Узы прошлого

      Йоко просыпается от аромата кофе, по-хозяйски пробравшегося к ней в комнату через тоненькую щелочку между дверью и полом. Голова чуть ноет от выпитой бутылки вина на ночь, а глаза отказываются открываться – Йоко кажется, что в них насыпали песка.       Прокручивая мысли прошедшей ночи, Исикава вспоминает, что четко для себя решила выбросить папку, а лучше – сжечь ее содержимое. Глупо, но ее чувства победили в неравной борьбе с разумом, и желание связаться с Риндо, чтобы все обсудить – их прошлое и возможное будущее – снова загорелось в груди.       Вчера она так и не позвонила ему. В груди все еще зрел ужас от увиденного и услышанного. Произошедшее с Акико сыграло свою роль – в памяти Йоко эта история займет определенное место, и далеко не самое приятное.       Девушка чувствовала – ей нужно поговорить с Риндо. Он бы смог ей все объяснить, разложить по полочкам и успокоить щемящее сердце. Он бы ее обнял, поцеловал в лоб или макушку, мягко поглаживая волосы, а потом отвлек от всего злого нежным поцелуем.       Улыбка, несмотря на головную боль, разгладила черты лица Йоко, и девушка перекатилась со спины на живот, нащупывая на тумбочке телефон. Ей нужно срочно связаться с Риндо и назначить встречу.       Еле разлепив глаза, Йоко с ужасом увидела время – час дня. Конечно, легла она поздно, скорее под утро, но девушка редко когда могла проспать так много.       Риндо, наверное, уже на работе. Их выходные накрылись, а Хайтани терпеть не может терять время зря – отдых Риндо себе не позволяет в отсутствии дома Йоко.       Девушка поджимает губы, чувствуя укол вины в душе – если бы вчера все сложилось по-другому, сейчас они с Риндо могли бы лежать в постели, смотреть глупые фильмы, уплетать вредную еду и болтать ни о чем. Но вместо всего этого каждый из них находится по отдельности с тяжелыми мыслями в голове.       Йоко помнит взгляд Риндо, когда он увидел ее в том злополучном доме. В темных глазах отразился шлейф сожаления. Не по отношению к лежащему на полу человеку, а к тому, что Йоко увидела все это.       Она знает, что Хайтани всячески старается отгородить ее от криминального мира; пытается спрятать свою «плохую» сторону от ее глаз.       Раньше Йоко была бы ему благодарна за это – если она не видит, что он творит с другими людьми, то и проблемы нет. Сейчас же девушка считает иначе – она хочет принять всего Риндо, осмыслить его настоящего со всеми плюсами и минусами. Ей хочется, чтобы он был с ней настоящим, и если его имя «Костолом» или «Палач», то значит она желает видеть его и таким тоже.       Пальцы скоро заходят в быстрый набор и набирают выученный наизусть номер. Гудки сменяют один другой, но Йоко терпеливо ждет – вчера она не отвечала на его звонки, а сегодня – он. Все честно, но в душу закрадывается неприятное чувство, что что-то не так.       Даже когда они были в ссоре, Риндо всегда отвечал на ее звонки. Чаще всего звонил первый. Названивал без остановки до тех пор, пока она не сокрушалась, беря телефон.       Обиделся, − думает Йоко и, отключив звонок, пробует позвонить еще раз, но вновь встречает лишь долгие гудки.       Девушка прижимает телефон к груди и, перевернувшись на спину, упирается взглядом в белый потолок. Сколько раз она так лежала и смотрела на него, обдумывая каждый шаг перед и после встречи с Хайтани? Не счесть. И как же разнятся ее мысли тогда и сейчас – уничтожить и спасти.       Глаза прикрываются от усталости, но живот начинает активную деятельность – протяжно урчит, напоминая о базовых потребностях своей хозяйке. Аромат кофе и поджаренных тостов заставляют Йоко нехотя встать с кровати.       Голова закружилась, стоило девушке принять вертикальное положение, но это не остановило ее – Йоко героически заставила себя посмотреть в зеркало, оценивая ущерб прошедшей ночи: чуть побледневшая кожа – от плохого самочувствия утром, − еле заметные круги под глазами и взлохмаченные волосы.       