***
Отцом-основателем «Валирия Инк.» считался Эйгон Таргариен, прапрадед Рейниры, но на деле это было не совсем так. Материнская компания, занимавшаяся военной техникой, называлась Iron Throne и лишь после Второй Мировой разрослась до размеров корпорации, одной из крупнейших в мире. Родословная Таргариенов напоминала реку со множеством рукавов и притоков, один из которых соединялся с самим правящим домом Виндзоров, другой тёк в жилах потомков Габсбургов, ну а начало своё, по словам биографов и генеалогов, она брала в солёных северных водах, которые некогда бороздили корабли датских конунгов. От них же в генетической лотерее Рейнире и ближайшим её родственникам выпала такая редкая, но живучая аномалия, как альбинизм, — белоснежная кожа и волосы, оттенки глаз от голубого до фиолетового. Одним словом, в Англии Таргариены недолго оставались в тени. Её отец Визерис носил титул герцога, передававшийся вместе с компанией по отцовской линии. Были времена, когда семья едва не лишилась всех привилегий при дворе, и всё из-за прадеда Рейни, Мейгора Таргариена: младший из двух сыновей, тот незаконно принял на себя управление «Железным троном» и вдобавок сотрудничал с нацистами. Ничего удивительного, учитывая «арийское» происхождение семейства и их наружность. К счастью, в те годы технической базы не хватило бы, чтобы переломить ход войны, а до «вундерваффе» Мейгор своими мозгами так и не додумался. Кончил он тем, что его именем отныне стращали подрастающих Таргариенов, мол, будешь пропускать сольфеджио, станешь как дед Мейгор. Много лет и усилий потребовалось, чтобы отмыть запятнанный чёрный с красным драконом герб от всякой связи с нацизмом. Не последнюю роль в этом сыграл Джейхерис, занявший пост главы после своего дяди Мейгора. В семье его прозвали стариной Джеем за покладистый характер и мудрое управление компанией: взяв лучшие наработки и традиции основателя Эйгона, он достиг того самого технического прорыва, который пресса назвала революцией в военной отрасли. Таргариены вернули себе право называться драконами, подняв в небо собственных железных монстров. Первый патент на Black Dread, истребитель-бомбардировщик типа «дракарис», зарегистрировали в пятидесятые. Почтенные останки «Чёрного ужаса» (кодовое имя «Балерион») по сей день выставлялись в музее как самый большой самолёт из модельного ряда «Валирия Инк.». Следом за самолётами появились беспилотники «айронвуды» или «железностволы» — компания росла, одни войны заканчивались, другие развязывались. После старины Джея в должность вступил папа Рейни. Гендиректором при нём стал Отто Хайтауэр, отец Алисенты и давний друг семьи: на тот момент дедушка Джей уже был неходячий, а Алисента по удачному совпадению как раз закончила медицинские курсы, так что Отто с радостью пристроил дочку в дом Таргариенов сиделкой. Когда дедушки не стало, Визерис, Эймма и Рейни настолько привязались к Алисенте, что решили её не отпускать, а переквалифицировать теперь уже в гувернантку. Ранние школьные годы Рейни пролетели, как одни бесконечные каникулы. Два года пандемии и домашнего обучения, вторая пандемия, грандиозные детские праздники и вечеринки взрослых, гуляющие на лужайке павлины, папины борзые, приглашённые звёзды на её днях рождения и корпоративах компании, королевские балы, высшее общество и парады селебрити, уроки конной езды, наконец, кругосветки с Алисентой и подружками из других благородных семей: они поднимались на вершину «Бурдж-Халифа» и ужинали в подводном ресторане отеля Atlantis Palm, ездили по серпантину над голубыми водами Французской Ривьеры и загорали на белых песках Лазурного берега. В Швейцарии им подавали фондю, в Токио — сашими и осьминога, на подаренной Рейнире яхте, названной в её честь, кок готовил им только что выловленных мидий, и Алисента с подругами-ровесницами полоскали о стенки бокалов эльзасское вино из сортов с благородной плесенью, чтобы раскрыть его купаж. Годик-другой спустя и сама Рейни непременно научится разбираться в вине. До того, как мамы не стало, у неё и мысли не возникало, что в их семье может быть какой-то разлад. С дядей Деймоном они виделись нечасто, но всякий раз он прихватывал какой-нибудь подарок, шутил и дурачился с ней, когда было настроение. Иногда он появлялся дома в военной форме: позже Рейни объяснили, что после школы Деймон стал учиться на лётчика и даже отслужил в королевских ВВС. Ему присвоили титул графа Рунстоун после женитьбы на наследнице другого знатного рода: какое-то время он жил с леди Реей в их поместье, но потом папа Визерис вернул его в Лондон, чтобы назначить финансовым директором (тот неплохо зарабатывал на валютном рынке и понимал в инвестициях). Впрочем, с финансами как-то не заладилось, и Деймону устроили рокировку с ССО, то бишь специалистом по нормативно-правовому соответствию. Закончил свою карьеру в «Валирии» он начальником службы безопасности (папа Алисенты шутил, якобы главной угрозой безопасности компании является как раз Деймон). Это был тот самый год, когда ушла мама. Следом за ней из их жизни ушёл и Деймон. Но вскоре о нём услышали не только родные, не только вся Великобритания, но и весь мир. Девчонкой Рейни практически не интересовалась внутренней политикой (если это не касалось занятий), а внешней и подавно — наверное, поэтому волнения в КНР обошли стороной сферу её интересов. После неудавшейся попытки госпереворота тамошние власти направили войска на Тайвань: буквально в течение нескольких дней Китай отменил тысячи внутренних и международных рейсов, закрыв небо, колонны военной техники двинулись к приграничной провинции Футзянь, а с авиабаз в сторону Тайваньского пролива вылетели истребители и заправщики. В ответ тайваньцы расчехлили зенитные пушки в своей зоне ПВО. Над Тихим океаном закружили валирийские самолёты-разведчики, но ровно до тех пор, как китайцы дали предупредительный ракетный удар, — в море рядом с одним из островов Тайваня. Горячая фаза вспыхнула так же мгновенно, как бак с дизельным топливом на том же подбитом заправщике. Каждый час с трибун и соцсетей разносились угрожающие заявления и призывы политиков, без конца шли дебаты, на рынке акций поднялась такая суматоха, что Хайтауэр, наверное, только и успевал дрожащей рукой наливать себе бренди, а второй без конца набирать номер босса, который и вовсе заперся в кабинете Красного замка. Последнее слово, как заведено, было за американцами, которые сочли правильным не развязывать Третью Мировую, а дать китайцам что они хотят в обмен на спасение планеты от ядерной угрозы. Страны Евросоюза ожидаемо остались в стороне. Тайвань не сложил оружия, но это было лишь вопросом времени. Конфликт продолжался. Акции «Валирия Инк.» катились в пропасть. На какой-то там неделе, пока мир наблюдал, как гигантское огнедышащее чудище расправляется с кучкой маленьких островов, в воздушном пространстве Тихого океана зарегистрировали самолёт с бортовым номером «дракариса», известный под кодовым именем «Караксес» (так звали дракона из скандинавской саги). Уже находясь в нейтральных водах, Деймон через новостников сделал официальное заявление о намерении стать добровольцем в составе ВВС Тайваня, так как не может больше бездействовать, пока его страна и весь Евросоюз попустительствуют грубейшему нарушению принципов демократии. «Я не хочу, чтобы мои действия расценивали, как политическую волю Великобритании или ЕС. Я готов к последствиям. У меня есть «Караксес», и с ним я собираюсь защищать границы суверенного государства так же, как защищал бы границы моей родины от любого захватчика. Это всё». «Это всё, — повторил его слова очень быстро поседевший отец Алисенты, — мы грёбаные банкроты». Но несмотря на всю неизбежность катастрофы, акции взлетели. Сразу после того, как Деймон вылетел на своё первое боевое задание и в одиночку пробил брешь во вражеском ПВО. Никакие технологичные орудия и «умные» системы не могли противостоять «дракарисам»: тут тебе и скорость, и точность наведения, и дальнобойность. Пока противник успевал реагировать, «Караксес» уже завершал манёвр на сверхзвуковой скорости, возвращаясь на базу, которой ему служил Seasnake, авианосец лорда Велариона, адмирала Её Величества в отставке и одного из крупнейших британских судостроителей. Позднее выяснилось, что штурманом Деймона был не кто иной, как сын Корлиса Велариона Лейнор, учившийся в той же лётной школе, что и его напарник. Четыре года понадобилось мировым лидерам, чтобы Тайваньский кризис закончился