***
Конечно же, Йоко не осталась в машине. Девушка отсчитала ровно тридцать минут с момента, когда Риндо, чмокнув ее на прощание, вышел из машины. Все полчаса она старалась себя чем-то занять. Заново рассмотрела внутреннее устройство машины. Залезла в бардачок, но, найдя там начищенный пистолет, тут же захлопнула дверцу. Нарисовала на окне солнышко и облачка, по которым с обратной стороны стекла ползли капли дождя. Собрала волосы в высокий хвост, но потом распустила обратно, замечая неровности. Посчитала до ста единицами, десятками и сотнями. Йоко пыталась отвлекаться, лишь бы не смотреть на огромное здание, перед которым остановилась их машина. Снова старая заброшенная постройка – на этот раз из дерева, − но навевающая воспоминания о похожих событиях. Риндо, мужчина на полу проржавевшего амбара и пистолет – тот, который лежит в бардачке. А, может, и другой – Йоко всячески игнорировала, особенно в последнее время, причастность Риндо к криминальному миру. Розовые очки работали исправно, а иногда помогал и режим «дурочки», которой Исикава не была отродясь. Она прекрасно понимала, что творится за хлипкими и покосившимися от времени деревянными дверьми. Йоко знала, что там происходит, но продолжала отвлекать себя и молить Риндо вернуться как можно скорее. Чтобы у нее не возникли тысячи вопросов, чтобы розовые очки не спали окончательно, чтобы ее разум не начал вопить о быстром побеге. Когда прошло еще пятнадцать минут, Йоко не выдержала. Это случилось, и девушка открыла дверь машины. Осенний колючий ветер тут же пробрался в салон, остужая теплое пространство. На секунду из-за моросящего дождя и прохлады Исикава подумала – может все-таки остаться в машине? – но быстро отмела проскользнувшую мысль. Она вылетела из машины и, не рассчитав силы от волнения, громко хлопнула дверцей. Звук потонул в раскате грома, и Йоко поспешила ко входу. Рядом с их машиной расположились еще две. Одна точно принадлежала Санзу – автомобиль, точь-в-точь похожий яркостью на своего хозяина, Йоко запомнила с первого взгляда. Вторая машина была исключительно черной – кажется, даже свет не мог отразиться от начищенного блестящего бока. Она выглядела элегантной, изысканной и, вместе с тем, безумно опасной. Казалось, что сейчас проявятся клыки на бампере и сомкнут челюсти вокруг шеи Йоко. Точно старшего Хайтани, − определила Исикава, ощущая бегущий холодок по спине при взгляде на нее. Такое же чувство она иногда испытывает, глядя на Рана. Девушка, невзирая на пронизывающий холод, держит спину ровно, прямо – если Ран вместе с Риндо, то и беспокоиться не о чем. Он же старший брат – поможет и отгородит от зла, не даст совершить глупость. Она решает только послушать, чтобы убедиться в своих мыслях, и подходит к двери, покосившейся на один бок. Верхняя петля слетела, но возможность зайти или заглянуть внутрь есть, что Йоко и делает. Сначала она прикладывает ухо к маленькой щели, но не слышит ничего. Тогда девушка решается подглядеть в зазор между дверью и стеной – тоже пусто. Точнее, темно, и Йоко решается на новый шаг. Взгляд падает на железную старую ручку, кое-где покрытую ржавым налетом и грязью болотного цвета. Желания браться руками за нее нет никакого, и Йоко осторожно поддевает плечом бок двери, помогая себе попасть внутрь. Мерзкий скрип несмазанной петли остро режет по ушам – единственный звук, не считая грозных порывов ветра и рокочущего поблизости грома. Маленькие капли дождя почти бесшумно соприкасаются с деревянной крышей, но постепенно становятся чаще и крупнее – Йоко решает спрятаться от них в доме и делает шаг внутрь. Тихо и темно. Тусклый свет почти не проходит через