***
Хоть у Кэйи была отдельная комната, всё же ему больше нравилось проводить время и порой оставаться ночевать у Дилюка. В таких случаях юноши не спали, а болтали до поздней ночи, пока господин Крепус не приходил их укладывать спать. А если тот был отвлечён делами, тогда мальчики могли говорить хоть до утра, после чего ходили вялыми и сонными целый день. Будучи всего тринадцатилетним, Кэйя знал очень многое, чего не знали другие дети его возраста. Всем этим он делился с Дилюком на таких ночёвках, ему без труда удавалось поддержать любую тему разговора или завести его в другое направление, рассказывая новое. Дилюк слушал истории Альбериха с искренним интересом и каждый раз выражал восхищение его эрудицией, чем загонял юношу в краску. И вот в очередной вечер в комнате Рагнвиндра-младшего раздаётся пара стуков в дверь. Не доставляло трудностей понять, кто это был — Крепус никогда не стучался в комнату сына, бесцеремонно распахивая дверь, будто заходит к себе в кабинет; Аделинда, другие служанки легонько стучали четыре раза с разницей между ударами в двадцать три миллисекунды и сразу же заходили; и только Кэйя стучал два раза, причём достаточно громко, медленно и стоял в ожидании, когда Дилюк откроет. Тот радостно спрыгнул с кровати и подбежал к двери, отворив её и пригласив внутрь. Только почему-то «гость» радости юного Рагнвиндра не разделял: понуро стоял с опущенной вниз головой и не осмеливался переступать порожек комнаты. — Эй, что с тобой? Что-то произошло? — Дилюк обеспокоенно подался вперёд. Улыбка юноши сошла с лица, когда Кэйя поднял подбородок, закатил правый рукав рубашки, обнажив яркие сливовые гематомы на предплечье и ещё царапину на запястье. Затем второй тихо спросил: — У тебя есть что-нибудь холодное? Дилюк в ступоре. Он с распахнутыми глазами уставился на раны лучшего друга. Его моментально обуяла неимоверная ярость. — Кто это сделал? — скрипя зубами, рявкнул мальчик. — Дилюк, не стоит– — Кто это сделал?! — на повышенных тонах переспросил тот. Казалось, его глаза сейчас мечут молнии. Не дожидаясь ответа, он оставил неловко топчущегося на месте Альбериха стоять, а сам побежал к лестнице, ловко перепрыгивая через две-три ступени вниз. Он чуть не сбил с ног служанку с подносом в руках, забежал в кладовую, где на счастье ему наводила порядок Аделинда. — Лёд! Срочно достань лёд, бинты и что-нибудь, чем можно обработать царапину! — потребовал Рагнвиндр-младший. Главная горничная никогда не видела мальчика таким взволнованным и требовательным, значит, случилось что-то серьёзное. — Хорошо-хорошо, тише, юноша… — она открыла холодильник с хранящимся в нём бутылками вина. — Даже не знаю, стоит ли давать тебе это, но льда здесь нет. Ладно, возьми. Только аккуратнее! Затем вернёшь на место. Бинты и спирт я сейчас достану. Аделинда протянула мальчику бутылку и принялась копаться в шкафу рядом. Спустя несколько секунд она обнаружила аптечку, откуда достала рулон бинта и наполовину пустую стеклянную баночку с йодом. — Спасибо огромное! Я всё положу на место, обещаю! Юноша благодарно закивал головой и тут же улетучился. Преодолевая несколько ступеней одновременно, он повернулся к не сдвинувшемуся с места Кэйе спиной и затолкал того в комнату, сам закрыл её и вывалил добытое на кровать. — Дилюк… — тихо позвал мальчик. — Сейчас-сейчас! Погоди… Так, подойди сюда, сядь. Кэйя послушно подошёл и присел на край кровати. Рагнвиндр-младший оторвал длинный лоскут бинта, сложил его в несколько слоёв и вылил немного йода. Взял за руку мальчика и приложил бинт к алой царапине. — Тц, жжётся… — сквозь зубы пожаловался Кэйя. — Потерпи немного. Сейчас я обмотаю твоё запястье. Мальчишка, прежде никогда не имевший опыт оказывать кому-то первую помощь, так старательно обходился с ранениями своего