долгожданным мирным договором. За это время настроения западных элит и глав государств колебались от полного невмешательства до активной поддержки. Корлис Веларион с молчаливого согласия Парламента и короны продолжал давать Тайваню военные корабли и суда сопровождения. В какой-то степени это развязывало руки и Визерису, однако прошёл год, второй, третий, а тот всё медлил с поставками, хоть правительство готово было помочь союзникам финансово. На четвёртом году внешняя разведка, а за ней и китайская сторона объявили, что борт G-85757 «Караксес» был сбит над островом Мацзу, пилот успел катапультироваться, и в море его подобрал союзный катер. В течение часа Визерису удалось выйти на связь с «Морским змеем», где Корлис сообщил ему неутешительную новость: Лейнор у них, но Деймон так и остался на борту во время крушения. Дальнейшая его судьба известна тем, кто первым добрался до обломков. «Теми», само собой, оказались китайцы. И так тихой сапой начались переговоры. Спустя годы после смерти мамы Рейни впервые видела отца в смятении: одно время ей казалось, папа окончательно изгнал брата из своего сердца, но на деле всё обстояло иначе. Визерис места себе не находил, обрывал телефоны, привлёк все свои связи, надавил на все рычаги и потянул за все ниточки, лишь бы ему выдали хотя бы тело. Китайцы, вестимо, выпили из него всю кровь прежде, чем осчастливить хорошими новостями: Деймон жив, ранен, но успешно прооперирован, находится в плену. Лишь без малого год спустя, когда Западу и Китаю удалось найти компромисс, обменяв Тайвань на более выгодную сделку, Деймона освободили. Заросшего, исхудалого, с рубцами от ожогов. Новоявленного героя. Президент Тайваня лично присвоил ему орден, а «Валирия» отправила крупную партию «айронвудов» и «дракарисов» в качестве гарантии суверенитета страны, заработав в свою очередь свои законные миллиарды. Рейни отчётливо запомнила тот день, когда Деймон получил официальное разрешение вернуться в Британию. Она с папой и Алисентой как раз приехала в летнюю резиденцию, и конюший водил по манежу их скаковых лошадей. Внезапно в небе прогремел взрыв такой силы, что у машин разом запищали сигналки, а по земле прокатилась вибрация: все перепугались, но ни огня, ни дыма не было видно — взрывом оказался всего лишь звуковой след пронёсшегося истребителя. «Сисмоука» Лейнора, если быть точнее, приземлившегося на ближайшей базе королевских воздушных сил. Корреспонденты BBC вели прямую трансляцию с аэродрома, Рэйни с Алисентой оккупировали диван в каминной перед большой плазмой, отец застыл в дверях позади них, делая вид, что его тут нет. Первым из кабины поднялся штурман: Рейни помнила Лейнора и его сестру подростками по частым семейным сборищам и светским раутам и малявкой даже была в него немного влюблена (он всегда производил впечатление модного парня из клипа). Сейчас его высветленные волосы были заплетены в дреды и перехвачены резинкой, в ушах сверкали кольца, на клыках — золотые коронки, а на тёмной коже лица смутно угадывалась небольшая татушка пониже глаза. — Он подрос с нашей последней встречи, — шутливо ткнула её локтем Алисента. Двадцатилетний Лейнор и впрямь заметно возмужал, на его фоне Рейни выглядела бы круглощёкой мелюзгой с дурацкими веснушками и бледными покусанными губами, да и вечерние наряды смотрелись на ней не лучше, чем на парнях-одноклассниках, а ведь не за горами было её пятнадцатилетие. Последний год они с Алисентой частенько обсасывали, какими должны быть их идеальные парни (верней сказать, Рейни говорила, а Алисента слушала и иногда поддакивала, ведь сама она как будто не имела особых предпочтений, да и ни разу за свою жизнь не влюблялась). Сейчас образ мужчины мечты, будущего бойфренда Рейни, покрывала завеса непроглядного белого тумана, типичного для английских пейзажей. Когда луч света пронизывал дымку, за ней проглядывали смутные формы, разрозненные черты. Высокий — сама Рейни ему по плечо. Богатый. Амбициозный. Однозначно старше неё (шугар дэдди, как подкалывала Алисента). Отвязный и с классным чувством юмора. О лётчиках она до этого дня не задумывалась. Хотя весь бизнес её отца строился на авиации — если это кто-то из близкого круга, логично, что он умеет летать. Следом за Лейнором с переднего кресла поднялся Деймон в таком же комбинезоне и снял свой лётный шлем. На службе он обыкновенно стригся под машинку, но в плену его платиновые волосы отросли аж до плеч, сейчас же дядя обрезал их так, чтобы уши остались открыты, и как всегда чисто выбрился. Он не лыбился во все тридцать два, как его напарник, разве что прохладно улыбнулся парочке фотографов, но по всему его виду было несложно догадаться, что для него значит приезд домой. И да, он изменился тоже. Лишь сейчас Рейни поняла, насколько ей не терпится увидеть его вживую. Прикоснуться к легенде. Разгадать, что прячется за этим холодным взглядом с экрана. Долгожданное прибытие героев на родину и победу молодой демократии в Тайване ознаменовал торжественный приём в Букингемском дворце. Кроме тайваньской делегации, в числе обязательных гостей, конечно же, ждали Таргариенов и Веларионов. Королю и премьер-министру даже пришлось закрыть глаза на то, что Деймон, офицер запаса, в самоволку улетел воевать в чужую страну, да ещё подбил на это несовершеннолетнего на тот момент Лейнора без лётного удостоверения. И если последнего ещё худо-бедно восстановили в авиашколе, то дальнейшая служба Деймона всё ещё стояла под вопросом, даже если орден на его груди соседствовал с новенькой медалью от самого Карла III. Рейни давненько не посещала Букингемский дворец. Ей нравились кремово-золотые интерьеры в георгианском стиле, время в которых замерло лет сто назад (на самом деле всего порядка семидесяти — относительно свежий ремонт для резиденции монархов). Нравились бесконечно обширные сады с озером, водопадами и фламинго. Мраморные лестницы и длинные коридоры и залы с портретами королевского семейства, как лента в олдскульной соцсети доцифровой эпохи. Всюду мелькала красная форма пехотинцев, конной гвардии и прислуги. Часть гостей кучковалась в саду под большими палатками, где накрыли фуршет и подавали шампанское. Самой Рейни не терпелось прогуляться по картинной галерее размером в два теннисных корта с частной коллекцией британской короны: Рубенс, Рембрант, ван Эйк, Тициан, Леонардо, скульптуры, керамика, серебро… Жаль, во дворце не было проката электросамокатов: пятьдесят метров туда, пятьдесят обратно. Отец потащил её в Большой зал, где и собирали всю публику. Уже в коридорах раздавался марш военного оркестра, разместившегося высоко на балконе над колышущимся морем тиар и ожерелий, костюмов и роскошных вечерних платьев, лучезарных улыбок и смеха. Огромные двери с приставленными к каждой алебардистами из Тауэра были нараспашку, в зеркалах горел свет от подсвечников и люстр, стекло и позолота сияли, как будто расширяя пространство этим благородным рассеянным светом. Папа проложил ей тропку сквозь непроходимое скопление мужчин и женщин на голову выше неё — сам он двигался целенаправленно, вероятно, видя то, чего не видела она за его спиной в чёрном смокинге Valentino. Наконец недалеко от них Рейни заметила брата и сестру Веларионов, болтающих с Кейт Миддлтон: Лейнор надел броский костюм от какого-то нишевого бренда, неопределимого на глаз, к нему, само собой, цепочку, кольцо, ролексы, двадцатидвухлетняя Лейна оставила пышные обесцвеченные кудри распущенными, а хрупкие плечи открытыми — «змеиное» платье от Balmain идеально сидело по фигуре. Оторвавшийся от Рейни отец подступился сзади к длинному плечистому мужчине в парадной униформе: серые брюки и китель, белые перчатки и пояс, фуражка. Она подумала, тот обернётся и они пожмут друг другу руки, но вместо этого отец по-родственному обхватил его за спину, и после секундной заминки они крепко обнялись и даже расцеловались — показавшееся над папиным плечом лицо было лицом дяди Деймона. У Рейни ёкнуло сердце. Прошло четыре года. Целая маленькая жизнь. Ей было десять, сейчас она юная девушка, а он, подумай только, ветеран войны: вон даже шрам виден за воротником рубашки. Когда он успел стать таким недосягаемым, возвыситься так высоко за самые облака, что к нему приходилось подниматься даже высокопоставленным лицам, не то что какой-то там племяннице? Он тоже стал старше, как и она. Мужественней. Жёстче. Как будто бы выше. Красивей. Он не сделал в её сторону ни одного малейшего движения, а только мягко, чуть лукаво