заколоченные досками окна, и Йоко приходится напрягать зрение, чтобы осмотреть пол. Пустые банки из-под содовых и пива, смятые обертки от еды, щепки и толстый слой пыли за исключением нескольких пар ботинок, с одной стороны от которых видна непрерывающаяся широкая полоса – так тащат тяжелые предметы по полу. Йоко облизывает высохшие губы и делает глубокий вдох. Адреналин выстрелил в кровь, и не так давно забытые чувства возродились в груди – смесь страха и предвкушения, осторожности и желания рвануть напролом. Каждый рецептор обостряется и выжимает из себя по максимуму. Маленький шаг вглубь – по направлению следов, − и под подошвой раздается протяжный скрип половиц. Так же мерзко, как и скрежет старых петель, но Йоко не останавливается. Шаг за шагом с надеждой, что пол не прогнил, и она не провалится вниз. Девушка преодолевает расстояние от входа до узкого коридора в считанные секунды. Осторожно выглядывает из-за угла и оценивает обстановку – все та же мертвая тишина, нарушаемая подвыванием ветра и стуком ее сердца, отдающего в висках. Три двери с одной стороны коридора и три с другой, а в конце виднеется часть лестницы, уходящей наверх. Йоко стоит еще несколько секунд, давая себе время, чтобы подумать. Лучше развернуться и уйти в машину, чтобы не повздорить с Риндо – Исикава понятия не имела, что он здесь делает, а вешать ярлыки перестала уже пару недель назад. Скрипя сердцем и закрывая глаза на многие вещи, но действительно перестала. Корпус уже поворачивается, чтобы Йоко развернулась и вышла на свежий воздух из этой затхлости и старости, но замирает. До ее слуха доносится это. Из дальней приоткрытой двери с правой стороны коридора слышится смех. Приглушенный, но истерический. Дикий. Сумасшедший. А следом за ним глухие стуки, болезненные стоны и неразборчивую речь. Волосы встают дыбом на руках и голове, кожа покрывается мурашками от далекого осознания происходящего в той комнате. Йоко сглатывает и облизывает губы, а потом оборачивается на вход. Хлипкая дверь покачивается бушующего урагана снаружи, и шум становится все громче и громче – ветер с силой ударяется об обветшалый дом, сквозняк колышет распущенные волосы девушки и полы тонкого пальто; крупные капли дождя барабанят по крыше и стенам. Новый приступ психического смеха повторяется, вгоняя Йоко в дрожь – даже на прошлой работе она не встречала такого безумства. Кровь то стынет в жилах, то плавится, голова начинает кружиться от легкого страха, расползающегося по ее телу, но девушка решается. Я не слабая, − думает она и делает осторожный шаг под приглушенные вопли. – Я видела слишком много, чтобы так глупо бояться. Самовнушение работает паршиво, но Исикава все равно продвигается ближе к цели – туда, где царит вакханалия. Останавливаясь перед входом, она прислушивается: до ее слуха доносится приглушенная речь – спокойная, меланхоличная, − судорожные всхлипы и похлопывания. Фантазия наотрез отказывается прорисовывать, что там может происходить, и Йоко под действием любопытства, который умудряется перекрыть голос разума, тянет руку к двери. Пальцы дрожат, а потом ложатся на грязную ручку – только сейчас Исикаве откровенно плевать, что она может испачкаться или подхватить инфекцию – и толкают дверцу. Йоко тихо, стараясь слиться с сырыми деревянными стенами, шагает внутрь комнаты и застывает на пороге. Ноги врастают в пол, и организм перестает функционировать от увиденной картины. Это чертово дежавю, − носится в голове мысль, пока Йоко широко раскрытыми глазами смотрит на лежащего на полу человека. Почти трупа. Но «почти» не считается. Над ним возвышается Риндо. С разбитых костяшек капает