***
Стук каблуков невыносимо громко раздается во всем клубе, и Йоко хмурит брови – она не понимает, почему в такой ранний час – всего двенадцать ночи – в клубе царит мертвая тишина. Не играет музыка, привычные басы не долбят по голове, и не слышно даже отдаленных голосов людей. Словно все вымерли, и девушка крепче сжимает железные перила, спускаясь с винтовой лестницы. Исикава идет медленно – внутреннее чувство не хочет, чтобы хозяйка выходила в главный зал, посылая визгливые сигналы в головной мозг и заглушая даже звуки ее собственных шагов. Йоко с радостью послушалась бы интуиции, ведь та никогда не подводила девушку, только она не может… да и не хочет. Интерес всегда был слабой стороной Исикавы. Даже подойдя к арке, плотными шторами разграничивающей мир посетителей и рабочий персонал, брюнетка не слышит ни единого намека на наличие там людей. Это значит, что что-то произошло. Черт возьми, − проклинает себя Йоко за то, что не ушла раньше, как и планировала с самого начала. Еще один шаг, и девушка узнает, в чем дело, но тело замирает и напрягается, по привычке готовясь к опасности. Исикава глубоко вдыхает и задерживает дыхание, наконец, пересекая четкую границу. Тишина. Пустота. Темнота. Йоко кажется, что она ослепла окончательно – не видно ровным счетом ничего. Лишь расплывчатое «выход» вдалеке позволяет девушке выдохнуть расслабленно. Она осторожно делает шаг и замирает, осматривая темное пространство клуба. Слева виднеются размытые силуэты мебели: столов, диванов и кресел. В непривычной темноте без игры света Йоко сжимает руки в кулаки и воровато осматривается дальше, пытаясь найти хоть одну живую душу. Прямо перед ней пустой танцпол. В голове проецируются толпы людей, в хаотичном порядке двигающиеся по большой площади, а потом справа Йоко слышит шум. Скрежет. Шаги. Звон стекла. Кровь стынет в жилах, но девушка все равно оборачивается и замечает тусклое свечение, доносящееся от бара. Пусто и там. Только Йоко голову готова отдать на отсечение, что действительно слышала присутствие здесь другого человека. А потом появляется он. И брюнетка мысленно чертыхается, до боли сжимая челюсти. В поле зрения мелькает Риндо Хайтани – выходит из-за бара с бутылкой виски и широким бокалом и садится на барный стул, звонко откупоривая пробку. Подсветка бара почти не доходит до его лица – лишь тени играют на хмуром и отстраненном мужском лице. Усталом. Но все равно красивом. А Йоко Исикава знает, что красота бывает только демонической, и то, что красиво снаружи – изранено и испоганено внутри. Девушка переступает с ноги на ногу, и стук каблуков доносится до Риндо. Хозяин бара замирает с бокалом в руке, так и не донеся его до губ, а потом ухмыляется уголком губ, так и не повернувшись в ее сторону до конца. − Исикава, − мужчина растягивает гласные и делает небольшой глоток. – Я думал, ты уже ушла домой. − Нет, господин, были дела, − девушка борется с желанием и подтвердить мысли Хайтани своим отсутствием, но все равно вышагивает к бару. Она еще не утолила свое праздное любопытство. – Что случилось с клубом? Где все? Риндо за секунду мрачнеет и сводит брови к переносице. Его темные, насыщенные глаза так ни разу и не удостоили взглядом девушку, и даже сейчас – мужчина смотрит ровно перед собой, лениво моргает и не обращает внимания на присутствие Исикавы, пусть и говорит именно с ней. Точнее молчит. Поджимает губы, гипнотизирует бокал и думает. На идеальном лбу появляется маленькая морщинка, когда мужчина сводит брови к переносице, а потом он облизывает губы, быстро пробегая по ним языком. − Хочешь сказать, что ты одна из всего клуба не в курсе, что произошло? − Не в