Хроники Особого отдела - 2

Хроники особого отдела — 2 Глава 3.1. Что мы ищем? 1977 год. Начало лета. – Чтобы вышибить чертовы мозги, надо вначале дать хорошего пинка – пояснил Павел, машинально запихнув в рот сразу всю котлету, до этого грустившую в окружении пюре на тарелке. – Начинать пинки надо между ног, – кивнул головой Пётр, повторяя действия брата. – Следите за своим языком! – буркнул Илья, машинально отправляя мясо в рот. – Вы о ком так бурно? – Маша села за стол. – Борис Евгеньевич, пюре, конечно, со сливочным маслом и молоком? Глаза последнего суетливо забегали. – Детка, ты вся светишься уже... – Твое пюре, госпожа моего сердца, на кокосовом... э-э-э-э, молоке? – Ян оценил сервированный на столе обед, (точнее, то, что от него осталось на данный момент), и поинтересовался. – А что, мужикам котлеты не положены? За семейство покраснела Танюша. Сыновья радовали её здоровым аппетитом, отменным здоровьем и прочими достоинствами, но уши от их разговорчиков вяли с той же регулярностью, с какой этот здоровый аппетит лишал команду ужинов. Увлекшись чем-нибудь, пареньки могли смолотить весь холодильник, за исключением полок и несъедобной уксусной заправки. – Дети, пожалуйста, прекратите обсуждение ваших школьных проблем за столом в подобном тоне. – А что тебе не нравится, мам? Дядя Боря, а котлеты-то где? – искренне возмутились близнецы. – Ян, у нас каникулы, а приключение когда? – Приключение планирую в августе. Там, как раз, страшная жара, и вам этот отпуск пойдёт на пользу. Но, – командированный в капиталистический рай начальник особого отдела тяжело вздохнул, – чтобы туда ехать, нужна куча денег. – Тогда и прекратим обсуждение, – Маша, усилием воли, отвела взгляд от котлет и поискала глазами на столе салатные листья. – Каждый день одно и то же. Я в Бирчингтон. У меня последний учебный год. Мне необходим витамин Д, море и солнце. – Эх, Ксюха не слышит... – Ян мечтательно посмотрел на Машу. – Генетика! Проглотивший вторую котлету Илья, на правах отца неугомонного семейства, внезапно решил это своё отцовство проявить: он тяжело вздохнул, со значением, прокашлялся и, вдруг, сообщил: — Я устал заниматься бездельем. Открыл гараж. Выправляю мятые крылья «Ягуарам». Обещанный Афганистан жду пятый год. Имею неплохой доход. Могу позволить себе и детям поездку. Так? Танюша встала и подошла к раздражённому голодному мужу. – Отстань! Мы все давно рехнулись! Точно рехнулись! Дядя Боря вон, вообще, как мистер Сомс стал. Иногда, не замечая, проходит сквозь стены, вместо дверей. А я тут вспомнил всех чокнутых – они в Великой Королевской Британии печально заканчивают. Почему мои дети должны закончить жизнь в смирительных рубашках и в тёмных тихих камерах с мягкой обшивкой? Ян присвистнул: – Илюх, ты что? Вторая котлета оказалась по новому рецепту, с белладонной? Боря часами медитирует с приятелем над «Балантайном», поэтому и ходит сквозь стены... Блюдо с добавочными котлетами упало. Борис Евгеньевич схватился за сердце. Мрак спрыгнул с дивана. Близнецы ринулись ловить скачущие мясные изделия вилками. Маша встала. – Никто не желает рассуждать здраво. Я летом на море. Хотите в Афганистан? Без меня. В моих планах, на ближайшее время – Аскот. Я купила себе и Танюше билеты в Виндзорскую ложу. – О, – закатил глаза Ян. – А это мысль. Только Виндзорская ложа, Машенька, это моветон. Кстати, Мрак, ты давно не был на скачках... Пёс вдруг прекратил сражение с близнецами за котлеты и плюхнулся на упитанные окорока. Паркет затрещал. – Ну, не упрямься, восемьсот лет прошло. – Пёс, всем выражением черной морды, показал, что в некоторых обстоятельствах, восемьсот лет – это мелочи. – Ты всё обижен… «Не то слово» – подтвердили чёрные глаза. – И потом, это же моё слово: дал… и взял… обратно. Что конь, что пёс, всё одно – оборотень! Факт! – услышали присутствующие. Собака глухо зарычала в ответ. И это было, явно, не согласие по поводу равноценности видовой принадлежности оборотней. – Ну, я вырезки тебе после скачек куплю! Ты