Апокалипсис, приведший меня к тебе

Кроны деревьев все ещё голые, но на ветках потихоньку появляются почки. Снег сошёл местами, превращаясь в тонкие ручейки, увлажнявшие землю. Птичье пение сочетало в себе разнообразие голосов; пташки возвращаются назад. В воздухе кружится холод зимы, который вот-вот унесет прочь весенний ветер. Гулять по едва проснувшемуся лесу, только-только вырвавшемуся из оков зимы, грязновато. Но Чимину все равно нравится. Он давно не чувствовал такой свободы, аромат её окружает его. Под лапами хрустят остатки снега, покрытые корочкой льда, и редкие ветки, упавшие на землю в морозы. Солнце начинает греть все вокруг, и койот наслаждается природным теплом — его так не хватало. Немного пробежавшись в рассветных лучах, Чимин решает вернуться в деревню. Он не убегал далеко, не желая лишаться чувства безопасности. Пусть очень рано, но некоторые жители домов встают, чтобы начать новый день с обыденных дел. Мама Чонми, наверное, уже вышла кормить малочисленных кур в их курятнике, а Чонгук пошёл за водой, чтобы было чем умываться. Возможно, проснулся и Хосок, который был новеньким у них. Он пришёл к ним зимой. Такой же скиталец, как и Чимин когда-то, но у гибрида белки была ещё пара — милая Джинри, научившая Тэ и Чимина шить и вязать. Им с Хосоком, по их словам, удалось взять с собой не только припасы, но и такую мелочь, как мотки плотных ниток. Чимина тянет на скромную улыбку. Ему было совестно, что он забрал у Юнги единственный шарф, поэтому неудивительно, что стало его первым связанным предметом. Жёлтый шарф Юнги принял с благодарностью, искрящейся в глазах, и широкой десневой улыбкой, от которой сбивался такт мыслей и сердца. Надо ли упоминать, что у младшего тогда выскочили уши с хвостом? Он так сильно смущался, а Юнги обнимал его и целовал в макушку. Показался их дом. Труба ещё не выпускала дым — Юнги ещё спит. Если раньше Чимин предпочитал оставаться в кровати до обеда, подбираясь ближе к Юнги, то теперь он вставал намного раньше. Вернулась старая привычка в виде ранней побудки от организма. Когда-то Чимин был очень бодрым в шесть утра. Но иногда он позволял себе полежать до десяти, когда никуда не надо было. Стоит признать, и в это утро ему было трудно выбраться из постели: Юнги крепко прижимал его к себе, нахмурившись во сне, когда пришлось отпустить. Они не разговаривали толком о своих отношениях. Чимин не знал, как смотрит на это Юнги, но ему было комфортно и тепло с мужчиной. Он мог запросто обнять Юнги, пока тот готовил им ужин, уткнуться носом в стык между плечом и шеей и глубоко вдохнуть затаенный цитрусовый аромат, не беспокоясь о смущении. Если ему чего-то захочется, Юнги каким-то образом это узнавал и давал ему, если это возможно. И по ночам можно больше не бояться повернуться лицом к Юнги и прижаться поближе, чувствуя, как его обнимают тоже. Иногда Юнги мог легонько коснуться губами его уха или щеки. Чимин ещё не перерос стадию мгновенного покраснения в такие моменты, но уже на пути к этому. Чимину нравится то, что происходит между ними. Ему не нужно давать какой-то статус их новому общению, чтобы довольствоваться им. Он знает, что Юнги заботится о нем и симпатизирует ему, показывая и со своей стороны то же самое. Он больше не убегает от чувств, и этого хватает. Осторожно закрыв за собой дверь, превратившийся ещё на входе в деревню Чимин снимает с себя куртку, вешая её на крючок. В этот раз он не спотыкался, как было в первые разы после длительного отдыха от животной формы, так что одежда не намокла. Ботинки все равно пришлось ставить сушиться на пока прохладную печку. Проходя в ванную через спальню, Чимин невольно старался разглядеть в большом кульке из одеял старшего. Юнги закутался по макушку, не видно ни рук, ни ног. Хихикнув в ладонь, парень прошёл в отделанную деревом ванную и помыл руки