курсе, господин. А одна или нет – судить не мне. Девушка выжидающе смотрит на него и понимает – играется. Растягивает время, чтобы… уловить ее нервозность. Только этого не произойдет, потому что Йоко действительно не понимает, что происходит в этом чертовом клубе – логове самого Дьявола. − Была облава, − кратко, холодно, похуистически. Но Исикава видит в замерзших амарантовых глазах всполохи синего пламени, и по спине бегут мурашки. Ей даже страшно представить, что будет с теми, кто совершил эту облаву. И что под ней подразумевает Хайтани? − Что произошло? − Кто-то слил полиции информацию о том, что у нас нелегально толкают дурь, а еще полнейшая беда с документацией… И в этот самый момент острый взгляд попал метко в Исикаву. Как всегда ударил ровно в цель – в самую душу – и вонзился тонким наконечником, проворачиваясь по спирали, чтобы задеть побольнее. Осуждение. Подозрение. Презрение. Недоверие. Словно это Йоко ходила по улице и орала про «нелегальное распространение наркотиков»! Да и вообще – есть ли легальная торговля наркотиками? − Всех обшманали, перепугали клиентов и свалили ни с чем, − Риндо тяжело выдохнул и долил виски в бокал до самых краев. – Присоединяйся, Исикава! Отметим нашу маленькую победу-проигрыш. Аккуратная линия губ изогнулась в кривой усмешке, и Хайтани сделал внушительный глоток алкоголя, даже не поморщившись – лишь слизнул янтарную каплю с губ, и персиковая кожа на них заблестела в тусклом свечении маленьких лампочек. Он не смотрел на Йоко, снова убивая холодным взглядом бокал, а девушка внутри боролась с собой. Она понимала, что должна уйти домой – так будет правильнее. Но вместе с тем девушка хотела остаться, потому что это поможет ей. Приблизиться к своей цели. Она не должна забывать, зачем живет и дышит с этим мужчиной одним кислородом, и потому быстро, чтобы не передумать, присаживается рядом с ним на барный стул: − Я пью вино. Улыбка на лице Риндо становится шире, и вот Хайтани уже откупоривает бутылку вина. Самого дорогого в этом баре. Или даже во всем Токио. Исикава внимательно следит, как аккуратные пальцы крепко удерживают бутылку вина, как темно-рубиновая жидкость игриво переходит из одной тары в другую, пачкая стеклянные стенки бокала красными разводами. Девушка не отводит взгляда от мужчины, даже когда он вновь прошибает ее своими холодными глазами. Он ждет, когда она сдастся и сломается. Ему интересно, когда это произойдет – раньше, чем было с Шиндзу или девушка продержится чуть дольше. И что-то ему подсказывает о более стойком положении Йоко. В ее глазах нет меланхолической любви и альтруистического добра, как у Шиндзу, в них не раскидывается бескрайняя зеленая поляна перед горным склоном. В морских глазах есть только борьба – со всем миром, с его сложностями и проблемами… с самой собой. Риндо смотрит на нее дольше необходимого, а потом опускает взгляд на губы, осторожно прикасающиеся к стеклу бокала. Горло дергается от маленького глотка, и девушка откладывает бокал на стойку, склоняя голову и упираясь виском в кулачок. Хайтани чувствует, что она хочет задать вопрос, и девушка его озвучивает: − Вам сложно было все это начинать? Исикава обводит пустое помещение свободной рукой, не сводя глаз с мужчины. В них появляется легкий блеск, и Риндо мысленно ухмыляется. Ее светской беседе. Слишком типичному вопросу для такой девушки. Своим мыслям, витающим вокруг ее губ. Эта навязчивая мысль хуже надоедливой мухи в жаркий день, раздражающей его своим жужжанием на ухо, и Риндо отвечает, чтобы отвязаться от этих дум: − Нет. Море в глазах недоверчиво блестит, а потом Исикава фыркает, отводя взгляд на бар. В ряд выстроены