Драбблы по Наруто

Бежать, как можно быстрее бежать. Они ушли очень далеко, у него совсем нет времени… Быстрей, быстрей... Ты должен, Наруто. Ты всем должен, Наруто. Привычно сдавливало легкие, как это всегда происходило при использовании режима отшельника, зато с лихвой окупалось фантастической скоростью и обострившимися шестью чувствами, в том числе так нужным ему сейчас обонянием – след Какаши очень трудно прослеживался. И все равно, Наруто старался бежать еще быстрей, на пределе возможностей, потому что нутром чувствовал – надо. Что-то будет, что-то страшное происходит сейчас; это сильное, забивающее разум и сердце предчувствие проникало под каждую клеточку тела, поневоле разливая холод до самых кончиков пальцев, до самых внутренностей, заставляя заранее всего сжиматься и излишне напрягаться. Лес был не очень густой и пробираться было довольно легко, особо не прикладывая усилий; это давало возможность сконцентрироваться и обдумать дальнейший план действий или хотя бы наметить их, потому что то, что произошло в последнее время требовало упорядочения и вообще…  Слишком много на одного. Признание Сакуры давно померкло перед этими настойчивыми голосами, вопрошающими, говорящими одно и тоже из раза в раз; это раздражало, сводило с ума, подавляло психику и учащало сердцебиение, что сейчас не нужно было абсолютно… Спокойствие, только спокойствие.  Гаара много значил и значит для Наруто, да, но это не указывает на то, что он, Узумаки, должен слушать все его советы. Хоть Гаара был таким же джинчурики, как он, и пережил многое из того, что пережил Наруто, у него не было такого друга, как у носителя Девятихвостого. Он рассуждает здраво, он рассуждает правильно, он верно расставляет приоритеты, но он не понимает, он не может понять! Никогда… У него никогда не было Саске. С Итачи все намного и намного сложнее, потому что, вопреки представлению Наруто о братьях, Учиха сам ему сказал убить брата, если это будет необходимо для блага деревни…  И вот опять правильно расставленные приоритеты. Сначала деревня, а потом и друг. Саске после. Из всех них, Райкаге имел на него самое малое влияние, но его слова зацепили Наруто, больше, чем даже слова Итачи. «Глупая, нежизнеспособная идеология…» «А тебе, мальчик, давно пора снять розовые очки и стать взрослым», - вот, что все они хотят сказать.  Это больно, чертовски обидно, сильно ударяет по самолюбию, если уже говорить начистоту… Как и любой нормальный человек, Наруто стремится; ни один день своей жизни он не хочет терять попусту, новыми днями успехов, затирая старые дни и ночи неудач и провалов. Ни на секунду не останавливаясь, он сначала как умел, барахтался в жизни, стараясь одновременно не утонуть и научиться плавать, что было особенно трудно, когда большинство окружающих тянуло на дно и лишь немногие с чистым сердцем протягивали руку помощи и учили; пожалуй, благодаря им, Узумаки удалось выбраться из оков воды и встать на ее поверхность твердо, не колеблясь больше. Они давят. Они все давят на него. Своим мнением, своим видением проблемы, своим опытом и умом… Кто сказал, что сам Наруто не способен что-либо решать без них?  Он уже не ребенок. Давно таким стал, благодаря, как раз таки, всем этим умным и опытным. Бежать. Уже скоро. Но он еще ничего не решил…  Что делать? Что делать с их командой номер семь? Что делать с прошлым? Что делать с Саске? Чертова туча вопросов, и, конечно же, ни на один ответов ему никто сейчас не даст. Нет ни умного и проницательного Какаши-сенсея, ни здравомыслящей Сакуры… Их может не стать. Стало холодно от такой мысли.  Их. Может. Не. Стать.  