после улицы. Пора бы уже готовить завтрак. Спустя полчаса готовки, Чимин опускается на кровать, заползая под одеяло. Внутри не хватает кислорода, но так тепло, что разморить может в считанные секунды. Чимин придвинулся ближе к свернувшемуся калачиком Юнги. Тот продолжал спать, чуть слышно сопя, лишь крепче зажав между бёдрами ладони. Его поза во сне очень милая, улыбается Чимин краем губ. Такой Юнги очень мягкий и совершенно беззащитный. С месяцами ночевок с Юнги Чимин понял, что чаще всего старший спит напряжённо, как будто везде опасность и он не может расслабиться. Только при Чимине он спал, на удивление, хорошо и спокойно. Как объяснял сам Юнги, ему было очень комфортно спать именно с Чимином. Причину вслух они не обсуждали, но оба знали, что это входит в тему, о которой они не говорят. Чимин может только предположить, что это из-за симпатии к нему. — Хён, просыпайся, — говорит негромко Чимин, приближая свое лицо к юнгиевому. Мужчина никак не отреагировал. — Хён, завтрак готов. Ресницы затрепетали в преддверии пробуждения. Младший аккуратно откидывает одеяло с их голов, чтобы было легче дышать. Юнги приоткрыл глаза, тут же щуря их от яркости проникающего в окно солнца. Чимин хихикает, представляя, как он мысленно сейчас ворчит. Юнги всегда так делал и вряд ли прекратит в ближайшие лет сто. Юнги с прикрытыми глазами наблюдает за ним, молча и ничего не делая. Чимин протягивает руку к спутанным прядям и начинает гладить. Не трогать ещё не проснувшегося толком старшего — преступление. Он такой мягкий, молчаливый и совершенно не против, если Чимин вдруг начнёт что-то делать вроде поглаживания по голове. Пальцы случайно касаются вылезшего из ниоткуда серого уха. Оно дернулось, но тут же вернулось на место, словно подставляясь бережным рукам. Чимин завороженно проводит кончиком пальца по самому краешку, удивляясь мягкости коротковатой шерсти. — Почему они появились? — без причины спрашивает Чимин, переводя взгляд с волчьих ушей на Юнги, кажется, блаженно закрывшего глаза. — Ты знаешь, — бормочет вяло Юнги. Его уши прижимаются к голове, больше не давая младшему продолжить ласку. И Чимин действительно знает ответ на свой вопрос. Тут не нужно долго думать, помня определенные факты о них, гибридах. Сам ведь такой: когда расслабляется и находится рядом с близким человеком, частично может трансформироваться. Просто он не ожидал, что для Юнги окажется тем самым, близким. — В следующий раз я тоже хочу пощупать твои, — вздыхает мужчина и усмехается. Чимин чуть алеет щеками, но не то чтобы это сильно смущало. Звучит справедливо. — Хорошо, — кивает он и слабо улыбается. Юнги открывает глаза, в них плещется удивление вперемешку с чем-то ещё, чему Чимин не может дать определение. — Завтрак готов, вставай. — Чимин-а, ещё такая рань! Зачем ты меня разбудил? — воскликнул Юнги, приподнявшись на локтях и глянув на треснутые часы, висящие на стене. Чимин хохочет, подскакивая с кровати, чтобы ему тотчас не отомстили. — Возвращайся в кровать, давай ещё поспим, Чимин, — умоляющему взгляду с хитрецой не стоит поддаваться, помнит Чимин, поэтому отходит к дверному проему между кухней и спальней. — Ну, Чимини. Не поддаваться. Просто не смотреть на этого коварного волка, у которого сна уже ни в одном глазу. Желательно заткнуть уши, чтобы не слышать это новое ласковое прозвище, бьющее мурашками по всему телу и таранящее насквозь его бедное юное сердечко. И почему-то улыбка, яркая и нежная, не хочет сползать с губ. — Всё остынет, Юнги-я, — кричит он из кухни. Да, у него тоже есть свои прозвища для Юнги. Хотя тот всегда бубнит, что конкретно это обращение не звучит уважительно по отношению к старшему. Что ж, это его проблемы. Из спальни слышится ещё один несчастный вопль, приглушенный подушкой. Чимин хлебнул из своей кружки чай и улыбнулся. Утро началось хорошо.