десятки бутылок различных форм и цветастых жидкостей – словно все оттенки собрали и наполнили ими стеклянные тары. − Не веришь… Риндо не спрашивает, но Йоко все равно отвечает: − Конечно. Ее взгляд продолжает рассматривать бар, и Риндо это раздражает. Она должна смотреть только на него, тем более когда говорит с ним. Но девушка все так же продолжает, задумчиво прикусывая губу: − Вы построили большую империю, пусть и криминальную. Это достойно уважения, − слова давались ей с трудом, − только невозможно создать все это с легкостью. − Когда тебе плевать на всех остальных – легко. Йоко, наконец, переводит взгляд на Риндо, и мужчина удовлетворенно прищуривается. Ее густые ресницы чуть подрагивают, и девушка вновь делает глоток вина, а за ним еще один и еще. Они маленькие – Исикава опустошила лишь половину из налитого в то время, как другие уже давно допили бы все до конца. − Вам плевать не на всех… − Ран не в счет – он взрослый, и может сам за себя постоять. Остальные не стоят в моей жизни ничего. − Родные? − Только брат. − Коллеги? − Не мне о них беспокоиться. − Девушки? − Простое развлечение. Исикава резко выдыхает, вызывая на лиц Хайтани легкую улыбку. Снисходительную. Она его не победит. Никогда. Только вот Риндо не знает, что Йоко не сдается. Никогда. Она борется до последнего и победного – либо она, либо ее. Так, чтобы размозжило о камни или вознесло на пьедестал. И третьего в ее жизни не дано. − Поэтому, − подытоживает Риндо, допив виски до конца, − мне не состоит труда пройтись по головам других. У меня нет совести. Нет сожаления и любых других сострадательных чувств. Мне абсолютно плевать, если кто-то пострадает. Именно поэтому достичь всего этого, − мужчина так же обводит пустой клуб рукой, − было проще простого. − Значит, если нет совести и сострадания к своим поступкам – можно делать все, что угодно? − Да. Быстро. Даже не задумываясь ни на секунду. Риндо думает, что тема закрыта и тянется к начатой бутылке виски. Это первая за сегодняшний паршивый вечер, и мужчина планирует добавить к ней, как минимум, еще одну подружку, которую так же возьмет в этом баре. Он так же уверенно наливает в бокал Исикавы еще вина, когда слышит ее ровный, жесткий голос: − А закон? Исикава юрист. И этот вопрос его не должен удивлять. Только мужчина переводит взгляд с янтарной жидкости, через которую смотрел на подсветку в баре, на девушку и приподнимает бровь. Он не может поверить в то, что кто-то говорит в одном предложении о законе и Риндо Хайтани. Девушка точно знает, на кого работает – она лично разгребает его бумажки, где ни раз говорилось о преступной деятельности; она частично-заочно знакома с деятельностью «Бонтен», как начальник юротдела клуба одного из его руководителей. И Риндо этот вопрос смешит. Так сильно, что мужчина не сдерживает смеха – плечи трясутся, а смешки становятся все громче, пока Йоко ошарашенно смотрит на него. Ей кажется, что это все сон или она помимо вина в бокале было что-то еще, потому что прямо перед ней Риндо Хайтани громко смеется, а потом, резко успокоившись, но не убрав лукавую улыбку, спрашивает: − Ты думаешь, я играю здесь в игрушки? Где твой закон, раз я все еще на свободе? Амарантовые глаза разрывают ее тело на части, пробираясь прямиком в душу, и девушка еле заметно ведет плечом, скидывая с тела неприятное чувство. Только не получается, потому что Риндо ждет ее ответа. Но Исикава молчит, и Хайтани растягивает слова, подаваясь вперед – так близко, что их колени соприкасаются, и его горячее дыхание чуть скользит по ее приоткрытым губам. − Где он, если я все равно продолжаю мучить людей? Травить их жизнь? Убивать? Стирать с лица