улыбнулся, а потом его сумрачный взгляд опустился к её шее. В детстве Рейни перемерила все мамины украшения, и пределом её мечтаний было бриллиантовое колье. На её десятилетие дядя расщедрился до такой степени, что подарил ей семейную реликвию, перешедшую Деймону от бабушки Алисанны вместе с коллекцией ювелирки и прочим наследством. Конечно же, Рейни предвидела, что на таком громком приёме не обойдётся без полного разбора её аутфита по методичке: хороший повод впервые публично похвастаться дядиным подарком, тем более, что теперь он приходился ей впору. Главным акцентом относительно минималистичного колье из платины от «Картье» был большой красный турмалин формы кабошон. Его подчёркивали бриллианты огранки «роза». Камень был съёмный, и без него, наверное, смотрелось бы не так кричаще, но ей хотелось, чтобы Деймон заметил. Всего лишь невинное напоминание о моментах, которые их связывали. Они так нормально и не поговорили. Дядю буквально разрывали на части. С Рейни он держался вежливо, даже мило, но отстранённо: сделал комплимент её идиотскому платью, поулыбался, вручил ей бокал шампанского, потом, видимо, опомнился, что она ещё мелочь, которая не пьёт алкоголь (кажется, где-то тут наливали пунш?). Директриса Имперского военного музея заявила Деймону, что намерена заполучить двигатель его «Караксеса», а на вопрос немолодой жены лорда-камергера, почему он без супруги, тот простодушно ответил, мол, во дворце сегодня и так собрались все шлюхи высшего общества, если одной не досчитаются, не так страшно. После чего отсалютовал обеим бокалом и любезно откланялся. На этом приключения Деймона в Букингемском дворце и за его пределами не закончились. Говорили, якобы кто-то из гвардейцев, то ли прислуги застал его в северной части, где располагаются королевские покои: по одной версии он меланхолично курил в окно, по другой — домогался до горничной, а по третьей это вообще была придворная дама, и всё происходило в саду по взаимному согласию. Доподлинно известно, что ещё до конца вечера Деймон вместе с длинным кортежем папарацци усвистал на своём McLaren P1 прямиком в Сохо, оставив всех в тихом ужасе и без пожелания доброй ночи. Уже в Красном замке, добравшись до своей спальни, Рейни брякнулась на кровать и долго-долго лежала, рассматривая потолок, в одном колье и нижнем белье: шёлковое платье валялось рядом, почти сползши на пол, туфли затерялись в разных концах полутёмной комнаты. В телефоне играл плейлист Лабринта в «Спотифае». Облачка дыма от крепкой сигареты, которую она стрельнула у Харвина, одного из телохранителей, и спрятала между спинкой и матрасом, то мутили взор, то нежно рассеивались, обволакивая лицо и разметавшиеся по постели волосы. — И чего ты разлеглась? Рейни лениво оторвала затылок от кровати, чтобы взглянуть на запрыгнувшую к ней чёрную кошку с золотистым полумесяцем во лбу. — Можно я докурю? — А кто мир будет спасать! — растолкала её лапками Луна. — Давай повторяй: Лунная призма, дай мне силу! — Окей, — выдавила Рейни тусклым голосом. — Лунная призма, дай мне силу. Блеск. Вспышки света. Шипение искр. Визуальные и звуковые эффекты могут спровоцировать приступ эпилепсии. Когда превращение завершилось, Рейни легко запрыгнула на подоконник и тут же сиганула в распахнутое окно. Приземление со второго этажа получилось жёстче, чем казалось: обняв подвёрнутую ногу, она беспомощно завалилась на бок в газон. Луна выскочила следом: — Что ты делаешь? Ты должна сражаться и убить чудовище! Тут на их лужайке материализовалась страшная длиннорукая Морга, околдовавшая охрану и всех домработников. — Почему я? — захныкала Рейни. — Я не умею! Нога ныла невыносимо. Рейни бросило в слёзы и жалобный вой, отчего заколки в волосах начали резонировать на болезненной для монстров частоте: Морга и остальные подняли вопль, закрыв руками уши. Началась жуткая неразбериха. Неожиданно что-то неуловимое рассекло воздух между ней и страшилищем, войдя в землю острым концом. Красная роза. — Это ещё кто! — прорычала Морга. Круг яркого софитного света упал на один из балконов замка, где на каменном парапете стоял платиновый блондин в чёрном костюме-тройке, цилиндре и белой маске на глазах. Длинный плащ развевал ветер, играя ярко-красной подкладкой. — Моё имя Такседо Маск, Рыцарь Лунного света. Слезами горю не поможешь, глупышка. Улучившая момент кошка снова её потормошила: — Подбрось диадему и скажи: Лунная диадема, в бой! Рейни нехотя сняла со лба диадему. — Да кто ты такая? — опять взбесилась Морга. Свист. Спецэффекты. Разноцветные всполохи света. Духоподъёмная музыка. — Я борец за добро и справедливость! Девушка-воин, Луна в матроске! Сейлор Мун! Я несу возмездие во имя Луны! Морга с предсмертным воем рассыпалась в прах. Чары вокруг обслуживающего персонала развеялись. — Было эффектно, Сейлор Мун, — похвалил её Такседо Маск с лукавой полуулыбкой. — На этом моя работа окончена. — Но ты ничего не сделал, — застыла на месте Рейни, глядя снизу вверх, на что красавец лишь драматично поднял край плаща и взмахнул им на прощанье, скрывшись в тенях, как и не бывало. Рейни подняла с травы упавшую розу и отвела руку подальше, чтобы получше ту рассмотреть. Кто-то забарабанил в дверь. Рейни с тлеющей сигаретой подхватилась на локти.***
Так началась новая веха в жизни Рейниры Таргариен. Эпоха Деймона. Поскольку на службу он вернуться не мог, да и не хотел, отец принял решение восстановить его в компании на прежней должности (ходили слухи, что на встрече совета директоров Хайтауэр решительно проголосовал против, но босс остался непреклонен). Визерис распахнул перед братом не только двери их офиса в Сити. Он хотел видеть его в кругу семьи и даже отдал распоряжение приготовить комнаты в замке, которыми тот пользовался в прежние годы. Однако желанием перебраться в предместье Деймон не горел: Алисента рассказала ей по секрету, мол, в городе у него живёт любовница, так что он до поры до времени осел у неё. К тому же, так было проще добираться до его клуба в Сохо. Жизнь в доме Таргариенов в кои-то веки стала налаживаться. Папа за бог знает сколько времени выглядел абсолютно счастливым и умиротворённым, как и сама Рейни. Пока взрослые торчали в Tower of the Hand, куда штаб-квартира компании переехала из так называемой Башни Мейгора ещё при старине Джее, они с Алисентой и десятком телохранителей коротали дни дома. Рейни валялась на кровати в своей комнате с ноутбуком на коленях и монтировала музыку, пытаясь собрать диджей-сет (Алисента жаловалась, что можно потечь крышей, если слушать один и тот же трек пятьдесят раз подряд). Иногда она спускалась к охране на первый этаж, просто поздороваться и посплетничать от нечего делать: самый весёлый и разговорчивый был Харвин Стронг, самый молодой и симпатичный — Кристон Коль, смуглый шатен с карими глазами и длинными волосами (вроде как, ему исполнялось тридцать). На второй день после приёма в Букингемском дворце Рейни выложила в Инстаграм свежие фото (не так много на самом деле, ведь её снимал лакей, так что большую часть она забраковала). Почти сразу же за лайком Алисенты пришла реакция от Деймона. Рейни перечитала три раза. Прокричалась от смеха и рванула со всех ног на террасу. В ближайшие дни такие забеги превратились в своеобразную эстафету: Рейни выкладывала стори (лучше парочку), Деймон тут же строчил ей какую-то умопомрачительную дичь, она бежала к Алисенте, с которой они ещё раз хором ржали и вместе придумывали, как бы смешнее и заковыристей ему ответить. Как правило, он выдавал фразочки типа «кто оплачивает замену экрана, если он сгорел от красоты, а не от яркости, — я или гарантия?» или «горизонт и фокус вышли на перекур. Говорил же, не кусай руку, которая тебя снимает». К счастью, погода в июле стояла жаркая, так что Рейни отплатила сполна. Первым делом они устроили фотосессию в бикини у бассейна и возле разбрызгивателей на газоне, потом перебрали весь гардероб и пофоткали друг друга в разных частях замка (даже на крышу забрались). Материала хватало на месяцы вперёд, пусть и с пометкой «Близкие друзья». Переписываться со своим тридцатилетним дядей, отношения с которым не развивались примерно с того момента, как ты играла в барби, а он возил тебя на плечах, было… волнительно. До этого весь мир Рейни умещался в чат для богатых девочек «Pussy Nuggets», где были они с Алисентой, Лейна Веларион и ещё дюжина дочек папиных друзей и родни. Одним вечером в конце недели они как раз обговаривали будущую вписку (если её можно