***

Тэхён может быть любым — вот, что думает Чимин спустя несколько месяцев знакомства с ним. Он может быть и мечтательным, и загадочным, и злым (особенно, если будят шумом в несусветную рань), и добродушным, и просто солнышком всея деревни. Чимина не отталкивали ни его заскоки, ни его другие отрицательные качества, хотя тех у Тэ было крайне мало. Тэхён и правда стал для него хорошим другом, как и предугадывал Юнги в самом начале. Сегодня Тэ задумчивый. Он косится на Чимина слишком часто, но не задаёт вопросов. По его мимике понятно, что ему любопытно что-то, но он замалчивает, идя рядом и составляя компанию в прогулке. Чимину не очень нравится это затишье. — Что-то случилось, Тэ? — под ногой хрустит ветка; парни этого не замечают, продолжая идти дальше по лесной тропе. Это была идея Чимина — прогуляться по лесу вдвоём и поболтать. Разговор не клеился, потому что Тэхён решил сыграть в загадочного тихоню. Друг украдкой улыбается. Он идёт на шаг впереди, осматривается словно в поисках чего-то. Вероятно, ему тоже нравится вот так легко гулять, как Чимину, но теперь Чимин ясно видит, что его что-то тревожит. Если закусывание губы говорит об этом. — Ты прям светишься в последнее время, — тянет Тэхён с улыбкой, складывая руки в замок за спиной. Вся фигура медведя пропитана интересом и хитринкой. Чимин не подаёт виду, что его как-то зацепило это замечание. Однако Тэхёна уже не проведёшь: — Вы с Юнги-хеном наконец вместе? И он, и ты сверкаете от счастья. — Чушь какая, — фырчит Чимин, а взгляд отводит. Тэхён прищурился, моментально разгадывая его поведение. — Так это правда! Я так рад за вас, — улыбка полна искренней радости, квадратно-широкая. Чимин смущается поздравлений. Фактически они с Юнги вместе, да, но… Они не разговаривали об этом, посчитав не нужными слова. Это не расстраивает, но наводит на мысль: может, стоит все-таки поговорить об этом? Удостовериться, что точно все взаимно и крепко, а потом кидаться в этот омут. Чимин подумает об этом позже. Сейчас он сосредотачивается на друге, у которого улыбка поблекла, как солнце в облаках. Тэхён размышляет о своём, не говоря о проблеме, которая есть у него. — А вы с Гуком? — тихо спрашивает, боясь как-то задеть больную тему. Тэ резко останавливается, поворачиваясь к нему и ширя свои красивые глаза. — Мы же друзья, Чим, о чем ты? — Тэхён нервно посмеивается, избегая прямого зрительного контакта с койотом. Чимин качает головой. — Ты действительно так считаешь? — Чимин продолжает идти, засунув руки в карманы куртки. Несмотря на наступающую весну, на улице все ещё холодно, подмораживает пальцы. — Может, это не моё дело, но вы, ребята, не видите себя со стороны. Тэхён быстро его нагоняет, идя рядом, почти сталкиваясь с ним локтями. Лицо у него нахмуренное, не свойственное обычно улыбчивому Тэ. Чимин бы хотел прекратить этот разговор, перевести тему, но… Он хочет счастья для Тэхёна, ставшего ему за короткий срок замечательным другом. — Ты с первой встречи со мной говорил о нём с нежностью. У тебя буквально все снежные фигурки были зайцами, — хихикает в ладонь Чимин, обходя какой-то пенёк. Его ботинок вмазывается в грязь, заставляя его выругаться. Тэхён не был удивлён его словами. Он наверняка знал, как выглядит со стороны. Всегда твердящий о Чонгуке только хорошее, ласково обращался к нему, смотрящий так… влюблённо, как сам Чимин вряд ли глядит на Юнги. У них, конечно, другая ситуация и своих прелестей хватает, но все же. Тэхён, вероятно, сам не замечает, как заглядывается Чонгуку вслед с улыбкой, не похожей на его будничные. В таких чувствуется иное отношение, нежели к друзьям. Там любовь, чистая и глубокая, взращиваемая годами. — Не думал, что это так заметно, — бормочет куда-то вбок Тэ, убирая руки тоже в карманы. Его куртка больше, чем он, — чонгукова, без сомнений. — Он тоже это видит? — Вряд ли. Мне кажется, он не замечает твоих чувств, потому что ослеплен своими к тебе, — пожимает плечами Чимин с усмешкой. — Он не влюблен в меня, — вдруг заартачился друг, останавливаясь. Его обувь увязла в подтаявшем снеге, но его это не волновало. — С