Пара движений руками по чернильным прядям для приведения прически в более приемлемое состояние, и Йоко кивает себе в отражении – стало намного лучше. Она подходит к двери и поворачивает замок, но запоздало вспоминает, что дверь на ночь оставила незапертой.       Сонно потирая глаза, Йоко выходит из комнаты и тут же натыкается взглядом на довольную сестру, сидящую на кухне с чашкой кофе в руке. Широкая улыбка и счастливый блеск в глазах остановили Йоко на месте. Исикава не может вспомнить, когда видела Хэнэко такой воодушевленной и искренне осчастливленной.       − Не стой в коридоре, иди завтракать! – Хэнэко подзывающим жестом махнула рукой и придвинула вторую чашку по столу в сторону Йоко.       Младшая Исикава хмурится, сбитая с толку слишком приподнятым настроением сестры, но все равно направляется к ней. В груди бьется странное чувство, словно в закрытой клетке, но Йоко старается отвлечься от него – обычное утро, счастливая Хэнэко – что ей еще нужно? Она же так давно мечтала о подобном – рутинном семейном утре, когда не нужно будет бояться ссоры. Бери и радуйся!       Только Йоко поджимает губы, присаживаясь на край стула, кладет телефон на стол и обхватывает замерзшими пальцами горячие бока пузатой чашки. Серое небо за окном вгоняет в еще больший холод, а улыбка Хэнэко совсем не согревает, а лишь наоборот – добавляет тревожности.       − Что-то случилось? – не выдерживает Йоко и, чтобы себя чем-то занять, приподнимает чашку к носу, втягивая приятный аромат, а потом тут же пригубляет любимый напиток.       Хэнэко сияет, как заправский повар, только и ожидавшая этого вопроса от Йоко. Ей не терпится как можно скорее похвастаться своими достижениями и поделиться счастливыми новостями.       Ее распирает полутра. Хэнэко даже планировала разбудить Йоко, если бы та не поднялась сама в течение часа. Она хотела как можно скорее разделить свою радость с сестрой и отметить этот праздник. сладкую месть. Победу в битве, о которой она не догадывалась долгое время.       Старшая Исикава расправляет плечи и нетерпеливо ерзает на стуле в предвкушении радостных возгласов Йоко и, заговорщически щуря глаза, подается вперед:       − Я все сделала сама.       Вкрадчивый шепот Хэнэко никак не сказался на внешнем проявлении эмоций Йоко, но внутри девушка напряглась. Кофе застыл в пищеводе, вставая комом и не давая вздохнуть или сглотнуть.       Йоко в удивлении приподняла брови, прося пояснить фразу сестры, хотя все ее существо противилось слышать и слушать. Мозг уже догадывается, что Хэнэко скажет, только девушка до последнего надеется, что все куда проще.       − Да ладно тебе, − Хэнэко накрывает ладонь младшей сестры и склоняет голову набок. – Спасибо тебе за сбор всей информации. Когда я пришла на твою старую работу – в полицейский участок недалеко от дома, − и увидела Макото, сразу передала все ему. Тебе обещали повышении по возвращении на службу, а мне – посадить этого ублюдка. Кстати, мне всегда нравился Макото – если у вас что-то получится, я буду только рада.       Йоко давится кофе – напиток попадает в носоглотку, неприятно раздражая слизистую, а глаза широко распахиваются, пока Исикава пытается откашляться. Грудину сдавливает от боли и медленного осознания происходящего.       Кухня идет кругом, а в глазах становится мутно – то ли от зреющих слез, то ли от внезапной духоты и дурноты – Йоко не понимает. Ей с трудом удается сделать вдох, и, приложив дрожащую руку к груди, девушка шепотом выдавливает из себя:       − Как ты взяла папку?       − У тебя в комнате, − как ни в чем ни бывало отвечает Хэнэко и накручивает на палец ломкие волосы. – Ночью, пока ты спала. А утром пошла в участок…       − Зачем? Кто вообще тебе давал право? – с обидой и злостью в голосе спрашивает Йоко и понимает – еще чуть-чуть, и она не сдержится.       − Да я же не знала, что ты сама хотела отомстить, милая, − Хэнэко с фальшивом раскаянием ломает бровки и опускает уголки губ. – Думала, что ты решила пойти против меня и стать подстилкой того, кто испортил мне всю жизнь.       