так назвать). Специально для таких случаев папа купил ей апартаменты в Вестминстере, а точнее, целый этаж многоквартирного эдвардианского дома на Пикадилли, где подружки могли быть достаточно близко к городским развлечениям и в то же время под чутким присмотром. Обычно они не делали ничего такого, о чём её охране следовало бы доложить отцу: танцевали, напивались, курили флэшки, составляли гороскопы — всё то же, что обычные подростки, но в рамках воспитания титулованных особ. Рейни уже надела пижаму и залезла в постель, единственным световым пятном в кромешной темноте был экран смартфона, в который она уткнулась. И тут рама окна громыхнула, словно с улицы её толкнул сильный порыв ветра или большущая птица. Рейни обмерла от испуга, вся подобралась к спинке кровати, но не закричала — лишь хватила воздух ртом с громким ахом. Первой мыслью, как обычно, был призрак. Она выросла в замке, естественно, она боялась грёбаных призраков, даже если отказывалась в них верить! На пару секунд всё затихло, но потом створка окна и вовсе распахнулась настежь: долбаная человеческая рука толкнула её внутрь — ей точно не показалось! И вот тут Рейни действительно всполошилась: выматерилась взахлёб и понять не успела, как её телефон прицельно полетел в окно. — Потише, принцесса, ты ещё булыжником в меня запусти! К счастью, она промазала: мобильник шарахнулся о комод и шлёпнулся на ковёр отдельно от задней крышки. — Дядя, это ты, какого хрена?! — выпалила Рейни один слитный комок звуков. — Тут второй этаж! У меня чуть сердце не разорвалось! В скудном уличном освещении тёмный силуэт с белыми, как вспышка, волосами нашёл устойчивое положение, глянув под ноги, подтянулся за раму и перевалился-таки через подоконник в запретные чертоги её спальни. — Кентервильское привидение заказывали? — спросил Деймон, отряхиваясь. На нём были какие-то тёмные брюки, кроссовки и футболка Guns N’ Roses. — Нет! Что ты тут… Я вообще-то уже в постели. Почему в окно? Она нервно прыснула, но Деймон тут же заткнул её громким шиком. — Потому что в доме дежурит охрана, пятеро мужиков или сколько их там. Мы с твоим отцом только что приехали вместе, а сейчас я еду в клуб, но упрашивать его слишком геморно. — Упрашивать? О чём? — В общем, — он взял паузу и посмотрел прямо на неё, постукивая ногтем по столбику в изножье кровати. — Если ты со мной, быстренько что-нибудь накинь, и выезжаем. Нам ещё через кольцевую продираться, но в шашках, как ты знаешь, я специалист. Только придётся через окно, так что каблуки внизу нацепишь. Рейни опешила, бестолково разинув и снова захлопнув рот. — Дядя… Деймон. Со мной всегда выезжают две машины… — Лексусы. В одной ты, в другой охрана, я в курсе. Две смены по четыре человека и два водителя, правильно? Ровно поэтому я не хочу тащить с собой всю эту ораву. Рейни, я всё продумал. Я на своих колёсах, провезу тебя так, что никто глазом не моргнёт, и привезу обратно до того, как у них будет пересменка. Ну так что? Матерь божья. Это реально с ней происходило? — Я никогда не уезжала из дома без охраны. И даже без Алисенты. — Так ведь я буду с тобой. Будем держаться за ручку всю дорогу, если боишься, — тут дядя, как видно, потерял интерес и уже было отмахнулся. — Ладно, если ты не хочешь… О, она хотела. Ещё как хотела. — Хорошо. Я с тобой, — пока они разговаривали, её кидало то в жар, то в холод. Под кожей словно поселилась колония мурашек, бегающих по позвоночнику. Кажется, её тело отвечало на автомате, потому что в мозгах била в тарелки заводная обезьяна. — А можно… я соберусь, накрашусь? — Нет времени. Бери, что надо, нафуфыришься у Мисси. Познакомлю вас. Пока Деймон блуждал по её спальне, Рейни устроила налёт на гардеробную, где схватила чуть ли не первый попавшийся выходной костюм и туфли «братц» от «Версаче» на шестнадцатисантиметровом каблуке. Первым спускался он по заросшей фиолетово-белой бугенвиллеей шпалерной решётке, буквально ставя босые ноги Рейни то на одну, то на другую перекладину, точно по своим следам, и даже по-джентельменски спустил её в росистую траву на руках. Его чёрный в красную полоску суперкар был припаркован у парадного входа, весь эротично-изгибистый, с настолько низкой посадкой, что зазор между днищем и дорогой можно было бы приравнять к каким-нибудь мегалитами Соунхенджа. Рейни интересовало одно — насколько просторный там багажник. Впрочем, проверять не пришлось, потому что Деймон умело спрятал её под своей курткой на единственном, помимо водительского, сидении. У ворот машина остановилась, стекло со стороны Деймона тревожно отъехало вниз. — Уже поздно, сэр, охранника нет. Вам не дали свой ключ от ворот? От знакомого голоса Кристона всё нутро сжалось и подскочило к желудку. Рейни забыла, когда последний раз прилежно молилась, но сейчас отчеканила бы «Отче наш» на зубок, только бы не чихнуть и не шевельнуться ненароком. — Ты ведь Криспин? — Кристон. — Ну да. Помню, что-то там с пончиками связанное, — господи, да он же сам напрашивался на неприятности. — Не сходишь в будку открыть нам ворота? — Рейни прикусила щеку, чтобы не крикнуть от безысходности. — В смысле мне. Нестерпимо долгие секунды молчания. Дверное стекло снова зашуршало. Что Кристон ушёл, стало понятно лишь по лязгу разъехавшихся створок и мягкому толчку, с которым колёса хрустко покатились по гравиевой дороге, свернули к шоссе и не успели заехать на асфальт, как Деймон выстрелил вперёд на всех оборотах, сорвав с неё куртку свободной рукой. Пока они ехали, Рейни заинтересовала сенсорная магнитола. Дорога предстояла долгая: сначала по М25, потом центр, а Дэймон слушал какой-то жуткий металёвый хип-хоп. Но не успел её палец коснуться дисплея, как дядя ни с того ни с сего перехватил её руку и подтащил к себе. На миг ей действительно стало не по себе. Деймон, не глядя, развернул её запястье внутренней стороной к себе, бросил недобрый взгляд на заживающие ожоги: — Рассказывай. Чья это работа? Его пальцы были ледяные. Узел напряжения внутри с натяжением развязался, Рейни глупо смято рассмеялась в попытке разрядить обстановку: — Это очень тупая история, мне правда стыдно. Я курила в комнате, и вдруг кто-то вломился, я подумала, что папа. Ну и не придумала ничего умнее, как затушить сигарету о себя. Можешь ничего не говорить, я дура. К тому же, это была Алисента, а не он. Рука Деймона задержалась на пару мгновений, но потом он изобразил забавную ироничную гримасу и отпустил её. На удивление, дорога пролетела в мгновение ока: тянучку из машин он наверстал, ловко перестраиваясь с полосы на полосу и выжимая максимум скорости на свободных перегонах. Перед клубом они заехали за Мисарией, той самой подружкой Деймона, которую он звал просто Мисси. Рейни догадывалась, что и это не её настоящее имя: в качестве псевдонима та выбрала драматичную, но в целом типично блогерскую «Леди Мизери». За полночь в их с Деймоном трёхкомнатные апартаменты набилась толпа одинаково разодетых холёных девиц одна краше другой: все худые и высоченные даже без каблуков, казалось бы, даже привыкшая к роскоши Рейни в этом цветнике чувствовала себя дико: на девушках были топовые бренды, трендовые укладки и макияжи из «ТикТока» — наверное, только немётанный глаз мог заметить, как чрезмерно всё это выглядело, по сравнению с настоящим люксом. В спальне Мисарии был подиум с крутящимся пилоном. Рейни ожидала увидеть цыпу с обколотыми губами и скулами, однако всё оказалось куда приземлённей в хорошем смысле: у Мисси были шикарные чёрные волосы до пояса и несколько азиатские черты. Деймон поручил ей заняться «малой», пока он обкашляет пару вопросиков по телефону в другой комнате. А ещё ей разрешили покрутиться на пилоне. Не без снисходительных ухмылочек. — Детка, я не спорю, стиль у тебя есть, но ты как будто собралась на благотворительный вечер, а не в клуб. Рейни неуютно заёрзала на высоком табурете рядом с туалетным столиком в лампах, как из гримёрки. Интерьер у Мисси и Деймона был куда современней, чем в замке, где даже двери и окна вековой давности меняли на такие же деревянные, с громоздкими ручками и щеколдами. — Мы согласовываем все образы с моей гувернанткой, Алисентой. — Ладно. Попробуем подобрать что-то к твоим «братц». — Мисси загремела плечиками в небольшой гардеробной. За дверью без умолку тарахтели женские голоса, прерываемые лишь звоном стаканов. — Нда, с твоей иксэсочкой и ростом платья будут висеть по колено. Разве что из старых, в которые я не влезаю… — Прости. У меня нет твоей фигуры. Хоть