чего ты взял? Если бы не был, стал бы он так ревниво к тебе относиться? Вот даже сегодня смотрел на меня волком, хотя зайчики вообще-то должны быть милыми, — Чимин тоже остановился. — Он заботится о тебе больше, чем друг. Ведёт себя так же, как Юнги со мной. Обхаживает тебя всячески, а ты принимаешь это за дружбу. Тэхён-а, — старший берет за руку Тэхёна и смотрит напрямую в глаза. Тэхён медленно осознает все им сказанное. Это вызывает улыбку, — Вам стоит поговорить об этом. Вы как парочка неразлучников: куда ты, туда и он. Не берусь утверждать за него, но, скорее всего, он точно также волнуется, как ты. Тэхён опускает голову, подрагивая плечами. Чимин обнимает его, позволяя выпустить накопившиеся эмоции. Но Тэхён не плачет, вопреки ожиданиям. Он просто вжимается плотнее в парня и отрывается через пару минут, успокоив дыхание. Теперь у него снова сияющее лицо и задорная улыбка. Ему идет это больше, чем грусть. — Спасибо, Чимин-и, — Тэ сжимает его пальцы своими. — Ты тоже. Чего? — Ты тоже поговори с Юнги о ваших чувствах. Вы же этого не сделали, верно? — Чимин в шоке приоткрывает рот. Вот так перевел стрелки. — Я тоже поговорю с Гуки сегодня. И будем с тобой счастливые! Тэхён точно исполнит задуманное. И Чимин будет рад увидеть его счастливым завтра, когда они встретятся на очередной прогулке. А вот стоит ли ему тоже сегодня поговорить с Юнги — большой вопрос, на который он не решается дать ответ.

***

После игр с Чонми Чимин возвращается домой. Юнги ещё нет: он с утра говорил о помощи Хосоку с починкой радио. Чимин вспоминает, что старшие недавно выбирались в город, где и нашли старый приёмник. Хоть какая-то связь с обществом, но её сначала нужно наладить. Юнги справится, у него же все получается. Чимин в это верит. Его отсутствие даёт парню некоторое время на обдумывание их с Тэ дневного разговора. Пока готовит ужин, он углубляется в свои мысли, позволяя тем захватить все сознание. Он никогда раньше не думал, что ему нужны отношения. Чувства к Юнги он не осознавал, принимая их за обычное восхищение, прикрытое долей сарказма из-за, как он полагал, зависти и стремления превзойти старшекурсника. На момент учёбы все, чего он хотел, — выпуститься и начать работать, плавно войти во взрослую жизнь. Ему было не до отношений. Грубо говоря, сейчас тоже должно быть не до этого. Чимин не рассказывает никому, но его до сих пор беспокоят кошмары. Они мимолетны, но заставляют просыпаться среди ночи и лежать, прокручивая в голове произошедшие с ним события. Тоска по семье бьёт по нему каждый раз после этих страшных снов. Поэтому в первое превращение в здешнем лесу по весне у Чимина были проблемы. В тайне от всех он боялся стать диким зверем, каким был в период своего странствия до сюда. Однако… Чимин понимает, что ему нужно идти дальше. Уже ничего не будет как прежде. То, что Юнги, с которым он знаком, оказался здесь, странная удача. Чимину правда повезло встретить хоть кого-то из той, прошлой жизни, когда все ещё было спокойно и мирно. Удивительно даже, что именно Юнги сейчас рядом с ним, а не кто-то, кого Чимин считал ближе всех раньше. Шокирующе только то, что Чимин испытывает к старшему больше, чем тогда. Ему нравится Юнги. Ему нравится здесь жить. У него появились настоящие друзья, место, где он чувствует себя на своём месте. Как будто так оно и должно быть. Чимин доволен всем, имеющимся у него в данный момент. Можно безумно скучать по прошлому, но, признаться честно, нынешняя жизнь ему больше по душе. Черт, он ненавидел апокалипсис до того, как пришёл сюда. А теперь все кажется сносным, очень хорошим. И львиную долю в его удовлетворение внёс именно Юнги. Без его помощи Чимин бы остался в том городе и умер через недельку-другую. Потому что не было причины жить, у него все отняли. Сейчас у него все еще мало что есть, но вокруг есть люди, которым он нравится, заботятся о нём, дают надежду. И Юнги в его жизни играет главную роль… — Вкусно пахнет, — хриплое бормотание опаляет ухо. Чимин вздрагивает, не услышав прихода мужчины. На его талии смыкаются чужие руки, а к спине придвигается тёплое