кровь и смешивается на прогнившем полу с кровью обреченного. Даже со своего места Йоко видит растекающийся азарт в почерневших глазах. Они блестят дикостью, несмотря на приглушенный свет в комнате. Риндо замахивается ногой, и Йоко успевает отвести взгляд еще до того, как тело на полу вздрогнет от очередного сильного удара. Надрывный хрип теряется на фоне Санзу. Его присутствие здесь – не новость для Йоко, но девушка все равно не может сделать вдох от его вида. Сумасшедшего. Розовые волосы, обычно аккуратно приглаженные, растрепались и взъерошились, обрамляя голову диким ореолом. На лице сияет дрожащая улыбка, которая с каждым ударом Риндо становится все шире и шире, пока из горла Санзу не вырывается смех. Тот самый, который слышала Йоко. Вблизи этот звук вселяет еще больший страх, а то, как Санзу запрокидывает голову и трясется всем телом от приступа смеха, ввергает девушку в настоящий ужас. Это не Санзу, − крутится в голове, потому что Санзу, которого знает она, не ведет себя, как психически больной человек. Тот, кого она видит, кажется сбежавшим из комнаты психбольницы с мягкими стенами – для особо буйных. Йоко уверена – загляни она ему в глаза, и радужки не заметит – все займет расширенный зрачок от наркотических веществ. По дрожащим рукам Исикавы скачут мурашки, а волосы на загривке встают дыбом от развернувшейся картины. Она видит, что происходит, но не может в это поверить, не может это принять. Это не те люди, которых она знает, не те, с которыми общается. Сталь катаны в руках Санзу разрезает воздух, и Йоко даже слышит легкий свист в момент, когда отворачивает голову. Она не может это видеть. Не может смотреть, как они убивают человека. Йоко ожидает услышать последний вопль, хруст разрезающейся плоти и еле слышимое вытекание крови. Она уже подготовила свой организм к еще большему ужасу, только вместо этого Исикава слышит глухой стук стали о дерево, а следом – новый приступ истерического смеха. К горлу подкатывает ком – съеденного в обед рамена или желчи – не понятно, и Йоко с трудом сглатывает. Не помогает. Здесь уже ничего не поможет, − понимает девушка и хочет уйти. Это единственное, что может спасти всех – ее, Риндо, их отношения. Она открывает глаза, чтобы не наступить не расшатанную или прогнившую доску в полу, но вместо этого сталкивается с горящим злобой аметистом. В противоположном углу комнаты стоит старший Хайтани, опираясь плечом на стену. Его не было видно сразу – весь в черном, мужчина занял место в тени, являясь исключительно зрителем. Он с садистским удовольствием наблюдает за тем, как его брат убивает человека голыми руками… теми, которыми Риндо обнимает Йоко перед сном; теми, которые дарят девушке покой; теми, которые приносят море неописуемого удовольствия. Ран просто стоит и смотрит, когда должен не допустить произойти этому ужасу. Разве он не должен направлять младшего брата на истинный путь? Разве он не должен помогать ему избегать неприятностей? Разве Ран не должен спасать душу Риндо? Видимо нет, − правда с горечью проходит по пищеводу, и Йоко чувствует спазм. От витающего в спертом воздухе аромата крови, боли и предстоящей смерти. Исикава уже видела, как Риндо забирает чужую жизнь, но тогда это было… человечней. Выстрел в лоб, и тот мужчина не скончался от полученных ран. Здесь же Хайтани имеет другую цель – помучить, забить до смерти. Глаза Рана плавно переходят с Йоко на дверь позади нее – немой намек уйти отсюда, как можно скорее. Чуть ли не впервые она согласна с ним и желает осуществить задуманное – поворачивается, удерживаясь рукой за косяк, чтобы не упасть, но останавливается. Все звуки стихли. За окном не