каблуки спасают — ниже шести сантиметров не ношу. — Зато сиськи уже сейчас больше моих. Сколько тебе, пятнадцать? Господи, это вообще законно? Рейни громко засмеялась, и Мисси вместе с ней. Они примерили пару-тройку нарядов, и, как ни странно, тянущиеся брюки клёш сели идеально (с такими-то каблуками ноги и впрямь были от ушей), а к ним нашлась и подходящая блузка с декольте. — Ты меня накрасишь? — умоляюще сложила ладони Рейни. — Пожалуйста. Мисси разложила на белом глянцевом столике весь свой внушительный арсенал косметики и кистей. Повернула табурет к свету, капнула на руку несколько тональных основ, ища самую светлую, придирчиво всмотрелась в лицо Рейни. Ей нравилось, как легко и естественно та с ней держалась, не пытаясь выдавить из себя лицемерную улыбку: в ней чувствовалась и доля высокомерия, нотки самолюбования, но скорее как часть её подчёркнутой индивидуальности. — Я импровизирую, или есть конкретные пожелания? — Не знаю, — пожала плечами Рейни и вдруг ляпнула. — Как нравится Деймону? Они с Мисси вновь синхронно заулыбались, когда она протянула выразительное «о-о-о!». — Знаешь, правильней спросить, знают ли они, что им нравится. Это если мы говорим о натуралах, геи-визажисты не в счёт, — разговорилась погрузившись в творческий процесс Мисси. — Ну, как там они нас распределяют? Кошечки и лисички? — Я знаю, на кого западает Деймон, — просияла Рейни. — Дракоши. — Нет. Кто ему совершенно точно не нравится, так это дракончики. Красотки по его части, а вот мужиковатых он не любит, как внешне, так и в поведении. Не знаю, насколько ты знакома с его благоверной… Вот уж не думала она, что речь этой ночью зайдёт о жене Деймона. Каким же сюром, если подумать, была вся эта ситуация. — Ты зря себя недооцениваешь, милая. У тебя интересный разрез глаз, и цвет очень красивый, как для альбиноски. Пухлые губки. — Беби-фейс, — саркастично продолжила Рейни. — Послушай. — Мисси прервалась и с полной серьёзностью убеждённо сказала. — Ты поймешь, что ты красивая, раз и навсегда, когда твой мужчина посмотрит на тебя как на единственную, кого он хочет в этом мире. И кто такая она была, чтобы не поверить её словам? В начале второго ночи все наконец-то были готовы отправиться тусоваться. Когда Рейни, упакованная по высшему разряду, вышла к остальным, Деймон подозрительно долго на неё залип: раньше он смотрел вскользь, и, по правде, это было приятно — наконец почувствовать себя видимой. Вроде как щекочущие нёбо пузырьки шампанского. Доро́гой они с девчонками до того спелись, что вместе подкалывали Деймона по поводу лисичек и кошечек. Удивительно, как легко он шёл на контакт с людьми на десять и более лет младше него: она не могла отделаться от чувства, что внутри он такой же подросток, которому попросту скучно со стариками вроде Отто Хайтауэра или того же Визериса. На фейсконтроле Рейни пропустили без всяких вопросов. Она и раньше бывала в ночных клубах, но в основном это были пляжные курорты и заокеанские страны, где за ней и девочками не выстраивались толпы с фотокамерами и телефонами. Дядя заверил её, что волноваться не о чем. Dragonstone был клубом для своих, и, если бы какой-то умник решил слить личную информацию о хозяине или его компании, такого стукача моментально бы взяли за жабры. Первым, о чём ты думал, переходя порог клуба, была пещера, где под землёй горит огонь и течёт магма. Здесь точно мог бы жить древний огнедышащий змей. Рейни мало понимала в эклектике, но на ум приходили брутализм и, возможно, неоготика: стены и потолок внутри вызывали яркие ассоциации то ли с чешуёй, то ли с острыми, как мечи, сталактитами. Вип-зоны со сквозными деревянными перегородками обставили массивной антикварной мебелью, картины висели в огромных металлических рамах, островная барная стойка как будто выросла из трёхгранных базальтовых колонн, а светящаяся плитка под ногами имитировала языки пламени и текущую лаву. Деймон с девчонками и какими-то подсевшими к ним парнями курили кальян и выпивали за столиками (к слову, дядя, как ответственный взрослый, взял себе нулёвку). Время от времени Мисси с подружками вытягивали Рейни в толпу у диджейского пульта, и после очередного танцевального марафона к ней очень плавно сел на хвост загадочный незнакомец: выдохшаяся и насквозь мокрая, она выложилась для него на полную до конца следующего трека, а потом он пригласил её за стойку угостить коктейлем. Рейни и тут не смогла отказать. Всё время, пока она красовалась на танцполе и кокетничала у бара, дядя буквально не сводил с неё глаз. Возможно, в этом и проглядывало нездоровое внимание, но она быстро себе напомнила, что он обещал за ней присматривать. Мужчина, имени которого она не расслышала, а переспросить застеснялась, развернул её за плечи к выходу в холл, дескать, там только что была Билли Айлиш. Рейни напрягала зрение, как могла, её хайбол уже ждал на стойке, но стоило ей взять в рот соломинку, как обстановка круто поменялась за какую-то долю секунды. Деймон вырос из-под земли за спиной её ухажёра, взял его за затылок и молча приложил лицом о стойку. От удара зазвенели стаканы, люди вокруг переполошились, из носа ничего не подозревавшего мужчины фонтаном брызнула кровь. Словно этого было недостаточно, Деймон схватил её хайбол и насильно влил бедняге в рот вместе со льдом и прочими ингредиентами — большая часть вышла обратно, в том числе ей на одежду. К этому моменту Рейни накрыла тихая истерика. Народ у стойки разошёлся подальше так, что секьюрити спокойно провёл к выходу пострадавшего и их с дядей (впрочем, она мало что видела и соображала — тушь разъедала глаза). Вскоре к ним подоспела Мисси. Музыка так грохотала, что всем приходилось орать. Она понятия не имела, какой дьявол вселился в Деймона, но тот абсолютно трезвым голосом объяснил охранникам, что «этот мудак» подсыпал Рейни в стакан порошок. — Дива видела, — вмешалась Мисси. — С нашего столика хороший обзор. — Она несовершеннолетняя, — проговорил Деймон, словно разрезал воздух острым клинком, указывая на неё, маленькую и трясущуюся с головы до ног в блядских копытах от «Версаче». — Возьмите стакан, проверьте состав. Если уёбка не рубанёт через полчаса. Кетамин, рогипнол быстро выводятся — анализы ни черта не покажут. — Это наш недосмотр, сэр, — виновато кивнул охранник. — Копов вызывать будем? Деймон поостыл, помялся с минуту: — Не спеши. Потом оставил их, а вернулся уже с побитым дядькой, которого усадили в сторонке и вручили пакет со льдом: бесцеремонно взял того за шкирку и провёл через холл едва ли не на четвереньках, поставив, как школьника, перед Рейни: — Извиняйся. — Прос… — тот подавился словами и пригнулся к земле от смачного подзатыльника. — Перед ней, мразь. — Я не знал, что она малолетка! Она выглядит, как взрослая. Мисс, мне серьёзно очень жаль. — За что тебе жаль? — Что подсыпал вам снотворное, — ещё минута, и нытьё перешло бы в слёзы. — Пожалуйста, не звоните копам. Я публичный человек, меня с говном сожрут… До Рейни постепенно стало доходить, как нелепо, должно быть, она сейчас выглядит в оплёванных шмотках и с потёками туши на щеках. Вслед за слезами вдруг прорезался неадекватный смех. По-прежнему злой, но удовлетворённый Деймон ещё раз грубо одёрнул мужчину: — Пошёл на хер из моего клуба. Однако первыми вышли они втроём. — Это твой проёб, — бросил Деймон не ждавшей удара в спину Мисси. — Разодела малую, как грёбаную лоли. Та выплюнула смешок напополам с удивлённым вздохом. Рейни первый раз видела её такой возбуждённой и сбитой с толку. — Не делай вид, что тебе не понравилось выбивать дерьмо из того мужика. У тебя и сейчас стоит, я права? Он не ответил, лишь молча разблокировал свою машину на обочине и открыл для Рейни пассажирскую дверь: — Я везу её домой, — и вытянул руку в требовательном жесте. — Дай карандаш. Мисси цокнула языком, но достала из сумочки пачку длинных дамских сигарет. — Почти неделю, как бросил, — с досадой пробурчал Деймон перед затяжкой. Было видно, как вместе с долгим выдохом из него помалу выходит напряжение. — С капсулой, класс. Теперь весь вишней провоняю. На обратном пути, пока Рейни стирала свою маску панды влажной салфеткой, на него нахлынули воспоминания о славных военных подвигах. Когда Деймон вылетал на «Караксесе», пехота пускалась врассыпную, завидев в небе его крылья и раскраску фюзеляжа, такую же, как у шлема. Точно так же они боялись его рёва, слышимого за многие мили, но уже после того, как в них летели снаряды. — Меня вырубило в тот