лучшего друга, совсем не страшась своего неумения. После того, как он обмотал запястье во множество слоёв, он посмотрел на забытую бутылку вина — теперь нужно приложить её к синякам. — Теперь ты расскажешь, что приключилось? Никто не услышит, если ты беспокоишься об этом, — вернулся к изначальному вопросу Дилюк. Кэйя заглянул в глаза юноше, что стоял перед ним: удивительно, ведь буквально десять минут назад те искрились от гнева, из глазниц буквально готово было выйти пламя и сжечь всё встреченное на пути; сейчас его глаза выражали лишь обеспокоенность и искренность в желании помочь и согреть. — Меня побили, — честно и без какой-либо толики жалобы в голосе признался Альберих. По выражению лица Рагнвиндра-младшего стало понятно, что он только что стиснул зубы. — Какого чёрта, Кэйя?! — он внезапно повысил голос. Такой перемены маленький Альберих испугался и отвёл взгляд в сторону. — В прошлый раз тебя также побили — ты промолчал, а после выяснения правды сказал, что ребята на самом деле хорошие и не стоят разбирательств! Что тогда это?! Так делают хорошие ребята?! Дилюк гневался. Прямо сейчас он был неимоверно зол. Такого свирепого лучшего друга Кэйя побаивался, хоть тот ясно дал понять, что никогда его не обидит. — Прости меня, — Кэйя тихо выдавил извинение, не смея что-то возразить. Сейчас ему нечего было сказать. «Прости меня». И Дилюк окончательно растерял какое-либо самообладание. — Ты ещё и извиняешься?! Передо мной-то?! За то, что тебя избила компания подонков без каких-либо зачатков совести?! — Дилюк выкрикивал каждое предложение с новой силой, будто не беспокоился, что его могут услышать. — Перестань. У Альбериха пустые глаза. Вся гневная тирада пролетела мимо ушей, словно была незначительным голосом на фоне — его реакция на стресс. Но шум этого голоса только усиливался, потому он не выдержал. — Перестать? Что перестать? — Рагнвиндр-младший сменил гнев на милость. И в ответ тишина. Дилюк наконец убрал бутылку от руки мальчика и поставил на рядом стоящий стол. Сам сел рядом, снова взял Кэйю за руку, притянул её к себе и наклонился, чтобы легонько коснуться губами места ранения с характерным тихим чмоком. — Что ты делаешь?.. — мальчик повернулся и уставился на Дилюка глазами с две орбиты. Затем ещё один чмок. И ещё один. Царапину он обцеловал по всей её длине, а когда отпрянул, не объясняясь, чмокнул Альбериха в висок. — Мне жаль, что так случилось. Жаль, что я не мог предотвратить это. Жаль, что тебе больно и ты всё равно продолжаешь молчать. Прости, что накричал. Тишина. Спустя какое-то время Рагнвиндр-младший встаёт с кровати и хватает бутылку со стола. — Пойду отнесу Аделинде и попрошу лечебную мазь. Не уходи, ладно? — Постой, — Кэйя протянул ладонь так, словно хотел за что-то ухватиться. — Да? — Спасибо. Дилюк немного помолчал, а потом задорно ответил: — Не стоит благодарить. Ты ведь дорог мне. «О дорогих людях нужно заботиться, особенно в сложные моменты» — твои слова? Впредь я буду оберегать тебя. Я найду этих людей и надеру им задницы по самое не хочу. Каждому. Они не останутся безнаказанными.***
Кэйя заходит в покои хозяина поместья и оглядывается. Почти ничего не изменилось с тех самых пор, как он находился здесь последний раз. Та самая кровать, привычно пахнущая свежестью и светяшками; большой ковёр из искусственной овчины посередине; даже письменные принадлежности те же, что несколько лет назад. — Они уже засохли. — Ты про маркеры? — уточнил Дилюк. — Я в этой комнате практически не живу, ты ведь знаешь о моей деятельности. Служанки прибираются тут несколько раз в неделю, сам я здесь лишь сплю, — он пожал плечами, — потому не вижу нужды что-то отсюда выносить. Память, как-никак. Кэйя понимающе кивнул. Он подошёл поближе к старому зеркалу, перед которым