Апокалипсис, приведший меня к тебе

Город такой же мрачный и разрушенный, как тогда. Отличается лишь погода: солнце слегка припекает сверху, облака редкие, но большие, кучкуются. Возможно, вечером они превратятся в тучи и будет дождь. Чимин проходит мимо машины, которую тут кто-то давно бросил. При желании её можно завести, но ни у кого из них нет таких навыков и бензина. Да и за зиму мог полететь двигатель; выглядел автомобиль старым. Под ногами скрипят камешки. Чимин ощущает некое чувство дежавю, но оно тут же пропадает. Толстовка не сильно греет, но этого достаточно для него. Пальцы холодит пролетающий мимо ветер, заставляя убрать руки в карманы. Чимин осматривает знакомые здания, прислушиваясь к звукам вокруг. Он не первый раз выбирается сюда, но каждый раз именно так и чувствуется. Ничего не изменилось, город в такой же разрухе, каким был год назад. — Чимин-а, не отставай, — Юнги прошёл дальше, не замедляясь в шаге, как это делал парень. За его спиной ружье, которое старший берет с собой на всякий случай на такие разведки. Чимин спешит догнать возлюбленного, чтобы тот не волновался. Юнги тревожится за него, но Чимину кажется это лишним. Он в порядке. Ничего здесь не держит плохими воспоминаниями. Просто… Интересно. Он давно не видел больших каменных зданий, пусть и заброшенных. Тут мало природы и много отголосков от когда-то кипевшей жизни. Найти здесь что-то новое невозможно: они с Юнги уже все посмотрели и забрали необходимые для обихода вещи. Часто Юнги сам выходил сюда, чтобы просто убедиться, что нет ничего и никого. Банальная проверка. Одно из негласных правил их вылазок в город: не шуметь. Мало ли что. Они почти не разговаривают, как только входят в пределы города, а если да — только негромко, на грани шепота. Чимин не спрашивал, зачем такая предосторожность, но это и так понятно: так лучше. Будет слышно любой звук, кроме их дыхания и шагов. На самом деле это их вторая вылазка вдвоём здесь. Обычно они хотят вчетвером или впятером, но в этот раз Юнги посчитал нормальным выйти только им двоим. Они не разделяются, для них это просто прогулка. Почти как свидание, с небольшой дозой экстрима. Тишина не давила. Спустя столько времени она привычная, словно спящая, и боишься потревожить её своим присутствием. Она отличается от лесной: во второй больше умиротворения и легко успокоиться. Здешняя прерывалась лишь карканьем ворон, писком крыс и шелестом ветра. В лесу даже дышится легче, а в городе воздух как будто спертый. Неприятное ощущение. Они поворачивают на улицу, где располагались раньше магазины. Видимо, Юнги хочет окончательно убедиться в том, что ничего не осталось. Чимин не препятствует, ожидая его на улице и рассматривая издалека обстановку в других магазинах сквозь разбитые витрины. Может, если повезёт, им удастся найти хотя бы маленькую банку с кофе? Чимин соскучился по его вкусу, хотя раньше больше предпочитал чай. Думая предложить Юнги посмотреть в бывшем продуктовом что-то ещё, Чимин настороженно застывает. Выпустив частичную трансформацию, он шевелит ушами, пытаясь распознать звук. В жилах стынет кровь, на спине возникает холодный пот. Далёкий рык ему не послышался. Следом за чьим-то рычанием Чимин слышит крик, и это дёргает его в ту сторону. Адреналин подскакивает до небес, но Чимину лишь бы успеть, не опоздать, спасти. Крик принадлежал явно не взрослому. На ходу оборачиваясь в крепкого койота, Чимин игнорирует все вокруг, стрелой перебегая на соседнюю улицу. Инстинкты кричат об опасности, когда он видит огромную собаку с облезлой шерстью, приближающуюся к дрожащему от страха мальчику. Судя по неадекватному поведению рычащей псины, это заражённый. Чимин, не думая, рвётся вперёд, перепрыгивая через противника, и встаёт перед мальчиком. Рык царапает горло с непривычки, а морда