момент… В общем, когда нас сбили. Пришёл в себя, когда самолёт ушёл в штопор. Помню, у меня кровь носом пошла. Лейнор запаниковал, я пытался ему сказать, что посажу «Караксес», но он без того зассал, пока меня не было минуту или две. И он катапультировался, а я ведь не мог бросить машину — пришлось выравниваться и идти на аварийную посадку. В таблоидах такого не напишут, родная. И вот я чудом приземляюсь на брюхо, пропахиваю, наверное, метров сто пляжа. Кажется, меня снова вырубает, потому что к тому времени меня уже нашли китаёзы. — И ты сдался? — А вот хера! Я сделал вид, что сдаюсь. Но со мной был мой боевой пистолет, так что я ещё отстреливался из кабины и, вроде как, кого-то уложил. Потом китайцы сами меня нашпиговали, а я ведь ещё горел параллельно с этим. — Но почему ты просто не сдался? Боялся, что тебя убьют или будут пытать? — Мне было насрать, убьют меня или нет. Рейни почти воочию видела, как безжалостно он отнимал чужие жизни, покрытый кровью с головы до ног и в тлеющем от жара комбинезоне. Он всегда был непоколебим, как скала, даже когда впадал в бешенство, сокрушая врагов без счёта. Это пугало и восхищало в равной степени. Как дядя и обещал, обратно в замок они попали в самый раз к утренней пересменке: Кристона сменял Харвин, а с ним едва ли когда-то были проблемы. Деймон влез по решётке первым, чтобы втащить хихикающую без остановки Рейни в комнату. Когда он ушёл, максимум, на что её хватило, — стянуть с себя тряпки Мисарии и лифчик и завернуться в уже расстеленное одеялко. «Трусиха. Да что с тобой не так, Рейни? Ты ведь этого хотела, а теперь стоишь с дрожью в коленках, как школьница!» Подошедший сзади метрдотель сжал её плечи и слегка помассировал, настраивая на боевой лад: — Смелее. Ты ведь знаешь теорию? У нас нет более или менее важных клиентов. Никто тебя не съест, в конце концов: это трое джентльменов, а не племя дикарей-людоедов. Конечно, трое джентльменов, один из которых Таргариен, а двое других его немецкие бизнес-партнёры из небезызвестной партии. «Так. Собралась. Выдохнула. Пошла». Рейни с идеально прямой спиной и походкой от бедра пересекла зал, битком набитый клиентами, — кто за кучно стоящими столиками в белых скатертях, уставленными посудой, вазами с цветами и вёдрами для шампанского, кто на паркете у сцены в круговороте начищенных туфель, струящихся юбок, боа, жемчугов и плотного амбре из «Шанель» и папирос, которые дымили здесь практически в каждой руке или дамском мундштуке. В сиянии хрустальных люстр никому не дано было укрыться от чужих глаз. Рейни мимоходом поймала своё отражение в огромных декорированных зеркалах вдоль стен: волосы до плеч были гладко уложены в крупные локоны, скромная белая блузка застёгнута на все пуговицы, зауженная юбка до середины икры, красная помада. Каждый шаг, перестук каблуков отдавались тяжёлым ударом в груди. А трое за дальним столиком становились всё более материальными. Она чувствовала, что окаменеет на месте, как только заговорит с ними. Его Сиятельство сидел вполоборота к ней с ненавязчивой тоскливостью на лице, как будто одновременно находился в компании и над ней, готовый в любую секунду переключиться на что-то или кого-то поинтересней. Даже будучи в центре внимания, когда чужие взгляды обращались к нему, он был не здесь, а где-то далеко. Рейни нашла себя замершей у их столика без малейшего понимания с чего начать. — Откуда этот чёрный ансамбль? Неужто из-за океана? — она тупо уставилась на сцену, где на фоне серебристой драпировки глянцево отсвечивал рояль, играли одетые с иголочки джазмены и пританцовывала у микрофона чернокожая певица в невероятно шикарном и сексуальном платье. Немец меж тем небрежно добавил. — В штатах к такому относятся… проще. — Девушка, заберите лишние стаканы. Рейни вздрогнула, дай бог, чтобы не слишком заметно. Второй фриц, помоложе и поприятней, описал рукой с папиросой круг над сервированным столом. — Простите. Я… передам вашему официанту, — она прочистила горло и взяла на два тона выше. — Меня зовут Рейнира, и сегодня я буду вашей сомелье. Мужчины с насмешливым недоумением переглянулись, а один из них, справа от неё, и вовсе захохотал. Лорд Таргариен был к ней ближе всего: в его мягкой улыбке скорее угадывалась снисходительность и мужское плечо, за которым хотелось спрятаться. — Просто дайте винную карту. — Рейни машинально протянула младшему фрицу с недовольной миной книжку, в которую до этого вцепилась, как в спасательный круг, но её руку легонько притормозили на полпути. Длинные холодные пальцы лорда Таргариена с золотым кольцом-печаткой на мизинце скользнули по тыльной стороне ладони. — Герр Шпеер. Позволим леди делать её работу. Быть может, она предложит что-нибудь вам по вкусу, — и он повернулся прямо к ней, глядя снизу вверх, но как будто бы наоборот. — Рислинг? — Да, — подхватила Рейни, не думая. — У нас есть рейнские вина: шардоне, пино нуар. — А мы-то думали, англичане пьют херес и креплёное вино, — съязвил сидящий по правую руку весельчак средних лет, имени которого она не знала. — Кажется, вы не особо переборчивые в смысле выдержки и качества, я прав, старина? — Какие познания, Эрхард, — сложил губы в линию наморщивший лоб Таргариен. Рейни ухватилась за возникшую паузу: — Могу предложить Maximin Grünhaus — это белое вино из монастырских виноградников в Мозеле. Его регулярно поставляют в Букингемский дворец. — Приятно знать, что король Эдуард предпочитает немецкую марку, — посмеялся Эрхард. — Но, скажем прямо, не удивительно. — Итак, с вами определились, — Таргариен снова вопросительно глянул на неё, и Рейни изо всех сил подавила в себе желание закрыть пылающее лицо проклятой винной картой. — К юбилеям Его Величества выпускают лимитированную коллекцию Graham's — выдержка точно совпадает с круглой датой короля. — Портвейн? — хмыкнул тот с прохладцей. — Превосходно. С гигантским облегчением Рейни упорхнула в винную комнату за бутылками. Эрхард настоял, чтобы она разлила вино сама: Maximin Grünhaus они со Шпеером уговорили с истинно немецким пристрастием, Рейни вкрутила штопор в новую пробку, успевая между делом обслуживать другие столики, пока её вновь и вновь не зазывали обратно. Вскоре алкоголь развязал захмелевшим фрицам языки. — Как идёт подготовка к олимпийским играм? — спросил Таргариен как будто без особого интереса. — Слышал, вам поручили перестроить стадион Вернера Марха, Альберт? Что насчёт авиационной промышленности? Заводы, ангары? «Железный трон» давно готов выйти на международный рынок. — Версальский мир запрещает Германии иметь свою авиацию, — начал было Шпеер, но его перебил в стельку пьяный Эрхард. — Геринг собрал фронтовых друзей и наших лучших асов, дружище. Это возрождение старых добрых имперских ВВС, но куда смертоносней. Люфт-ваффе! — увидев, что Рейни вновь собралась к другим клиентам, он неожиданно дёрнул её за запястье и махом усадил к себе на колени. Так вышло, что в её руке оказался штопор, который она инстинктивно зажала между пальцев под столом. — А поручили эту почётную миссию старине Мильху, вашему покорному слуге. Скоро Германия покажет миру, что значит тевтонский характер, ха-ха-ха! Лорд Таргариен на другом конце стола посмотрел на неё так, что сомнений практически не осталось: он заметил. Рейни словно провели трепанацию — одним его взглядом, острым, холодным, как тот же медицинский штопор, — и вдули сжатый воздух прямо в череп. Она боялась даже дышать. — Эрхард. Она обслуживает не только нас. — Я и вижу, что девка больно вертлявая, — он игриво подбросил её на коленках, поддав бёдрами, и крепче прижал за талию. — Всех за раз не обслужишь, фройляйн. — Выпьем за люфтваффе, — вдруг предложил Таргариен и протянул Эрхарду свой бокал. Тот размышлял недолго: ответно поднял бокал, но не успели они стукнуться, как Таргариен выплеснул свой портвейн Эрхарду в лицо и на белоснежную рубашку. Рейни тут же отскочила в сторону, и не зря, потому что фрица молниеносно вжали мордой в тарелку. И не отпустили, пока Таргариен, перегнувшийся через стол, не договорил всё, что хотел: — Это мой клуб. И всё в этом клубе, в том числе она, принадлежит мне. Уяснил? — О нет, сэр! Не нужно, — вмешалась Рейни осторожно. — Я в порядке, клянусь. Таргариен всё-таки его отпустил, оправил костюм и спокойно вернулся на своё место. Побледневший Альберт Шпеер сидел навытяжку и не двигался, будто аршин проглотил. — Принеси этому пьяному борову полотенце. — Рейни уже одной ногой была на кухне, как вдруг её руку опять поймала чужая рука. Лорд Таргариен сунул ей в кулак сложенную купюру и мягко стиснул в своей ладони, пройдясь большим пальцем по коже с тыльной стороны. — Это за причинённые неудобства. Он был… необыкновенный человек. Лорд Таргариен. Он мог быть душой компании, но относился к этому с самоиронией — никогда не вовлекался целиком. Он мог вести себя и как последняя сволочь, осознанно набивая себе цену, — и это тоже работало. Он не старался понравиться, даже наоборот — как будто делал всё вопреки этому. Будь его воля, все эти проходимцы так и толпились бы у его порога, ведь ему было хорошо и без них: вокруг ошивалось слишком много народу, и это дьявольски утомляло. Но что поделаешь — таковы были издержки бизнеса. А бизнес был средством достижения цели. Полного контроля и превосходства. Монополии власти. Он был настоящий мужчина. Такой, от которого у любой девушки сами собой слетают подвязки на чулках, как любили говорить её подруги. Рейни обернулась в сторону кухни, где метрдотель с толпой официанток недвусмысленно показывали ей, до чего же жарко стало в клубе прямо сейчас.***