земли, словно их никогда и не существовало? Тихий, морозящий душу голос залезает в мозг и охлаждает все мысли, так же замораживая все рефлексы и инстинкты – Йоко даже не пытается отодвинуться, а словно под гипнозом сидит на месте, широко распахнутыми глазами смотря прямо в его – темные, холодные, глубокие. Риндо осторожно, почти невесомо касается ее маски пальцами, оглаживает ее и осторожно тянется к краю, чтобы содрать, оголяя – не всему миру, а лишь себе – ее настоящую сущность. У него чешутся пальцы поскорее сделать это, но мужчина понимает, что лучше подождать. Кто умеет это делать, получит гораздо больше желаемого. Вот Хайтани и тянет время, скользя глазами по ее лицу. Вблизи и мягком полумраке морские глаза становятся темнее – словно медленно опускаешься на дно глубокого океана. Света с каждым сантиметром становится все меньше и меньше, и мужчина тонет в них, позволяет захлебнуться солоноватой жидкостью. А потом резко вдыхает воздух, переводя взгляд на губы – нижняя полнее верхней – и облизывает свои. Под действием нескольких бокалов виски желание поцеловать их становится все громче – оно карябает стенки мозга, наседая своей силой. Риндо хочет провести по ним языком. На них наверняка остался вкус вина, а еще ее собственный – когда девушка облизывала их, собирая вкусные капли напитка. И Хайтани подается еще ближе, замирая лишь в нескольких сантиметрах от них – он может уловить горькие алкогольные нотки и сладковатый аромат, исходящий от девушки. Он перекрывает соленое море, и Риндо вновь обманывает себя, видя в девушке перед ним ее.***
− Риндо, что за глупости? – Шиндзу весело смеется и обнимает парня за шею, сидя на нем сверху. У Риндо и Шиндзу выпал шанс остаться вдвоем – без Рана – в его квартире, и пара ловит каждую минуту, наслаждаясь друг другом. Шиндзу не спускает своих больших зеленых глаз с его ярко-фиолетовых и осторожно проводит носом по острой скуле. − Это не глупости, − Хайтани прикрывает глаза и поддается на ее ласки, вдыхая полной грудью горный аромат. – Мы так и не поцеловались на том фестивале. − Поцеловались, − девушка противится и не скрывает мягкой улыбки. − Нет. Хайтани нравится с ней играть в это – говорить ровно против наоборот ее слов. Каждый гнет свое, а потом девушка сдается ему, обвивает талию руками и прикладывает голову к его грудной клетке, слушая ускоряющееся биение сердца. И сейчас она тоже сопротивляется, только получает от этого массу удовольствия, чуть покачиваясь на его бедрах: − Целовались, − тонкий пальчик касается его губ, потом приземляется на девчачьи. – Ты поцеловал меня – коснулся своими губами моих. − Это было не то, что я имею в виду, и ты это знаешь. Риндо облизывается, укладывая руки на тонкой талии и скользя ими вверх-вниз. Он может обхватить ее тело двумя руками, почти соприкасаясь пальцами, и это вызывает у него противоречивые чувства – девушка в его присутствии почти не ест, а проводят они месте большую часть их времени. Шиндзу выходит со школы, и Риндо уже стоит у железных ворот, пиная мыском кроссовок камень и засунув руки в карманы джинсов. Ему абсолютно плевать на скользящие по нему взгляды – испуганные, горящие или осуждающие – ведь парень ждет лишь один. Меланхоличный, чуть грустный, но добрый и мягкий. И после такой встречи пара проводит весь оставшийся день до самого позднего вечера – они гуляют, разговаривают или просто сидят в парке, рассматривая ровную гладь озера. Порой им не нужны слова, чтобы поговорить, и Шиндзу, и Риндо не тратят времени на пустые звуки, безмолвно переговариваясь. Парню было непривычно уловить такую связь с девушкой – такой возможностью обладали только он и