Наруто же не знает, что сейчас с Саске, но Учиха сильней их, это точно. Хочется верить, отчаянно верить, что Саске не сможет поднять на них руку… «Ты живешь в несуществующем мире». Да, Итачи прав, Саске… Саске сможет это сделать. Убить. Поэтому надо поспешить; уже совсем немного. Совсем-совсем. Уже даже слышен шум битвы и чувствуется присутствие чего-то ужасающего, противоестественного и так похожего на Саске – его чакра, а точнее лишь то, что отдаленно напоминает ее. Решение? Ответы на вопросы? Они сейчас появятся, когда он, наконец, взглянет в глаза Саске. Мгновение. Одно лишь мгновение может сломать все. Слава богу, он успел спасти Сакуру – его самого лишь царапнуло лезвием по щеке, но он даже не заметил. Разве имеет значения такая мелочь, когда теряешь веру в то, что… …все будет хорошо. Вот они, Наруто, глаза Саске прямо перед тобой. Глаза в глаза, душа в душу. Ничего не осталось. Нет Саске. Нет Саске… Саске… …нет. Не осталось ничего, все выжжено слепым безжалостным пламенем глупой мести и ненависти, и бесполезно скрести по стенкам в поисках остатков; в этом пламени не остается даже пепла. Наруто знает это черное пламя одиночества; ничего так не убивает человека, даже ненависть, даже месть, как одиночество. Для этого необязательно находится на необитаемом острове и не иметь контактов с другими людьми, достаточно чувствовать подобное у себя в душе из-за того, что нет уже тех людей, которые могли бы быть с тобой именно. Они поменялись ролями. По мере того, как Саске терял, Наруто приобретал, и им обоим это было прекрасно известно. Есть… последняя причина, по которой Саске не отступит, и подобное погубило многих людей уже – ему представляется, что у него не осталось уже иных путей, кроме как в могилу. Только бы закончить свое «последнее предназначение».  А может, уже и сил нет, чтобы повернуть; он плывет по течению, хоть это и тяжело, из последних сил держится на плаву, но тонет, тонет… Они молчат.  Какаши не вмешивается, а Сакура с Карин по его приказанию отступили за помощью. Почти не видное, почти неслышное шевеление губ: - Наруто. Узумаки молчит. Он прекрасно, с необычной ясностью понимает, что иного выхода не остается, но противится; не это правильно… Саске не осталось под этой оболочкой. Глядя в эти глаза, такие же черные, такие же устало-снисходительные как и пять лет назад, Наруто хочется заплакать от бессилия; он не может найти в них того Саске, да и вообще, хоть что-нибудь от него. Единственное, что способен сейчас почувствовать Наруто, так это исходящий от Саске смешивающийся и превращающийся в страшный по своим свойствам яд из боли и отчаяния, граничащего с сумасшествием; он убивает и калечит не только своего владельца, но и любого, кто посмеет к нему приблизиться. … Опять… эти… голоса… Гаара, Итачи, Райкаге, черт бы их побрал!.. Как сговорились, воспевают хором одну и ту же симфонию смерти. Наруто не хочет убивать, потому что это неправильно, это не решение… «Ты ведешь себя как ребенок». «Ты далеко не пойдешь в нашем мире с такими глупыми, слабыми взглядами». «Ты живешь в мире фантазий…» Кажется, сбилось дыхание, Наруто пришлось сглотнуть из-за противного кома в горле, появлявшегося всегда, когда что-то не получалось…  Жизнь вот как-то у него не получилась. И у Саске тоже. Интересно, а он тоже так сожалеет, или ему уже все равно? «Как друг Саске, ты должен знать, что делать». Пожалуй, только Гаара хоть немного понимал его, но это не помогало; ответа не было, - настоящего ответа, а не того, фиктивного, более простого и удобного. Но ведь это же не истина?.. Временно почти ослепшие глаза немного с прищуром смотрели на него, а голос был все также негромок: - Что тебе от меня надо? И хотелось, до боли, отчаянно хотелось сказать ему все, но в этот момент сил хватило только на одно слово: - Вернись. И Наруто говорил даже не о возвращении в деревню; ему было бы достаточно увидеть прежнего Саске. Нужно так мало, а говорят, что и этого много. Похоже, зрение немного прояснилось, потому что Учиха чуть шире раскрыл глаза. Словно машинный, голос Саске не заставил его вздрогнуть, но пробил еще одну трещину в защите: - Уходи. И опять молчание. Сердце стучало размеренно, но вкладывая в каждый удар все силы, словно от этого что-то зависело; било по ушам, по сознанию, по душе – нестерпимо, и Наруто стоял как оглушенный.  