась в воздухе. — Ты хочешь встать на моё место, да? Но… зачем?.. — он чувствовал замешательство и в то же время мог всё понять. Голубые глаза, принадлежащие «настоящей стороне отражения» не спускали с разъярённого Нигредо взгляд, а тот начал кричать: — Зачем?! Ты спрашиваешь «зачем»?! — Зачем брать себе чужое имя? — громче спросил Альбедо, быстро добавив: — Один человек дал тебе имя Нигредо, разве не значит ли это… что ты отдельный человек?.. Зачем тебя брать имя Альбедо?.. Конечно, не «удачному эксперименту» говорить подобное. Конечно, он сам прекрасно видел жажду, которую никогда в жизни не замечал у себя в зеркале, это ощущается… по особенному! Однако, почему-то Альбедо был полностью уверен в своих словах. Они были желанием помочь, хоть сейчас по всему телу разносилась злоба на «брата». Блондин её чувствовал, ведь она была его, его собственной, исходящей по настоящей, реальной причине и непонятно когда будет потушена. В горле стоял ком, а взгляд парня, без звёздочки на шее, всё больше превращался в дикий. Нигредо взбешен. — Ты сказал… «Чужое имя»?.. — с истерической улыбкой спросил клон, заглядывая прямо в бездушные глаза напротив, которым, кажется, вовсе безразличны и он, и его страдания. С каждым разом слова вылетали всё громче, а Нигредо потихоньку терял контроль, который так стойко держал: — Т-ты… Слышал меня?.. Хотя бы раз! Я говорю не только за этот разговор! Ты понимаешь что твое место — моё?.. Я был создан первее, но именно меня нарекли «Лже», «Неудачей», «Монстром», «Незавершенным» — этого гораздо больше хватит, чтобы понять, что это «Нигредо» от того синего чудика совсем ничего не значит! — Нигредо постоянно дёргался, подходил то ближе, то ступал назад. В какой-то из моментов он открыл для обозрения девочку сзади себя. Подул новый порыв ветра, заставляя волосы Кли, немного бить её по холодному, немного красному лицу. Девочка всё ещё лежала, прислонённая к стенке спиной. Со временем, её понемногу укрывал сброшенный ветром снег. Это… Барбатрос намекает, что не на их стороне?.. Альбедо глядел на сестру, прокручивая в голове всё, что сказало ему отражение. Хотелось остановить его словом, хотелось найти то, что может его зацепить, чтобы он успокоился, стал покорнее, причем, по своей воле. Но какой бы «понимающий друг» или «хороший психолог» не стоял сейчас перед Нигредо: сейчас, его одолела злость… бесконтрольная скверна. Естественно, она была совсем малой каплей в его душе, однако, клон всегда был готов ей поддастся — это единственное, что признавал Альбедо как их с ним различные. — Вот знаешь это… когда твое место отдают другому?.. Тебя обучают для жизни фехтовальщика, тебя изначально хотели сделать фехтовальщиком, но, вдруг, показался тот, кто «лучше». Он обучается быстрее, делает всё вернее. Тебя сразу же выбросят, ведь ты неудача в её глазах, — продолжал Нигредо, с полной отчуждённостью продолжая превращать всё это в бесконечный монолог. — Что ты спросишь меня, Альбедо?.. Спроси хоть что-нибудь… Алхимик поджал губы, совсем не понимая зачем ему это. Зачем ему вопрос или ответ? Участие в этом, сводящим с ума, диалоге? Он просто хочет показать клону… нет, не клону, а этому человеку, что он не просто эксперимент, что может жить только после того, как встанет на его место. Парень так же хотел забрать сестру, что всё мёрзла и мёрзла под давлением беспощадного холода, заливаясь красным цветом… «Щёлк» — это на повторе звучало в груди, постоянно добавляя ещё больше кипячёной воды. — Нигредо, ты — не я, — эти слова звучали не только для клона, но и для самого алхимика, но, второй старался потонуть в этих словах, глуша всё что бушевало у него внутри. Тело ноет, но и наполняется силой, которую, на страх, не подвластно контролировать. — Да неужели до тебя не доходит?! — клацнул зубами Нигредо, грубыми шагами направившись в сторону тела, чьи красные одеяние, почти полностью успел украсить снег. Глаза расширились в трижды шире, а рот сам по себе открылся. По телу прошла новая волна того самого щелчка, при виде бутылька с мутной, прозрачной жидкостью, которую