Она резко встала со стула и, обойдя стол, остановилась позади Йоко. Ее грубые руки опустились на тонкие плечи девушки, больно сжимая кости.        – А когда все поняла, то подумала – зачем тянуть? Взяла документы ночью, а утром сдала все на эту суку в полицию. Если бы я знала, что ты хотела сама, обязательно бы разбудила тебя…       Хэнэко продолжила бы распинаться дальше, воодушевленно тараторя без остановки, но внезапно замолкла, глупо хлопая глазами. Она недоуменно хмурится, глядя на реакцию своей младшей сестры, весь мир которой уходит из-под ног, и даже стул, где Йоко пыталась усидеть, не спасает ее.       Сердце стремительно замедляет ход, не давая возможности работать всему телу. Оно наливается свинцом, а конечности, наоборот, становятся ватными, и девушка соскальзывает с края стула на пол. Кровь, ударившая в голову, притупляет боль, которая мимолетно стрельнула в ягодицы от встречи с холодным твердым кафелем.       На глазах Йоко – зреющие слезы, в душе – растущая пустота, а на сердце висит непосильная тяжесть. Кажется, что еще чуть-чуть, и она провалится под землю из-за этого груза, увеличивающегося с каждой секундой все больше и больше.       Она не успела, не спасла Риндо, облажалась по полной, подставляя мужчину под удар, который он даже не мог предугадать, а значит не мог защитить себя от последствий ее действий. Весь мир меркнет, а в голове судорожно летают мысли – что она может сделать, чтобы успеть предотвратить катастрофу.       Позвонить. Риндо или Рану. Можно даже Соре – лишь бы получилось.       Йоко прикусывает губу, сдерживая рвущийся из груди вопль отчаяния и проводя ледяными ладонями по мокрым щекам. Кулаки упираются в пол, и девушка хочет встать, только голова все еще идет кругом, а ноги и руки никак не могут окрепнуть.       Секунды утекают сквозь пальцы, а за ними и возможность спаси Риндо, но Йоко не сдается – шмыгает носом, быстро моргает ресницами, скидывая пелену с глаз, и неуверенно встает на подрагивающие ноги.       Осталось найти телефон, но Йоко не успевает. Ее останавливает тихое шипение сестры, отчетливо-громко раздающееся в тишине квартиры:       − Надеюсь, это реакция на то, что я сделала все сама, а не на то, что тебе его жалко…       Йоко кусает щеку изнутри, упираясь руками в стол и смотря на белесый пар, возвышающийся над горячим напитком. В глазах пляшут круги, в груди зреет паника и страх… за Риндо. Хайтани всегда были болезненной темой для Хэнэко и какое-то время для Йоко, но со временем… все изменилось.       Младшая Исикава закрывает глаза, поджимает пальцы и глубоко дышит, чтобы снова не заплакать. Острые когти чувства вины рвут внутренности и ее тело изнутри, истязают мысли и сознание.       Ну почему все сложилось именно так? – она крепко, до боли сжимает зубы и силится не зарычать на саму себя. – Почему я продолжаю стоять, когда надо делать хоть что-то?! Ответить Хэнэко, защитить Риндо…       Но горло сдавливает в спазме, не дает вымолвить и слова – только хриплые звуки паники, зарождающейся истерики и демонстрации ее слабости.       − Серьезно?! – Йоко не видит Хэнэко, но знает, как перекосилось от злости ее лицо. – Охренеть! Эта тварь, с которой ты трахалась ночи напролет и весело проводила время, посадила меня ни за что! Он уничтожил мою жизнь! И ты его жалеешь?! Предпочитаешь его своей сестре?!       Она кричит что-то еще, гневно размахивая руками, поливает грязью и Йоко, и Риндо, и весь оставшийся мир, но младшая Исикава этого не слышит. Она абстрагируется от всего, уносится в свои мысли.       В голове проносятся картинки прошлого. Хорошего прошлого, когда все было отлично – балет, крепкая семья, любящие родители и счастливая сестра. Жизнь была яркой, интересной, живой.       А после хорошего наступило плохое прошлое – момент, когда изменилось полностью все. Авария, реабилитация, похороны, истерики и панические атаки. А потом это – то, что стало бесповоротным началом черной полосы, семенем злости, ненависти и жажды мести.       Йоко никогда не забудет этот день. День, когда в жизни семьи Исикавы появился Риндо Хайтани.