в юношестве они часто сидели и заплетали друг другу нелепые причёски. Парень улыбнулся этому воспоминанию. Где-то в ящике у Дилюка должны даже находиться заколки и резинки самых разных цветов, банты и ленты. Сейчас причёска Рагнвиндра выглядела весьма лаконично — низкий хвост, собранный чёрной резинкой, с торчащими по бокам прядями. По мнению Альбериха, Дилюку больше подходит высокий хвост, собранный лентой, либо вообще распущенные волосы. Они у него густые и безумно приятные на ощупь. — Ванна готова, господин, — в проёме двери появился силуэт служанки. — Благодарю, — Дилюк кивнул и посмотрел на Кэйю. — Это для тебя. — Для меня? — Кэйя ткнул пальцем себе в грудь. — Как любезно. — Следуйте за мной, сэр, — сказала девушка. Дилюк безучастно махнул капитану кавалерии и плюхнулся на кровать с видом, мол, подожду. — Не присоединишься? Мужчина от такого вопроса оторопел. — Чего? — Не припомню, чтобы у господина Дилюка были проблемы со слухом. Рагнвиндр ничего на это не ответил. Кэйя хмыкнул и пошёл за служанкой, которая провела его до ванной комнаты. — Я приготовила чистые полотенца, новые приборы для волос и тела… Должно быть что-то ещё, подождите, — девушка задумалась. — Точно, по велению господина Дилюка я сейчас принесу бокал и бутылку вина. Служанка попросила подождать её пару минут и быстро удалилась. «По велению господина Дилюка? Так вот о чём он так долго с ней говорил» — Кэйя ухмыльнулся этой мысли. Какая предусмотрительность, истинный джентльмен! Горничная быстро вернулась, разместила бутылку и бокал на небольшом круглом столике рядом с ванной и вышла. Какая интересная ситуация. Кэйя принялся раздеваться, складывая одежду в аккуратную стопку. Наверное, не стоило надевать уже ношеную одежду после приёма ванны, но запасной он с собой не имел, а свою Дилюк не предложил. И вопреки своим мыслям он заметил лежащую на полке шёлковую пижаму василькового цвета. Кэйе осталось только изумиться. Он погрузился в горячую воду и моментально почувствовал, как его мышцы расслабляются. Вдобавок и ванная комната у Дилюка очень уютная, из-за чего гость чувствовал себя как никогда комфортно. Раздалась пара стуков в дверь. Альберих, который уже понемногу начал засыпать, распахнул глаза. — Могу я зайти? — послышался приглушённый мужской голос за дверью. Кэйя опешил: какого чёрта? — Можешь. Дверь открылась и в ванную зашёл хозяин поместья. Он закрыл за собой дверь, подошёл к столику, где стояла бутылка, налил напиток в бокал и протянул капитану. — Поболтать пришёл? — Кэйя выгнул бровь, но бокал взял. — Даже если так. У Кэйи возникло непонятное ощущение внизу живота. Это не боль, но и приятным его не назвать. Щёки вспыхнули против его воли, когда Дилюк присел на корточки и опустил ладонь в воду. — Уже прохладно, — изрёк он. Перед глазами у Альбериха мутнеет, будто он вот-вот заснёт. Но это не сонливость. — Ещё? — спрашивает Дилюк, кивая в сторону бутылки. — Споить меня решил? Я уже, кажется, не соображаю, так что не надо. Однако не соображал он не потому, что выпил. Они замолчали. Чувство сродни тошноты и окрылённости одновременно не унималось и тогда до обоих стало доходить, в чём дело. — Дилюк, — Кэйя прошептал его имя тихо-тихо, словно надеясь, что он не услышит, — поцелуй ещё раз, если любишь меня, вот сюда, — и указал пальцем на свой висок. После этих слов весь мир для Альбериха словно обрушился, разбился на миллиарды острых ранящих осколков. Ему тотчас захотелось распороть себе одним из них свою грудную клетку, выудить сердце, растоптать его к чёртовой матери и умереть прямо в этой ванне. Он был любителем эмоциональной мясорубки, риска, опасности. Но то, что он произнёс сейчас, не идёт ни в какое сравнение ни с чем. Стыдно. Дилюк притягивается ближе и целует мужчину в висок. Затем в линию