Себестоимость доверия

– Доверие, как и душа, никогда не возвращается в место, которое оно однажды покинуло. Так говорили древние. – А если будет проводник, который покажет дорогу? – Это должен быть чертовски талантливый поводырь. Свой 36-й день рождения Александр Павлович Уфимцев, он же Саша Миллер, встречал, сидя на берегу океана. Утро было идеальным – солнце только-только поднималось, лишь согревая мягкими лучами, волны набегали на галечный берег, а Саша смотрел вдаль и вертел в руках цепочку со старым армейским жетоном. Береговая линия была пуста, лишь в отдалении покачивалась небольшая белоснежная яхта. Дни рождения Александр не любил, и дело вовсе не в прибавляющихся годах, просто не сложилось. К чужим питал неприятие, свои ненавидел. Именно в этот день он стремился остаться в одиночестве, припоминая самые неприятные моменты своей жизни. Переложив жетон в левую руку, правой захватил несколько камешков и начал по одному бросать в волны. Мелькнуло лицо той ведьмы, что навсегда отбила желание подходить к женщинам еще в пятнадцать лет. Правда, тогда худому, низкорослому, прыщавому Сашке она казалась сочетанием Василисы Прекрасной и Елены Премудрой. Несколько недель влюбленный подросток набирался смелости, чтобы пригласить эту шалаву на свидание. Эх, как радовался глупый прыщавый Сашка, когда она ответила согласием. И только потом понял почему: она встречалась с парнем, старше ее на несколько лет. Каких только унижений, красочно сфотканных на полароид и на следующий день показанных всем желающим, парень не вытерпел от компании крутых парней. Да он даже доучиться в другой школе не мог – пришлось терпеть до конца выпускного девятого класса, а потом сбежать в первое же попавшееся ПТУ. Там Сашка научился ковыряться в моторах и мог обеспечить себе худо-бедно если не багет с икрой, то хотя бы хлеб с маслом. Но он пошел в армию – добровольно, осознанно, вывернувшись ужом, чтобы понравиться “покупателю” и попасть в спецназ. И так же добровольно уехал в Чечню, так же добровольно остался там по контракту. Мужчина зачерпнул новую горсть и опять начал пускать “блинчики”. С лучшим армейским другом Родькой они планировали на заработанные деньги открыть какой-нибудь шиномонтаж, но на войне строить планы опрометчиво. Вообще-то в 2001-м было гораздо спокойней, хотя любая тишина – вещь относительная. Это был смертник-одиночка с самодельной бомбой. Гайки, гвозди, куски арматуры – группа двигалась по местному рынку, Александр шел первым, – ему достались в большем количестве, чем остальным. Конечно, военное ведомство позаботилось – операции были проведены на должном уровне, но косметическая коррекция в обязательное медицинское обслуживание не входила, а стоила дорого. Короче, не принесла Сашке война прибыли, только отточенное умение убивать и выживать. У Родьки, пока Сашка валялся в госпитале, родились дочки-близняшки, которых следовало кормить, поить и одевать, не говоря уже о хрупкой девушке, ставшей мамой. Совмещать учебу с нормальной работой было не просто сложно – невозможно, вот и подался Родион кулаками махать по случаю, прихватив Сашку с собой, когда тот смог смотреть на мир не как Кутузов, а рожа перестала напоминать творение Франкенштейна. Александр и не заметил, как втянулся. Правда, его обошли стороной особенности торговли наркотой и нюансы быта “ночных бабочек”, в конечном итоге его специализацией стало ведение переговоров и ликвидация ненужных последствий. Погладив исцарапанную поверхность, проведя пальцем по гравировке, Александр посмотрел на часы и снова уставился на бескрайний простор. Вспомнил, как его ломало на какой-то “корпоративной” тусовке – в бане, с телками, – просто выворачивало наизнанку от этих самых телок. Тогда он списывал все на свое неумение пить – так и не научился, но на трезвую голову реакция была та же. Сколько ни бился головой о стену, а все равно пришлось признать – с женщинами никак. Вообще. Совсем. Сдуру чуть ли не на химическую кастрацию