Может, это судьба?

Жора не помнил, сколько времени прошло перед тем (кажется, он выкурил ещё три сигареты), как из помещения с прохладным, свежим, сырым воздухом он ввалился обратно в душное, пахнущее спиртом и потом. Голова трещала то ли от контраста, то ли от выпитого алкоголя, то ли от мыслей, отчаянно разрывающих мозг. Ещё немного, и он бы просто раскололся на две части, оставляя Путевого в луже крови и с мыслями выставленными на всеобщее обозрение. Было бы нелепо так умереть. Стараясь оставаться незамеченным, парень по стенке приблизился к месту, которое он обнаружил в начале тусовки. Проблема была в том, что там уже сидел Федя. Его взгляд был затуманенным, и секунд пять после появления Жоры в комнате был устремлен в пол. Заметив присутствие парня, Федя вздрогнул и повернулся в его сторону. В глазах цвета заросшего болота так и не виднелась живая искра. Они были будто стеклянными, что с одной стороны завораживало Жору, а с другой ужасно пугало.               — Всё хорошо? — осмелился спросить Путевой, не сдерживая столь пристального, но ничего не выражающего взгляда. — Вполне, — громко вздохнул Айерченко и поерзал на месте. Его глаза соскользнули с лица Жоры на свои собственные ноги, сложенные по-турецки. — Точно? — Да, конечно. Я не стал бы тебе врать, — абсолютно незаинтересованно произнёс Федя, колупая покрытие на пуфике. Этим он окончательно поставил Путевого в тупик. Оставалось лишь догадываться, что могло послужить причиной резкой смены настроения для его вечно весёлого товарища. У того же в голове вертелись самые разные мысли, и Федя был уверен, что Жоре нельзя знать о них.               — Я не пойму, ты совсем ебанулся?! — со спины к Феде подлетела разгневанная Лина, хотя здесь лучше сказать, что она была просто в ярости. Не дождавшись внимания, девушка сильно потрясла его за плечо. Так, что содержимое его стакана оказалось частично на его одежде, частично на полу. На них уставились несколько пар глаз. Непонятно, что они выражали, но явно не что-то хорошее. Почему-то зарождающийся конфликт никто не полез разнимать. У самого Айерченко перед глазами засверкали звезды. — Ты так нихуя и не сделал?! — без каких либо объяснений девушка отвесила ему пощёчину, заставив Федю в очередной раз прочувствовать всю прелесть вертолётов. — О чем ты? — достаточно спокойно для такой ситуации спросил парень. Конечно, он понимал, о чем сейчас пойдёт разговор, но прикидываться дураком он любил больше, чем начинать оправдываться сразу. — Как будто ты не знаешь! Федя, блять, ты можешь просто попробовать, а я знаю, что у тебя всё получится, и сделать счастливым и себя, и меня и всех твоих друзей! — продолжала яростно вопить Лина. Айерченко хотел её успокоить, но знал, что это невозможно. — Я боюсь... Это, наверняка, невзаимно, — прошептал он, направляя свой взгляд на кончики пальцев. — Сколько раз мы это обсуждали?! Ты совсем ебнутый?! — Лина ещё раз ткнула его в грудь, заставив пошатнуться, — Можешь мне не верить, но я сейчас от первого лица узнала, что у тебя есть шанс, — переходя на шёпот отметила Лина. Все-таки, говорить о таком в полной комнате людей, было не очень безопасно. Конечно, она немного приукрасила. Точных данных у Баллатовой не было, но она была на все сто пятьдесят процентов уверена, что это так. Уж слишком выдавали взгляды, улыбки, вздохи. Может, среднестатическому жителю города это не было заметно, но Лине, которая являлась бисексуалкой и варилась в этой теме достаточно давно, для своего вердикта этого хватало. — Знаешь, либо ты сейчас идешь и признаешься ему, либо об этом рассказываю ему я и ты теряешь подругу. Что лучше? И Федя знал, что Баллатова не шутит. Так бы оно и было. Прошептав испуганное "Хорошо", Айерченко получил одобрительный взгляд подруги и ушёл из комнаты, думая какой вариант лучше, вскрыться или повеситься.               Найдя скромный уголок, Федя ушёл в свои мысли, не зная, что делать дальше. Ему бы не хватило смелости просто взять и признать то, что он скрывал два чёртовых месяца. Ещё и перед объектом, который вызвал эти самые чувства. Что было бы дальше? Шанс на взаимность, который пообещала Лина, конечно, воодушевлял, но Федя не был уверен в правдивости этих слов. Наверное, он бы ушёл с тусовки первый, а потом просто сказал Баллатовой что не нашёл Жору.               