подбородка, а дальше опускается к шее. Ещё секунда, и капитан точно потеряет чёртово сознание. — Я люблю тебя, Кэйя. И мир рухнул для него заново, только приземление его вышло куда мягче — тот рассыпался на миллиарды лепестков. Рагнвиндр впервые за столько лет обратился к нему просто по имени. Не «сэр», не «капитан», не «Альберих». «Кэйя». «Кэйя», — раздаётся эхом в голове у мужчины голосом самого дорогого ему человека. Тем временем возбуждение накатывало с новой силой, решив не только напомнить о себе Альбериху, но и показаться Дилюку. Первый вцепился ладонями в лицо в попытках скрыть побагровевшую кожу, а второй наконец поднялся. «Уходит?» — подумал Кэйя. К удивлению, Рагнвиндр никуда не уходил. Он расстегнул рубашку и скинул оставшуюся одежду с себя. С непринуждённым видом залез в остывшую воду и закрыл глаза, в то время как капитан уставился на него без всякого стыда. — Кэйя, — хозяин поместья открыл глаза, — хватит. Он наклонился к парню и с обеих сторон хлопнул того по щекам, чтобы привести в чувство. — Прости, я перестану пялиться, — пытаясь сгладить неловкое положение, с заметной фальшью рассмеялся капитан. — Я не про это. Дилюк компрометирующе посмотрел вниз. — Если тебе чего-то хочется, просто скажи. Альберих непонимающе похлопал ресницами несколько раз. В то же мгновение Дилюк нащупал чужое запястье, притянул к себе и оставил на старом шраме невесомый поцелуй. — Всё в порядке? Молчание Кэйи не переставало напрягать. Он словно находился и здесь, и не здесь. Тяжело даже представить, какую гамму эмоций требуется испытать в один момент, чтобы напрочь потерять связь с реальностью. Через несколько минут он очнулся. — В полном. Можешь поцеловать меня, пожалуйста? Хозяин винокурни без каких-либо вопросов послушно приблизился к нему для выполнения просьбы. Правда, для этого ему пришлось встать над Кэйей на четвереньки, что было не очень удобно. Он наклонил голову к его шее, прислонился губами к яремной впадине и чмокнул. — Я про другой поцелуй… Дилюк немного нахмурился, погружённый в размышления. Он не умел целоваться, даже не представлял, как ему это осуществить. Это первый такой поцелуй для них обоих. Альберих внутренне напрягся, чувствуя, что не стоило начинать это всё сейчас вообще. Не было ничего такого в том, чтобы отказать Аделинде. Чтобы ему был страшен какой-то там ветер? Волнение прервал Дилюк, который одной ладонью взял парня за подбородок, второй же опёрся на бортик ванной, спиной к которому сидел Кэйя. Большим пальцем очертил полумесяц чужих губ и прислонился к ним своими с лёгким поцелуем. Но это было не всё — он чмокнул так несколько раз, прежде чем проникнуть своим языком в его рот. Сначала Альберих не поддавался за неимением подобного опыта, просто не понимал, как ему нужно действовать. Только через несколько настойчивых проникновений в его рот до него дошло и он попробовал сопротивляться языком чужому языку, а после нагло прикусил нижнюю губу Дилюка. Тот рвано выдохнул, прикрыл глаза и ответил тем же. Так, понемногу, они изучали рты друг друга, не стесняясь обилия слюны, ведь это их первый поцелуй. С трудом даётся и контролировать дыхание, точнее не даётся вообще. Оба задыхались, делали перерывы в несколько секунд, чтобы просто глотнуть воздуха. Дилюк разгуливал рукой по груди и животу Кэйи, водил пальцами по полоскам пресса, из-за чего тому было щекотно, иногда случайно касался его члена, который не переставал напоминать о своём возбуждённом состоянии. Когда он снова дотронулся, Кэйя прошипел и отпрянул первым. — Что-то не так? — с панической ноткой в голосе спросил Дилюк. — Вода уже конкретно ледяная. Не хочешь выйти? — тот не стал говорить истинную причину. Дилюк согласно кивнул и отстранился, норовя вылезти: — Ты прав. Кэйя последовал его примеру. Он