ж не через Гоби зимой, а так, пару кругов по ипподрому… пять кг, – в голосе начальника прорезались не характерные для него заискивающие нотки. – Десять, – ласково мурлыкнул, внезапно появившийся из ниоткуда, Олладий. Мрак тяжело вздохнул, но промолчал… *** 15 августа 1227 год. Когда примчалась к золотой юрте передовая сотня, жизнь ещё ничего не подозревающих людей уже была закончена. Мощное сердце бойца, качавшее огненную кровь, остановилось, и теперь осталось найти только «ТО САМОЕ» место и выполнить последнюю волю хана. Имамы попытались заступить путь исполнителю: – О великий из величайших! Храбрейший из самых храбрых! Сильный волей и славой! Будь преемником! Позволь отдать последнюю честь и встать под твои знамёна… Эрлик Ловун-хан, прозванный Яном, (1), только круто развернул своего чёрного коня и, коротко рассмеявшись, ринулся прочь. Он даже не посмотрел на караваны шёлка и блестящие драгоценными камнями Голконды-подносы, на переполненные золотом дыни, истекающие мёдовым щербетом. Верный друг, без устали, помчал его, своей странной иноходью, на север в горы. Прочь от города крашенных охрой юрт, флагов, копий – в степь. Только через три долгих дня его, сидящего в предгорье на расчищенной каменистой площадке, нашли ханы. Соскочив с задыхающихся от собственной крови и пены лошадей, они прокричали: «Не торопись! Будь с нами! Великий мёртв, и его слово мы сможем заменить твоим! Мы выполним любой твой приказ!». Но богатур лишь рассмеялся и, встав с колен, вновь прыгнул на неутомимого чёрного коня, питающегося сырым мясом и подвластного только его руке: – Я покажу вам вместо слов – место! И тогда отряд покорно растянулся и пошёл за проводником по открытой всем ветрам степи к одиноким скалам-горам. Скоро туда смогли дойти и жёлтые верблюды. Целый город встал караваном в пустыне. Большая чёрная юрта, поставленная в середине, ознаменовала – конец пути близок. Бесновались на привязи от запахов варёной баранины, смешанных с духом лежащей рядом мёртвой плоти, серые степные волкодавы. Без устали рыдали оставленные без еды девы, предназначенные в усладу повелителю на той стороне тёмной грани. Согнанные рабы, без устали, рубили камень и таскали тростник, устилая будущий проход в некрополь. Все знали – решение принято, и люди выполнят волю ускакавшего за кромку Темучжина… На краю города мертвецов, в продуваемых всеми ветрами палатках, варили в больших медных котлах из Поднебесной страны белый рассыпчатый рис, обильно поливая его бараньим жиром. Строителей было приказано сытно кормить. А для войска варили нежную жеребятину. Бульон уваривался порой до прозрачной жидкой трясущейся массы, называемой хаш – сытной богатой еды. Никто не спешил проводить в последний путь грозного вождя. Но все, с великим тщанием, выполняли его завет. Наконец, тучные стада исчезли в голодных глотках войска, перестали рыдать ослабевшие одалиски, а в центральной горе появился глубокий, в пятьсот шагов проход, в конце которого на круглую площадку поставили трон из небесного железа, устлав и завесив всё пространство внутри каменной юрты коврами. В последний день, перед исходом, к дому Величайшего подошли арбы с золотом и дарами, потом в него внесли дев и ввели двух любимых скакунов. Жеребцы должны были своим ржанием проводить хозяина до врат и прискакать к нему после последнего вздоха. Внесли и усадили на трон Его. Воины спешно, как овец, резали рабов. Это был жуткий процесс, страшный своей упорядоченностью и смирением жертв. Каждый уносил очередного «слугу Величайшего» на плечах вглубь, каждый следующий также, без возражения, перерезал своему собрату подставленную шею, а потом, выбрав место, укладывался и, точно так же выставив кадык, принимался ждать. Без сопротивления, без рыданий, с пугающей безропотностью… Могильник наполнялся. Три монгольских царевича вошли последними. Круглое каменное колесо затворило проход. В очередной раз мир мёртвых оказался отрезан от мира живых. И лишь чёрный конь, как само воплощение смерти, скалил