Часть 7. Ненависть
Феликс знает, чего хочет. Ему нравится Чан, он хочет быть с ним, хочет быть любимым и желанным, хочет ходить на свидания и, конечно, хочет забыть о прошлом. Феликсу кажется, что, возможно, Чан не просто нравится ему, скорее всего, за всем этим прячется какое-то более сильное чувство, от которого Феликс немного пугается. Здравым умом он понимает, что бояться нечего, Чан уже признался ему в любви, значит это взаимно, Чан возится с ним, несмотря на перепады настроения, панические атаки и много проблем в голове бедного Ликса. Он знает, что лучше всего пойти к психологу, но пока не готов открываться кому-то еще. Рассказывать про свои секреты, да еще и такие темные — очень сложно. Даже Чан, которому Феликс безоговорочно доверяет, не знает всего. Особенно Феликс боится рассказать про смерть Хёнджина, потому что оберегать человека, который сбежал от парня садиста — это одно, а вот укрывать человека, который сбежал от убийцы… Феликс старается об этом не думать, и не вспоминать о той боли, которую ему причинил Ёнхун, потому что он просто хочет быть счастливым, а не обремененным ужасом и страхом. Сегодня у Феликса очередной выходной и он решает провести его плодотворно и подготовиться к ночи, которую хочет полностью отдать в руки Чана. Память о ласковых и горячих прикосновениях все еще греет его изнутри, он хочет Чана, он мечтает дойти с ним до конца, потому что полностью доверяет. Поэтому, в супермаркете вместе с продуктами, он покупает пачку презервативов и смазку. Феликс помнит, что Чан предложил ему забрать инициативу на себя, чтобы лишний раз не бояться и не шарахаться от любого более настойчивого касания, но Феликс откладывает эту идею на задворках сознания. Он ценит заботу и доверие Чана, но все еще думает, что тому будет некомфортно в непривычной роли, да и сам Феликс никогда не был сверху, что может подпортить впечатления от близости обоим. А вдруг он сделает Чану больно? Вдруг после такого, его личная тревога выйдет на новый уровень и тогда Феликс совсем будет бессильным и напуганным. Поэтому он решает эту идею придержать только на тот случай, если он снова испугается чего-то и Чан опять предложит этот вариант. Несмотря на тяжелые сумки с продуктами, Феликс решает прогуляться до дома, все равно идти совсем недалеко. Днем на улице не так много людей, большинство из них сейчас на работе, поэтому Феликсу спокойно, он слушает музыку в наушниках и предвкушает приятный вечер, проигрывая сценарий немного наперед. Ему хочется, чтобы все было идеально. Сквозь звуки музыки он практически не слышит проезжающие по дороге машины и, конечно, не замечает, как одна из них останавливается в неположенном месте и двое крупных парней выходят из нее и двигаются к нему. Феликс чувствует, как его обхватывают чужие руки и с силой тащат куда-то, он хочет закричать, но страх парализует его, сковывает даже дыхание, он не может пошевелить телом, чтобы постараться вырваться. За считанные секунды его заталкивают в черный мерседес с тонированными стеклами и машина сразу же трогается с места. Все органы чувств напрягаются, а сердце начинает стучать в горле, когда он видит знакомые лица — охранники Ёнхуна. Они сидят по обе стороны от него со спокойными лицами, как будто не они только что выкрали человека прямо с центральной улицы города. Феликс дышит через раз, его внутренности сжимаются от страха и кажется, что его просто вырвет, но ничего не происходит. В салоне автомобиля стоит гробовая тишина, Феликс хочет попросить, чтобы его отпустили, хочет заплакать или начать угрожать, но он молчит. Он знает, что этим людям неизвестно понятие страха или жалости, именно они смотрели на маленькое тело Феликса, когда он замерзал на улице при морозе. Эти парни служат дьяволу и наверняка он держит их в ежовых рукавицах, если они отпустят его, никто из них не выживет после этого. Наверное, у них даже есть семьи или близкие, которые тоже под угрозой, поэтому они просто делают свою работу. Феликс знает, что Чан не хватится его еще минимум часов восемь, потому что он сегодня главный на кухне и будет весь день в запаре, он уверен, что к моменту, когда Чан поймет, что что-то происходит, Феликс будет уже мертв. Они едут примерно полчаса, пока не заезжают в ворота огромного вычурного дома, который окружен