Такое не забывается.
Федя молча взял одежду, демонстрационно не надевая её и оставаясь сидеть на прежнем месте. рядом стояла бутылка всё ещё недопитого вина. Парню хотелось сбросить её Жоре на голову. Его же голову наполнили мысли о недавно произошедшем. Всё же, это было чудесно. Ужасно чудесно. Подумав об этом, Федя вспомнил об уроках русского языка, на которых говорили, что употреблять эти два слова рядом это ошибка. Ну и ладно. Ну и пусть. Всё происходящее - ошибка. Вся его жизнь - одна сплошная ошибка. Жора - ошибка. Зачем он только появился? Появилось непреодолимое желание задушить его. Федю будто окатило холодной водой. Разве это нормально? Он ведь так любит этого милого мальчика, с его аккуратными, будто выщипанными, бровями, длинными, такими, которые ни одна тушь не сделает, ресницами, болотными, не повторимыми никакими линзами глазами и великолепными скулами и губами, которые не сделаешь ни одной операцией даже у самых лучших пластических хирургов. Странно, что всё сводилось к искусственной красоте. Ну ладно. Да, он любит этого не искусственного мальчика. Почему он так хочет навредить ему? Это любовь? Его родители говорили ему, что да. Они ругались каждый вечер, не так уж и редко переходя к дракам, а Федя за стенкой захлёбывался в слезах и пытался отключить слух. Если пытался остановить — попадало и ему. На утро ему говорили, что мама и папа так любят друг друга и своего сына, конечно, тоже так любят. Бабушка говорила, что «бьёт — значит любит», и ему не стоит переживать. Что ж, он привык. Теперь он просто включает музыку в наушниках на максимум, игнорируя предупреждение о возможных проблемах со слухом, и повторяет это несчастное «бьет — значит любит», и, делая ничего не выражающее лицо, старается не рыдать так, как рыдал несколько лет назад. Выходит, раз он любит Жору, он имеет полное право бить его и любыми другими способами причинять ему вред? Получается, что так. Федя увидел внизу расплывчатый силуэт, периодически пропадающий из-за нестабильной работы фонаря, увидел огонёк от зажженной сигареты и его движение вверх-вниз. В груди почему-то стало тепло. Хотелось одновременно обнять и оттолкнуть, поцеловать и ударить, улыбнуться и грозно нахмурить брови. Айерченко не стал долго мёрзнуть и тоже ушел, но не домой, так как, в отличие от Путевого, сразу понял, что он отпросился не на шумную вписку, а на культурную ночёвку, и если он сейчас вернётся домой, у его родителей возникнет пара вопросов, на которые отвечать не сильно-то хотелось. Надеясь залатать недавно получившую рану алкоголем и найти Лину и ударить ещё и её, за данную ею ложную информацию, Федя спустился обратно. К сожалению, в квартире, где пьяные подростки уже немного угомонились, и присоединиться к ним в целях расслабления не получилось бы, он нашёл не Лину, а какую-то неизвестную, но достаточно симпатичную по меркам общества девушку. Её блондинистые, видно, что много раз крашеные волосы аккуратно ложились на плечи, а голубые глаза метали искры из-под длинных нарощенных ресниц. Девушка остановила его в коридоре и предложила познакомиться. И, сам не зная чем, желанием отомстить ни в чем не виноватому Жоре, или желанием расслабиться и забыться, он согласился. Федя протянул ей руку и головой указал в сторону пока свободной комнаты. Это была комната родителей Ромы. Она особо ничем не отличалась от обычных комнат в старых русских домах. Деревянный, потрепанный временем пол, в некоторых местах отклеившиеся обои, рассада на подоконнике и ковер на стене. Мечта любой бабушки. Они курили в потолок, распивая на двоих бутылку "Эссы", оба зная, что понижать градус идея плохая. Федя не знал её имени, а она не знала его, но в данный момент они были будто самыми родными и близкими людьми, будто знали друг друга раньше, чем с рождения и знали то, о чем не знает сам напротив лежащий человек. В какой-то момент начало происходить то, что должно было случиться само собой. Неизвестная дама приподнялась, заставив парня неожиданностью своего движения облокотиться о стену. Её губы аккуратно прижались к губам напротив. Он не хотел отвечать на поцелуй, но почему-то вся та ярость, которая появилась из-за недавно случившегося и копилась до этого момента вылилась в ускорение темпа пока ещё неглубокого поцелуя, будущее его углубление и тихий сдавленный стон. Что происходило дальше...