повязал на бёдрах полотенце, другим промокнул влажную кожу и волосы. Хозяин в это время успел ретироваться, оставляя гостя одного в ванной. «Что это всё значит?» — словно очнувшись после тягучего сна, задался он вопросом. Рагнвиндр сейчас думал о том же. Вспомнив про любезно оставленную на полке пижаму, Кэйя оделся. Придётся походить без нижнего белья. Он вышел из ванной и направился в комнату Дилюка. Нерешительно приоткрыл незапертую дверь, будто размышлял, прежде чем зайти. — Вечереет, а погода всё не налаживается. Переночуешь у меня. — то был не вопрос, но и как утверждение не звучало. Ответом последовал звук закрывающейся двери. Кэйя зашёл внутрь, а дальше не знал, что делать и что говорить. — Если ты хочешь поговорить о произошедшем, я к твоим услугам, — Дилюк по-своему расценил робость бывшего товарища. Тот не отвечал. Надо же было — всего за час забыть весь словарный запас и как разговаривать в принципе. Таким Кэйю никто бы не узнал. Кроме Дилюка, который знаком с ним с юношества. — Ты чего? Парень подошёл к Альбериху и взял его холодные руки в свои, поглаживал фаланги пальцев. — Признаться, я озадачен тем, как быстро ты потеплел ко мне. Оказывается, нужно всего-то несколько часов, в то время как я уже второй год разбиваюсь в хлам в попытках заслужить твоё расположение. Это я должен спросить у тебя, Дилюк: ты чего? Это то, что гложет Кэйю всё его сегодняшнее пребывание на винокурне. Слова вырвались сами, тот их даже не продумывал наперёд. Ведь когда-то Альберих должен заговорить? — Оказывается, нужно всего-то несколько часов для того, чтобы смириться с тем, что больше всего на свете я люблю тебя, — передразнил его Рагнвиндр. — Разве это не то, что я сказал тебе час назад? Ответить на такое Кэйе было нечего. — Я обязался оберегать тебя, Кэйя. Помнишь? — продолжил он. — Когда-нибудь прошлому настанет время остаться в прошлом, но не обещаниям. В уголке здорового глаза Альбериха заблестела готовая пробежаться по щеке слеза, но само лицо мужчины совсем ничего не выражало. Тогда Дилюк подошёл ближе и сцеловал её с чужих дрожащих ресниц.***
Глубокая ночь окутала небосвод, разбросала по нему обжигающие холодом ярко сверкающие на фоне тьмы звёзды, за которыми так нравилось наблюдать капитану кавалерии, когда сон не шёл. Сейчас он сидел в позе лотоса перед закрытым окном, вглядывался в серебристые вкрапления. Размышлял над словами Дилюка, который давно мирно спал. «Я ведь тоже люблю тебя», — пришёл к завершению своих дум Кэйя. Он поднялся, аккуратно просовываясь между близко стоящими раскладушкой и кроватью, сел на краешек второй и склонился над лицом Дилюка. Даже в темноте оно было невероятно красивым. Грудь мужчины медленно вздымалась. Волосы рассыпались по подушке, рот слегка приоткрыт. Кэйя прежде не задумывался, что у того такие нежные и мягкие губы. А после того, как он об этом всё-таки задумался, ему захотелось поцеловать их. С каждой минутой это желание вспыхивало с новой силой и Альберих подумал, что ничего не должно случиться, если он прикоснётся к ним, пока тот спит. Парень так и сделал: легонько поцеловал спящего Рагнвиндра в нижнюю губу. В верхнюю. А затем проник меж ними языком, по-хозяйски исследуя чужие дёсны и нёбо. Дилюк распахнул глаза, похлопав ресницами несколько раз, Кэйя же резко отпрыгнул от него. «Вот тебе и с нежным пробуждением», — понимая, что начал заигрываться, подумал Кэйя. — Прости, что разбудил, ха-ха… — он почесал затылок и нервно засмеялся. — Не стоило так делать, — сонно сказал Дилюк. Альберих почувствовал себя до ужаса неловко: — Да, извини. Дилюк со вздохом покачал головой и похлопал по месту, где только что сидел Кэйя, чтобы тот вернулся. — Стоило делать так. Он приподнялся на локтях, рукой притянул парня за загривок ближе к своему