***

      В гостиной гробовая тишина – за окном стоит удивительно тихая погода, телевизор работает на беззвучном режиме. Йоко безучастно переключает каналы и смотрит с отсутствующим видом на экран.       На столе перед ней лежит письмо-приглашение пройти курс реабилитации от балетной школы в соседней префектуре, а затем выучиться на хореографа и начать работать с детьми. Для шестнадцати лет, когда ты чудом осталась в живых и даже не стала инвалидом, Йоко слишком много думает.       Удача сама садится ей на хвост – реабилитация и будущая работа в любимом деле. Что может быть лучше?       Вот и Исикава понимает, что нужно соглашаться. Она весь день думает над этим предложением, но… боится. Боится, что у нее не получится; боится, что не справится одна.       В мыслях снова всплывает Хэнэко с ее злыми и покрасневшими от слез и сигарет глазами, и укол вины больно пронзает сердце. Из-за нее они остались сиротами; из-за нее будущее двух девушек медленно идет под откос.       Нужно еще раз попытаться поговорить, − решает Йоко и кивает сама себе. Надежда на положительный исход всегда теплится в ее сердце, помогает удержаться на плаву, даже когда шансов уже нет. Балет научил ее этому – бороться, когда сил не остается ни на что.       Йоко переводит взгляд на костыли, приложенные к дивану рядом с ней, а потом глядит на ногу. Гипс сняли несколько дней назад, и врач с радостью сообщил, что Исикава может начать первые попытки ходьбы – сначала с помощью, а потом самостоятельно.       Девушка была готова смеяться – заново учиться ходить, как младенец, после того, как она профессионально танцевала, исполняла такие вещи, которые обычный человек даже и не мог. И все это оказалось зря.       От долго сидения в одном положении тело окаменело, и Йоко лениво размяла плечи, шею, руки, а потом нехотя потянулась к костылям. Каждая попытка венчается провалом – Йоко не может позволить себе долго сидеть на этапе «ходьба с помощью». Она ненавидит лишь один внешний вид костылей – зубы сводит от злости, а желание выбросить их от себя подальше с каждой секундой становится все сильнее.       Только вот Йоко не может себе этого позволить. Без «помощи» она не сможет даже дойти до комнаты или кухни, чтобы налить себе воды. И это беспомощность убивает Исикаву, доводит до исступления и злости на себя.       Йоко встает со второй попытки, тут же прикусывая губы до крови, и прикрывает глаза. От резкого движения летают черные мушки, а в ушах слышится еле различимый звон, но очень ощутимый для потяжелевшей головы. Еще чуть-чуть, и девушка скоро не сможет даже подняться без предварительного вызова скорой помощи.       Первый шаг пробный, крошечный и еле заметный. Может показаться, что его и нет вовсе, но для Йоко он ощутимее всего – тяжелый, непривычный и чуть болезненный.       Пока неприятные ощущения покидают девушку, она прокладывает маршрут – бесцельно ходить по квартире Йоко считает идиотизмом, и потому решает добрать до кухни, чтобы взять перекус под глупую телепередачу. Шаг за шагом, превозмогая страх, смущение и боль, девушка добирается до кухни, радуясь своей маленькой победе.       С каждым разом ее путь становится быстрее, занимая меньше времени, и менее болезненным. Йоко, довольная собой, берет пару онигири и, развернувшись, понимает, что добраться до комнаты у нее не получится – она рука занята едой.       А вдруг..? – мелькает в голове мысль, и Йоко, поджав губы, решает попробовать.       У нее должно получиться. Она не может сдаться просто так. Если Йоко хочет вернуться в балет, пусть даже и хореографом, она должна стать сильнее.       Девушка откладывает второй костыль, облокачивая его на столешницу, и переводит дух. Сердце бешено стучит, заглушает все мысли – правильные и неправильные – и помогает сделать шаг.       Бедро тут же сводит легкая боль, и Йоко упирается рукой о столешницу, удерживает себя в вертикальном положении.       Главное не упасть, главное не упасть, − повторяет себе девушка, потому что тогда ей придется совсем несладко. – Мысли материальны, − напоминает она себе и делает еще один шаг – такой же маленький, но более уверенный.       С каждым небольшим скользящим продвижением вперед, улыбка на лице Йоко становится все шире и шире – впервые искренняя со дня аварии. Эмоции зашкаливают, рушат концентрацию, и Йоко останавливается в коридоре, чтобы передохнуть и насладиться своей большой победой.       