трехметровым забором и охранным пунктом. Как только машина останавливается, один из парней выволакивает его за шкирку и тащит к дому. Ноги Феликса не слушаются, поэтому он волочит ими по земле, как будто разучился ходить, охранника это нисколько не беспокоит. Он затаскивает его в холл, швыряет на пол и выходит на улицу, закрыв за собой дверь. Несколько секунд висит гробовая тишина, Феликс не слышит даже своего дыхания и колотящегося сердца, но через короткое мгновение раздаются шаги, звонко отскакивающие от каменного пола. Феликс узнает эти шаги, даже если переродится после смерти в новое тело, это те шаги, которые заставляли его сжиматься изнутри и испытывать тихий ужас, всякий раз, когда они приближались к нему. Этот раз не был исключением. — Ну здравствуй, детка, — Ёнхун поднимает его голову за волосы и заставляет смотреть на себя, — тебе этот цвет волос совсем не идет, блондином ты выглядел лучше. Зачем ты сделал это с собой? Он говорит наигранно ласково, но Феликс знает, что за этим тоном скрывается самый настоящий гнев, который скоро вырвется наружу. — Вставай и следуй за мной, — холодно произносит мужчина и Феликс не смеет ослушаться. Они минуют огромный холл, проходят несколько закрытых дверей и, наконец, Ёнхун распахивает перед ним дверь спальни. Феликс не хочет туда заходить, он смотрит в пол и стоит на месте, пока Ёнхун снова больно не хватает его за волосы и не затаскивает в помещение. — Солнышко, ну что ты как неродной? — спрашивает его Ёнхун, а Феликса от этого обращения передергивает, потому что так его ласково называет Чан и только он. От этой мысли хочется завыть, он никогда его больше не увидит. Феликс получает первую сильную пощечину и отшатывается, он забыл, как ощущается эта горящая боль на лице. У Ёнхуна такая тяжелая рука, что пощечина чувствуется, как удар мощным кулаком. Глаза наливаются слезами и хочется кричать, но он сдерживается, потому что знает, как сильно это распаляет его бывшего бойфренда. Ёнхун бьет его снова, на этот раз гораздо сильнее, и Феликс падает на пол, удар ногой не заставляет себя ждать и приходится в живот, Феликс выплевывает воздух и стонет. Он пытается прикрыть голову руками, но беспорядочные удары попадают, куда придется и продолжаются, кажется, целую вечность. Феликс чувствует, что его губы и нос разбиты, горячая кровь наполняет рот и заставляет кашлять красными брызгами. Ковер в спальне окрашивается алым. Ёнхун снова тянет его за волосы и заставляет смотреть на себя. — Какая же ты шлюха, Феликс, — его лицо искажено гневной гримасой, — как ты мог меня бросить, мразь? Я любил тебя, я делал для тебя все, что ты хотел, я одаривал тебя, кормил, одевал, а ты посмел кинуть меня. Мне знакомо каждое твое передвижение в этом городе, думаешь я так долго тебя искал? Не угадал, я просто наблюдал за тобой, не скрою, это было так весело. Ты нашел себе этого неотесанного ёбаря и думал, что в безопасности? Феликс пугается, оказывается, все чувства, которые были до этого момента — ничто, они не были настоящим страхом. Сейчас он действительно боится, потому что Ёнхун знает про Чана, а значит, он тоже может пострадать, возможно, он где-то в этом доме подвергается ужасным пыткам. — Пожалуйста, не трогай его, — сквозь боль и гул в ушах произносит Феликс, — делай что хочешь со мной, только оставь его в покое. — Какой ты благородный, Ликси. Где было твое сопереживание, когда ты бросил меня? — Ёнхун снова больно бьет его в живот, и Феликс стонет, — что ты в нем нашел? Он же никто, ничего из себя не представляет. Пешка! Феликс молчит, все его мысли сейчас только о Чане, он молится, чтобы с ним все было в порядке, только бы он был в безопасности. — Это был не риторический вопрос, отвечай мне, — Ёнхун хватает Феликса за свитер и швыряет на кровать, нависая над ним с устрашающим видом. Он надавливает пальцами на щеки Феликса, заставляя открыть рот и грязно целует, протолкнув язык внутрь. Феликс знает, что сопротивляться бесполезно, он не уйдет живым из этой комнаты, но мысли о Чане заставляют его бороться, он пытается оттолкнуть Ёнхуна, вырваться, но ему не хватает сил, его соперник слишком мощный, чтобы столкнуть его с себя. Запах крови, размазанной по лицу, забивается в ноздри и затрудняет дыхание. Легкие и ребра горят от нанесенных ударов, в