искажается в предупреждающем оскале. Обезумевшего зверя это ничуть не тронуло, только разозлило. Чимину бы отступить, чтобы не стать таким же, но часть него упорно противилась этому, желая защитить ребёнка. Тот, заметил краем глаза койот, уже перекинулся в волчонка. В принципе, его можно сейчас поудобнее схватить за шкирку и унестись подальше… Ему не даёт долго думать прогремевший рядом выстрел. Собака валится на бок, с опустевшими глазами глядя на Чимина, сделавшего пару шагов назад от упавшего тела. Волчонок позади него тихонько поскуливает, прижимая уши к голове. Опасность, вроде как, миновала. Чимин со вздохом возвращается в человеческую форму. Его тут же хватают за плечи руки Юнги. Взгляд у того злой, а на макушке прямо стоят волчьи уши. — Чимин, ты совсем из ума выжил?! А если бы я не успел? — рычит на него старший, чуть потряхивая. Чимин виновато прижимает к голове оставшиеся койотовские уши. Он только сейчас понимает, что убежал без предупреждения и была очень высокая вероятность погибнуть в бою против зверя. — Хён, прости, но тут ребёнок, — кивает в сторону зашуганного детёныша Чимин. Юнги все ещё смотрит на него, грозно сверкая глазами. — Я тоже мог не успеть. Юнги чуть расслабляет плечи и успокаивается, отпуская плечи Чимина. Оба рассматривают спасенного малыша. Тело маленькое, худенькое, а шерсть свалявшаяся. Мальчишка вряд ли ел что-то сытное последние несколько дней, и чудо, что он вообще добрался до этого города, не погибнув в пути. — Наверное, эта собака преследовала его долго. Раньше здесь её не было, — задумчиво говорит Юнги, со вздохом закидывая ружье на плечо. Чимин наклоняется к волчонку, без прикосновений осматривая его на предмет ран от одичавшего. Чисто, только стандартные раны как последствия выживания. — Не представляю, через что ему пришлось пройти, чтобы дойти аж до сюда, — протягивая руки к притихшему мальчику, Чимин прикусывает губу. Вообще-то он чётко представляет себе, как тяжело их новому гостю было все это время. Пугает тот факт, что это ребёнок. Неужели он был один так долго? Оказывается, мальчик был без сознания. Наверное, к лучшему, так его будет проще нести. Чимин аккуратно берет его на руки и обращает внимание на невозмутимого Юнги. С виду невозмутимого. Сложенные руки на груди говорят о напряжении, не ослабшем и после оправданий. Младшему стыдно, но он не жалеет. В итоге, они оба успели. Однако оставить Юнги в таком настроении он тоже не мог. Не хочется молчать всю дорогу до дома. — Хён, мы поговорим об этом дома, хорошо? Будешь ругать меня сколько влезет, — кладёт руку на плечо мужчины Чимин, удерживая второй бессознательное тело ребёнка. Юнги косится на него, а потом в очередной раз вздыхает, смиренно опуская руки. Чимин робко улыбается, делая шаг на обратную дорогу. Они оба прекрасно знают, что Юнги не будет ругать Чимина. Он будет обнимать чаще и крепче обычного, липнуть как репейник. Оставлять лёгкие поцелуи на зажившем, но чётко выделяющемся шраме собственного укуса на загривке. Только после этих маленьких приемов, Юнги простит его за безрассудность. А пока им нужно добраться до дома с новым жителем их деревеньки.

***

Им очень повезло, когда на их убежище наткнулся Ким Намджун, гибрид коалы. Он оказался врачом, уволившимся из центральной больницы столицы незадолго до начала апокалипсиса. Никто из них так и не понял, почему же такой талантливый (о нем слышали Хосок и мама Чонми по телевизору) врач ушёл с работы, где было его призвание. Намджун в ответ на все расспросы на эту тему устало улыбался. Чимин видел каждую морщинку у его глаз и подумал, что участь врачей в это время заранее определена сумасшедшей нагрузкой. Известность Джуну принесла крайне неприятный «подарок». Придя к ним, Джун поначалу жил у Чонми. Мама лисички, Сона, вежливо обращалась к нему