страшные жёлтые клыки, взирая на бесконечные барханы под бесконечными небесами… Наутро к пустому месту пришли два старца из племени – дархан и, припав к ногам скакуна с жёлтыми клыками, поклялись самой Смерти, что сберегут место, иначе проклянёт Смерть их род и сгниют души их предков. Чёрный всадник пришпорил коня, поскакал в зиму, в сторону бескрайней пустыни Гоби, оставив после себя огненную бурю, навсегда заплавившую вход. Но старцы знали. Чёрный всадник пройдёт мёртвое место и, если случится непоправимое – вернётся и проклянёт их род. *** Так племя дархад, с тринадцатого столетия, наложило запрет на посещение гор Хэнтий в Монголии. Ни пеший, ни конный не может приблизиться к этим запретным местам. Пятьдесят лет назад правительство Монгольской Народной Республики решило-таки выдать разрешение группе учёных, прибывших под эгидой «ЮНЕСКО», на посещение этих мест. Дархады встали все, от пятилетнего ребёнка до столетнего ветерана. Потому что Великим Ханом завещано, что никто не может взойти на эти вершины. Никогда. Такова воля лежащего в гробнице, спрятанной глубоко в горах… *** 1977 год в Великобритании выдался урожайным на необъяснимые явления. Так, например, целая семья в Эндфилде, (пригород Лондона), в течение 11 месяцев подвергалась нападениям неких паранормальных сил. В гopoдe Пeмбpукшиp, (Уэльc), дети увидели вытянутый толстой сигарой инопланетный корабль. По ITV с 6 минут вещал ни с кем не согласованный голос некоего Вриллона, представившегося членом Галактического командования с планеты Аштар. А ещё в столице открылась новая ветка метро, которая связала крупный международный аэропорт Хитроу с центром Лондона. Совет министров, под руководством Каллагана, долго решал, какой подарок вручить Её Величеству к серебряному юбилею: экземпляр лейбористской конституции или вазу, вырезанную задубевшими шахтерскими руками из добытого ими куска угля? В результате, премьер-министр попросил жену купить серебряный кофейник... В кинотеатрах показали «Звёздные войны». Первого внука королевы назвали Питер Марк Эндрю Филлипс, а принцесса Маргарет приняла решение жить с мужем – графом Сноудоном отдельно... *** Аккуратные домики-конюшни были построены сразу после 1910 знакового года, непосредственно у ипподрома. Именно туда, гордый своим назначением на должность грума, мистер Сомс поздно вечером привёл хмурого, чёрного, как смоль, коня породы персидский асиль. Оставив мрачного скакуна, и, предупредив о его диком нраве, он препоручил заботы о нём местному тренеру и отбыл. Утром была назначена плановая тренировочная проездка, на которую владельцы не явились. Поэтому вечером никто из них не знал, в каком состоянии находится персонал, конюшня и всё поле ипподрома... *** Сам же Royal Ascot родился в субботу 11 августа 1711 года, когда грустившая без кавалера Ее величество Анна, последняя из династии Стюартов, взмахнув платком, разрешила заезд, состоявшийся на заросшем полынью и чертополохом пустыре вблизи Виндзорского замка. Она же выделила четыре ложи для болельщиков. А дресс-код был установлен в XIX веке Джорджем Брайаном Браммелом, помимо всего прочего, рекомендовавшим полировать ботинки «игристым Дом Периньон». На скачки, по традиции, допускаются леди в платьях ниже колен и шляпках, джентльмены во фраках и высоких хлопковых носках. Правда, в эпоху толерантности с 2018 мужчинам года позволено являться на скачки в платье, а, чтобы не оскорблять чувства женского населения, дамам позволено было находиться в брюках... С 1842 года приз победителю изготавливает Garrard. Ежегодно на мероприятии выпивается 100 тысяч литров вина и съедается 250 тысяч пирожных! *** Но на этот раз скачки ждал сюрприз. Крупный и черный. Едва компания вывалилась из чёрного рычащего Астин Макси, как дежурный грум вызвал старшего тренера. Иссохший, и, похожий на сентябрьскую полынную траву, англичанин в начищенных до блеска чёрных высоких сапогах и смешной клетчатой шотландской жилетке, раскачиваясь на кривоватых ногах, как