бушует непогода. Комнату больше не оглушают стоны, мольбы остановиться, психический смех и звуки ударов. Раздается лишь тяжелое дыхание – словно здесь остановились десятки бегунов, преодолевших свой первый марафон. Йоко вжимает голову в плечи и медленно поворачивает голову. Ей интересно, что там происходит, пусть в крови бушует страх встретиться с глазами Риндо. Но младший Хайтани занят другим – пинает ботинком лежащее на полу тело, которое перестало подавать признаки жизни. В висках Риндо дико стучит, руки сводит от смеси напряжения и удовольствия, и на устах появляется оскал. − Сдох? – за его спиной раздается скачущий голос Санзу. Он в предвкушении, и катана приятно греет руку от ожидания работы. − Не знаю, − Хайтани-младший пожимает плечом и облизывает высохшие губы. Адреналин носится по венам почти с болью, расширяет сосуды, а голова кружится от частого дыхания и распирающего удовольствия. Он давно так не входил в кураж – с Йоко его жизнь стала спокойнее. Привычная работа из приятного времяпровождения и выброса накопившегося негатива превратилась в шумный фон, помеху, и Риндо стал исполнять лишь минимум. Как можно раньше уходил с работы, забирал девушку из клуба и почти не появлялся в головном офисе. О выбивке информации и «наказании провинившихся» и говорить нечего – случалось всего пару раз за последние три месяца, когда раньше Риндо практиковал самое любимое в своей работе чуть ли не несколько раз в неделю. Хайтани спиной чувствует бесшумные движения Санзу и предугадывает его действия. Риндо заранее делает шаг в сторону, чтобы не пришлось нести одежду в химчистку, а затем ощущает щекой еле заметное дуновение ветерка. Тонкое заточенное лезвие катаны рассекает воздух со свистом, а затем легким движением проходит по горлу. В то же мгновение алая жидкость брызгает из аккуратного дугообразного разреза, пачкая брюки Санзу, и неровным потоком начинает стекать на пол. Никаких конвульсий. Никаких хрипов. Риндо немного перестарался с ударами, но это никак не повлияло на удовольствие присутствующих. Усмешка трогает уста Санзу, неестественно растягивая шрамы в уголках губ, и мужчина еле сдерживает рвущийся наружу смех: − Теперь точно сдох. Изящным взмахом катаны Санзу протирает лезвие об испорченные брюки, а затем все-таки разражается в новом приступе истерики, которая с каждым вздохом становится все громче и громче. Эйфория от драки – а если быть точнее, избивании – постепенно сходит, и голова Риндо начинает ныть от смеха Санзу. Виски закололо, а потом мужчина почувствовал взгляд. Чужой. Испуганный. Дикий. Так, как смотрят на него жертвы. Но кроме них здесь нет никого, и Риндо оборачивается на Рана, чтобы убедиться в этом. Только вот получает обратное. Взгляд старшего Хайтани спокойный, но направлен он в сторону входа, поверх головы Риндо. Рану глубоко плевать, какая сцена разыгрывается в этой комнате – он видел подобное уже миллиарды раз, − а вот то, что будет происходить дальше, ему интересно. Риндо догадывается, кого увидит за секунду до поворота головы. Одно мгновение. Один взгляд. Один вздох. И пропасть между ними вырастает до размеров, которые никто не сможет преодолеть. Он видит в ее глазах, как рушится мир. Их мир, выстроенный по кирпичикам с особой нежностью и заботой. И вместе с разваливающейся конструкцией Риндо ощущает уходящий из-под ног пол. Он словно летит в бездну. Глубоко-глубоко. И этому полету нет конца. − Блять, − тихо срывается с его губ, и это становится катализатором. Йоко отмирает. Она не чувствует ног, рук, всего тела, но все равно делает шаг. Один крошечный шаг, который становится началом ее побега. Мне срочно нужен