Если бы только он не зашёл в комнату. Первые секунды Айерченко старательно его игнорировал, но затем, поняв, что тот так просто не уйдёт, поднял глаза. И он представлял, насколько жалко и загнанно сейчас выглядел. После этого неловкого диалога, Федя поднялся с пуфика и таким же испуганно-разочарованным голосом предложил сбежать. Он знал, куда. Дело в том, что дверь на крышу дома Ромы была не закрыта, наверное, с момента основания этого дома. Этим можно было воспользоваться.                     Жора недоверчиво уставился на него, за что Айерченко мысленно попросил прощения. Он не хотел пугать его. Взяв свои куртки и несколько раз проверив, что это точно их одежда, ребята выбежали из квартиры, будучи уверенными, что никто их пропажи не заметит. Пробежав пролёт вверх, Федя приподнял люк, и взобрался на поверхность. Вслед за ним забрался запыхавшийся Жора. Айерченко присел недалеко от края крыши. Путевой непонятно откуда достал бутылку красного, сухого вина, в которой содержимое отсутствовало почти на половину.               — Как ты..? — недоуменно уставился на него друг. Он не видел, чтобы у Жоры что-то было с собой. — Секрет, — улыбнулся он в ответ.— Фух, — вздохнул Жора, присаживаясь на крышу и свешивая ноги. Не очень-то безопасно. Но, если честно, он был бы рад, если бы упал. Суицидальные наклонности, к сожалению, не оставляли ни на минуту. Глядя под ноги он увидел лишь скопление машин, и редкий свет фонарей. Перед глазами горело множество разных огней. Наверху были лишь звезды. Сбоку сидел Федя. Красиво. Жора усмехнулся, подумав, что без Феди под боком было бы сложнее назвать открывающуюся картину красивой. В руках блестела бутылка алого вина. Жора сделал глоток, и поставил её между ними, чтобы Федя тоже отпил желанный напиток. После глотка, Федя пошарился рукой по карманам и достал потрепанную пачку сигарет. Шоколадный чапман. А Федя богач со вкусом.               — Будешь? — Буду, — кивнул Путевой не в силах отказываться от столь заманчивого предложения. Последний раз он вдыхал дым от своих любимых сигарет около полугода назад. Потом стало не хватать. Двести двадцать рублей за пачку, не многовато ли? Пришлось отравлять свои лёгкие тем, что подешевле. Достав сигарету из пачки, Жора достал зажигалку из порванного кармана джинс, поджёг и затянулся. Он только сейчас заметил, что Федя убрал пачку не взяв ничего для себя. — Ты... — решил спросить Жора, но его перебили. — Не очень хочу сейчас, — он сделал очередной глоток, — также эти мне не очень нравятся, — Жора недоуменно посмотрел на него. — Просто вспомнил, что ты как-то говорил, что любишь их. Я решил взять.               Жора очень сильно смутился. В животе запорхали бабочки, а щеки загорелись. Федя, этот прекрасный во всём человек, потратил целых двести двадцать рублей на сигареты, которые не любит, чтобы отдать их ему? Он не мог поверить в это. В семье на его нужды не выделяли ни одной лишней копеечки, вечно говорили, что нет денег и в тот же день покупали что-нибудь себе. Так что такое обращение, а особенно от объекта симпатии, очень удивляло и радовало.               Они просидели на крыше ещё какое-то время, болтая ногами. Жора понял, что начал замерзать. Но идти обратно в душное задымленное помещение ему не хотелось. Он свернулся калачиком, натянув рукава на пальцы. Стало чуть-чуть теплее.               — Замёрз? — поинтересовался Федя. Жора кивнул. Федя быстрым движением снял с себя парку и протянул её парню. — На. Тебе нужнее. Мне правда не холодно.               Жора несколько раз постарался вернуть одежду хозяину, но он не поддавался. Пришлось надеть эту несчастную парку. Стало теплее. И Жора знал, что это не из-за парки. Вот почему Федя такой хороший, а Жора влюбился в него без шанса на взаимность?               