и добродушно предлагала остаться жить у них. Тэхён долго спорил с Чимином и Чонгуком, когда уже эти двое начнут встречаться. Чонгук говорил, что двух месяцев мало для появления каких-либо чувств, кроме дружеских. Глядя на Намджуна и Сону, нельзя было сказать, что между ними есть какая-то романтика. Может, позже… Чимин считал по-иному. Джун общался со всеми подчёркнуто вежливо и никакого отдельного потепления в отношении к матери Чонми у него не случилось. Более того, казалось, что Джун мыслями не здесь. Будто сердце у него в другом месте… Впрочем, это было не его дело, так что он просто наблюдал за тем, как рушатся теории Тэ и Гука и как врач, стоило его маленькому дому достроиться (быстро, благодаря помощи Юнги и Чонгука), перебазировался в свое личное пространство. Им надо бы радоваться, что Намджун остался у них. Врач им точно уж не помешает. К закату Юнги и Чимин добрались до их территории. На полпути Юнги молча взял с рук Чимина ребёнка. Мальчик плохо контролировал свою трансформацию, перескакивая из одной формы в другую через каждые полчаса. На подходе к деревне он остановил превращения на частичной фазе, к облегчению пары. — Чимин-оппа! — на тропе к доку они пересеклись с гуляющими Тэ и Чонми. Лисичка сразу кинулась обнимать Чимина, как всегда делала и вряд ли перестанет. — Вы так долго гуляли! Мы уже начали волноваться. — А это кто? Господи, какой худенький, — Тэхён подошёл ближе к державшему мальчика Юнги. Волчьи ушки страдальчески прижаты к макушке с грязными волосами. Ребёнок и правда был слишком лёгким и худым. — Мы спасли его от зверя в городе. Кажется, одичавшие умеют преследовать добычу, — тихо проговорил Чимин на ухо другу, чтобы Чонми не услышала. Девочка с нахмуренными бровками смотрела на волчонка. — Его надо к Джуну на осмотр, — напоминает Юнги и идёт к домику врача дальше. Он не стал дожидаться Чимина, заходя после пары стуков внутрь. Тэ повернулся к койоту, обеспокоенно смотревшему вслед своей паре. — Какая кошка между вами пробежала? — наклонил заинтригованно голову Тэ. Чонми вцепилась в чиминовскую штанину очень цепко, поглядывая почему-то на дом врача, где скрылись Юнги с мальчиком. — Скорее уж собака. Я рванул на помощь этому мальцу, не оповестив Юнги об этом, — почесал затылок Чимин, глубоко вздыхая. После краткого пересказа произошедшего он получил подзатыльник и укоряющий взгляд от друга. — Ай! За что? — Я теперь понимаю, почему Юнги злится на тебя. Ты же мог погибнуть, — хмурится Тэ, ставя руки в бока. — Я понимаю, что ты хотел спасти ребёнка, но ты очень сильно взволновал хена своим поступком. Он же боится тебя потерять, забыл? Чимин понимает это. Юнги после их становления парой рассказал, что его семью тоже убили обезумевшие. Когда он приехал за ними, спасать было уже некого. С тех пор Юнги боится кого-то потерять. С Чимином этот страх усиливается ещё больше. Юнги любит его и защищает от всего, что может нанести ему вред. До него попросту не доходит, что Чимин не хрустальная ваза и может за себя постоять. Но понять его можно. Поэтому Чимин ничего не говорил в свою защиту. — Что ж, надеюсь, мальчик, которого ты спас, будет тебе благодарен, — смотря на друга, погрузившегося в раздумья, Тэхён усмехается и приобнимает его за плечи. — А вообще это забавно. — Что именно? — чуя подвох в изменившемся тоне медведя, Чимин щурит глаза. Широкая квадратная улыбка предвещает беду. — Волчонок. Интересная из вас получается семейка. Если бы мы были во вселенной омегаверса, я бы подумал, что это ваш сын, которого вы прятали от нас… — Тэхён! Хватит уже со своими фанфиками! — раздражённо цокает языком Чимин. Койотовские уши подсказывают, что он смущен, выдавая своего хозяина. Тэхён низко хохочет, держась за живот. Ему доставляет удовольствие издеваться над старшими, точно. — Оппа, это