боцман, идущий по палубе, вышел и застыл в приветствии. Клочок волос, гордо торчавший в районе подбородка, и синие гладко выбритые щёки свидетельствовали об абсолютном порядке на вверенной ему территории. Ян заулыбался... – Well, how is our Mark? (2) – спросил после рукопожатия. – Всё прекрасно, sir, но я бы не советовал вам с семьей входить. Дикий жеребец. К моему сожалению, я не смог надеть на него намордник. Глаза пришедших синхронно уставились на смельчака. У Ильи от удивления приоткрылся рот... а приехавшая навестить дикого зверя толпа подалась вперёд. Хозяин скакуна ухмыльнулся и резюмировал: – Ну, пошли, посмотрим, – и, повернувшись к тощему, добавил, поясняя. – Нам интересно... Хозяин, как известно, «барин», дети находятся в сопровождении родителей, и «предупреждены, значит вооружены», поэтому главный тренер королевских скачек только пожал плечами и посторонился. В конце концов, это их зверь, и, как-то же они с ним рядом выжили? – У вашего грума должен быть pluck, – отметил он. – Попрошу вас не говорить громко. Здесь сейчас находится десять животных, и не стоит всех беспокоить. Близнецы тут же поравнялись с Яном и хором спросили: – Как понять «pluck»? – Энергия и смелость. Хотя на самом деле в скачках побеждает тот, кто с мозгами. – Мистер Сомс победит? – А у вас есть сомнения? – Последние 25 лет побеждает Лестер Пигготт, его прозвали «Лонгфелло»... (3). – Я видел его. Истеричный товарищ. Мы не станем ему ломать карьеру. Быстренько станем призерами в flat (4), а потом пусть побеждает дальше. Ян приблизился к запертому деннику, за стеной которого слышался хруст, словно кто-то грыз кости. Звук впечатлял. Правда, впечатлял он, похоже, всех, кроме хозяина. – Нам же надо на поездку заработать, правда, Мрак? – начальник особого отдела бесстрашно снял замок и распахнул ворота. В сумраке компания рассмотрела чёрный круп и мелкую дранку из качественных сосновых досок, бывшую в прошлой жизни обивкой денника королевской конюшни. За день старательный конь подготовил для продажи несколько мешков сосновой щепы для розжига. Энергичный и смелый старший тренер слегка побледнел. Кто-то тихонько ахнул – то ли восхищенно, то ли рассерженный нанесенным ущербом. Ян… Ян смерил коня уничижительным взглядом и, бросив: – Пошли, – развернулся. За ним, тяжело вздыхая, последовала чёрная живая туча. Компания молча посторонилась. Танюша, на всякий случай, взявшая мужа за локоть, услышала зловещее: – Всякий суслик в поле агроном! Теперь ещё за доски платить! В рассеянном свете давно перевалившего за полдень дня присутствующие смогли рассмотреть большие выразительные глаза чёрного как смоль коня с маленькими остроконечными ушами, красиво изогнутой шеей, широкой грудью и сильной спиной. Высоко посаженный хвост был вздёрнут вверх наподобие флага, а в кровожадной ухмылке белых зубов просматривалась ненависть ко всему сущему. И главный тренер всемирно известных скачек мог поклясться на Библии, что у этого «персидского скакуна» из пасти торчали два симпатичных клыка, напоминающие размерами подобные на выставленном в Британском музее черепе саблезубого тигра. _____________________________________________________________________________________ 1. Эрлик-хан – один из самых главных богов монгольского пантеона. Он подземный царь, который правит всеми душами и судит их. В его царстве есть и счастье, радость, любовь и разнообразные удовольствия. Есть всё, что и у людей на земле. Его имя произошло от древнеуйгуртского Эрклиг кагана, которого буддисты называют ещё Ян из Ада; 2. Ну, как наш Мрак? (англ.); 3. Лестер Пигготт выиграл 116 скачек. Одержал 4493 победы с 1952 по 1993 годы. Проиграл один раз летом 1978 года. Тогда в главном королевском заезде на Персидском арабе победил грум мистер Сомс Хайри из Туллокгорма, с невероятным преимуществом в четырнадцать конских шага, и, завоевав главный приз скачек 1977 года. 4. Flat — гладкие скачки. Самый любимый вид забега, Елизаветы II, с 1945 года до смерти не пропустила ни одной скачки.