Решив, что лучше отвлечься от этих мыслей, Путевой отпил красную жидкость. Почему-то только сейчас он почувствовал лёгкое головокружение от принятого алкоголя и никотина. Наверное, в квартире это состояние было абсолютно нормальным состоянием, даже обязательным условием, ведь какая нормальная тусовка может произойти на трезвую голову? Но вот после некоторого времени на воздухе оно казалось уже каким-то неуместным и неестественным. Захотелось, как в лучших традициях, натворить таких вещей, за которые на утро будет стыдно, а потом списать все на свое состояние. Даже если хотел сделать это и абсолютно трезвым. В мозгу Жоры промелькнула одна мысль. Он старался отогнать ее от себя, ведь риск был слишком большой. А вдруг он потеряет друга? Вдруг друг не захочет утром слушать бредовые отмазки? Но адреналин, к сожалению или к счастью, был выше здравых мыслей. Инстинкт самосохранения также отключился.               — Слушай, а ты же уже целовался? — выпалил Жора. Сердце бешено стучало, готовясь выпрыгнуть из грудной клетки, ладони дрожали, а дыхание участилось. Он не удивился бы, если бы умер прям здесь. Вопрос был с неким намеком, но об этом пока знал только сам Путевой. Также он заметил, что несмотря на их крепкую дружбу, тема личной жизни никогда и никем не затрагивалась. Жора не знал, есть ли у Феди девушка, был ли первый и поцелуй и первый раз, им и без этого было о чем поговорить. — Да, лет в тринадцать еще... — кажется, Федя поддался теплым детским воспоминаниям. По взгляду Жоры он понял, что тот ждет подробностей. — Это было дома у какого-то пацана со двора, уже даже не помню его имени...У него родители уехали, и мы всей дворовой компанией, а это человек восемь, пошли к нему. Среди них была и Лина, кажется, ты ее уже знаешь... — Федя замялся, вспоминая то ли о недавней ситуации с ее участием, то ли думая о том, что Жора, к сожалению, не может не знать Баллатову. — Мы, как бы очевидно это не было, играли в правду или действие. Мне тогда задали поцеловать Лину, а на тот момент она мне вроде как нравилась, — Жора почему-то почувствовал бурлящую в венах ревность, — ну и все. Тогда это было слюняво, неловко и не особо то приятно. И вдобавок ко всему, я понял, что она мне и не нравилась, — Жоре стало легче контролировать себя, — потом у меня было много шансов на тусовках, но как-то никто не вызывал особого желания. Так что я отказывался. А ты? — Я нет. Ты же знаешь, до появления тебя в моей жизни, я вообще не выходил из дома. У меня просто не было возможности. — Хочешь это исправить? — в глазах Феди заиграл непонятный огонек, больше вызванный количеством алкоголя в организме. Его губы растянулись в ухмылке. Жора не мог понять, шутка это или правда. Он отдал бы все за второй вариант. Сердце Феди же трепещало так же беспощадно, как сердце Жоры во время всего этого разговора. Он сам до конца не понимал, кто или что отвечает за его собственные действия, хочет ли он этого или боится, будет ли он жалеть или вспоминать эту ночь как лучшую ночь в его жизни. — Предлагаешь? — Жора решил играть по Фединым правилам. Он постарался сделать такой же обжигающий огонек в глазах, но Федя не мог не умилиться его на самом деле очень растерянному взгляду.               Вместо ответа он подвинулся ближе к Жоре, и склонил свою голову в нескольких сантиметрах от чужой. Аккуратно, пытаясь прояснить обстановку, он начал прикрывать веки, желая до последнего видеть происходящее. Жора был растерян. Нет, он паниковал. Путевой до сих пор не понимал, является ли все происходящее его сном, галлюцинацией или шуткой. Верить в то, что это правда, он категорически отказывался. Не увидев сопротивления со стороны Жоры, Федя аккуратно, совсем невесомо коснулся губ парня. Тот же все еще думал, что это розыгрыш. Осознать, что это реальность, у него получилось лишь тогда, когда движения Феди стали повторяющимися. Жора совсем не знал, что делать, поэтому слегка приоткрыл рот. Сначала было так, как сказал Федя: "слюняво, неловко и не особо приятно". Жора подумал, что поцелуи переоценивают. Но буквально через несколько секунд Айерченко начал вытворять такие штуки, от которых парень переставал дышать. Он аккуратно гладил его по волосам, трогал горячим языком чужой язык и тяжело дышал. Этого хватило Жоре, чтобы запомнить свой первый поцелуй как лучший момент своей жизни. Это продолжалось буквально несколько секунд, и Жора не хотел, чтобы теплое дыхание резко сменилось холодным дуновением ветра. Но это произошло.               — Жор... — Давай забудем это?