Рейни так неожиданно и крепко сморило, что расталкивать её пришлось Алисенте аж в двенадцатом часу дня. А ещё выяснилось, что всё это время её многострадальный телефон так и валялся на ковре в разобранном виде: невиданный пофигизм для девочки, которая обыкновенно не выпускала его из рук дольше, чем на час. — Боже, Рейни, от тебя несёт сигаретами с вишней. Ты что, заснула в макияже? — Я всё расскажу, клянусь. Только поваляюсь ещё часик, хорошо? И кофе выпью. С трудом, но Алисенту получилось уговорить ни о чём не рассказывать Визерису и вообще никому, даже их девчонкам. Естественно, за такой ляп всей команде, которая охраняла Рейни, грозило если не увольнение, так позорный выговор. С другой стороны, все четырнадцать лет она вела себя паинькой: кто мог заподозрить, что глухой ночью её дядя злостно выкрадет племянницу из спальни и увезёт в свой «Драконий камень»? Абсолютно никто. И Деймон этим воспользовался. Уже на следующий день после вылазки у него был мастер-ключ от ворот. А на второй день они с Визерисом опять возвращались из офиса вдвоём, и в этот раз Деймон пересел за руль пятиместного кабриолета Aston Martin. Нагло врать Алисенте в глаза Рейни не хотела, да и не могла. В другой ситуации они как лучшие подруги выбрались бы на тусовку вместе, но сейчас её гувернантке, доверенному лицу Визериса, фактически члену их семьи, приходилось покрывать свою подопечную, а вместе с ней и Деймона, которого, прямо сказать, та недолюбливала, как и её отец. Рейни правда ценила её за молчание. В конце концов, не могли же эти ночные похождения продолжаться долго? Но они продолжились. Ночь за ночью её Ромео карабкался по решётке с бугенвиллеей в спальню Рейни, где она уже ждала его в вечернем наряде и боевом раскрасе. Иногда он подавал условный сигнал, и она слезала сама в его бережные сильные руки, спускавшие её на землю, иногда он ловил брошенный рюкзачок с одеждой, побрякушками и утюжком для волос или даже спускался с её босоножками в зубах. Мисси с девчонками приняли её в компанию практически сразу. Рейни разрывалась между переписками в «Pussy Naggets» и втором чате, где девушки намного старше неё обменивались самыми грязными и захватывающими историями и сальными шутками. Тогда же выяснилось, что Деймон познакомился с Мисарией, когда она работала в стрип-клубе, а их скрывающиеся за фейковыми именами подруги и сейчас трудятся в эскорте. — Как ты не можешь понять, Рейни? Это не отношения, — втолковывала ей бескомпромиссная Алисента. — То, что происходит между Мисси и Деймоном, называется изнасилованием проституированной женщины. Можно подумать, ты не знаешь, что торговля своим телом автоматически превращает человека в объект. Или товар. А ведь раньше она думала так же. Но сейчас моментами Рейни даже завидовала своим подружкам-эскортницам. Их жизнь виделась ей непрекращающейся вечеринкой, садом райских наслаждений, где был секс, и не было ответственности, была полная свобода, и не было мыслей о завтрашнем дне, ведь каждый новый день обещал сюрпризы. Они ничем не отличались от тех же блогерш-миллионниц, инфлюэнсеров или бизнеследи. Водили такие же тачки, имели схожие хобби, бывало, читали умные статьи, смотрели документалки, посещали тренинги личностного роста, даже поддерживали благотворительные фонды и занимались активизмом. Единственное «но» — их общей точкой притяжения были две вещи: деньги и секс. И говорили об этом очень много, буквально всё время: как тратились деньги, и как они зарабатывались. В самых сочных и неприглядных подробностях. Всё, что Рейни до этого знала о сексе, умещалось в одну простую формулу. Для девушки не было ничего круче и желанней, чем первоклассно обслужить своего мужчину. Воплотить любую его сексуальную фантазию — чем жёстче и смелее, тем выше ты прыгнешь в иерархии «сучек». Это наглядно показывала и говорила вся западная поп-культура, как бы ни старалась новая этика замести неудобные темы под ковёр. Подруги Мисси смотрели на это иначе. Они совершенствовали свои навыки не ради чьего-то признания или восхищения — это просто была их работа. И если Рейни могла почерпнуть столь ценные знания из первых рук, никто, кроме эскортниц, не рассказал бы об этом лучше (подкрепляя устную и текстовую часть визуальными материалами). Их переписка с Деймоном тоже встроилась в её повседневность естественно и непринуждённо. В основном они кидали друг другу мемы, совместные фотографии и видео с его или её телефона, иногда писали свои мысли на отвлечённые темы: вот, скажем, Рейни отчаянно хотела попасть на сольный концерт Викенда, но всякий раз, как назло, тот либо отменяли, либо он выходил на сцену угашенный на жалкие двадцать минут, а на следующий концерт Рейни уже не отпускали. С селебрити, к слову, они тусовались с завидной регулярностью: как правило, с рэперами (жутко токсичными понторезами), поп-исполнителями и диджеями. Но больше всего Деймону нравилось зависать с самыми обычными клаберами и рейверами, какие толпились в очередях на фейсконтроль или курили у чёрного хода: в юности, как он рассказывал, дядя просто подваливал к незнакомой компании и предлагал его накачать: одни его узнавали, другие нет, но чаще всего такие спонтанные знакомства заканчивались куда интересней унылых посиделок со звёздами. Надо ли говорить, что Деймона не раз принимала полиция, и с наркотиками в том числе? Когда Рейни была мелкая, её папа купил Деймону дорогущий спорткар, вроде как, в качестве примирительного подарка после долгого дядиного отсутствия. Она запомнила, потому что он взял её покататься, по официальной версии, — на деле же то был первый в её жизни стрит-рейсинг, в котором она участвовала лично. Пока Рейни визжала и заливисто хохотала на пассажирском сидении, он топил педаль в пол и дрифтовал так, что сжёг новенький комплект резины. Сама тачка тоже протянула недолго, и это многое говорило об отношении Деймона к подаркам брата. Кроме клубов и вписок, они с компанией любили кататься на том же «Астон Мартине» с включённой на всю музыкой, и каждый раз Деймон усаживал Рейни рядом с собой: они с девочками орали песни из музыкальных чартов, танцевали, поднимаясь с сидений, так, что дяде приходилось одной рукой придерживать ей юбку или вынимать изо рта нашитые на край длинные перья. Она представляла себя Дейзи Бьюкенен, которую осыпа́ли самыми дорогими нарядами и украшениями, а его — не иначе как великим Гэтсби, салютующим бокалом шампанского под залп фейерверков в финале «Рапсодии в стиле Блюз» Гершвина. Вечный экстаз в сердце праздника жизни. Ничто и никто не мог у них этого отнять. Это лето принадлежало им. Лето, которое никогда не кончится. С изумлением для себя Рейни стала проводить с Мисси едва ли не больше времени, чем с Алисентой. Первую довольно легко было заболтать за тем же макияжем или другой девчачьей рутиной: Рейни мало что знала о дяде с тех пор, как тот улетел на Тайвань, да и более ранние его годы оставались для неё туманны — не странно, что вопросов у неё накопилось вагон и маленькая тележка. Первым шокировавшим её открытием стало то, что Деймон с Мисарией, оказывается, друг друга не любили. — За что вообще его можно любить, ума не приложу? — промычала Мисси, едва шевеля губами, пока накладывала на лицо тканевую маску с хлорофиллом перед своим туалетным столиком. На ней, как и на Рейни, был махровый халат, а длинная шевелюра пряталась за полотенцем в виде