же неправда, да? Этот мальчик же не ваш сын, да? — внезапно слезящимися глазами смотрит на него снизу вверх Чонми. Оба парня растерянно глянули то друг на друга, то на неё, не понимая её реакции на безобидную шутку Тэ. Чонми же очень умная для своего возраста девочка. Неужели она поверила в россказни Тэ? — Нет, Чонми-а. Это наш новый маленький жилец. К сожалению, мы не знаем, где его родители, так что, скорее всего, он будет жить у кого-то из нас, — наклонился к девочке и погладил её по голове Чимин. Чонми надула губы и что-то пробурчала под нос, но прикосновению поддалась. — Это мы решим после того, как он пройдёт осмотр у Джун-хёна. Чимин машет на прощанье друзьям и заходит в дом Намджуна. Закрыв за собой дверь, он поворачивается к замолчавшим будто на полуслове мужчинам, явно разговаривавшим до его прихода. Намджун миролюбиво улыбнулся, кивнув в знак приветствия и указывая в сторону маленькой койки. Он на ней принимает пациентов. Сейчас там свернулся в клубок мальчик. — Он в порядке. Если можно так охарактеризовать выжившего в одиночку в нашем сошедшем с ума мире, — озвучил свой вывод Джун тихо, чтобы не разбудить мальчонку. Чимин так и не отвёл взгляда от малыша. Этот волчонок кажется меньше, чем есть на самом деле. Сколько же ему лет? — Будет хорошо питаться и жить в комфорте — станет лучше. Конечно, от психологической травмы это вряд ли избавит, но забота поможет решить эту проблему. — Спасибо, Джуни-хен, — кланяется с искренней благодарностью Чимин, улыбаясь врачу. Намджун отмахивается. —Это моя работа, Чимин-а, — коала резко переводит взгляд на тихого Юнги, задерживаясь на нем мимолетно, а потом вновь оборачивается к младшему. — Я думаю оставить пациента пока у себя, чтобы было проще приглядывать. Когда захотите, можете его навещать. Чимин считает это разумным и соглашается. С доктором под боком этому волчонку будет лучше. Намджун из тех людей, которым хочется доверять, благодаря их спокойному и уверенному виду. Он может быть неуклюжим и пугающим из-за своей мощной фигуры, но его внутренняя харизма исправляет возможное плохое первое впечатление. А ещё Джун умеет ладить с детьми, так что оставить спасенного ребёнка с ним кажется наилучшей идеей. — Отлично, тогда мы пойдём, — Юнги резковато завершает их разговор и, взяв парня за руку, ведёт его к двери. — Да, удачи в разговоре, — с обнадеживающей улыбкой попрощался Намджун, подмигивая Чимину. До того доходит, о чем эти двое говорили до того, как он зашёл. Юнги жаловался на него другу. И вроде смешно, а вроде и обидно должно быть. Юнги с Намджуном почти сразу поладили, несмотря на разницу в возрасте (Джун старше Юнги на пять лет). Оба спокойные, хотя у Джуна более тёплый нрав. И нет перфекционизма, как у Юнги. Казалось, что Намджун пропитался мудростью насквозь, из-за чего сильнее выделяются его уставшие глаза. Чимин не сопротивлялся напору Юнги. Это бесполезное занятие, ненужное совершенно. Его волку очень надо поскорее добраться до их дома, чтобы выплеснуть накипевшее за несколько часов. Чимин готов ко всему, лучше всех осознавая, что ничего плохого Юнги с ним не сделает. Слишком тот заботливый, даже если злится. Как только дверь за ними закрывается, Чимин оказывается спиной прижат к ней, а ему в шею утыкается лицо Юнги. Темно-серые уши щекочут кожу, а пушистый хвост виляет влево-вправо. Чимин ничего не говорит в ответ на такую неожиданность, обнимая старшего и гладя его по затылку, задевая уши. Слыша порыкивание, он не может сдержать ласковой улыбки. — Хён, все хорошо. Мы дома, в безопасности, — слова находятся сами, как и необходимые для успокоения эмоционально взъерошенного волка действия. Чимин не пытается как-то сдвинуть их, поменять местами. Это вызовет во внутреннем звере Юнги раздражение, чего очень не хотелось бы. Они долго так