Ран, общаясь лишь глазами. Только открыть нового для себя собеседника стало для младшего Хайтани чем-то важным. Тем, что дало понять одну маленькую вещь, испугавшую его по первой до тремора в руках. Шиндзу – особенная, важная и одна такая в его жизни. Он уверен, что не встретит больше никого, с кем сможет безмолвно поговорить. И упускать брюнетку не намерен никогда. − Так что думаешь? – Риндо придвигает ее к себе ближе, останавливая ерзанье на характерной выпуклости в области паха, которую эта сплошная невинность еще не заметила. − Поцелуй? – спрашивает Шиндзу и получает в ответ быстрый кивок. – Настоящий? – еще одно положительное качание головы. – Как у взрослых? − Да, Шиндзу, черт возьми! Взрослый, настоящий, с языком, − перечисляет Риндо, и девушка взрывается в смехе, откидывая голову назад. Она еле трясется в его больших ладонях, и парень сосредотачивается на этом ощущении – таком приятном и необычном. Обычно в его руках лишь стонут от боли и содрогаются от панического страха, но сейчас… эта невинная, маленькая и хрупкая девочка беззастенчиво смеется, оголяя белые зубки и открывая совершенно новый обзор на тонкую шею. Которую Риндо быстро целует. И смех прекращается. Шиндзу возвращается в прежнее положение, смотря большими глазами на него и постепенно заливаясь краской. Приятный мягкий розовый оттенок наползает на щечки и становится ярче с каждой секундой. Риндо интересно – а окрасится ли он в красный – и парень резка подается вперед, замирая в паре сантиметров от желанных губ. − Да? – спрашивает он подтверждения. − Да, − ровно отвечает девушка, только дрожащее дыхание выдает ее волнение с потрохами. Риндо сдерживает улыбку. Думает, она будет здесь не очень уместна, и сокращает расстояние меж двух горящих губ. Они соприкасаются, и Риндо останавливается, наслаждаясь их мягкостью, а потом целует еще и еще, но пока оставляет поцелуй таким же невинным. Он не хочет торопиться. Точнее, очень хочет, но не будет – потому что для Шиндзу это самый первый поцелуй, и Хайтани хочет, чтобы она запомнила его навсегда. Шиндзу дрожит в чужих руках, но не отстраняется. Ей страшно, но она сама и не понимает, чего боится. Просто страшно и все. А когда ее губ вдруг касается горячий язык, вздрагивает и замирает, а Риндо – нет. Он проводит им по верхней, переходит на нижнюю и просит впустить его. Спрашивает. Снова. Девушка может отказаться. Может отстраниться, встать и уйти. Может. Но не хочет. И пускает его, приоткрывая губы и громко мыча прямо в поцелуй, когда Риндо переплетает их языки и близко прижимается к Шиндзу, спуская руки на ее ягодицы. Тонкие пальцы впиваются в тонкую ткань шелкового платья и мнут ее, пока губы парня обрушиваются на ошарашенную девушку. Загнанная диким зверем в угол лань – вроде бы жертва, но она сама встает против и, разорвав поцелуй, берет все в свои руки. Риндо не понимает, что происходит, когда Шиндзу смущенно целует первая, боязливо повторяет все его действия и без разрешения проникает в его рот. Она не знает, что делает, да и вряд ли отдает себе в этом отчет, но ей нравится. Нравится чувствовать напряжение парня под собой. Нравится вести этот поцелуй. Нравится весь Риндо – от и до, и девушка подается еще ближе, крепко-крепко вжимаясь в парня. Она растворяется в нем и в этом моменте, и парень поддается – расслабляется, позволяет ей, пусть и неумело и смущенно, но быть главной. Все тело отзывается и просит получить больше, чем этот поцелуй, и парень хочет – искренне и по-настоящему, но сдерживается. Понимает, что сейчас это будет ужасной идеей. И его мысли подтверждаются. Шиндзу отстраняется, тяжело дыша, смотрит на него всего мгновение, а