***
Открывая глаза, он не сразу осознает, где находится. Тело тяжелое, буквально неподъемное, а глаза незаинтересованно блуждают по плитке помещения. Судя по беглому осмотру, он в каком-то очередном разрушенном здании. Примерно слева слышно редкий стук капель об пол. Мысль, что его сюда перенесли, подкрепляется тканью, на которой он лежит, и запахом встреченного им гибрида. Чимину хочется рычать от этого. Он вроде как ясно дал понять, что ему не нужна ничья помощь. Лучше бы его оставили там умирать… — Проснулся? — из тёмного дверного проёма показался все тот же мужчина. В руках у него тарелка с чем-то вкусно пахнущим. Чимин с трудом сглатывает голодную слюну. Незнакомец замечает этот жест и хмыкает, ставя тарелку перед ним. — Это тебе. Я, конечно, не могу подогреть это в микроволновке, так как электричества тут нет, но, думаю, тебе сейчас пойдёт и холодное. В тарелке оказалась обычная тушёнка, но Чимин, правда, был рад и этому. В последний раз он питался чем-то столь аппетитным уже очень давно. Мужчина садится в турецкую позу справа от него, у стены, и молча смотрит на его жадное поглощение еды. Чимин не отвлекается, впервые за долгое время чувствуя настоящий вкус. Этой тарелки явно будет мало, чтобы восстановить целиком его энергию, но хоть что-то. — Что ж ты так стартанул? Ещё и поранился. Испугался, что ли? — Чимин облизывается, стоит тарелке опустеть. Он вылизал её дочиста и теперь больше прислушивался к человеческой речи, будто пытаясь вспомнить, каково это — говорить. — Я ничего тебе не сделаю, клянусь. Если бы хотел, уже сделал. Койот недоверчиво отворачивает голову, кладя её на передние лапы. У него нет повода слушать этого человека, поэтому он может вздремнуть. Ему нужны силы, чтобы потом уйти. — Эй, нехорошо игнорировать старших и своих спасителей! — возмущается парень. Его аромат сгущается, но не давит. Чимин пытается вспомнить, что же так хорошо и знакомо пахнет. — Ладно, как хочешь, — гибрид шумно встаёт и идёт к проему. — Я Юнги, кстати. И ушёл. Чимин вздыхает, не понимая мотивов этого Юнги. Он закрывает глаза, медленно погружаясь в сон, напоследок подумав, что имя ему кажется невероятно знакомым.***
Чимин не знает, почему остаётся в этом заброшенном здании, составляя компанию гибриду Юнги. Он проклинает свое почти инстинктивное желание не быть одному, пока осматривает место, где ему удалось хоть немного отдохнуть после долгого пути из родного города. В здании, где они ночевали вот уже пару суток, как выяснилось, два этажа, но крыша злосчастно протекает. Вчера снова шёл дождь и стук капель об пол первого этажа стал очень частым. Чимин привык к неудобствам быстро, засыпая крепким сном под ворчание нового знакомого. Юнги зачастую вёл себя как какой-то старик, хотя на вид ему не дашь больше двадцати пяти. Бесконечное бурчание: «еда кончается, надо бы уже валить», «здесь слишком холодно, пора бы уходить», «блять, скучаю по своей сеновой койке, надо возвращаться»… Чимин не мог не заметить, как часто Юнги повторял фразу «надо уходить». И он не понимал, почему этот странный человек так и не ушёл, если ему настолько не комфортно здесь. Что до него, Чимину было все равно. Ему впервые довелось остановиться в приемлемом для краткосрочного проживания месте, так что он бы побыл здесь ещё максимум недельку, а потом бы тоже пошёл дальше. Пока не встретит свою кончину где-то в неизвестности. Свернувшись калачиком на все том же покрывале, Чимин уткнулся носом в хвост. В помещении очень влажно, вода снова капает с потолка, а на улице все также тихо, за исключением гула ветра. И действительно холодно, признает Чимин, чуть стуча зубами и дрожаще сворачиваясь ещё больше. Кажется, будто он промерз до самых костей, стал воплощением льда, который тронешь — болезненно разобьется. — Бля, даже костёр нормально не разожжешь. Спички кончились, а зажигалка осталась дома, — вновь бухтение под нос, отчётливо слышно благодаря звериному слуху. Мат немного непривычен, но Чимин смирился. Той грани «правильности», к которой он всегда был приближен, больше не существовало. Ему больше не нужно презрительно коситься на тех, кто ругается. Он понял, что при их ситуации мат может оказаться единственным способом выразить закостенелые эмоции. Тем более Юнги, казалось, даже идёт образ постоянно ругающегося хулигана, хотя, как заметил Чимин, мужчина был крайне вежлив в повседневности. И опять, упоминание пресловутого дома. Уже немного подбешивает. Неосознанный