Она не может поверить, что смогла пройти такое расстояние самостоятельно и ни разу не упасть. Это значит, что еще не все потерянно, и у нее есть шанс вернуть часть предыдущей жизни – балет, − найти профессию и заниматься тем, о чем она мечтала.       Радость окрылила Йоко, и девушка собралась сделать еще один шаг, чтобы добраться до стола и написать ответное письмо в балетную школу, но тут открылась входная дверь, запуская в квартиру осеннюю прохладу, аромат влажной земли, пожухлой листвы и надвигающейся беды.       Девушка отчетлива ощутила всем своим нутром замогильный холод и еле различимый шепот посиневшими губами. Снова почувствовать смерть так близко с собой девушка не была готова, но, глядя на свою сестру, влетевшую в дом сумасшедшей гарпией, ощущение неизбежности ужасного полностью втянуло Йоко в себя.       Темные глаза горят безумством; всегда аккуратно уложенные волосы взлохмачены и сбиты; обычно миловидное личико искажено злостью, растерянностью и еле сдерживаемой истерикой. Хэнэко забегает в квартиру, громко хлопая входной дверью, и проносится мимо Йоко в гостиную.       Она быстро крутит головой, осматривает маленькое пространство и пытается что-то отыскать. Только Йоко понимает, что Хэнэко ничего не найдет – ее взгляд пустой и потерянный. Сестра лишь делает вид, что ищет, но на самом деле пытается занять себя хоть чем-то, чтобы не сойти с ума.       Йоко хочет помочь ей – делает неуверенный шаг ближе, опираясь рукой на стену, но замирает, когда дикие глаза Хэнэко фокусируются на ней. Старшая Исикава за пару секунд добирается до Йоко и хватает сестру за плечи. Ее ледяные пальцы с болью впиваются в хрупкие предплечья и чуть потрясывают.       Йоко различает прорывающееся отчаяние в молящем взгляде, страх и непонимание происходящего. Ей хочется пожалеть Хэнэко, утешить ее и привести в чувство – девушка приобнимает сестру за плечи, поглаживает кожу пальчиками и осторожно, шепотом спрашивает:       − Что случилось?       Хэнэко трясет головой, оглядывается на входную дверь и дрожащими губами сбивчиво мямлит:       − Я не понимаю… я не виновата…       − В чем? Хэнэко, милая, скажи мне все…       Хэнэко опускает голову, упираясь лбом в плечо Йоко, и продолжает нашептывать слова. Младшая Исикава не разбирает ни слова, а лишь улавливает отдельные фразы: «Это все он…», «…я не могла…», «почти ничего не помню…».       Боль в плечах становится почти невыносимой, и Йоко опускает взгляд на руки Хэнэко, чтобы ненавязчиво ослабить хватку, но цепенеет. Она не может пошевелиться, когда замечает багровые разводы на своей коже, а потом – на руках Хэнэко. Они буквально по локоть покрыты почти высохшей кровью, и Йоко чувствует, как горло скручивает в спазме.       Девушка еле сдерживает рвотный рефлекс, борется с внезапным головокружением и потемнением в глазах. Она боится даже думать, чья это кровь, почему она на руках сестры и что могло произойти. Мысли маячат на горизонте, но Йоко старательно их не замечает, только сквозь нарастающий шум в ушах она улавливает дрожащий страхом голос Хэнэко:       − Я никого не убивала, Йоко… честно.       Йоко кивает на автомате, еле удерживаясь в сознании. Ноги становятся ватными, в бедре пульсирует боль, но Исикава не может опереться на стену – все силы уходят на то, чтобы схватиться за руки Хэнэко и утешающе провести по предплечьям. Она читает в глазах сестры дикий ужас, принятие неизбежного и страх будущего – неизвестного для них обеих.       − Меня посадят, Йоко, − ее голос опускается до шепота. – Никто не будет разбираться, что я не виновата. Меня подставили…       − Кто? – младшая Исикава цепляется за эту фразу, как за ниточку спутанного клубка.       Видя состояние Хэнэко, Йоко дает себе обещание, что сделает все возможное, чтобы ее сестра избежала безосновательных обвинений и наказания. Она не виновата в произошедшем – Йоко ей верит и понимает, что не ошибается – слишком хорошо знает свою сестру.       Йоко хочет услышать, кто виновен во всем происходящем. Кто стал причиной, по которой некогда прекрасная девушка – Хэнэко Исикава – превратилась в зашуганного зверька, который даже понятия не имеет, как спасти свою шкуру. Она с нерушимой уверенностью заглядывает в глаза Хэнэко и кивает, поддерживает.       Хоть что-то, − думает Йоко. – Хотя бы маленькую ниточку, которая приведет меня к этому чудовищу.       Но Хэнэко дарит ей намного больше, чем просто маловажный факт или улику – она называет имя и фамилию, которые станут для Йоко и жизнью, и смертью.       − Риндо Хайтани. Два слова, еле слетевшие с губ Хэнэко, прошибают Йоко насквозь и выбивают почву из-под ног. Она слышала о них – ошивались в компании парня Хэнэко, были дальними знакомыми и часто упоминались из уст самой сестры.       