лицу. Поцелуй вышел мимо, поскольку полусонный Дилюк не сразу сообразил, но следующий попал в цель. До боли жадный и настойчивый язык хозяина винокурни бесцеремонно протиснулся в чужой рот, с большим напором гулял по всей ротовой полости Кэйи. Поза была крайне неудобной, и тогда Дилюк придвинул его ближе за талию, после чего сумел посадить к себе на бёдра. Они вернулись к поцелуям в уже более комфортном для обоих положении. Спустя несколько минут Кэйя приподнялся, чтобы Рагнвиндр смог спихнуть с себя мешающее одеяло в сторону. На обоих парней стало накатывать возбуждение. Сквозь шёлковые брюки, к тому же без белья, Кэйя почувствовал что-то упирающееся в его задницу. Нетрудно догадаться, что это было, но оказалось слишком стеснительно что-либо сказать. — Если тебе нужна помощь с этим, то мне не в тягость… — он запнулся на половине фразы, смущаясь собственных мыслей. Тот не ответил. Тогда Кэйя, опьянённый всё не утихающим желанием, решил взять инициативу. Слез с его бёдер, чтобы опуститься немного ниже. Когда он подобрал удобное положение, не до конца веря в то, что делает, он оттянул резинку чужих спальных брюк вместе с нижним бельём и спустил вниз. Он многозначительно посмотрел на налитый бархатный и гладкий член, начиная заливаться краской. — Перестань, Кэйя. Мой стояк не должен тебя к чему-то обязывать, — остановил мужчину Дилюк, заметив некоторое замешательство на его лице. Но Альберих не слушал. Будто на своей волне (что было, собственно, обыденной его чертой) он обхватил член Рагнвиндра у верха, аккуратно провёл вниз, и так несколько раз, чем вызвал у него тяжёлый выдох. — Я просто хочу сделать тебе хорошо. — честно сказал Кэйя. «Или просто схожу с ума», — добавил он мысленно. Не переставая активно мастурбировать одной рукой Дилюку, второй он постепенно расстёгивал пуговицы чужой пижамной рубашки. И не зря — тому становилось жарковато. Кэйя склонил лицо над его лобком и тёплым языком провёл влажную дорожку от него вдоль пресса, а после взял в рот правый сосок. Вдоволь с ним наигравшись, перешёл к левому. Всасывал, прикусывал, очерчивал языком ореол, помогал в этом свободной рукой, сжимал пальцами правый. Без внимания не остались и многочисленные шрамы на теле мужчины. Альберих выцеловывал и вылизывал каждый с особенным трепетом, словно безумно сожалел о каждом его ранении, навсегда впечатавшемся в бледную, почти вампирскую кожу. На протяжении всех этих ласк хозяин винокурни лежал с запрокинутой головой, жадно ловил ртом воздух и сжимал до побелевших костяшек простыни. Эти мокрые причмокивающие звуки вкупе с тем, что его стимулировал Кэйя, сводило Рагнвиндра с ума. — Всё… Кэйя, прекрати… — почувствовав, что близится к пику, с мольбой произнёс он. Кэйя послушно остановился, после чего Дилюк смог перевести дыхание. Он даже не подозревал, что может быть таким чувствительным. Возможно по причине того, что лишь изредка прибегал к мастурбации, когда на какой-то миг желал изучить своё тело, ещё в далёком подростковом возрасте. А возможно потому, что сейчас его ласкал самый важный, самый желанный, самый любимый человек. Делал это с нежностью, с целью доставить удовольствие, пусть и не имел совершенного опыта в этом. Дилюк был для него первым. Во всех смыслах. — Слезь с меня. Он привстал на локтях и дождался, когда Кэйя отсядет в сторону. Он поднялся, перевернул его лицом к себе и сел напротив. До капитана не сразу дошло, что тот хотел сделать. Дошло позднее, когда он спустил с него шёлковые брюки василькового цвета и лёг на живот, чтобы расположить лицо меж его бёдер. — Я постараюсь делать это аккуратно. После этих слов Дилюк медленно проводит краем языка по всей длине члена. Оставляет короткий поцелуй на головке и обхватывает её губами. Руками хватает Альбериха под коленями, раздвигает