Помнилось ярче. С него стащили одежду и руками обследовали почти каждый уголок разгоряченного обнажённого тела, пока он томно вздыхал и изредка постанывал. Девушка улыбалась. Феде было стыдно признавать, что ему нравилась её улыбка. Он так и не догадался, что нужно раздеть и приласкать незнакомку тоже, поэтому она самостоятельно обнажилась и взглянула на него в ожидании предстоящего. Айерченко, будто находящийся в трансе, нашёл в себе силы нависнуть над девушкой. Она дала ему непонятно откуда взявшийся презерватив. Федя трясущимися руками разорвал упаковку и сделал то, что надо было с этим сделать. Девушка приподняла голову в надежде получить поцелуй. Он исполнил её желание, и вместе с этим аккуратно проникнул в неё. Услышав сдавленный из-за поцелуя стон, Федя стал аккуратно толкаться, но с каждым разом движения становились всё более дерзкими и рваными. Получая удовольствие он вымещал злость. В висках пульсировало, сердце стучало, а со лба катились капельки пота. Приятное чувство появлялось в паху и ползло в живот. Парень не заметил, когда стал представлять на месте девушки Жору. Он пытался забыть хотя бы на время происходящего о нём, о том, что их связывало и что разлучило, о том, что он чувствовал и чувствует до сих пор, об испытываемых эмоциях от поцелуя и об эмоциях после него, но, сука, он думал обо всём этом сразу, ещё и успевая вдалбливать девушку в кровать, представляя на её месте совсем другого человека. Слишком много мыслительных процессов для такого процесса как секс. Федя не помнил, как именно всё закончилось, смог ли он получить и доставить удовольствие, сколько всё это продлилось, и о чем он думал. Следующим воспоминанием оказалась уже пустая, залитая яркими солнечными лучами, душная пыльная комната. его одежда валялась на полу, и только тогда он осознал, что натворил. От партнерши не осталось ни следа, будто ее здесь и не было никогда, ничего не произошло, а Федя посреди тусовки пошел спать и проснулся еще очень даже хорошо. В груди появилось мерзкое чувство тревоги и отвращения, царапающее его внутренности с какой-то особой силой. Несмотря на свое ужасное физическое и моральное состояние, он нашел в себе силы одеться и выйти в квартиру. Ужасно пахло перегаром, сигаретами и потом. Отсутствие свежего воздуха в помещении делало ситуацию в разы хуже. На диване в гостиной валялось еще несколько спящих подростков, на распознавание которых у Феди не было никаких сил, и он решил отправиться на кухню. Это было маленькое помещение с деревянными подвесными шкафчиками, грязными от жира стенами и небольшим столом застеленным скатертью. На ней он встретил явно лучше себя чувствовавших и мило беседующих за кружкой чая Рому и Лину. Заметив товарища, их лица резко изменились. Сука. Федя попытался уйти из комнаты, но вместо этого больно ударился и так болевшей головой об косяк, что откладывало его уход на некоторое время. — Ничего не хочешь рассказать? — голос Лины раздался прямо над ухом. В нем болезненно зазвенело. Стало по-настоящему страшно. Парень очень давно не испытывал его в таком размере. — Каким, блять, образом, можно было упустить такую возможность? Почему ты его не остановил? У Феди все внутри перевернулось. Каменная клетка на сердце раскололась, колючая проволока на легких ослабла, а камень в желудке вышел наружу естественным путем. Как ему повезло. — Но тебе повезло, — да, о чем бы она сейчас не сказала, ему правда повезло, — у тебя есть еще один шанс. Прямо сейчас ты открываешь ВК и пишешь Жоре, что он тебе нравится. Под моим присмотром. И парню ничего не оставалось, кроме как напечатать скромное "Я не могу это забыть. Ты мне нравишься" и выйти из сети надеясь не заходить туда больше никогда. "Я не могу это забыть. Ты мне нравишься" отозвалось лишь тихим уведомлением из ВК. Ни на что не надеющийся, зареванный Жора решил все таки открыть вкладку. Минуту он бездумно пялился в экран своего компьютера. Он до сих пор не мог поверить в то, что это правда, хотя уже знал, что это так. Его наполнила радость, но сковал страх. Руки слишком тряслись для того, чтобы написать простое "Ты мне тоже". Собравшись с силами и отправив ответ, слезы почему-то вновь брызнули из глаз. Невольно вспомнились события минувшей ночи.***
То, что произошло, казалось Жоре самым лучшим, что происходило в его жизни. Ему безумно хотелось продолжения, но, боясь, что все это лишь шутка, розыгрыш и все такое, он не придумал ничего лучше, как сделать вид, что для него этот момент не имел абсолютно никакого значения и в какой то степени был даже неприятен. Увидев реакцию Феди, которую тот уж очень плохо скрывал, Путевому стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Понимая, что он не сможет найти никаких слов, чтобы исправить ситуацию, а совершить какие-то действия уж и подавно, он не нашел решения лучше, как уйти. Не зная куда. Шататься по улицам чтобы на утро новостные паблики наполнились информацией о найденном теле подростка. Да, так было бы лучше всего. Оперативно спустившись по лестнице, Жора решил, что только выкуренная сигарета поможет собрать мысли в порядок и придумать, что же делать дальше. Удовольствия от курения после сигареты подаренной Федей он уже не получал. Блядство. Идти домой было категорически запрещено, во-первых, так как мать потеряет уважение Айерченко, узнав, что он выпер ее сына ночью из дома, а во-вторых, не знаешь, с кем она сегодня проводит ночь. Кроме Феди у него никого не было. А теперь нет еще и его. Слезы невольно заполнили его глаза и солеными дорожками начали