воздух, − единственная мысль, которой Йоко позволила пробиться через поставленный барьер, потому что не получалось сделать даже малейшего вздоха. Тело колотит, в мозгах варится каша, а сердце так сильно стучит, что девушке больно. Невыносимо больно. Как физически, так и морально. Ноги не слушаются, заплетаются друг о друга, и Йоко опирается рукой о влажную деревянную стену, чтобы не упасть. Ее шатает из стороны в сторону, и к горлу подкатывает тошнота, словно она на утро после большой пьянки. Перед глазами стоит только одна картина: удары Риндо, а после – взмах катаны Санзу. Она хотела отвести взгляд – знала, что увидит, − не просто не могла. Смотрела, как завороженная, не в силах даже моргнуть. Заветный выход из ловушки размывается – на глаза наплывают слезы, затрудняя видение, но Йоко упорно идет. Ей все равно, даже если она провалится и сломает ногу. Ей нужно срочно выбраться из места, где витает затхлость, смерть и кровь. Шаг. Еще один. И еще. Последний, и вот порыв ветра хлестко ударяет по лицу, дарит желаемую свежесть и дает слезам разрешение скатиться по щекам. Горло сводит тугим обручем, и Йоко с трудом сглатывает. На лицо падают мелкие капли дождя, беззастенчиво заползают под шиворот и впитываются в одежду. Жаль, что они не могут пробраться под кожу, в голову, чтобы вымыть дочиста осадок от увиденного. Ей нужно сбежать отсюда, как можно скорее. Йоко не хочет видеть Риндо, не хочет с ним разговаривать, не хочет его прикосновений. Исикава хочет просто раствориться в пространстве, чтобы тихо пережить шок и боль. В одиночестве. Подумать. Разобраться. Без него и его удушающего влияния. Йоко ведет плечом, скидывая скользкие ощущения по телу, и бегло озирается по сторонам – местность полупустая, но по дороге сюда она видела станцию. Добраться до нее, и спасение в руках. Девушка, не раздумывая, сразу же направляется в нужную сторону. Она проходит машину Риндо, совершенно наплевав на сумку, оставленную в теплом салоне. Лучше бы я осталась в машине, − Йоко проглатывает горечь и облизывает соленые – от слез – губы. Она привыкла жить в иллюзии, что все отлично. Что Риндо – не убийца и не монстр, а любящий ее человек. Она забыла о правде, убрала ее в дальний угол и поплатилась за это сполна. Неуверенный, медленный шаг сменяется более быстрым, и вот Исикава уже готова рвануть в сторону станции, но она чувствует хватку на локте. Ее рывком останавливают, вынуждая по инерции вжаться в спину позади стоящего человека. Мужчины. Риндо. Больше некому за ней бежать: Рану плевать на Йоко, а Санзу слишком занят разглядыванием трупа с улыбкой маниакального убийцы. Противно. Рука сама замахивается для хлесткой пощечины. Если Риндо ее остановит, то Йоко взорвется на месте. Он заслужил, и плевать, если мужчина считает иначе. Исикава резво разворачивается и дает силу замаху, но ладонь замирает в нескольких сантиметрах от чужой щеки. Глаза наполняются диким ужасом, потому что вместо Риндо Йоко видит Санзу и его бешеный оскал. Красный размазанный след на щеке, расширенные зрачки, истерика в глазах и подрагивающие уголки губ – весь его вид кричит о неуравновешенности, психической неадекватности. Она никогда не видела его таким, и сейчас девушке становится действительно страшно. Йоко тянет руку на себя, чтобы Санзу ее отпустил, но мужчина лишь крепче стискивает пальцы, зажимая в железные тиски. Он почти не разжимает губ, когда произносит нараспев, весело и истерично: − Угомонись. Нарочито спокойный голос пускает ток по нервам, заставляя Йоко напрячься до предела – даже мышцы спины сводит до скрежета зубов. Только она старается максимально скрыть свое состояние, и потому