тело. Юнги кладёт подбородок на его плечо, смотря на сковородку (у неё отломана ручка, но что поделать). Чимин как раз обжаривал мясо с зеленью. — Мог бы подождать меня. — Предвидел, что ты придёшь поздно. Вы с этим радио мучаетесь уже хрен знает сколько и ты всегда возвращаешься далеко после ужина, — расслабляется в его руках Чимин и помешивает ложкой их почти готовый ужин. Двигаться не очень удобно, но Чимину как-то все равно. В объятиях Мина ему хорошо. Юнги устало мычит, потираясь щекой об плечо младшего. С радио они возятся полмесяца. Настроить волну у них пока не получается. Хосок говорит, что все из-за глуши, в которой они спрятаны. Но они все равно пытаются. — Ты так приятно пахнешь, — шепчет на грани слышимости Юнги, прикрывая глаза. Если бы он не стоял с ним в обнимку, невозможно было бы услышать. Чимин прекрасно все услышал, зардевшись от этих слов. Его запах неуловим, раньше он комплиментов не слышал о нем. Чимину было проще жить с таким незаметным ароматом. Порой он сам не знал, чем пахнет. — Чем? — выключая плиту, с интересом поворачивает голову к притихшему Юнги Чимин. Тот отстраняется (жаль) и садится за стол, ожидая свою порцию. — Сладостью. Похоже на мороженое, но иногда это может быть сладкая вата. Не знаю, — внезапно хмурит брови Юнги, беря в руку ложку, когда перед ним появляется тарелка. — Необычный запах. Хоть и сладкий, но кажется, словно это не всё, — Чимин внимательно слушает, не притрагиваясь к еде. Ему никто не решался говорить свое мнение о его аромате. Это была одна из личных тем, о ней даже друзья не осмеливались рассказывать. Поэтому Чимину интересно мнение Юнги о нем. Пусть и страшновато. — Не знаю, как для остальных, а для меня ты пахнешь… Домом, наверное? Теплом нашей кровати, лесом, окружающим деревню. Всем, что я люблю. Куда бы спрятаться… Чимин несдержанно утыкается в ладони. Его состояние выдаёт мельтешащий как в панике хвост и подрагивающие уши на голове. Он весь горит и тихонечко так подвывает, потому что слишком много смущения. В мыслях крутится бесконечное «люблю», произнесенное шепелявым голосом. Вот и как ему реагировать?! — Чимини, — Юнги садится рядом с его стулом на корточки и берет одну из рук, закрывающих лицо, в свою. Он нежно улыбается, и от этого тоже хочется провалиться сквозь землю. Не так много надо бедному Чимину, чтобы этого захотеть: всего лишь один Мин Юнги и его сахарные словечки, — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Не надумывал себе ничего? Сердце подскакивает к горлу, а вторая рука опускается на бедро, открывая полностью красное лицо. Чимин сглатывает набежавшую от нервов слюну, стараясь удерживать взгляд на ждущем ответ старшем. Сложно, очень сложно. Три волшебных слова не были произнесены ими ранее. Чимина это не беспокоило, так ему казалось. Услышав прямое признание, ему стало легче. Юнги действительно любит его. Любит… — Не плачь, мой хороший, — длинные пальцы стирают побежавшие по щекам слёзы. В груди сдавило, а из горла вырвался всхлип. Чимин утыкается лицом в футболку Юнги и обнимает его, не оставляя ни сантиметра пространства между ними. — Всё у нас будет хорошо. Чимин подсознательно не верил, что ему перепадет хоть немного счастья, — вот она, истина. Он мог предполагать, что он нравится Юнги, но не думал, что тот его любит. До сегодняшнего дня Чимину казалось, что в этом мире не осталось того, кто его любит по-настоящему. В слова Юнги оказалось не так трудно поверить, вспомнив все ухаживания и ненавязчивый флирт. Юнги любит его. Звучит как сказка. Чимин отдаляется, вытирая длинным рукавом солёные капли. Юнги улыбается, проводя рукой по его волосам, чуть задевая основания ушей. Он не ждёт ответа, понимает Чимин, немного отрезвев. Но без него не останется. — Я тоже, — сипло шепчет Чимин, глядя в глаза. Юнги улыбается шире, наклоняясь к его опухшему лицу и коротко целуя в нос. От этого узел внутри развязывается, мурашками по коже и робким счастьем в мыслях. — Люблю тебя. Юнги соприкасается лбом о его лоб, трётся, как кот. На его щеках тоже расцветает яркий румянец, мужчина не пытается его скрыть. Когда