потом прячется в изгибе его шеи, щекоча обрывистым дыханием пылающую кожу. Хайтани пытается привести все мысли в норму, но они не хотят этого, а вновь ерзающая на нем Шиндзу положение не улучшает. − Ну как? – укладывая руки на ее талии и останавливая активные движения, спрашивает Риндо, ответом которому служили тихие слова в шею. – Моей шее очень приятно, что ты поделилась с ней впечатлениями, но можешь это сделать мне лично? Она все равно не расскажет мне ничего. Шиндзу отрывается, не скрывая широкой улыбки и блестящих глаз. Риндо мог с легкостью сказать, что ее сердце бьется, как сумасшедшее, потому что тонкая ткань платьица тряслась в районе груди с одним промежутком времени. − Хочу еще. Риндо улыбается и тянется к ее губам, шепча в них: − Всегда пожалуйста.***
Риндо моргает и вместо облезлой гостиной оказывается в темном помещении ночного клуба. Его легкие атакует не свежий аромат гор, а соленый морской бриз, и Хайтани переводит взгляд с тех губ на глаза и полностью возвращается в реальность. Где ему тридцать два. Где он занимает руководящую должность криминальной группировки «Бонтен». Где нет Шиндзу. Йоко смотрит на него и даже не моргает, изучая ровный изгиб губ. Они чуть приоткрыты, и изо рта вырывается рваное горячее дыхание с характерным одновременно сладким и горьким ароматом алкоголя. Никакие вино не идет в сравнение с дурманящим разум влиянием мужчины, и Исикава мягко отстраняется. Становится легче дышать. А еще безумно холодно. Но девушка берется за ножку пузатого бокала и делает большой глоток, уничтожая почти половину одним махом. Она не смотрит на Риндо, но чувствует его прожигающий взгляд. Раздевающий. Помутненный. Испытывающий. И толкающий на все возможные грехи человечества. Мужчина вновь поворачивается ровно к бару и упирается локтями в длинную стойку. Бокал с виски с каждым глотком становится легче, а потом, отяжелев вновь, повторяет процесс опустошения. Между ними опускается молчание. Сладкое. Тягучее, как мед. И никто не спешит его нарушать – Йоко молча добивает бокал и подставляет его Риндо, а он, в свою очередь, так же безмолвно наполняет пустую тару до краев. Они не ведут диалог. Каждый из них по отдельности сражается со своими мыслями, где очередной удар может стать последним. Йоко думает о прошлом, об ошибках и искуплении. Риндо о том же, посвящая все свои думы Шиндзу. Он сам не замечает, как русло реки меняется вновь, и разум проясняется, лишь когда в голове крепко удерживается образ Йоко. Он вытесняет собой его прошлое – сладкое, любимое и, месте с тем, больное – и плотно врастает корнями в мозг. Риндо всячески откидывал эти мысли раньше – зачем, если все равно он преследует лишь шкурный интерес по отношению к ней. Только сейчас в голове крутится утренняя встреча с Санзу, и мужчина идет ва-банк. − Исикава, что ты скрываешь? – Риндо болтает тяжелым бокалом, наблюдая за играющей янтарной жидкостью. − У каждого есть свои скелеты в шкафу, господин Хайтани, − девушка откладывает пустой бокал на стойку и встает со своего места, поправляя классическое платье. – У кого-то они размером с блоху, а у кого-то с высотку. − И какие же у тебя? Персиковые губы растягиваются в умиротворенной улыбке, и Риндо замирает взглядом на по-новому открывшемся лице Исикавы – не серьезном, холодном и отстраненном, а мягком и чуть усталом от неподъемного груза на хрупких плечах. Хайтани чувствует, как тело расслабляется, пока он смотрит на глубокие сине-зеленые глаза, обрамленные густым шатром черных ресниц. − У меня они такие же, как и у Вас – большие и не влезающие в шкаф. Главное поддержать, чтобы хлипкие дверцы не раскрылись. Исикава, не