Нигредо достал у себя из кармана. — Стой! — шаг вперёд сделал себя сам, а глаза всё заставляли себя смотреть на то, как клон садиться рядом с его сестрой. — Что ты собираешься ей дать?! – совсем не замечал синей пробки алхимик, что могла бы дать ответ на его вопросы без лишних слов. — М? — удивился Нигредо, подняв брови. Парень усмехнулся, мотыля бутылек в руке, а его содержимое всё билось в новых волнах. — Дать? Хах… — этот смешок даже им не был, тая во вздохе, — зачем мне давать ей зелье для сна, Альбедо?.. Включи же своего «гения». Удар. Это было как тогда, в лаборатории, когда Дотторе взорвал вещество. Тогда, когда осколки разлетелись по всему лабораторному столу и полу. Осколки всегда нужно собирать осторожно, иначе, порежешься. На стене пещеры, совсем возле маленького тела, показалось мокрое пятно, капельками стекая вниз до тех пор, пока жидкость не превратится в лёд. Треск стекла. Острые части бутылька разлетелись по давно растоптанному снегу, притворяясь чистыми льдинками. Нигредо разбил бутыль, и… было совсем сложно поверить в то, что он сделал дальше. — Ну? Альбедо, п-почему ты постоянно молчишь?.. — клон говорил это с явно натянутой улыбки, а сознание, похоже, само не понимало что творит, но покорно выполняло все действия. В руках была крупная стекляшка, мокрые стенки которой успели стать блестящим льдом, что отражал красный цвет. Стекляшка была прямо возле лица Кли. Альбедо хотел разорвать эту картину. Сжечь этот холст и поклясться, что это худшая из работ, которую он видел. «Я тоже чувствовал себя злым» «Это нормально, как и месть» «Неужели ты действительно хотел спасти его?» «Зачем?» Плач, вой, безудержный крик. Отражение ярости, злобы... что, кажется, сидели на плечах совсем давно, свесив ноги. — Ну? Альбедо, н-ну?.. — рука, в которой была стекляшка, дрожала, а вторая неуверенно касалась маленького плеча. Нигредо… страшно? «Я сковал тебя?» — это последний вопрос, который зародился в голове. В ещё сознательной и стойкой — её боялось большинство, а нить молчания только вязалась и вязалась – не осмелятся признать того, что сознательность настолько влиятельна в этом организме. Разве? Разве?! Видели бы они, стояли бы они сейчас перед этой, истощающей алую кровь пещерой. Видели бы они как белый холодный пух так настойчиво стараеться замести всё что сейчас происходит. Знали бы они… настолько сложно понять, что тебе делать, когда ты неподвластен сам себе. Зубы только отстали от друг друга, запуская в рот холод. Глухой звук. Старания что-то произнести и быть понятым. Поздно. Иногда, даже самый пунктуальный человек может опоздать. На щеке выступил дополнительный ротик. Маленький такой, тоненький. Ему, неверное, предстояло попробовать что-то несъестное, к примеру стекло. Ведь, по какой ещё причине с него бы начала выступать красная, слегка густоватая жидкость? «Нет» Нигредо дрожал, напуганный до жути. Губы раскрывались, а мозг отключился. Осознавал ли он, что сделал, или полностью поглотил деяния скверны — на это было глубоко плевать, абсолютно, полностью. Он посмел тронуть Кли. Посмел порезать ей щеку. Посмел сделать больно, хоть она такового и не чувствовала. Посмел дать намёк её гибели. Ветер начал свистеть, с каждым разом всё больше врезаясь в уши. Альбедо всё слышал, чувствовал, но не осознавал. — Э-э-эй, я же ск-казал! — Нигредо сжал меленькие плечи сильнее, со страхом наблюдая за горящим ледяным пламенем голубых глаз. Фигура блондина стала уверено шагать в «пропасть», а левая рука протяжно вытаскивала меч. От этой картины полного контроля и величия, скорее всего, вздрогнул бы даже тот шамачурл, а Нигредо, выходящий с действия скверны, тем более. Клон очнулся, расширяя глаза всё больше. С пальцев выскользнула крупная стекляшка, наполняя ряды таких же, как и она теперь, игравших роль льда. — Альбедо… — ели-ели мог выдавить Нигредо, под огромным давлением власти. Маленькое тело Кли было сжато в объятиях, которые заставляли эльфийские уши шататься со стороны в сторону. Ранее, серебряная цепь, на костюме алхимика, не издавала и звука, а теперь: била прямо в