он начинает тихо, но поразительно счастливо смеяться, на его голове появляются уши, а за спиной видно туда-сюда мельтешащий хвост. Чимин сравнил бы его с собакой, но сам недалеко ушел: тоже машет хвостом очень резво. После того, как эмоции спали, они возвращаются к ужину. У Юнги так и не пропала частичная трансформация; его хвост радостно вертелся, его хозяин выглядел довольным. Чимин не мог отвести взгляд, не мог перестать улыбаться. Теперь, когда они выяснили, с него словно сняли так называемые рамки. Ему хотелось всего и сразу, но пока сойдут и обнимашки. Посуда вымыта, порядок наведен. Они быстро сходили в душ, смыв с себя пот и какие-либо переживания. Чимин плюхнулся рядом с волком, тут же оказываясь прижатым к его телу. Хихиканье сорвалось с губ. Запах Юнги окружал его со всех сторон. — Чем я для тебя пахну? — вдруг спросил Юнги, все ещё уткнувшись в слегка влажные волосы парня. — В основном, мандаринами. Это запах из детства. Мама килограммами их покупала на Рождество и Новый Год, — в голос без его желания проникли нотки тоски. Юнги утешающе погладил его меж лопаток. — В эти праздники я был счастлив больше всего. Вся семья собиралась отмечать, было очень шумно. Мне нравилась атмосфера уюта. И для меня ты пахнешь именно им — домашним, семейным уютом. Юнги задумчиво мычит. Как будто он уже дремлет, но мерные движения его руки по его спине показывают, что это не так. А вот Чимин вполне может уснуть под такой темп поглаживаний. — На самом деле я люблю тебя давно, — откровенно шепчет Юнги. Голос у него вялый. Юнги вот-вот заснёт, но зачем-то продолжает рассказывать. — Ты не замечал, но большая часть студентов меня побаивалась. Волк, и все такое. И тут ты, такой храбрый, полез со своим ехидством. Сперва я был озадачен, позже — раздражен… А влюбился, когда услышал, как ты меня защищаешь перед своей компанией. Ах да, был такой момент. Чимину не понравилось то, как Юнги обсуждали его одногруппники-друзья. Они были слишком грубы и несправедливы по отношению к старшему, работавшему сверх меры. Чимин тогда метко поставил их на место, указав на явный недостаток в знаниях. Некоторые с ним поспорили, но койот ясно дал понять, что, если уж на то пошло, он не нуждается в общении с этими ребятами. Друзей от этого меньше не стало. Однако… Разве этого достаточно, чтобы влюбиться в него? — Я наблюдал за тобой долгий год после этого, — вздохнул Юнги, как если бы прочёл его мысли. Большим пальцем он огладил плечо замершего Чимина, усмехнулся. — Конечно, твоя внутренняя язва была всегда впереди, но я не мог не заметить в тебе достоинства. Ты трудолюбивый, даже слишком. Не сдаёшься и не поддаешься никому из чистого упрямства. При всем своём твёрдом характере в тебе все равно есть мягкость, которую ты не даёшь каждому встречному увидеть. И ты… Так красив. На тебя многие заглядывались, а ты не обращал на это внимания. Я решил оставить свои выросшие чувства при себе, потому что не видел возможности получить положительный ответ. Возможно, у них была бы совершенно другая жизнь сейчас. Даже при апокалипсисе они бы остались вместе, прошли через километры и построили этот дом. Чимин бы не прошёл в одиночку тяжёлый путь и не потерял надежду на лучшее… Но если бы Юнги признался раньше, Чимин бы ему отказал. Потому что он осознал свои чувства позже, когда уже все произошло. — Знаешь, я… Остался в том городе ради тебя. Я подсознательно чувствовал в том койоте тебя и остался, чтобы забрать тебя с собой или защитить в крайнем случае. А вышло вон как, — хмыкнул Юнги и повернулся на бок. Чимин сталкивается с ним нос к носу и невольно задерживает дыхание, боясь спугнуть момент. Юнги улыбается, кладя ладонь на потеплевшую тут же щеку младшего. — И я ни капли не жалею. Чимин открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, но нечего. У него нет слов. Всё, что он чувствует в эту секунду: благодарность. За признание, за ожидание и терпение. Чимин обнимает своего отныне волка и прикрывает глаза, медленно засыпая под сопение напротив. Жизнь обошлась с ним сурово, но он счастлив находиться здесь и сейчас.