стоят. Только из-за урчания в животе Чимина, Юнги отрывается от его шеи (все это время он её легонько облизывал и покусывал, вгоняя в краску младшего) и уводит к столу. Чимин ел медленнее, в отличие от все ещё неугомонного возлюбленного. Пак позволяет себя обнять, продолжая есть в своём темпе. Юнги редко выпускает своего волка так надолго, так что иметь что-то против нежничающего хена незаконно, по мнению Чимина. Посуду они помоют потом, когда Юнги более-менее придёт в себя. Мужчина прижимает его к себе и руками, и ногами, когда они уже в кровати. Чимин целует его в щеки, нос, лоб, игнорируя губы. Юнги сам едва не набрасывается на него, прикусив нижнюю губу и сплетая тут же языки. Пульс от этого ускоряется, дышать становится труднее. Парень чувствует, как краснеет всем лицом и довольную его поведением ухмылку Юнги, спрятанную в его шее. Просто возмутительно, как его доводят до крайней стадии смущения немного откровенными поцелуями и невинным обнюхиванием. Хотя Юнги ещё облизывает каждый не скрытый одеждой участок кожи… Чтобы волк его простил, достаточно лишь поддаться. Чимин чётко усвоил это правило. Да и разве же плохо, когда тебя вылизывают с головы до пят? Чимин вплетает пальцы в чёрные волосы, удовлетворённо и медленно оттягивая у корней пряди. Юнги почти мурчит от ласки, потираясь щекой об оголенную кожу его плеча. За окном глубокая ночь. Её прохлада пробегается мурашками по пяткам, вынуждая поджимать пальцы. Сонливость накатывает волнами на обоих, но Чимина все еще не отпускают мысли о случившемся днем. — Волчонок, — шепчет беззвучно Чимин, вздыхая. Юнги приподнимает голову, впиваясь взглядом в него. — Что? — Странное чувство. Я бы назвал это ревностью, но ревновать к ребёнку как-то… По-детски, — бурчит Юнги, слегка дуя губы. Смотрится мило-обиженно; Чимин тихо смеётся. — Беспокоюсь за него, вот и все. Он оказался в той же ситуации, что и я, только он ещё ребенок. В таком возрасте это, наверное, ещё страшнее, чем в моем, — сбивчиво поясняет Чимин, невольно сжимая край одеяла свободной рукой. Юнги утешающе накрывает его руку своей. Он, как никто, знает, сколько пришлось пережить Чимину за полгода одиночного блуждания. Что уж говорить о ребенке, неизвестно сколько выживавшему на пути до них. На вид ему не дашь и десяти. Такой хрупкий, слабенький и испуганный… У Чимина колет сердце от жалости. — Волчонок, да, — хмыкает вдруг Юнги. Чимин вопросительно вскидывает брови, пусть этого и не будет особо видно в полумраке. — Как только он очнется и более-менее привыкнет к безопасности нашей деревни, спросим у него, что с ним приключилось. Потом, если он согласится, возьмём его к себе. Здесь больше нет волков, кроме меня; ему будет полезно жить у сородича и учиться контролировать свою сущность… — То есть ты не против? Несмотря на свою ревность? — весело улыбается Чимин. — Я взрослый человек, Чимини. Как я уже сказал, ревновать к ребёнку позорно. К тому же, он ещё мелкий, — конец фразы мужчина прошептал, но Чимин все услышал. Смех рвётся наружу громче. Юнги прижимается к нему ближе, а его хвост неподвижно замер на ноге младшего. — Он быстро поймёт, что ты мой. Вполне вероятно, что он будет лезть первое время к тебе, потому что ты его спас, но потом он привыкнет. — Хмм, не думаю, что у него будет желание обниматься после такого образа жизни. Но посмотрим, да, — Чимин подавляет зевок, сонно моргая. Теперь, когда все вопросы и споры решены, сон тянет к нему руки и готовится забрать в свои лапы. — Утро вечера мудренее, Чимини. Давай спать, — голос Юнги едва слышен, а поцелуй в щеку слишком быстрый, чтобы уловить его уставшим сознанием. Чимин поворачивается на бок, утыкаясь в грудь подтянувшегося повыше старшего. В его объятиях тепло и хорошо. Он мгновенно засыпает, ощущая на спине выводящие рисунки пальцы.