Малолетние убийцы. Отбитые на всю голову монстры. Кровожадные чудовища. Короли Роппонги, забравшие жизнь предыдущего «владельца» района голыми руками.       − Я не знаю…       Хэнэко не успела договорить – входная дверь с грохотом открылась, свидетельствуя о внезапных гостях. Йоко рефлекторно обернулась на громкий звук и увидела полицейских с оружием, направленных на них.       Оказаться под дулом пистолета – пугающе ужасно. Так, что Йоко чуть окончательно не потеряла сознание от накативших эмоций и чувств. Она понимала, что невиновата, но почувствовала себя грешной во всех бедах человечества.       − Хэнэко Исикава, Вы задержаны по подозрению в убийстве. Рекомендуем не оказывать сопротивление и проследовать с нами до выяснения всех обстоятельств.       Только по глазам Хэнэко Йоко и так поняла, что никаких выяснений не будет – в них сияли боль, обреченность, но вместе с тем и принятие уготованной участи. Секунда, и все сменилось на привычные злость и ненависть – Хэнэко взяла себя в руки.       Она не сопротивлялась, не впадала в истерику – быстро и легко отпустила руки Йоко, выпрямила спину, забывая слабость, которую позволила себе проявить, и хищно улыбнулась Йоко.       − Забудь обо всем.       Девушка провела грязными руками по щекам, стирая дорожки от слез, и повернулась к полицейским. Добровольный шаг в пасть ко льву. Потом еще и еще. Хэнэко даже не обернулась, когда служители закона подвели ее к двери. Только Йоко не могла оставить все так. Хэнэко не одинока – Йоко придумает, как ее спасти.       − Я отомщу за тебя, обещаю! – кричит она вдогонку сестре и четко осознает, что с этой секунды обязательно выполнит свое обещание. Йоко сделает все, чтобы Риндо Хайтани оказался там, где ему и положено – в тюрьме. Навсегда.

***

      Щеку Йоко обжигает ладонь Хэнэко, а следом за болезненным ощущением раздается звук пощечины. Голова резко поворачивается в сторону от удара, и Йоко закусывает щеку изнутри, чтобы сдержать стон.       Все еще витая в воспоминаниях, она не до конца понимает, что происходит – почему сидит на полу на кухне, почему Хэнэко стоит над ней коршуном с дикостью в глазах, почему щеки Йоко исчерчены разводами от слез.       И только спустя несколько секунд тишины девушка осознает – ее обещание выполнено. Риндо Хайтани наказан – совсем скоро его арестуют, будут судить и, в итоге, посадят в тюрьму. Навсегда. Йоко на совесть собирала данные – вся доказательная база о причастности Риндо Хайтани и частично других членов «Бонтен» на лицо – отчеты, документы, фотографии…       Только Йоко совсем не радуется, а даже наоборот – в ее сердце с каждой секундой растет черная дыра, высасывает все жизненные силы и эмоции, оставляя после себя зияющую пустоту и невыносимую боль. Она поступила правильно – Риндо преступник, − но чувствует себя так, словно оказалась самым гнусным предателем… хотя так оно и есть.       Риндо ей доверял, пустил в свои жизнь и душу, а Йоко поступила с ним так жестоко. Но у нее еще есть шанс его спасти – нужно все-таки отыскать телефон и позвонить кому-нибудь.       Девушка приподнимается, стирая дорожки слез и ища взглядом телефон. Но попытку все исправить предотвратила Хэнэко – сестра подтолкнула Йоко обратно и угрожающе приблизилась к ее лицу, опускаясь на корточки:       − Я советую тебе залечь на дно на время. А лучше исчезнуть из города.       Темные глаза напротив полны уверенности и решимости, и Йоко только сейчас замечает спортивную сумку в коридоре – Хэнэко уже собралась. У нее хватило времени закинуть в сумку все свои вещи, отнести документы на Риндо в полицейский участок, где она работала, и еще приготовить завтрак для Йоко.       − А ты все предусмотрела, да? – младшая Исикава кивает в сторону коридора, а Хэнэко растягивает губы в ухмылке.       − Да, − она кивает и поднимается. – Я знаю, как работает «Бонтен», и не хочу, чтобы меня убили.       Хэнэко вытягивает руки над головой и прогибается в спине. Счастливая и умиротворенная улыбка не сползает с ее лица, и глаза сияют больным блеском. Диким, сумасшедшим. Как у Санзу на той заброшке.       Йоко шмыгает носом и неуклюже поднимается на ноги. Все-таки нужно связаться с Раном – она уверена, что старший брат ни за что не бросит младшего, выслушает Йоко и поможет найти выход из этого положения.       − Кстати, − Хэнэко закидывает сумку на плечо и оборачивается на Йоко. – Тебе все-таки лучше уехать. Будет жалко, если такую милую мордашку растерзают псы «Бонтен».       − Я Риндо не предавала. По факту, это ты отнесла документы…       − Я представилась тобой, Йоко. Отдала бумажки на пост, подписалась тобой и ушла.       Тишину в квартире нарушает тихий смех Хэнэко – ее забавит Йоко и ее реакция на все, что сейчас происходит. И когда ее сестра стала такой слабохарактерной влюбленной дурой, пускающей слюни по мальчику-плохишу?       Хэнэко качает головой, машет рукой на прощание и, не говоря ни слова, выходит из квартиры. Оставляет Йоко в полном одиночестве с нахлынувшими на нее мыслями.       …Если ты нас сдашь, то можешь искать место на кладбище или покидать страну, а лучше планету. Но даже в этом случае не гарантирую, что ты останешься жива…       Слова Санзу так ярко звучат в голове, словно он только что их озвучил, прошептал замогильным голосом прямо в ухо. Мурашки охватили все тело от понимания, что он не шутил, когда говорил об этом. Она сама знает, что предателей «Бонтен» не прощает.       Ее не станут слушать. Ей не дадут объясниться. Ее просто сотрут с лица этого мира самым изощренным способом.       Никто не посмотрит на то, кем она была… а, собственно говоря, кем? Возлюбленной Риндо? Возлюбленная не воткнет нож в спину, не станет собирать информацию на него, чтобы сдать в полицию и посадить на пожизненное.       Исикава оглядывается в квартире, смотрит на телефон и все желанию изменить хоть что-то отзывается на кончиках пальцев покалыванием – не делай этого, не рой себе могилу.       − Мне все равно нечего терять, − Йоко резвым шагом, чтобы не передумать, подходит к столу и берет телефон.       Быстрые движения пальцами, и снова бесконечные гудки, которые обрываются голосом оператора. Риндо недоступен. А это может значить, что либо его уже взяли, либо он прячется, либо… просто спит?       Йоко открывает контакты, и палец замирает над иконкой «Ран Хайтани». Не так давно она переименовала его из «Дьявола», но теперь подумывает, что сделала это зря. Если он ответит, ей придется пойти на сделку с ним, добровольно продав свою душу за жизнь Риндо, обрести себя на верную смерть… долгую и мучительную.       Сердце бешено стучит в груди от смеси страха и волнения, но и Ран не отвечает. Так же молчат Санзу и Сора. Йоко пробует и пробует. Звонит всем по три раза, но остается проигнорированной.       Телефон летит на стол, а девушка снова скатывается на пол. она обнимает себя руками, притягивая колени к груди и пряча в них тоненькие дорожки слез. Она все испортила. Обрекла Риндо на погибель и себя на смерть. У них не будет «долго и счастливо». И никогда бы не было.

***

      Руки не перестают дрожать, даже когда Йоко суматошно собирает вещи – не смотрит, что хватает, и просто кидает в разинутую пасть чемодана. Мысли в голове под стать комку одежды на полу – такие же переплетенные, сумбурные и, казалось, вообще не нужные. Зачем, если она и так пропала?       Исикава плюет на оставшуюся половину гардероба. Прошло и так много времени на ее сборы и попытки прийти в себя – сестра давно ушла, собрав небольшой рюкзак и даже не попрощавшись.       Находиться одной в квартире в беззащитном состоянии для Йоко подобно смерти. Не греет душу даже пистолет, поблескивающий начищенным боком рядом с чемоданом. Какая от него польза? Если сюда завалится даже несколько человек «Бонтен», ей не поможет ничего, а если среди них будет кто-то из верхушки, то и подавно.       Глотку сводит от страха, и Йоко останавливается, роняя на пол очередную юбку. К горлу подходит ком, а глаза застилают слезы, но девушка сдерживает себя через силу. Она не будет снова плакать – надо просто действовать.       Страх перед неизвестным ее пугает – Йоко привыкла к какому-никакому, но постоянству. Рядом всегда была сестра, которая терпеть ее не могла; в жизни Йоко появился Риндо, который не отвечает на звонки с самого утра; у Йоко была замечательная работа, которая, несмотря на сложности, очень нравилась Исикаве.       Сейчас же, стоя посреди комнаты, Йоко ощутила себя настолько одинокой – впервые в жизни, − что только от этого становилось панически страшно. Она не знала, куда идти, на что жить, кем работать и как не попасться «Бонтен». Миллионы вопросов вертятся в ее голове, вгоняя в еще большую истерику.       Девушка тихо всхлипывает и прикрывает рот рукой. Она одна, но по привычке прятать себя настоящую и свои чувства Йоко душит горький ком еще в зародыше. Слеза мимолетно стекает по щеке, следом за ней еще одна, а третью девушка сдерживает.       