скрывая своей улыбки, разворачивается и уходит к лестнице. Она чертовски устала за сегодняшний день и хочет поскорее попасть домой в теплые объятия мягкой кровати. Йоко уже почти дошла до заветной арки, отделяющий Ад и Рай, как замирает, услышав тихое: − Ты не сможешь удержать свои секреты в тайне, Йоко. Никакое притворство не может продолжаться долго. Девушка оборачивается: Риндо продолжает рассматривать бокал, крутя им из стороны в сторону. Исикава знает, что он ее не видит, но также знает, что им это и не нужно. − Мое будет продолжаться ровно столько, сколько я захочу сама. Всего доброго, господин Хайтани. И Йоко скрывается за тяжелыми бархатными шторами, уходя в мир рабочего персонала самого престижного и дорогого ночного клуба Токио.***
Йоко никогда не любила Токио. По многим причинам. Например, здесь было очень людно. В час-пик ее окружали толпы незнакомых людей, и девушка ощущала себя одинокой среди такой плотной массы. Пусть вокруг и были люди, но они лишь действовали раздражающим фоном на ее мозг – шумели, галдели, толкались и подрезали. Она не любила Токио за его цены. Чтобы жить в приемлемой двухкомнатной квартире, девушке приходилось впахивать на прошлой работе днями и ночами. Йоко, конечно, не жаловалась, ведь сама избрала такой путь, но иногда напряженные нервы давали сбой, и девушка запиралась в этой самой квартире в своей комнате и погружалась в мир музыки и второсортных сопливых драм. Исикава ненавидела преступный мир, который царил здесь всегда. С каждым годом ситуация становилась все хуже и хуже, и Йоко, как человек с юридическим образованием, отчаянно хотела все исправить. Ради безопасности. Не своей, конечно, а своих родных и близких. Только сделать это невозможно, даже с учетом ее нового места работы. Она ненавидела Токио за его жизнь. Веселую, разгульную и ночную. Все нормальные люди должны спать в кровати, когда на город опускаются сумерки и из своих нор выползают мерзкие твари. Но в Токио на ночных улицах людей еще больше, чем днем. Даже сейчас – Йоко еле умудряется лавировать между пьяными телами и сальными руками, чтобы добраться до дома и опуститься в прохладную ванну. Лица прохожих смешиваются в одно сплошное пятно – оно большое, размалеванное и непонятно – и Исикава прикрывает глаза, останавливаясь у очередного клуба. Из него нескончаемыми потоками вытекают люди, а входит еще больше, и девушка представляет, как через пару минут здание взорвется от переизбытка в нем людей. Только она не успевает усмехнуться этой мысли – на ее ягодицу с характерным звуком шлепка опускается тяжелая мужская ладонь. Ну, что за вечер?! Йоко резво оборачивается, готовясь дать отпор этому недоразумению, но опаздывает – тяжелая туша грохается на асфальт ровно в тот момент, когда девушка поворачивает голову. Отточенный взгляд с облегчением замечает, что тело дышит, и Исикава лишь после этого быстрого убеждения поднимает глаза выше. Мороз пробегает по спине от холода кристально-чистых голубых глаз. Йоко не может оторвать от них взгляда, в то время как мужчина, возвышающийся над ее обидчиком, чуть склоняет голову набок, рассматривая формы женского тела. Очень даже красивые. Аппетитные. На утонченном лице рождается улыбка, но Йоко видит в ней лишь дикий оскал и настороженно оглядывается. Вокруг люди. Ей ничего не сделают. Только если он не… − «Спасибо» сказать не хочешь? – он дернул головой, и розовые пряди подпрыгнули в такт движению. − Спасибо, − кивает девушка, все еще смутно вспоминая, где могла видеть этого человека. Конечно, мужчина выглядит крайне экстравагантно с ярким цветом волос и контрастирующими глазами-озерами. Так еще и улыбка-оскал