левом ухе слышится звон, видимо удар пришелся и по нему. Феликс знает, что представляет сейчас из себя сплошную гематому. — Отвечай мне, что ты в нем нашел? Он хорошо тебя трахал? Лучше, чем я? И чем быстрее ты ответишь, тем лучше ему будет, возможно, я даже не трону его и он останется в своей вонючей забегаловке. — Да, — твердо отвечает Феликс, — он во всем лучше, чем ты, но между нами только секс. Я использовал его, чтобы он помог мне устроиться в городе. — Я знал, что ты шлюха, Феликс, но чтобы настолько. Я тебя недооценил, думал, ты милый и невинный мальчик, а ты пользуешься всеми ради своего блага. Последнее, что видит Феликс — сильная рука Ёнхуна, которая замахивается и заставляет мир потемнеть.Часть 8. Ужас (Чан)
Чан суетится на кухне, сегодня много посетителей и, порой, у него даже нет времени, чтобы сходить в туалет. Несмотря на загруженность, он все время думает о Феликсе. Когда отмеряет приправы — думает о Феликсе, когда жарит курочку в сладком соусе — думает о Феликсе, когда устало закрывает глаза — все еще думает о Феликсе. Феликс прекрасный, он делает каждый день Чана значительно ярче, заставляет чувствовать себя живым. Чан никогда не был особо веселым и жизнерадостным человеком, на протяжении многих лет его преследовали депрессивные настроения и он был склонен к меланхолии и апатии. Он боролся с этим, но иногда ему просто не хватало мотивации и тогда он полностью уходил в работу, занялся бизнесом и всячески себя отвлекал, только бы меньше времени проводить дома и наедине со своими мыслями. Но с появлением Феликса все стало проще, жизнь заиграла яркими красками и хотелось уже не бежать на работу, а наоборот, скорее закончить с делами и бежать к Феликсу, чтобы обнимать его хрупкое тело, целовать мягкие губы и любить, как никого другого. Феликса хотелось познакомить с родителями, хотя Чан всегда всячески избегал подобных тем, у него даже никогда не было серьезных отношений, а мысли о том, чтобы кого-то привести в родительский дом просто смешили. Сейчас Феликс — центр его мира, и Чан очень боится, что кто-то его заберет, или, что Феликс сам просто уйдет, испарится. Эти тяжелые мысли заставляют Чана вздохнуть и взять телефон. Лёгкая нотка беспокойства проскальзывает в голове, когда Чан видит, что Феликс до сих пор не ответил на утреннее сообщение, хотя никогда раньше такого не было. Они всегда держались на связи, чтобы быть уверенными, что все хорошо. Чан пишет очередное сообщение и, когда оно висит непрочитанным долгие пять минут, он решает позвонить. Долгие гудки заставляют Чана переживать куда сильнее, у Феликса нет причин не брать трубку, он носит с собой телефон везде, это не раз служило поводом для шуток. Феликс всегда отвечал после первого-второго гудка, а сейчас Чан целую минуту слушает противные гудки, его желудок потихоньку скручивается от тревоги. Наконец, трубка поднимается и Чан слышит незнакомый голос, который заставляет его широко распахнуть глаза. — Здравствуй, Кристофер, Феликс немного занят, поэтому не может подойти к телефону. — Что ты с ним сделал? — сквозь зубы цедит Чан. — Пока ничего интересного, не люблю трахать тело, когда оно без сознания, — спокойным тоном отвечает Ёнхун, и Чана бросает в холод, — но потом у меня на него огромные планы. Он будет отрабатывать все то время, которое заставлял меня ждать. Хочешь я тебе его покажу? Не дожидаясь ответа, Ёнхун включает видеосвязь, и Чан видит полураздетого Феликса. Его тело покрыто гематомами, а лицо все в крови, Чан в ужасе смотрит на это и его руки трясутся. — Не трогай его, больной ублюдок, — шипит Чан, но слышит только холодный смех, а потом Ёнхун наводит камеру на себя и Чан впервые сталкивается с его взглядом. — Не горячись так, — улыбается Ёнхун, — я бы позвал тебя к нам, но не люблю ни с кем делить свою добычу. Радуйся, что ты сам жив и здоров, все благодаря тому, что крошка Ликси сказал, что трахался с тобой ради выгоды. Ты должен быть мне благодарен, что я открыл тебе глаза на эту шлюшку. Меня он тоже использовал, но скажу честно, в постели он прекрасен. Хотя тебе ли не знать. — Я найду тебя и собственными руками прикончу, — ровным голосом произносит Крис, но снова слышит лишь смех. — Ты букашка под моими ногами и тебе никогда меня не достать. В этот самый момент звонок сбрасывают