***

Чимин никогда не видел злых, обиженных зайцев. Он скрывает растущую улыбку за ладонью, хотя это бесполезно: Чонгук уже увидел её. Надулся ещё больше, сложив руки на груди. Как ребёнок, честное слово. Милашка. — Чимин-щи, почему ты улыбаешься? Не боишься, что рот треснет? — «напал» Чонгук, покачивая чуть нервно ногой. Чимину все ещё не ясна причина его нахождения здесь, в их с Юнги доме. — Не треснет. А ты вот-вот лопнешь от сдерживаемых эмоций. Что случилось? Вы поговорили с Тэ? — парень откладывает в сторону недочитанную книгу (серьёзно, когда он уже её дочитает? Кругом одни отвлекающие факторы!) и подпирает рукой щеку, прищурившись на неожиданно смутившегося друга. Чонгук отвёл взгляд, нерешительно прочищая горло. Чтобы Чон Чонгук и стеснялся что-то сказать? Просто открытие века. Юнги бы тоже был в шоке. — В общем, да, мы поговорили… И… — видно, как тяжело ему даются слова. Чимин, сжалившись над беднягой, не напирает и ждёт продолжения со спокойным лицом. Чонгук очень старается, излишне нервничая непонятно почему. — Спасибо тебе, хён. Брови взлетают под чёлку. Что? Чимин поднимает лицо с руки и широко распахнутыми глазами смотрел на краснеющего все больше тонсена. — За что? — Ну… Если бы не твои слова, Тэ-хён и я не решились бы поговорить о наших отношениях, — почесывая шею, промямлил Гук. Чимин отходит от изумления и встаёт с кресла, подходя к зажатому Чонгуку. Тот наконец поднял голову, встречаясь с ним глазами. — Когда-нибудь это все равно бы случилось, Гук-а, — улыбается Чимин, потрепывая тёмные волосы друга. — Вы же любите давно и рано или поздно кто-то из вас бы признался в этом. Держать все в себе плохо, — Чонгук сбит с толку, но кивает. Почти сразу после слов Чимина, он вскакивает и уносится за дверь. Старший успел разглядеть только проявляющиеся среди чёрных прядей длинные уши. Чимин весело смеётся, радуясь за друзей. — А что это Чонгук вылетел отсюда, как торпеда? Ещё и красный весь, — подозрительно спросил зашедший внутрь Юнги. Он уходил к маме Чонми за вареньем из лесных ягод к чаю. Увидев довольно улыбавшегося Чимина, он прищурился. — Не успел я уйти, ты уже тут покоряешь чужих парней? Мне начинать ревновать, Чимин? А то знаю я эффект твоего обаяния. — Что ты, хён, — отмахивается, начиная готовить чай, Чимин. — Просто неразлучники наконец-то поговорили и у них все хорошо. — Неужели они теперь встречаются? Успел и свою личную жизнь наладить, и их? — Юнги прижимается к нему со спины, целуя один раз в затылок, второй — в загривок. Мурашки пробежались целой ордой по коже. Чимин привык к этому ощущению. — Какой ты молодец, — почти мурчаще пробормотал он ему в плечо. Всё чаще Юнги напоминает кота, этими звуками. Только собственнические замашки выдают в нем волка. Чимин ерошит его волосы и смотрит в окно. На улице солнце и расцветающая весна. Он счастлив.