***

Правы были оба, но отчасти. Чимин все ещё не мог поверить, что его не хотят пускать домой, повиснув на шее. Очухавшийся от ужасов апокалипсиса ребёнок не отходит от парня ни на минуту. Волчонка звали Данби, и он действительно потерял родителей. Он рыдал, пока рассказывал, как его чуть не съели одичавшие, повсюду шнырявшие в его родном городе. К счастью, Данби жил недалеко от города, в котором его нашли Юнги и Чимин, так что шёл он недолго. Дорога измотала его лишь потому, что за ним увязалась та собака. И путешествовать одиннадцатилетнему мальчику вдвое труднее с непривычки и в одиночку. Без еды и малым количеством воды. Чудо, что он не отравился по пути, не навернулся в какую-нибудь канаву. Очень быстро все слушатели его истории просекли, что ребёнку будет нелегко восстановиться. С момента своего пробуждения он много плакал и подпускал к себе только Намджуна, как врача, и Чимина. Данби настороженно относился ко всем, в поисках защиты подбираясь ближе к боку койота. — Чимин-хён, ты же не оставишь меня? — щенячьи глазки действовали безотказно на каждом, кто их видел. Чимин сопротивлялся долго, но тоже не устоял. Пару ночей он провел вне дома. На утро к нему приходил Юнги, недовольный и невыспавшийся. Не только Чимин привык спать в родных объятиях. Внимание парня разрывали два волка, и он не знал, что с этим делать. Друзья над ним смеялись. — Чимин-а, да ты нарасхват! — скрывал смешки за ладонью Тэ, пришедший навестить Данби к Джуну. Сам врач как раз отлучился зачем-то. Вроде Юнги его позвал куда-то. В последние дни такое часто происходит. — Волки очень любят тебя, — поддакивает возлюбленному Чонгук, придерживаясь за его плечо. Не смеялась только Чонми. Девочка понуро смотрела на парня, а когда её глаза встретились с глазами Данби, зрачки стали узкими, а на голове выскочили рыжие уши. Данби тоже ощетинился на неё. Чимин обеспокоенно смотрел на их переглядки, надеясь, что не придётся разнимать детей. Очень не хотелось драки. Данби постепенно свыкся с обстановкой, уже безбоязненно выходя на улицу. Чимин наконец мог уходить домой (Юнги теперь тоже ни на шаг от него, вжимая в каждый угол) без сожалений. Волчонок уже понял, что это не хорошо — удерживать хена. Но перед уходом он всегда спрашивал, не бросит ли его Чимин. Тут не приходилось врать и как-то отнекиваться. Все жильцы деревни в любом случае уже почти как семья. Очень скоро выясняется, почему пропадал Намджун, когда Чимин приходил к Данби. Юнги, уже понявший, к кому переедет жить ребёнок, решил сделать ещё одну комнату, дверь которой расположилась рядом с ванной. Постройка заняла чуть больше месяца, включая отделку мебели и поиск дополнительных предметов обихода. Старшим пришлось ещё раз вылезти в город, чтобы поискать все необходимое для нового жильца. Когда комната была готова, Данби с восторгом отнёсся к переезду в неё. Он долго ждал, чтобы находиться поближе к хену, а теперь может круглыми сутками быть с ним. Чимин нервно хихикал на его яркие эмоции, видные на детском личике. Как же он надеялся на то, что его волк и волчонок заключат перемирие и не будут его делить в собственном доме. Ну пожалуйста… Зима выдалась холоднее предыдущей. Метель снаружи завывала громко. Утром вновь будет много снега на дорожке и надо будет его чистить. Чимин не мерз, благодаря двум одеялам и теплому Юнги. И, пожалуй, печке, добротно протопленной на ночь. В зиму ему спится плохо по неизвестной причине. Он долго не может заснуть, а, если засыпает, просыпается через пару часов. Прошлой зимой было также. Единственным усыпляющим средством был запах мандаринов, окутывающий с головой. Юнги помнит о его проблеме и заранее выпускает аромат, чтобы любимому хоть немного лучше спалось. Чимин приоткрывает глаза, когда под одеялом между ними втиснулся третий. Обычно Юнги и Чимин сплетаются так, что ни миллиметра пространства, а в этот раз что-то пошло не так. Данби смотрит на него растерянно, в ступоре от того, что он проснулся. Чимин хочет спросить, что случилось, но его останавливает Юнги, неожиданно не спящий. — Волчонку холодно. Он пришёл на тепло, — усмехнулся Юнги, поглаживая волосы Чимина. Данби, как видно в темноте, нерешительно кивает, признавая правоту старшего волка. — Он так делает уже несколько ночей подряд. Ты все это время крепко спал, так что мы не говорили тебе. Это умиляло. Чимин боялся, что его волчки не поладят, так и будут цапаться за него, а они уже скрывали такой маленький секрет. Чимин приглашающе хлопает между собой и Юнги, и Данби, не задумываясь больше ни о чем, ныряет к ним, прижимаясь к койоту. Чимин незаметно целует его в макушку, аккурат между светло-серых ушек. Юнги фырчит, но улыбается, придвигаясь ближе к ним. Его запах смешивается с чиминовым; Данби счастливо вздыхает, шепчет «как дома» и засыпает, посапывая в ворот футболки хёна. Чимин радостно улыбается, жмуря глаза и ловя полный нежности поцелуй в лоб. У Юнги проявились среди волос уши, как и у него. Они оба погружаются в сон следом за ребёнком, чувствуя себя самыми везучими на земле. Им очень повезло найти в мире, упавшем в катастрофу, друг друга.