шепчет: − Я спокойна… − Я вижу. Сарказм убивает любую надежду на спасение, и Йоко опускает плечи. Поражение ощущается на языке – она не сбежит от них, не сможет противопоставить что-то против, особенно сейчас – когда адреналин носится по их сосудам, отравляет кровь бешенством и дикой энергией. Йоко бессильна против трех мужчин, профессиональных убийц, и Санзу с удовольствием отмечает расслабление мышц в ее руке. Он спокойно отпускает девушку, даже не задумываясь, что она сбежит. Она просто не посмеет. Санзу читает Йоко по лицу – ее большим растерянным глазам, наполненным слезами; по поджатым губам, чуть дрожащим от волнения и сдерживания эмоций; по бегающему по земле взгляду. Исикава смотрит куда угодно, но не на него. Харучие это неприятно – он хочет видеть привычную бойкость в ее глазах, хочет снова разжечь там пламя и показать, что не такие уж они и монстры. Он противоречиво-мягко касается ее подбородка пальцами и приподнимает его. Ее кожа нежная, ухоженная, в то время как его руки – грубоватые, в чужой крови. Ему нравится контраст почти белого цвета ее тела и красного, и холодные глаза вспыхивают новым пожаром. − То тело, − Санзу чуть кивает головой в сторону деревянной постройки позади себя. Он замолкает, подбирая слова и щуря глаза, прожигая взглядом путь в душу Йоко. – Это он убил официантку в клубе Риндо. Ты должна была слышать эту новость. Суд признал его виновным, но он избежал наказания. Тогда… «Бонтен» его нашел, и случилось то, что случилось. Голос Санзу звучал елейно, успокаивающе, что никак не сочеталось с содержанием его слов. Виновен, но избежал наказание… Наказать, преступив закон… Йоко вспоминает слова Рана, его, казалось, неуместный и провокационный вопрос, на который Исикава тогда ответила положительно. Но она не знала, что суть будет на поверхности, коснется ее своими трупными руками. Теперь картина в голове начала прорисовываться, каждый паззлик вставал на свое место. Йоко, наконец, поняла причину состояния Риндо – его частое отсутствие, бессонные ночи, залегшие тени под глазами, частые переводы денег на один и тот же счет – девушка уверена, родственников Акико. Только Йоко не знает одного. Без этой информации она сможет прожить спокойно, но противное чувство в душе – нет. Она не уверена – знает Санзу об этом или нет, − не все равно пробует, озвучивая свой вопрос тихим, чуть охриплым от эмоций голосом: − Вы знаете, за что ее..? Слово застревает в горле – Йоко не в силах произнести «убили». Сама мысль о намеренной смерти от рук человека вгоняет ее в дрожь. Исикава скорее сама умрет, чем заберет жизнь другого. − Эта девка возомнила себя много кем, − Санзу скучающе осматривает просторную местность. – Строила из себя королеву, а на деле оказалась пустым местом. Вот ее и убрали за очередной взрыв гонора. Изнасиловали, порезали и выкинули в лесу. В его голосе не сквозило и тенью соболезнования или сожаления о смерти девушки. Санзу говорил словно об обыденном, привычном и нормальном. Только это совсем ненормально, − думает Йоко и сдерживает порыв сбежать от него. Сейчас Исикава не может находиться рядом с кем-либо. С Санзу, Раном и, тем более, Риндо. Йоко уверена, что он разделяет мнение Санзу о ситуации, как и тот, кто совершил преступление. − Как вы узнали, кто убил Акико? − Мы и так знали, − Санзу пожимает плечами и возвращает взгляд на девушку. В его глазах больше не было безумства – он успокоился так же быстро, как и загорелся. – Его зовут Омори – он имел партнерские отношения с «Бонтен». Черные брови Йоко сходятся к переносице. Она уже слышала эту фамилию. Только где же..? Где..? Клуб, − мелькает в ее голове. Это тот