рык вырвался из глубины глотки. — У меня стойкое ощущение, что ты или глухой, или просто не понимаешь намёков, — вздохнул мужчина, нависая над ним. Веки койота дрожали, выдавая его бодрость. Чимин чувствовал ещё сильнее запах, которому так и не нашёл отклика в памяти. Кажется, он напрочь забыл большинство знакомых, родных вещей и не считал нужным вспоминать, пока выживал в этом новом мире. — Ты можешь пойти со мной. Идти, конечно, далековато, но все лучше, чем прозябать здесь, в холодине и голодухе. Чимин открыл глаза, застывше глядя в стену. Медленно повернув голову к знакомому, он уставился уже на него. У Юнги не очень богатая мимика, а его улыбку можно запросто перепутать с усмешкой. Приподнятый правый уголок губ сбивал с толку. — У меня безопаснее, чем здесь. Думаю, тебе не стоит ходить и дальше одному, если хочешь выжить, — уверенность в его голосе подавляла Чимина. Ему это не нравится — то, как этот гибрид ловко прочёл его потаенное желание не быть одному в этом ожесточившемся мире. Чимин равнодушно отвернул голову, снова утыкаясь носом в хвост. Мужчина за ним вздохнул и встал; тепло его дыхания и запах отдалились. Его шаги заскрипели в сторону выхода, немного притормозили в дверном проёме, а потом и вовсе стихли. Юнги ушёл. Чимин не жалел. Ему плевать. Он не планировал жить дальше, так какая разница, что хотел от него едва знакомый гибрид, с которым он провел, пожалуй, хорошие пару суток? Правильно, никакой. Да, закрыл глаза койот. Абсолютно плевать.***
Тонкий аромат вёл его по тропе сквозь лес долго. Под лапы попадались раздражающие корни деревьев, приходилось часто смотреть на землю, чтобы не навернуться. Чимин готов нервно рычать на все, что бесило до зуда под кожей, но продолжал зачем-то идти по пути, по которому недавно прошёл Юнги. Он отрицал то, что ему это нужно. Ему не нужно, просто мозг, всего за два дня привыкший к хоть чьему-то присутствию, твердил, что ему не хватает общения. Как же жалко и убого он, наверное, будет выглядеть в глазах человека, когда покажется ему на глаза. Впрочем, Чимин и не думал выдавать свое близкое к нему местоположение. Юнги не обязательно знать, что он своей ненавязчивой заботой вынудил одинокого койота пойти за ним. Идти и правда далеко. Хорошо, что дождь прекратился, иначе выслеживать дорогу по запаху было бы затруднительно. Удивляло и то, что местность куда оживленнее, чем города. Здесь даже поют птицы, делая атмосферу более живой. Сюда не пробрался ужас апокалипсиса, лес остался таким же, каким был: по-осеннему ветренным, мокрым и в золотых тонах. Большое количество листвы цеплялось за отросшие когти, но это было как-то приятно. Чимин вспомнил, каково это — гулять по месту, похожему на живописный парк. Давно потеряв счёт времени, Чимин вскоре вышел на холм. Перед ним открылось удивительное зрелище: несколько целых домов и громкие голоса живущих там людей. Жилая деревня, хотя количество жильцов в ней вряд ли составляло больше двадцати человек. И именно сюда привёл его запах гибрида. Здесь кисло-сладкий запах смешивался с другими, такими же естественными для здоровых гибридов ароматами. Чимин отвык различать так много нот сразу, поэтому не сразу разобрался, где же живёт тот, за кем он пришел. Осторожно продираясь сквозь кусты, койот чуть не упал в заросли колючек. Добравшись до одного из домов, он смог нормально выдохнуть. Теперь главное никому не попасться на глаза. Чимин не хочет лишнего внимания. Он просто побудет здесь, пока не надоест мешанина чужих запахов и звуков гибридного сообщества, собравшегося здесь. Ближе к вечеру все разбредаются по домам, заканчивая свои дела на улице. Чимин вылизывал лапы после охоты на какого-то грызуна, попавшегося ему случайно у, как он понял, сарая. Желудок вопил против такого питания, но что ему ещё есть, кроме как не это? Выбора ему особо не предоставлялось. Возле стены деревянного дома теплее, чем в тех холодных стенах заброшенного дома. Возможно, гибриды здесь расположились давно и подготовились к зиме основательно, сделав внутри жилища печь. Учитывая с каждым днем ухудшающуюся погоду, было логично затопить её, чтобы не ночевать в холоде. Чимину это на руку: он может греться, плотно прижавшись к древесине позади дома. Тихо и незаметно он провел ночь. Проснулся он от лучей солнца, коснувшихся его макушки. Люди в деревеньке уже проснулись, выходя из домов и начиная свой день. На каждом тёплая городская одежда, нелепо выглядящая в