живот, оставляя подарок в виде неспособности даже вздохнуть. Вдруг, удары цепи затихли. Даже нет: прекратились. Уши… Всё слышали. В особенности, шаги сзади, что направлялись прямиком на бессознательного парня. Альбедо резко развернулся, блеснув мечом вверх, создавая, на долю секунды, блестящий полукруг. Клинок что-то ударил, даже порезал. Алхимик не сразу увидел что, а вот когда голова поднялась – выпавшие пряди сползли с его лица. Ледяные глаза немного щурились, совсем не реагируя на удивлённую ухмылку знакомого ему человека. Сегодня, этот по настоящему чистый снег, целиком и полностью пропитался грязью, когда на него упали две разломанные части маски. Одна — черно-белая, другая — полностью бела. Алые глаза сверкали любопытством, а брови виновато изогнулись. — Ой, ты с меткой… — рот теперь был виден полностью, да ничем не выделялся, разве что острыми зубами, которые и до этого были видны. — Алхимик, ну что ты творишь! — с усмешкой кинул Дотторе прямо в острый кончик меча, что словно указывал на его нос и просил что-то с него вытереть, или что-то исправить. Неужели веснушки такой большой недостаток?.. — Кли со мной! — это был крик Розарии, что успела одним точным движением выхватить девочку с хватки Нигредо, который в свою очередь не собирался сдаваться так просто: клон отскочил ближе ко входу пещеры, сжимая зубы и держа перед собой большой рюкзак. — Предвестник, черт побери! Ты красться не умеешь! — явился капитан кавалерии, закрывая планер при приземлении. Дотторе отвернулся от туманных голубых глаз, поднимая руку с прозрачным чехлом, а так же, с наполненным шприцем внутри. — Лови, одноглазый! — чехол прилетел прямо в руки Альбериху. — Почувствуйте себя врачём, капитан! — Ой, помог ему и сразу «капитан», — усмехнулся Кэйа, принимая «подарок», с которым он настойчиво направился к испуганому лицу. Будь это лицо не таким, Альберих бы непременно подумал, что этого его гениальный друг, однако, на такое лицо Альбедо был не способен, так что Кэйе не составляло труда победно улыбаться, вытаскивая шприц с чехла. — Т-ты чего лыбишься?! Думаешь п-победил?! — хоть сейчас Лжебедо сжимал рюкзак, в попытках найти что-то, что может ему помочь, при этом выдавая облик беззащитного котёнка, он умудрялся огрызаться. — Ну да, — склонил голову Кэйа, взмахнув рукой. Нигредо вздрогнул, наблюдая, как его рюкзак отлетает в сторону из-за появившейся со стены льдины, что так и торчала у него под боком. — Нет… Н-нет, нет, нет, нет… — на повторе повторял клон, закрывая уши руками. Тогда, за учёбой при красно-оранжевом факеле, в зимней ночи, он всегда подмечал: «Звук шприца будет громким для того, кому он предназначается». Он не хотел этого слышать, но руки слетели с ушей как только иголка вонзилась ему прямо в шею. Тело обездвижилось мгновенно, а глаза больше не выдавали и доли эмоций, что так отчётливо выступали на этом бледном лице раньше. Нигредо словно был прибит. Он висел на тонкой иголке, сгибая ноги. Кэйа быстро его подхватил, всё пытаясь аккуратно вытащить шприц с шеи. — Осторожно! Он живой ещё! — комментировал Дотторе, всё так же находясь под влиянием острого клиника. — Молчи, Предвестник! Я пытаюсь! — Пх, — издал смешок в ответ, краем глаза заметив Альбедо, что почему-то начал тяжело дышать, но рука, крепко обхватывающая меч, не собиралась опускаться. — И что мне с тобой делать? Это ж скверна, но ты под более имение контролем, — всё таки повернул на него голову Предвестник. В кроваво-красных глазах на несколько секунд показался странный отблеск, а после него Дотторе горько(?) усмехнулся. — Тобой заинтересовались, поздравляю. Альбедо что-то говорили, и он даже слышал слова… парня. Блондин осознал, что перед ним стоит никак не мужчина, а молодой парень. Осознал и… услышал эту странную мелодию лиры, что словно была колыбельной, которая заставит заснуть даже самых непослушных детей. Меч выпал с рук, а уши оглушил звон железа. При падении и тьме перед глазами, парень мог уловить только искристую улыбку, что словно подавляла боль, которую можно увидеть в немного пугающих, алых глазах.