Ничего не произошло. Просто еще Саске добавил: - Уходи. Тебе деревню защищать надо. Впрочем, я все равно скоро сотру Лист с лица земли. Словно щелкнуло что-то в голове, и запустился механизм, который все ждал часа своего запуска. Вот снова этот взгляд, уверенный и искаженный злобой к врагу; тело автоматически напряглось и само встало в стойку, а из горла вырвался рык: - Я не позволю. Слишком много отдано, слишком много потеряно, слишком многое связано с Листом, - это его родной дом, хотя и не самый лучший на свете, но Наруто всегда ценит то, что у него есть в руках, и не ждет журавля с неба. Саске сделал движение, которое было чем-то средним между передергиванием плеч и нервным вздрагиванием: - Ты не сможешь. Ты всегда был слабее меня. Находясь все в том же положении, Наруто зло сплюнул и бросил: - Саске, ты все еще оглядываешься на прошлое? – Учиха не изменил лица, но это его задело; слишком напоминало слова Какаши. – Сейчас я намного сильнее, чем раньше, а за свою деревню я готов умереть, - вдохнуть воздуха побольше, расслабиться внешне, но внутренне сжаться в комочек и сказать это. – И если ты, Саске, нападешь на деревню, я убью тебя. Никогда, даже в мыслях, он не допускал такого; хотелось добавить, что «буду вынужден» или «придется», но нужно было, чтобы голос и речь звучали уверенно, ведь за каждое свое слово, Наруто отвечает. Раз сказал – значит, сделает. На лице Саске промелькнуло холодное удивление, выразившееся только ироничным поднятием бровей; он не стал больше спорить и сказал: - Хорошо, Наруто. Но только сражаться я буду сейчас – мне ни к чему проблемы вроде тебя в дальнейшем. Миг – в руке Саске был зажат кунай и в мгновение ока он приблизился к Наруто. Но тому тоже скорости не занимать и, стремительно увернувшись, он вынул пару сюрикенов и кунай… Потому что нет выхода. Потому что не осталось больше уже времени на раздумья; если он опять начнет колебаться, могут погибнуть еще дорогие ему люди. Он больше не позволит себе такой слабости; это трудно, но… Они все-таки правы. Саске… Саске… Ну почему же Саске так не хочет понимать, почему?! Как ни крути, а… Наруто тихо сглотнул. …ему нужно убить Саске. Нет, уничтожить. Каждому ниндзя рано или поздно нужно преодолевать некий порог, после которого он общепринято называется «опытным и непоколебимым», но также, мало кто знает, что после этого в них постепенно растворяется сама сущность человека, остается лишь выверенная машина для действа. Как вот Какаши. Сколько бы он не «прятался», да только вот все бесполезно. «Я сказал это. Больше нет пути к отступлению.  Саске представляет прямую опасность для деревни, и я… …не имею… …больше права… …быть таким эгоистом». Бой был стремительным, но все еще словно шуточным, проводимым между двумя друзьми-соратниками; никаких серьезных техник не было использовано, режим отшельника или проклятая печать тоже не были включены в борьбу, но все к этому подходило. После еще одного обмена ударами, они отпрыгнули друг от друга на приличное расстояние и уже, было, собрались активировать свои улучшенные формы, но неожиданно появился Мадара. Оглядев место битвы и мельком оценив состояние Саске, он спокойно сказал: - Отступаем, Саске. Ты сейчас слишком обессилен и можешь потерять глаза, поэтому не начинай спорить. Еще успеешь сразиться с Узумаки. Не будь глупым и сам осознай положение, в котором находишься. Саске, впрочем, и не собирался перечить старшему Учихе. Хмуро оглядев Наруто и Какаши, он отвернулся и растворился в дымке с Мадарой. Все произошло слишком быстро, так, что Наруто даже не успел толком сообразить, а когда Учихи исчезли, только очень тяжело вздохнул. Все это до боли напоминало логово Орочимару в тот раз. И снова молчание, только уже наедине с Какаши. Наруто просто слишком тяжело говорить. Ему всего лишь хочется сейчас упасть на колени и, закрыв лицо руками, кричать, выть, рыдать… … Они все-таки сломали. Наруто уже сам обрек себя на то, чего он так не хотел, и ему больше некого винить в этом кроме как себя: недосмотрел, упустил, не успел… Убить Саске. Это все-таки стало его ответом, но не становилось легче… …Ведь он так и не нашел правильных ответов на вопросы.