поперся. Добровольно. Ладно, Родька был рядом – тот всегда умел зрить в корень проблемы, быстро разобрался что к чему. Если б Родион не обладал теми же навыками, что и Александр, мог бы и не вытянуть из друга признание, но разговорил-таки под очередную дозу алкоголя. Наутро Саша не знал куда глаза девать, но друг на то он и друг. В общем, одной проблемой меньше, плюсом десяток других – свою тайну Саша хранил, как оберегают алмаз короны. Новая порция камней начала свое путешествие с суши на воду. А потом этот парень. Антон. Униженный, растоптанный, но гордый. И глупый. Такой же, каким был сам Саша в пятнадцать лет. Александр и не понял, как он успел влюбиться, даже не знал, что такое возможно, а вот случилось нежданно-негаданно. Странная все-таки штука любовь – не поймешь, хуже с ней или без нее… *** Антон бежал, смахивая капли пота. Вообще-то здесь не настолько жарко, не настолько влажно, да и конституция тела для такого климата самая что ни на есть подходящая, но сегодня он провозился гораздо дольше, чем обычно. Импровизированная полоса препятствий каждый день вместо зарядки состояла в основном из видов местной флоры – что-то требовалось переползти, что-то перепрыгнуть, а главное – уложиться в заданный отрезок времени. Сегодня он катастрофически не успевал – маршрут был знакомый, как и тип препятствий, менялись лишь детали, но не было главного – некая спрятанная мелочь, которая каждый раз была скрыта в новом месте. Мелкая или побольше – она была всегда. Парень уже прикинул все возможные варианты, перепроверил старые тайники, обнаружил огромное количество новых, но все были пустыми. Когда отведенное время вышло, он мог только двигаться дальше. Расстрел за опоздание не грозит, но дело принципа – всегда успевал, более полугода. Оставалось только нагнать время, не больше. – Ты поздно, – Саша не повернул голову, он и так слышал приближающиеся шаги. – Я не нашел. Саша улыбнулся, протянул руку, ориентируясь на шумное дыхание, и потянул Антона к себе. Тот присел прямо на гальку, и Александр еще раз внимательно на него посмотрел – загорелый, подтянутый, с выгоревшими волосами. Красивый. – Я не прятал. Поэтому ты и не нашел. – Очень смешно, – он увернулся от попытки поцеловать в висок. – У тебя не нашлось под рукой ореха, фантика, яблока, которое можно было зашифровать. Каждый день они играли в эту непонятную, но забавную игру – Антон должен был пройти все этапы и найти какую-либо мелочь, хотя иногда эти мелочи могли тянуть не на одну тысячу евро: маленькая шоколадка, шарик от пинг-понга, изящное портмоне, ключи от машины – важен был только размер, но не цена. – Нет, не смешно. Просто решил, что хочу подарить тебе одну вещь. – Даже так? – Так. Держи. – Саша протянул жетон, и Антон принял нагретую человеческим теплом металлическую пластинку. – Я уже и не помню, когда носил его на шее, но он всегда был со мной. Что-то вроде талисмана. Парень внимательно посмотрел на Сашу, потом еще раз на жетон. Он знал значимость этой вещицы – часто видел, как Александр задумчиво перебирает звенья цепочки или гладит гравировку. – Как же ты без него? – поинтересовался он, уже не сопротивляясь тому, что сильные руки обнимают, прижимая ближе. – А я с ним. Он у тебя, ты со мной. Ведь так? – Так. – Можно просьбу? – Даже просьбу, – улыбнулся Антон. – Конечно. – Не уходи сегодня никуда. – Я и не собирался. – Даже в университет не поедешь? – Нет. Ничего, один день переживут. Ласковый ветер гнал прозрачные волны к берегу. Уединенный кусочек вдали от курортных зон и городского шума стал маленьким раем для двоих. Людской поток из приветливых аборигенов, чопорных туристов и мигрантов всех мастей, использующих Канары как перевалочный пункт, не мог нарушить маленькой идиллии – несколько часов в день обязательных контактов с социумом, а потом новый кусочек счастья вдалеке от общей суеты. Мужчина со шрамами на теле и юноша с рубцами на душе. Один бережно хранит доверие второго. Антон доверяет свое сердце. Александр не предаст.