Сумерки. Сага: Новый рассвет

      Сначала стало только хуже. Потому что маленькая часть меня — маленькая, но злая и горластая — вопила на остальную меня и хотела оказаться в других объятиях. А потом свежее чувство вины сильнее растравило боль. …       Теперь, задним числом, все выглядело яснее ясного: я видела все свои ошибки, все промахи — большие и маленькие. Всю боль, которую я причинила Джейкобу, все раны, которые нанесла Эдварду, сложились в аккуратные стопки — не увидеть нельзя и отрицать не приходится. …       Проснувшись, я сразу пришла в себя. Открыла глаза — наконец-то сухие — и увидела встревоженный взгляд Эдварда.       Я взглянула в его глаза и не увидела ничего того, что обычно заставляло моё сердце биться чаще. В его взгляде был только вечный страх и чувство вины. Я всегда жалела Эдварда и разделяла его одержимость недоступной любовью. Но теперь это чувство пропало.       Прямая угроза для меня и моих близких исчезла — Виктория больше не потревожит мою семью. Тогда почему он продолжает переживать за меня? Я осторожно приподнялась на локтях. Эдвард зеркально повторил моё движение, будто боясь причинить мне боль.       — Эдвард, тебе не обязательно быть здесь со мной, — я заглянула в его потемневшие от голода глаза, — опасности больше нет. Виктория не придёт.       — Я могу потерпеть, — спокойно ответил Эдвард.       Я резко села на кровати. Его вечное самопожертвование теперь душило меня, мне не хватало воздуха. Хотелось хотя бы на минуту остаться наедине с собой, спокойно перебрать и расставить на свои места мысли в голове. Будущее всё так же пугало, а уверенности в принятом решении становилось меньше.       Эдвард неуверенно заглянул мне в глаза и будто прочитал мои мысли. Я отвела взгляд.       — Белла, ты страдаешь. Я никогда не видел, чтобы тебе было так больно… — на последнем слове голос Эдварда дрогнул.       — Пожалуйста, — простонала я, — Эдвард, я знаю, что ты хочешь помочь мне, но лучшее, что ты можешь сделать сейчас для меня — это позаботиться о себе.       Эдвард не сводил с меня глаз. Он уловил перемены в моём настроении, и мне было больно видеть страх в его взгляде.       — Хорошо, — он нежно поцеловал меня в лоб, — я пойду поохочусь, а у тебя будет время, чтобы прийти в себя. Уверен, что ты хочешь принять душ и отдохнуть.       Я поморщилась: забота Эдварда о моих человеческих потребностях одновременно вызывала чувство нежности и отторжение. Он всегда пытался угадать, что я думаю и чувствую, и из-за его стараний я невольно начинала подстраиваться под все его догадки. Даже если его догадки не соответствовали моим настоящим желаниям.       Эдвард бесшумно выпрыгнул в окно, и мне сразу стало легче на душе. В комнате оставались только я и мои мысли. Я встала с кровати и невольно расправила смятое одеяло на том месте, где только что сидел Эдвард. Спина и ноги затекли после тяжёлой ночи, поэтому я несколько раз прошлась по комнате, разминая одеревеневшее тело.       Я не знала, с чего начать — в голове роились мысли, совсем непривычные для меня. Я будто проснулась от долгого сна. Вчерашняя встреча с Джейкобом заставила меня по-другому посмотреть на этот мир. Родные мне люди, родные по-настоящему, которые с детства были со мной, помогали и поддерживали, были так уязвимы. Чарли, Рене, Джейкоб… Что будет, когда они исчезнут из моей жизни? Смогу ли я отказаться от них только ради вечной молодости и, возможно, не такой уж и вечной любви? Что я по-настоящему знаю об Эдварде, о его личности и интересах?       От таких мыслей накатывала тошнота. Привычный и знакомый мир рушился у меня на глазах. И самое страшное было в том, что во внешнем мире ничего не происходило. Со вчерашней битвы не изменилось отношение Эдварда или семьи Калленов ко мне. Чарли всё так же оставался замкнутым шефом полиции, живущем в своём маленьком мирке. Джейкоб всё так же преданно любил меня… А вот я изменилась. Изменилось моё отношение к реальному миру, к настоящему моменту, к жизни, текущей в моих венах. К горлу подступил комок.       Я вышла из комнаты и спустилась на кухню. Чарли уже переоделся в полицейскую форму перед работой и доедал свой завтрак на скорую руку — размокшие кукурузные хлопья с молоком. Он с опаской посмотрел на меня, оценивая моё сегодняшнее состояние. Чарли явно переживал после вчерашнего разговора про Джейкоба. В мыслях возник наш с ним диалог:       — Что стряслось? Джейкоб?.. — спросил Чарли.       Я помотала головой и с трудом выдавила:       — С ним всё нормально, всё хорошо.       Голос прозвучал хрипло и тихо. С Джейкобом и в самом деле всё нормально — физически, а на данный момент именно это и волновало Чарли.       — Тогда что стряслось? — он схватил меня за плечи и пристально вгляделся в лицо. — Что с тобой случилось?       Наверное, я выгляжу хуже, чем ожидала.       — Ничего… просто поговорила с Джейком… о том, о чём нелегко говорить. Со мной всё в порядке.       Беспокойство на лице отца сменилось неодобрением.       — Тебе не кажется, что ты выбрала не самый удачный момент?       Я сжалась, вспоминая его слова. Возможно, он был прав.       — Белла, — пытаясь изобразить беспечный тон, начал Чарли, — я тут подумал, может, тебе стоит отправиться в Сиэтл на выходные? Ну знаешь… прикупить пару тёплых вещей перед переездом на Аляску…       Он явно пытался отвлечь меня от мрачных мыслей, но его слова возымели обратный эффект: тело будто пронзил разряд тока.       — Что?.. Аляска? — я понимала, что Университет Аляски был только прикрытием, чтобы обезопасить моих родных от новорожденного вампира, то есть меня. Но ведь там живут друзья Калленов, и часто им приходится проводить на Аляске десятилетия, чтобы не привлекать к своей семье лишнее внимание обычных людей.       В голове пронеслись образы моей новой жизни на краю света. Ну уж нет, это точно не то, чего я хочу от жизни.       — Пап, я не еду на Аляску.       — Что? Но приглашение от университета… — брови Чарли напряжённо собрались на переносице.       — Не переживай, пап. Я знаю, где и чему хочу учиться, — решение пришло молниеносно, будто я всю жизнь хотела именно этого. Оно было такое очевидное и в то же время неожиданное, что в животе всё перевернулось, а сердце начало биться чаще.       — Но ведь время подачи документов уже закончено… — в его голосе всё ещё слышалось неодобрение.       — Не беспокойся, это я беру на себя, — я чмокнула Чарли в лоб и убежала в свою комнату к старенькому компьютеру.       Пока компьютер натужно кряхтел, пытаясь включиться и запустить необходимые программы, я нервно ёрзала на стуле, перебирая в голове формулировки и стараясь не упустить нужные мысли. Их было так много в моей голове, что, не дождавшись пока мой «Макинтош» окончательно загрузится, я взяла первый попавшийся под руку лист бумаги и принялась набрасывать план письма.       «…Уважаемая комиссия факультета исторических наук Университета штата Вашингтон… я всегда хотела сделать свой родной город лучше…» — слова сами складывались в предложения, я быстро накидывала на бумаге основные тезисы, — «…В резервации Ла-Пуш живут чудесные люди, их легенды и история быта завораживают… я бы хотела изучить историю коренных жителей Америки, чтобы помочь резервации привлечь финансирование государства, улучшить их жилищные условия и привлечь туристов… для это я предлагаю… обучение на историческом факультете помогло бы мне… и тогда я смогу сделать резервацию такой, какой её видят местные жители…».       Я продолжила собирать мысли на бумаге, полностью поглощённая идеей одновременно помочь близким мне людям, самореализоваться и при этом не отказываться от того, что мне так дорого.       Да, вероятность того, что меня примут в старейший университет штата Вашингтон на один из самых престижных факультетов, да ещё и после сроков принятия заявок стремилась к нулю, но это меня не останавливало. Когда компьютер наконец-то загрузился, я с воодушевлением начала писать мотивационное письмо уже в почтовом помощнике. Пальцы сами двигались по клавиатуре: я всегда хотела быть полезной для близких мне людей, но последнее время только становилась для них обузой и причиной беспокойства. Это больше не повторится. Я точно знала, как могу помочь дорогим мне людям.       После нескольких часов непрерывной работы я наконец откинулась на спинку стула. Пальцы сводило судорогой, но результат труда превзошёл ожидания. Я уверенно кликнула на кнопку «Отправить».       Мысли в голове медленно начинали вставать на свои места, занимать нужные ячейки. Наступила ясность. В окно пробился луч вечернего света. Я взглянула на часы: без пяти шесть часов вечера. В голове промелькнула уже привычная тревожная мысль — Эдварда уже нет целый день, наверное, что-то случилось. Я по привычке нахмурилась и потянулась к телефону, чтобы проверить входящие сообщения, но тут же опомнилась. Я убрала руку с гладкой поверхности телефона и перевела взгляд в окно.       «Это всего лишь привычка. Автоматическая мысль, которая стала обычной в таких ситуациях. Я же знаю, что с ним ничего не случилось» — когда я проговорила это про себя в голове, мыслить снова стало проще. Я понимала, что меньше всего я бы хотела, чтобы Эдвард сейчас оказался в этой комнате и жалел меня. Я ещё не до конца разобралась в своих мыслях, чтобы говорить с ним.       Я вернулась к размышлениям. Мысли и идеи всё ещё роились у меня в голове, ожидая своего момента, чтобы занять уготованное им место. Но кое-что уже становилось ясно. Я точно знала, чего я не хочу — я не хочу отказываться от своей человеческой жизни, не хочу жертвовать общением с близкими и родными мне людьми, не хочу насильно и поспешно уезжать из Форкса. Не хочу становиться вампиром и вечность преодолевать в себе желание нанести вред другим людям. Не хочу, чтобы моё сердце остановилось, и не хочу лишиться возможности уйти из этого мира, когда настанет время.       Зато я точно знала, чего хочу. Я хочу быть живой и счастливой. Хочу прожить все этапы взросления, добиться успеха в жизни, внести свой вклад в будущее этого мира. Хочу завести семью и родить детей. Хочу постареть и с радостью и умиротворением обернуться на прожитую жизнь. Хочу умереть, когда придёт мой час.       Что же, решение было принято. Осталось сделать ещё одно важное дело.