стекать по щекам. Как же жалко он сейчас выглядел. Пьяный ревущий из-за влюбленности подросток. На телефон пришло уведомление. Жора, зная, кто это мог быть, игнорировал сообщение. Их начало приходить все больше и больше. Спамить это не в духе Феди, что чуть насторожило. Путевой все-таки разблокировал телефон, и очень сильно удивился. Если не считать предложения о работе закладчиком, то ему впервые в жизни написал не Федя. Сообщения были от Лины. Парочку из них состояли из вопроса сделал ли Федя то, о чем она его просила, и Жора сразу понял, о чем идет речь. Остальные представляли из себя знаки вопроса. "Сделал. Я все испортил." - сухо ответил Жора. Он не очень то хотел говорить об этом, особенно сейчас, когда кнопки размывались за пеленой слез. "Если он тебе реально нравится, я помогу. У тебя все шансы." - буквально за секунду отправила ответ девушка. Парень даже удивился такой скорости. "Буду очень благодарен" - еще быстрее ответил Жора, в которого будто насильно запустили бабочек и разлили что-то теплое. У него есть шанс? Он не мог поверить, что его первая и самая искренняя влюбленность оказалась взаимной. Как он, такой страшный и толстый смог кому то понравиться? Особенно такому человеку как Феде. Слезы из глаз все так же лились, но Жора чувствовал себя по-настоящему счастливым в этот момент. Получив от девушки улыбающийся смайлик, он выключил телефон и, прижав его к груди, улыбнулся во весь рот, даже не стараясь как обычно скрыть свои кривые зубы. Единственным вопросом оставался лишь тот, где же ему ночевать сегодня. Самым лучшим вариантом оказался его же подъезд. К счастью, он еще не знал, каково это. Но в ближайшее время пришлось бы почувствовать на себе холод сырых бетонных стен с облупившейся зеленой краской, моргающий приглушенный свет от единственной лампочки и запах чего-то противного, который не мог выветриться уже несколько лет, а то и десятилетий. Дойдя до подъезда, он со вздохом открыл домофон и начал подниматься по лестнице. Хорошо, что в доме было не так уж и много этажей. Всего-то каких-то десять, хотя, по меркам их городка, это очень даже много. Нужно было на самый верхний, так как там, вроде как, никто не живет, или, по крайней мере, не высовывается из квартиры. Запыхавшись, он дошел до шестого. Надо было продолжать путь. Нетрезвое состояние добавляло сложности к данной миссии, надо было не упасть, отрубившись, и не разбить себе голову. Если бы не обещание Лины помочь, он выбрал бы данный вариант. Но ради завтрашнего дня можно было и пережить одну ночь. Дойдя, наконец, и думая о том, что все же было бы легче умереть, Жора на дрожащих ногах уселся на ледяной пыльный пол, слушая засвистывания ветра, которые, похоже, окно еле выдерживало. Ну, что ж, спокойной ночи. Если бы не количество алкоголя в крови, парень бы никогда не смог заснуть. Хорошо, что это у него получилось. Утро встретило его совсем неуверенными, только начинающими вступать в свою силу лучами солнца, которые, как назло, светили прямо в высохшие глаза. Пересохло также в горле, а еще раскалывалась голова. Затекла шея, ломило спину и еще кучу разных несчастий. Еле как проживший телефон осведомил о том, что время было всего лишь шесть утра. Мать уже должна была уйти на работу. Жора, несколько раз чуть не упав, с горем пополам встал, и, решив опираться на перила, неторопливо поплел вниз. Видок у него, наверное, не очень. Хуже, чем обычно. Хотя казалось, хуже уже некуда. Стараясь как можно тише повернуть ключ в замочной скважине, Путевой проникнул в квартиру. Сбросив с себя куртку и ботинки, он первым делом выпил, кажется, литра два воды, не меньше. К сожалению, самочувствие это не улучшило, так что оперативно было принято решение поспать в более комфортабельных условиях. После не очень-то длительного сна Жора чувствовал себя настолько бодрым, что, кажется, эта бодрость затмевала все его физические и моральные жалобы. Кстати, о моральном. Парень вспомнил о том, что было ночью. А он еще предлагал это забыть. Гений, не иначе. Слова Лины теплились в груди как последняя надежда. Как спасательный круг в безграничном океане. Как последний анализ перед подтверждением ремиссии тяжелого заболевания. Горло почему-то вновь сковала проволока, а в него засунули огромный ком. В груди жгло. Слезы снова потекли из глаз. А если над ним пошутили? Просто разыграли? И теперь до конца его дней над ним будут смеяться и ненавидеть. Разыгрывать и избивать. Хуже перспективы не могло быть. Послышался звук уведомления. - Мда, пиздец, прости... - все, что мог ответить на эту душераздирающую историю прибежавший к Жоре домой сразу после ответа Федя. Пока парень ревел и спал в подъезде, он веселился и лишался девственности. Стало безумно стыдно. Какой же он идиот. - Да все нормально, - отмахнулся Жора. Федя лишь крепко обнял своего новоиспеченного суженого и поцеловал в макушку. Он сможет все исправить. Он сделает все, чтобы сделать жору самым счастливым.