Не время киснуть, − Йоко шмыгает носом, растирает трупные щеки холодными ладонями и смотрит на чемодан: большая часть одежды грузной кучей лежала у него, а в самом чемодане валялось всего пару вещей.       Одним быстрым движением девушка собирает в охапку все, что получается взять, и бросает внутрь. Йоко даже не смотрит, что стоит взять в первую очередь – свитера, джинсы, теплые носки. Она застегивает молнию, желая как можно скорее убраться из этого места.       Страх за собственную жизнь опьяняет Йоко. Голова кружится, и Исикава не совсем соображает, что происходит вокруг – выключила ли она электроприборы, проверила ли водопровод, взяла ли документы. Йоко было плевать, и от этого становилось слишком странно. Обычно собранная, она ощутила себя маленькой девочкой, которая потерялась в большом торговом центре.       Ей было тошно от самой себя за позорный побег – она хотела поговорить с Риндо, успеть его предупредить и решить проблему, но мужчина не отвечал на звонки. Йоко кинула взгляд на молчаливо лежащий телефон на тумбочке рядом с кроватью и, в несколько больших шагов преодолев расстояние до него, снова включила смартфон.       Риндо стоял первым в быстром наборе, и ее палец навис над кнопкой «позвонить». Она замерла всего на мгновение – а возьмет ли он? – и все-таки позвонила.       Монотонные гудки подводили тошноту к горлу, и сердце стучало так быстро, что Йоко насчитывала по семь ударов в один гудок. Девушка села на кровать, пытаясь привести себя в порядок – глубокий вдох и выдох. Снова и снова, но факт, что Риндо не отвечал, не помогал девушке наладить работу организма.       Глотая проклятия и слезы, Йоко кинула телефон в сумку и встала с кровати. Она попробует позвонить ему еще раз в дороге в аэропорт или уже когда прилетит куда-нибудь. В груди теплилась маленькая надежда, что ее коллеги не выехали сразу задерживать Риндо.       Девушка повернулась к чемодану и, подняв его за ручку, покатила в коридор, но остановилась, услышав веселый звонок в дверь. Забавная мелодия громко разнеслась по всей квартире, и душа Йоко мигом покинула тело, улетая как можно дальше из этого места.       Исикава быстро оглядела прихожую, совершенно не зная зачем – то ли найти место, где можно спрятаться; то ли в поисках предмета для самообороны; а может просто, чтобы дать себе мгновение не потерять рассудок окончательно или упасть в обморок. Только это незамысловатое действие помогло ей успокоиться.       На комоде лежал забытый Хэнэко телефон. Наверное, она вернулась, чтобы забрать его, ведь без телефона в современном мире никуда.       Йоко спокойно выдыхает, кляня себя за паранойю, и устало идет к двери. Звонок повторяется вновь, а губы Исикавы чуть дрожат в истеричной улыбке – зачем звонить, если она может просто так войти в квартиру? Тем более у Хэнэко есть свой дубликат ключей.       Девушка быстро поворачивает ключ в замке, совершенно не задумываясь над своим вопросом – а очень даже зря, как она понимает в следующую секунду. Когда звучит последний щелчок, Йоко не успевает даже потянуться к ручке – дверь открывается сама.       На Йоко словно вылили ведро ледяной воды – девушка раскрыла широко рот, не в силах сделать даже вдоха. Грудную клетку свело судорогой, немой крик дикого ужаса исказил ее лицо, а подбородок задрожал от зарождающейся истерики.       На пороге ее квартиры стоит Ран Хайтани. С аккуратно уложенными волосами, в идеально отглаженном черном костюме – Дьявол поднявшийся за ней из Ада. Мужчина придерживает дверь побелевшими от напряжения пальцами одной руки, а второй расслабленно упирается в косяк, лишая Йоко возможности сбежать от него.       Он склонил голову на бок, с безразличием осматривая девушку с ног до головы. Только вот когда их глаза столкнулись, Йоко поняла, насколько сильно Хайтани был в бешенстве – аметист превратился в черный блестящий камень, убивающую бездну, которая затягивает в себя все живое, в том числе и Йоко.       Ее руки заходятся в диком плясе, когда Ран кривит губы и делает шаг вперед – в ее квартиру, − а Йоко, следуя зову инстинкта самосохранения, − назад. Она понимает, что Хайтани пришел по ее душу, чтобы с садистским удовольствием выдрать ее из тела и поместить в отдельный котел в Аду.       Но надежда умирает последней, и Йоко хочет все объяснить Рану. Попытаться донести, что она не виновата ни в чем, и, наоборот, хочет помочь. Только все слова умирают в зачатке, стоит Рану открыть рот и оглушить Исикаву тихими, шелестящими, как осенние листья, словами:       − Ну здравствуй, сучка.