его ноги чуть шире. Кладёт голову на внутреннюю сторону правого бедра, безотрывно облизывает разгорячённую от возбуждения плоть. Тот откидывает голову назад, прикрывает пылающее лицо ладонями, тем самым приглушет свои наполненные наслаждением стоны, поджимает пальцы на ногах. Дилюк помогает себе рукой, берёт у основания и заглатывает наполовину, хмурится, втягивает щёки. Слизывает оставшийся на губах предэякулят и исподлобья смотрит на капитана. — Убери руки от лица, — тихо говорит он. — Смотри на меня. Ладони Альбериха отстранились от лица и он зарылся ими в лохматую копну красных как пламя волос. Стараясь доставить удовольствие и Рагнвиндру тоже, он поглаживал его по голове, расчёсывал между пальцами, отправляя того в мир сладостной неги. Дилюк очень любил, когда его волос касались; заплетали косички из кончиков волос, причёсывали, гладили. Перед глазами каждый раз пролетали искры и клонило в сон от наслаждения. Не хотелось, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Он проталкивает плоть глубже в рот. На уголках глаз проступают слёзы, но он не намерен останавливаться, пока Кэйя не попросит. С каждой секундой тот был всё ближе к концу; хрипел и стонал имя Дилюка, приглушая звук ладонью, а второй безжалостно вцепился в крепкое плечо мужчины, оставляя на белоснежной коже розовые лунки от ногтей. — Дилюк… С хлюпающим звуком тот выпускает член изо рта. — Что такое? Кэйя старается отдышаться. Раскрасневшееся лицо горело, перед глазами всё плыло. Ему показалось, что вот-вот он грохнется в обморок, не дав закончиться начатому. — Могли бы мы… — он набирает больше воздуха в рот. — Могли бы мы заняться сексом прямо сейчас? — он сказал это. Бровь Рагнвиндра изгибается в вопросе. — А мы сейчас чем занимаемся? Как же чертовски неловко озвучивать свои желания вслух, ещё и в такой ситуации, где у Кэйи просто нет варианта уйти от ответа. — Я о проникновении. Дилюк кивнул: — Хорошо. Шоркая простынью, Дилюк поднялся с кровати и… ушёл.***
Поставив на прикроватную тумбочку маленькую стеклянную баночку с содержимым светло-голубого цвета, он присел на край кровати. Он протянул Альбериху стакан холодной воды и дождался, когда тот жадно опустошит его до дна. — Спасибо. — Ты точно готов? — уточняет он и получает тихое «да» в ответ. — Точно хочешь этого? — снова «да». — Хорошо. Чего именно ты хочешь? Кэйя сразу понял, что речь о позиции: — Скакать. — Скакать? — Скакать. Они недопонимающе уставились друг на друга и разразились хохотом через несколько секунд. Успокоившись, Дилюк ответил: — Как скажешь. Он расположился полулёжа и пригласил Кэйю сесть разместиться над ним. — Подними бёдра. Да, вот так. Дилюк рукой дотягивается до никогда прежде не вскрывавшейся баночки, берёт немного неизвестной ранее Кэйе субстанции на пальцы и обнаруживает отверстие. Тот весь загудел от предвкушения. — Не терпи, скажи мне, если будет больно, — с нежностью шепчет мужчина. Он аккуратно вводит средний палец внутрь, по сантиметру, и немного шевелит им, растягивая Кэйю внутри. Там туго и тепло. Ресницы второго задрожали, а сам он тихо ахнул. — Ещё, — тихо, но уверенно просит он. Дилюк добавляет указательный и массирует влажные стенки. Легонько разводит пальцы «ножницами», чтобы не сделать неприятно. Затем и двух становится мало. Альберих упирается руками в грудь Дилюка и дрожит, но не потому, что напряжён. Наоборот. Он плотно сжимает колечко мышц вокруг чужих пальцев, самостоятельно насаживается глубже. Ноги дрожат. Под ладонями Кэйя чувствовал, как грудь хозяина поместья тяжело вздымается: он и сам сгорает от желания. Рагнвиндр, всячески играясь фалангами пальцев внутри чужой задницы, спустя время нащупал некую выпуклость. Альбериха словно пробило током, только очень и очень приятным. — Сделай так ещё