самый друг Хайтани, который к ней приставал. Если бы не Риндо тогда, на ее месте могла оказаться и сама Исикава. − Скажу больше, − как бы невзначай добавляет Санзу и засовывает руки в карманы брюк, − мы даже знали, что это произойдет. − Что – «это»? – уточняет Йоко, хотя знает ответ на свой вопрос, и от этого дрожь начинает бегать по ее телу заранее. − Смерть той девчонки. Волна ярости, злости и негодования захлестнула Исикаву с головой, и девушка, кривя губы, неожиданно громко для себя воскликнула: − И вы никак этому не помешали?! − Не ори, − тут же осекает ее Санзу и приторно улыбается. Только его улыбка больше похожа на оскал, от которого мурашки бегут по спине в ожидании предсмертной агонии. − Нам нужно было, чтобы он это сделал. − Нужно?! – не унимается Йоко и делает от мужчины шаг назад. – Нужно?! Он и ко мне хотел подкатить, − она вдруг оказывается совсем близко к Санзу – так, что их дыхание смешивается в одно, а глаза вступают в дикую борьбу. – И что тогда? Тоже бы смотрели, как он надо мной издевается? Ждали бы, когда я окончательно остыну? Тишина, воцарившаяся между ними, была ответом на ее вопрос. Да. От открывшейся правды, ком тошноты снова подкатил к горлу, и Йоко сглотнула желчь, кривя губы. С чего вдруг она решила, что они все – нормальные? Почему позволила себе забыть, что ее окружают безжалостные убийцы, которым плевать на всех, кроме себя? Зачем она надела эти чертовы розовые очки, которые больно разбиваются стеклом внутрь? Дрожь в который раз пробежала по оцепеневшей девушке. Такую боль она не испытывала очень давно – со дня смерти родителей. Когда все, что стало родным и привычным, вдруг снова разрушилось, забирая с собой в пропасть и часть ее души. Йоко заставляет себя сделать шаг назад. Еще один. И еще. Она планирует завершить начатое до конца и уйти… сбежать отсюда, как можно быстрее и дальше. Только не успевает снова – Санзу вновь грубо хватает девушку за локоть и дергает на себя. Ее обволакивает мужской аромат, от которого Йоко уже отвыкла. Сладковатый, с горькими нотками алкоголя и сигарет. Он дурманит похлеще наркотиков, и девушка дергает руку в надежде вырваться из этого плена. Но Санзу не дает – нависает сверху, пусть и выше лишь на несколько сантиметров, и наклоняется к уху. − Не советую совершать глупостей… − Отпусти, − Йоко прикрывает глаза и дергается еще раз. И вновь безрезультатно. − Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Исикава. И знаю, что ты хочешь сделать. Его вкрадчивый шепот пьянит и дурманит, но смысл слов удерживает на поверхности, помогает мыслить трезво. Ее руки дрожат от напряжения и страха, ползающего скользкой змеей по коже, но девушка придает голосу максимум уверенности и дерзости, бросая в пустоту и даже не оборачиваясь на Санзу: − Остановишь? − Нет, − Санзу хрипло смеется, а потом все-таки разворачивает Йоко к себе лицом. – Просто подумай вот этим местом, − свободная рука касается ее виска, − а потом вот этим, − и плавно переходит на грудь – туда, где бьется ее сердце. – И прими решение. Только помни, о чем я тебя предупреждал.***
Хлопок двери позволяет Йоко выдохнуть весь воздух из легких – почти со свистом сквозь сжатые зубы. Она резким движением скидывает туфли, впервые не заботясь о том, чтобы обувь стояла ровно. Следом за ними на пол летит ее бежевое пальто. Вибрация телефона в кармане вновь игнорируется, и девушка проходит на кухню. Припрятанная на крайний случай бутылочка вина приятно тяжелит руку, а спустя минуту пробка глухо вылетает из горлышка. Йоко прикрывает глаза, пару раз глубоко вздыхает и облизывает губы – голова кружится от мыслей, и девушка устало плюхается на