добавляет шарма совместно со шрамами в уголках бледных губ. Таинственный и открытый. Блистающий и скрытый. Сумасшедший и спокойный. Полное противоречие. Мужчина переступает лежащее на асфальте тело, даже не глядя на него, и протягивает руку Йоко в галантном поклоне. − Меня зовут Санзу, − его глаза дико блестят, ни в какую не сочетаясь с джентельменскими действиями. Еще один парадокс. – Позвольте проводить Вас до дома и обезопасить путь… − Уверены? – Йоко выгибает бровь. – Разве Вы не опаснее чудовищ, которые прячутся в темных переулках ночного Токио? Улыбка Санзу становится еще шире, и мужчина усмехается, возвращая руку в прежнее положение – в карман брюк. Он прикусывает губу, снова пробегая взглядом сверху вниз по женскому телу и обратно. Ангельски красивая и дьявольски умная. Ужасное сочетание, − думает Санзу, но вместе с тем заканчивает мысль. – Но слишком интересное. − Мы с Вами виделись? – мужчина кидает приманку, надеясь, что она попадется на нее. − Разве? − Вы так уверенно определили мой статус, − Санзу делает еще один шаг, вставая совсем вплотную к девушке и вдыхая ее аромат. Ярче всего он исходит от волос. И мужчина вдыхает поглубже, вспоминая крайнюю поездку в командировку, которая была у моря. Санзу, правда, почти ничего запомнил – в памяти всплывает лишь последняя ночь, которую он провел на берегу моря, заливая в себя очередную бутылку виски. − Вы похожи на опасного человека, − вдруг говорит Йоко и вытаскивает мужчину из воспоминаний. – Поэтому определять здесь нечего… − И Вы мне откажете в том, чтобы я Вас проводил? Санзу прищуривает глаза, глядя прямо в ее морские. Такие же, как и в ту ночь. После нее он и полюбил тихий шум волн; полюбил дрожащее отражение Луны в воде; полюбил солоноватый аромат вперемешку с корицей; полюбил перекатывание крошечных песчинок между пальцами… и вместе с тем возненавидел это всей душой. Санзу моргает – Йоко кажется, что спустя вечность – и расфокусированный, пустой взгляд озерных глаз снова возвращает дикий и мягкий блеск. Он ждет ответа и думает, что получит отрицательный. Нет, даже не так. Он уверен, что девчонка откажет. И оказывается прав, когда она разворачивается на своих каблуках, неторопливо вышагивая дальше по улице. Ему немного обидно, что все сорвалось именно сейчас, но ничего – у него еще есть время поиграть с ней. И море, навевающее ему о прошлом, еще сильнее разжигает в нем желание сломать и уничтожить ее – конечно, как источник головной боли и воспоминаний. Санзу уже хочет уйти, как Исикава оборачивается и вопросительно приподнимает бровь. Мужчина не совсем понимает ее, и тогда девушка складывает руки на груди, склоняя голову набок: − Санзу, я что-то не вижу здесь скульптора. Харучие полностью теряется, вообще не понимая, что творится в ее голове. Может, она больная? Что-то типа шизофрении или… она тоже долбится? Только Санзу становится интересно, и он осторожно кивает: − Верно, но при чем здесь это? − А при том, что с Вас сейчас не создают скульптуру, и Вы можете отмереть, чтобы проводить меня. Или предложение утратило свою актуальность? Йоко знает, что если она права в своих мыслях насчет личности этого мужчины – с легкостью поплатится за каждое слово, отправленное в его адрес. И, возможно, даже сейчас. Тело сковывает в панике, когда Санзу начинает надвигаться на нее – медленно, словно растягивает пытку и загоняет ее в угол. Только Исикава стоит ровно и смотрит безразлично – она успела за свою недолгую жизнь повидать много разного, и такой концерт ее совсем не пугает. Мужчина снова останавливается рядом с ней и, согнув руку в локте, учтиво кланяется: − Мое предложение будет актуальным всегда.