тюрбана. — Тогда зачем ты с ним? — вылупилась на неё сидящая в кресле Рейни, обмазавшаяся голубой глиной. — Какая ты всё-таки ещё наивная, зая. В первую очередь, конечно, из-за денег и того, что мне не надо ложиться под богатых стариков и конченых извращенцев. Хотя, знаешь… Нет, забудь. — Ты меня пугаешь. — Детка. Деймон сам не понимает, кого он любит и способен ли любить вообще. Знаешь, как он говорит? Если я тебя трахаю, какие ко мне ещё вопросы? — Мисси повернулась к ней, пожав плечами. Открыла одну из баночек на столике и принялась массировать руки каким-то ароматным кремом. — И потом, любовь штука непостоянная — уж лучше найти взаимную выгоду. Как бы то ни было, мы с ним всегда понимали друг друга, плюс недурственный секс. Иногда мы довольно сильно ссоримся, потом расходимся. Потом сходимся опять. Цикличная природа отношений. Рейни пыталась угомонить сердцебиение, но дыхание слишком явно распирало грудь. — Но он твой парень? Или… — Понимаешь, я не из тех барышень, кому в принципе нужен парень. — Мисси запнулась. Взобралась на табурет, снова отвернувшись к зеркалу, словно оно зачем-то требовало её внимания. — Раз уж пошли такие откровения… Меня с детства привели в секс-бизнес. Младше, чем тебе сейчас, скажем так. Это не было моим решением, никогда. Деймон мой первый мужчина, который параллельно не приходится мне сутенёром. Но, вообще говоря, я могла бы хоть сейчас спокойно зарабатывать вебкамом, да даже на «Онлифанс», и жить себе на широкую ногу без чьих-либо подачек, если бы не отношения с парнем, который запрещает мне торговать собой, — последние слова её пальцы взяли в кавычки. — Это скорее… обременяет, — и добавила, нарочно кривя голос. — Давно хочу вставить себе сиськи и, может, губы, но Деймону нравятся натуральные. Рейни не знала, что сказать. По правде говоря, она начинала жалеть, что вообще затеяла этот разговор, но любопытство брало вверх: — А из-за чего была последняя серьёзная ссора? — В смысле из-за чего мы порвали? Я не запоминаю такие вещи. Хотя одну я с удовольствием бы стёрла из памяти, но такое хрен забудется. Боже, мне до сих пор стыдно перед твоим отцом. Слова встали камнем в горле. Мимолётное предчувствие приказывало скорее заткнуть уши, попросить её замолкнуть, в конце концов, но и тело, и душа словно оцепенели от страха. А Мисси продолжила: — Четыре года назад Деймон заделал мне бейбика. Об этом довольно быстро узнал твой папа и взбеленился, ну ещё бы. И всё бы ничего: медстраховка у меня была, сделала бы аборт без лишнего шума, но Деймону ударила моча в голову, и он мне запретил. Там и о разводе речь заходила, и что он на мне женится, как порядочный мужчина. Визерис пригрозил вышвырнуть его из семьи и лишить наследства, титула и что там ещё полагается Таргариенам. Лично я без претензий, хоть меня и считают очередной его подстилкой, — тупой конец подвернувшейся ей под руку кисти монотонно застучал о столешницу, и это звучало, как обратный отсчёт. Стук. Стук. Стук… — Самого разговора я не слышала, но Деймон всё перечеркнул, когда ляпнул, что Визерис просто ему завидует. А тот ответил, мол, для нас это всего лишь тупая жестокая игра в то время, как он потерял всё: троих детей, любимую жену. Не знаю, к чему бы всё это привело, если бы я тайком от Деймона не избавилась от ребёнка. Считай, сделала и ему, и вам большое одолжение. Вот такая история. — Я… я что-то засиделась. Пойду умоюсь. Смена Кристона с машинами ждали её у дома, так что Рейни сразу же поехала в замок. Проходила до вечера как сама не своя, пытаясь выглядеть для всех обычной: Кристон на переднем сидении пару раз с подозрением глянул на неё в зеркало заднего вида, но интересоваться не стал. Ей бы стоило уточнить, увидятся ли они с Деймоном этим вечером, как обычно, но смелости не хватило даже зайти в личные сообщения. Лишь в двенадцатом часу ночи её телефон пронзительно зазвонил. Рейни вскочила с большого секционного дивана в гостиной первого этажа, где они с Алисентой и отцом вместе смотрели телевизор (они с бокалом вина, она с газировкой), и метнулась коридором к себе в комнату. Его голос осел в ушах горячей вязкой смолой из мягчайшего шёпота и самого громкого набата. Крадясь по тёмной каменной лестнице, она тут же свела разговор к тому, что, наверное, никуда сегодня не поедет — нет настроения. — Только не говори, что Мисси тебе чего-то наплела. — Да. Так и есть, — она застряла на площадке у стрельчатого окна, опустившись на корточки в стенной нише, словно её спина могла врасти в каменную кладку, и та поглотила бы, замуровала её в себе целиком. — Рассказала, как сделала от тебя аборт. Молчание всверливалось в ухо сквозь телефонный динамик. Её же голос как будто звучал со стороны, устами двойника: — Получается, из-за этого папа выгнал тебя из компании, я правильно понимаю? После того, как умерли моя мама и Бейлон. Ты ведь помнишь, кто это? Мой брат, твой племянник. Голос Рейни, как и её тело, становились невесомыми. Оторванные, блуждали по коридорам замка, пока её мысли чугунными ядрами приковывали душу к земле, и с каждой секундой падало ещё одно ядро, натягивалась новая цепь. Её отец слишком зациклился на своём горе и поэтому не вынес чужого счастья? Как это назвать, если не издёвкой высших сил: подарить то, о чём столько лет грезил Визерис, ради чего заплатил такую страшную цену, человеку, который не достоин и толики обретённого счастья? Для которого этот подарок судьбы всего лишь трофей, очередная безделушка, оплаченная не им. Или хуже того — инструмент манипуляции. Вечное напоминание, кто тут баловень судьбы, а кто вытянул карту лузера. — Я помню, — сухо ответил Деймон. — Если хочешь что-то сказать, скажи прямо. Голос её двойника звучал низко и твёрдо, без единой запинки, как на экзамене. — Ты стал мне противен. Я не знаю, захочу ли продолжить с тобой общение, но в ближайшее время я собираюсь его прекратить. Деймон хмыкнул, но как-то невесело. — Рейни. Это касается меня и Визериса. Это не имело значения. Всё это. Он мог сотворить сколько угодно плохих вещей. Но он зачал ребёнка с Мисарией, которая сделала от Деймона аборт. И Рейни об этом знала. Знала, что у них был незащищённый секс. Знала, что они, вероятно, не планировали. Знала, что Мисси какое-то время носила в себе часть Деймона. И эту часть из неё выскребли. А ещё знала, что сейчас у неё был бы трёхлетний братик или сестрёнка, если бы Деймон добился своего. Потому что Деймон хотел его. Деймон мог быть отцом. Деймон, который карабкался по чёртовой решётке в её спальню и забирал её из-под носа родного брата, её папы, чуть ли не каждую ночь, словно они… — Знаешь, что? Мне плевать, даже если это твоя жизнь и ты делаешь с ней, что хочешь, — чья-то фигура шагнула по лестнице с первого этажа, так что заканчивать разговор пришлось уже в комнате. — Поэтому я скажу конкретней, — яростный крик полоснул по связкам. — Исчезни на хер из моей жизни, дядя! Кажется, она раздербанила телефон о дверь до того, как сбросила вызов. Когда встревоженный Кристон залетел в спальню следом за ней, Рейни сидела на полу у кровати, спрятав лицо в кольце сплетённых рук. Он не должен был этого видеть, только не сейчас. — Я могу его посмотреть. Ладно? — Кристон бережно подобрал с пола то, что осталось от её мобильного, и тихонько вышел, очевидно, не найдясь, что ещё сказать. Рейни была слишком раздавлена, чтобы как-то отреагировать. Проплакавшись под одеялом минут пятнадцать, она решила, что вернётся в гостиную и досмотрит шоу. Внизу, как и в большей части замка, погасили почти весь свет, но огромная плазма ещё работала. Две головы, одна рыжеволосая и кудрявая, вторая короткостриженая и белая как лунь, контрастно выглядывали над спинкой дивана на белом электрическом фоне. Они не слышали, как подошла Рейни. Отец расслабленно сидел на прежнем месте по центру, держа одну руку вдоль спинки, но Алисента была почти что у него под боком. Они оба смотрели на экран, телик орал довольно громко. И со стороны это, чёрт возьми, выглядело милыми посиделками семейной парочки, если бы Визерис не выдал себя с потрохами, очень красноречиво запрокинув голову и тут же судорожно уронив её вперёд с глубоким выдохом. Сидевшая бочком Алисента всё-таки заметила Рейни, застывшую в десятке шагов от них. Отпрянула от Визериса, резко дёрнув плечом. Её рука только что была у него на члене. Она дрочила её отцу. До того, как кто-то из них произнёс хоть слово, Рейни выпалила так едко и злобно, как только умела: — Я ненавижу. Всех вас.