и Чан несколько секунд смотрит на потухший экран. Дрожащей рукой он заходит в телефонную книгу и ищет одно конкретное имя, у Чана нет шанса на ошибку, медлить нельзя ни секунды, где-то там страдает его солнечный мальчик, его чудо, которое совершенно точно никогда не снимает подвеску с трекером. Спустя, кажется, тысячелетия, Чан, наконец-то, попадает в полицейский участок. Он собрал все пробки по пути и ему хотелось выть от бессилия, он нарушил правила везде, где можно было нарушить, он просто хотел скорее доехать. — Хонджун, медлить нельзя, — Чан влетает в кабинете друга, где его ждет уже отряд спецназа, в полном обмундировании. Чан по телефону описал всю ситуацию Хонджуну и тот без промедления собрал людей. — Крис, мы сделаем все возможное, но тебе сейчас надо успокоиться, открыть приложение с трекером и дать нам местоположение Феликса, — Хонджун собран, но все равно с тревогой смотрит на друга. Чан делает, как ему велят и отдает телефон одному из парней, который через несколько секунд подает голос. — Это недалеко, нам ехать пятнадцать минут. — Хорошо, — Хонджун выходит из-за стола и достает из сейфа пистолет, убирая в кобуру. — Я еду с вами, — тут же говорит Чан и ловит на себе семь пар удивленных глаз. — Нет, Чан, ты остаешься тут. Ты сделал все, что смог, нас будет целый отряд, мы прошерстим дом и найдем Феликса. Там ты ничем не поможешь. — Пожалуйста, Хонджун, позволь мне поехать и хотя бы быть снаружи. Если ты не разрешишь, я поеду на своей машине. — Ты понимаешь, что тебя может зацепить? Мы не знаем, сколько их, поэтому поедет сразу два отряда, но это не значит, что шальная пуля не попадет в тебя. — Я буду сидеть в вашей машине, я знаю, что она бронированная, со мной ничего не случится. А вот если я поеду на своей, то ни за что не отвечаю. — Какой же ты упрямец… — Там Феликс, я не смогу сидеть тут, прошу тебя. — Хорошо, но тебе надо надеть бронежилет. Чану кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как два отряда спецназа штурмовали особняк, он сидит в машине и ничего не видит из-за высокого забора. Ему хочется выть от беспомощности, хочется выйти из машины и пойти в самую гущу событий, чтобы найти Феликса, но он заставляет себя сидеть смирно, потому что мертвым он ему не поможет. Отдаленно он слышит выстрелы и его сердце сжимается всякий раз, когда он думает, что кто-то может погибнуть. Спустя пятнадцать минут подъезжает еще один полицейский фургон, а за ним и карета скорой помощи. Тяжелые ворота открываются и Чан видит, как полицейские выводят скрученных охранников, а за ними и самого Ёнхуна, их взгляды встречаются и Чан видит кровавую улыбку, которая залегла на бледном лице. Он выскакивает из машины. Бандитов грузят в фургон, а к Чану подходит обеспокоенный Хонджун. — Где Феликс? — сразу же спрашивает Чан и заглядывает за спину друга. — Чан, тебе нужно успокоиться и выслушать меня. Волна всепоглощающего страха накрывает Чана с головой, он видит по глазам друга, что что-то случилось. Они бы уже вывели Феликса, чтобы оказать ему помощь, но никого нет. — Хонджун, — надрывно произносит Чан, — что с ним? — Прости, мы не успели, он был уже мертв, когда мы ворвались в дом. — Нет, этого не может быть! Вы… вы наверное ошиблись, да? Скажи, что вы ошиблись, — Чан держит его за грудки и трясет. Хонджун молчит и с тревогой смотрит на друга. — Мне очень жаль, Крис, но мы ничего не могли сделать. Мы вызвали санитаров, чтобы вывезти тело. Чан оседает на землю, его трясет и голова раскалывается от всего происходящего, Феликс не мог умереть, он просто не мог. Чан не успел, нельзя было медлить, если бы он сразу поехал сюда, а не в полицию, возможно, у него был бы шанс. Мимо него проходят два санитара с носилками, скоро они вынесут тело Феликса и мир Чана рухнет. Он не защитил, не уберег, хотя обещал. Истерика накрывает его с головой и он начинает покачиваться из стороны в сторону, сидя на земле и схватившись за голову. Все не могло так закончиться, просто не могло. Феликс не заслужил смерти, этот солнечный мальчик должен был жить, он заслужил самую лучшую и долгую жизнь, она не должна была оборваться так скоротечно. Чан винит себя за бессилие, он должен был взять Феликса и увезти, как минимум, из страны. Он должен был всегда находиться рядом, должен был подстроить