здешней обстановке. Не Чимину их судить на самом деле, у него-то только шкура и та не греющая. В последний раз он превращался весной, так что на нем не будет ничего теплее худи, когда он вернётся к своей человеческой части. Койот открыл глаза, неверяще смотря на пожелтевшую сухую траву. И как его так угораздило подумать о превращении в человека, если до этого он думал лишь о том, как бы умереть? Однозначно во всем виновато вмешательство Юнги в его пути к погибели. Отряхнувшись от налетевших за ночь листьев и мелких травинок, Чимин пошёл вглубь леса, надеясь найти что-то съестное. Мышка бы подошла, но ни одного писка или возни не слышно. Похоже, он останется сегодня без завтрака. Не привыкать, в общем-то, но обидно. Он возвращается к домам и испуганно замирает, когда взгляды пересекаются с каким-то парнем. У того среди каштановых волос спрятались закругленные, медвежьи уши, а глаза красивой формы расширились. Чимин старался не моргать, но понимал, что это бесполезно — его уже заметили. Есть ли смысл притворяться статуей, пусть и хорошо сливающейся с травой? — Разве койоты водятся в нашей зоне? — пробормотал басовито парень, едва шевеля только губами. Оба без единого движения смотрели друг на друга, ожидая подвоха. — Ты же тот гибрид, о котором говорил Юнги-хён… Знакомое имя отрезвляет его и Чимин молниеносно уносится назад в лес, несмотря на оклики. Ну все, вся конспирация псу под хвост. Теперь его выдаст этот парень-медведь и… Он резко останавливается, как назло падая в кучу листвы, собранную, скорее всего, местными жителями. А что будет, если этот гибрид расскажет Юнги? Юнги уже оставил его, ему будет все равно, что Чимин в итоге пошёл за ним, спустя какое-то время. Вполне вероятно, что он не будет искать его здесь и просто проигнорирует слова соседа. Эти мысли успокоили Чимина. Он расслабленно побрел дальше по лесной тропе, останавливаясь под высоким, широким дубом. В его корнях небольшое углубление, в которое и увалился койот, вытягивая передние лапы. После небольшой нервотрепки внезапно захотелось поспать. Чимин закрыл глаза, пристроив голову на лапы. Слух не улавливал никаких звуков, кроме пения птиц и шелеста листьев, изредка падающих на землю. Его никто не преследует, он в безопасности.***
Несколько дней пролетают незаметно. Пора листопада кончается и начинаются ночи с ещё более ледяными ветрами, от которых никуда не деться, утренние заморозки, оседающие инеем на грязной шерсти. Теперь Чимина трясёт, когда ходит, потому что он все ещё плохо ест. Если бы он нормально питался, то его организм не так сильно был бы встревожен надвигающейся морозной зимой. Только по этой причине он все чаще по ночам уходит поближе к домам, с трудом согреваясь сквозь чужие стены. Он старается избегать того дома, где его уже видели, а ещё уходить ранним утром, чтобы не заметили и остальные. Однако холода вынуждают его тянуться к теплу, желать оказаться внутри этих стен да близко к печке. Он так соскучился по хорошим условиям, кто бы знал… Однажды утром он просыпается очень поздно, чувствуя, что вот она — его смерть. Тело очень тяжелое, ослабленное, а из носа неконтролируемо текут сопли. Голова нещадно болела, каждый звук звоном отбивался внутри черепной коробки. Скулеж самопроизвольно вырвался из пасти, достаточно громкий, чтобы его могли услышать. Чимин редко болел до всего этого. Летом он был самым бодрым и активным, а в начале осени он был из тех, кто не поддавался мелкой простуде с первых недель. Только зимой он мог болеть сильно, но тоже недолго. Так было, пока он не принял форму койота на столь длительный срок. Ощущение болезни не давало ему встать. Непослушные лапы не хотели уходить от единственного источника тепла, а сознание постоянно уплывало, мешая разграничать реальность и вымысел. Чимин не замечал, как его уносило в лихорадочный сон. Всё, что он хотел — уже просто не открывать глаза, не просыпаться. Во снах ему почему-то виделись снежные сугробы, восхитительные запахи готовки мамы с кухни, неясное бормотание телевизора. В руках у него всегда были сочно-оранжевые цитрусы. Мандарины. Их сок при чистке иногда попадал в глаза и очень долго оставался на пальцах и ладонях бледно-желтыми следами. Чимину нравился этот запах, а эти фрукты мама часто покупала именно в зимнюю пору. В таком сне, полном домашнего уюта, хотелось остаться. Он не слышал ничего, кроме родных звуков дома, не чувствовал ничего. Только кисло-сладкий запах мандаринов.