раз… — едва слышно молит он. И Дилюк сделал. Постучал пальцами по простате несколько раз, срывая с чужих уст сладкие стоны, разливающиеся по всей комнате. Спустя время тот с влажным чпоком вынимает пальцы. — А теперь, если ты всё ещё уверен и желаешь… С этими словами Рагнвиндр щедро поливает член порцией лубриканта, опускается по подушке вниз и цепляется пальцами в бёдра мужчины. Кэйя аккуратно насаживается, чувствуя отверстием налитую головку. Член с негромким хлюпом без сложностей проникает внутрь. Он начинает двигаться. Отражающийся в окне лунный свет очерчивал силуэт Альбериха настолько ярко, что Дилюку показалось, будто он трахается со снизошедшим божеством. — Ты такой красивый, — шёпотом произносит он. Кэйя прогибается в спине, чем даёт полный обзор на свой торс: накачанная грудь, узкая талия, пресс без кубиков и рассыпанные по нему мелкие родинки. Полная противоположность Дилюка, у которого плоская, как скала, грудь, широкая талия и ярко выраженные шесть кубиков пресса, «украшенного» многочисленными шрамами. Движения первого становятся всё более и более размашистыми. Каждый раз, попадая по простате, он внутренне содрогается. Понемногу становится нечем дышать. Вся комната пропиталась жаром их тел. Рагнвиндр сжимал простыни, вскидывал бёдра навстречу, усиливал амплитуду с каждым разом, уже конкретно вдалбливаясь в капитана. — Даже не смей останавливаться, — говорит Кэйя и рвано дышит. Он сорвал голос и не был способен на большее, чем хрипеть и шептать имя Дилюка. Тому же сносило крышу от этого. Темп перерос в исступлённый, ягодицы Кэйи с громкими шлепками хлопали по чужим бёдрам. Он впивался, царапал ногтями мокрый от капель пота живот хозяина дома. Руки второго проделывали то же самое, только с чужой задницей. Они близились к пику. — Поцелуй меня. Сейчас. — потребовал Рагнвиндр. Он раскинул ладони по обе стороны от себя. Кэйя накрыл их своими. Они сплели пальцы, крепко, будто боялись, что между ними внезапно возникнет что-то такое, что заставит их рассоединить руки. Капитан кавалерии склонился к покрасневшему лицу и впился губами в его. Этот поцелуй вышел самым страстным и горячим за весь день. Переплетая языки, они мычали в рты друг друга; это больше походило на смертельный бой, чем на поцелуй. Кэйя сдувает прилипшую ко лбу прядь и на окончании что есть мочи выкрикивает имя Дилюка, изливаясь вязкой жидкостью на свой и чужой животы. Расслабляясь в приятной истоме, он понемногу приводит дыхание в порядок. И спустя время понимает, что Дилюк не достиг того же. — Эй… — начал было он. — Всё нормально, Кэйя. — Нет, — он отрицательно качает головой. — Так не пойдёт. Он слез с него, переместился пониже и обхватил ладонью член, в умеренном темпе надрачивая его до тех пор, пока тот не кончил ему в руку.***
Кислород обжигал лёгкие. Пока Кэйя восстанавливал правильный дыхательный процесс, Дилюк принёс и протянул ему стакан воды. — Ты в порядке? — В полном. А ты как? — Кэйя вытер тыльной стороной ладони каплю воды с уголка рта и откинулся на подушку. Рагнвиндр лёг рядом, положив руку на его живот. Поглаживания щекотали, и тот рассмеялся. — Мне было хорошо с тобой. Мне всегда хорошо с тобой. Я надеюсь, тебе тоже, — сказал он. Альберих посмотрел на него с хитрым прищуром, а затем снова расхохотался. — Я сказал что-то смешное? — Ты сказал что-то невероятно милое, — поправил его капитан. — А ты очень мило вёл себя во время процесса. — Замолчи, Дилюк, — беззлобно ответил тот и снова захихикал. И тот действительно замолчал, да так надолго, что Кэйя напрягся, боясь, что сказал лишнего и обидел его. — Дилюк, я люблю тебя. — с неким опасением произнёс он. Эти слова послужили последней фразой, которую тот смог услышать. Дилюк заснул крепким сном лёжа у капитана на плече и тихо посапывал.