стул. Противный скрип ножек по плитке раздражает слух, лишь увеличивая головную боль. Чтобы отвлечься от душевных терзаний и пиликания телефона, Йоко стремительно прикладывает горлышко к губам и, высоко задрав голову, делает несколько обжигающих глотков. Горячая жидкость приятно жжет горло и на голодный желудок сразу ударяет в голову. Исикава поджимает губы, чувствуя смесь горечи – как и на языке от вина, так и в душе от случившегося. Она всячески откидывает мысли в сторону, старается игнорировать всплывающие перед глазами картинки и стоически сдерживается, чтобы не посмотреть на дверь в свою комнату. Там, в небольшом железном сейфе, надежно припрятанном в шкафу, лежит та самая папочка. Она не давала покоя девушке с момента ее окончательного заполнения – Йоко жила с внутренней борьбой и откладыванием «на потом» размышлений «что же делать дальше?». Она не могла заставить себя принять решение. С одной стороны на нее смотрело очищенное будущее – если такое вообще возможно? – возможность наладить отношения с сестрой и искупить перед ней свою вину, попытаться подняться в ее глазах, вернуть семью. С другой стороны весов стоял Риндо. За время их общения Исикава увидела на месте верхушки криминального мира обычного мужчину, простого человека со своими привычками, причудами и вполне естественной жизнью – без младенцев на завтрак и крови в бокалах вместо вина. Риндо открылся с новой для Йоко стороны и, чего таить греха, стал близок и дорог сердцу. Девушка упирает локти в стол и сокрушенно роняет в них голову, которая ныла уже нещадно. Ей нужно было сделать выбор еще три месяца назад – отпустить прошлое и идти дальше или завершить начатое дело. Только Йоко не могла раньше предпринять действия – мысли бились в собственно созданной клетке. Раньше не было сил думать об этом, а сейчас – самое время. Йоко, несмотря на ударивший в голову алкоголь, вдруг ясно увидела всю картину. Риндо Хайтани – не праведник, не обычный мужчина, не просто начальник. Риндо Хайтани – жестокий убийца, получающий удовольствие от пыток и жестокости над другими. Но вместе с тем же он тот, кто смог дать Йоко жизнь. Научил ее заново дышать, раскрасил серую реальность красками, принес чувства и любовь. Он разгромил выстроенные ею стены и пробрался глубоко внутрь. Настолько глубоко, что факт того, что он убивал, убивает и будет убивать – совсем не пугает Йоко и даже не отталкивает, несмотря на то, что его образ жизни полностью противоречит ее восприятию мира. Исикава ровно садится на стуле, давая себе последние секунды на принятие окончательного решения. Поступок Риндо сегодня и то, что это увидела Йоко – вновь заставило ее усомниться в своих дальнейших действиях. А она никогда не любила сомневаться, и последние месяцы вытянули из нее все силы. Последний взгляд на дверь, за которой хранится компромат на жизнь Риндо, Рана, Санзу и всех остальных членов «Бонтен». Возможность, благодаря которой Йоко вздохнет полной грудью и поможет себе и близкому человеку отпустить прошлое. То, что уничтожит Риндо и вычеркнет этого человека из ее жизни навсегда – тоже неплохой шанс на нормальную жизнь… которая без Риндо уже будет не той. Исикава вдруг неожиданно для себя улыбнулась. Последняя мысль стала тем, что так давно она хотела для себя – определенностью. Смешок сорвался с губ девушки, и Йоко по-глупому прикрыла пальчиками рот. Я его люблю, − великое для девушки открытие ослепило ее, и Исикава тихо засмеялась, чувствуя, как сердце наполняется тем теплом, которое было всегда рядом с Риндо. Тревога ушла, а вместе с ней к закату шел и ужасный день, который ознаменовался большими переменами в жизни всех.