свое расписание под него, должен был оберегать. А теперь Феликс мертв и Чан воет, закрыв лицо руками. Хонджун гладит его по волосам, но ничего не предпринимает, знаком показывая, чтобы фургон с арестованными уезжал в участок. Он садится напротив Чана и отнимает его руки от лица. — Крис, я понимаю, что для тебя это ужасное горе, но послушай, тебе нужно успокоиться, иначе ты наделаешь глупостей. Я знаю, как тяжело ты переносишь разные события, но я даже боюсь представить, что у тебя в голове. Поговори со мной. — Феликс не должен был умереть, это я виноват, надо было раньше бить тревогу. Он… он, — Чан бросает взгляд на санитаров, которые выносят накрытое простыней тело и вскакивает на ноги. Долгие секунды он провожает взглядом безжизненное тело и задерживает дыхание, а через мгновение совершенно холодным тоном обращается к Хонджуну. — Это не Феликс.Часть 9
— О чем ты говоришь? — спрашивает Хонджун и с тревогой смотрит на друга. — У этого… тела светлые волосы и его рука, — Чан неопределенно машет в сторону машины скорой помощи, — его рука выглядывала из-под простыни и она слишком большая. У Феликса ладошка почти в два раза меньше моей. — Крис, ты точно уверен? Потому что мне показалось, что мы прочесали весь дом и этот парень подходит по возрасту и некоторому описанию. — Это не Феликс. Хонджун еще несколько секунд смотрит на Чана и обращается к своим парням. — Вы проверили каждую комнату? — Когда мы всех повязали, в первой же комнате был труп, так что мы… — полицейский запинается. Чан уже никого не слушает, он бежит по дорожке в сторону дома и ничего вокруг не замечает. Сзади кричит Хонджун и пытается догнать его, но тело Чана выбросило столько адреналина, что его не остановит и танк. Он метается по дому, распахивает каждую комнату, его друг следует за ним и проверяет другие помещения, через долгих десять минут он взбегает на второй этаж и, открывая третью по счету дверь, останавливается с немым криком. Маленькое обнаженное тело привязано к батарее, голова Феликса опущена и он не подает признаков жизни. Все его тело в ужасных гематомах, а на полу разбрызганы капли крови, Чан не сомневается, что кровь его. Он медленно подходит к Феликсу, присаживается на колени и щупает пульс. Он есть! Слабый, но есть, тихий стук пробивается сквозь кожу и Чан дрожащими руками пытается развязать веревку, рядом с ним оказывается Хонджун и разрезает веревку ножом. Чан осторожно поднимает измученное тело на руки, накрывает его первой попавшейся простыней и мчится вниз. Он надеется, что скорая не уехала и Феликсу окажут первую помощь. Со всех ног он несется к выходу, Хонджун помогает открывать двери и по рации сообщает, чтобы скорую задержали. Чан пытается не дать волю эмоциям, но едкие слезы все равно застилают его глаза, дерут изнутри и заставляют терять рассудок. В голове набатом бьет одна только мысль: «Только бы успеть. Только бы успеть». Санитары быстро перехватывают тело Феликса из рук Чана и грузят в карету скорой, Крис едет с ними. Феликс приходит в себя медленно, сначала он чувствует дикую боль во всем теле, а потом только разлепляет глаза. Первое, что он видит — копна светлых волос. Чан спит, сидя на стуле, опустив голову на бедра Ликса. Превозмогая боль, Феликс тянется к нему и зарывается пальцами в мягкие волосы. Чан что-то бессвязно бубнит и вскидывает голову. Их взгляды встречаются и Феликса будто бьет током. Вот он, его человек, сидит в больничной палате, с видом того, кто не спал многие сутки. Под глазами залегли синяки, губы дрожат и он совсем не моргает. Феликс знает, что сам он выглядит, как сплошное кровавое пятно и на его лице нет живого места, но эти глаза напротив смотрят с такой нежностью и любовью, что хочется плакать, но уже от счастья. Чан двигает стул ближе, кладет голову на грудь Феликса и начинает надрывно рыдать, его рука обнимает маленькое тело Ликса очень мягко, чтобы не навредить, но он все еще плачет так сильно, что сердце Феликса рвется из груди. Он гладит Чана по волосам и так много всего хочет сказать, но вместо этого молчит и слушает болезненные всхлипы и глухой бубнеж о том, как Чан боялся его потерять и, как он счастлив, что Феликс тут с ним. У Феликса болит все тело, некоторые кости однозначно сломаны, но все, о чем он может думать — это мокрое лицо Чана, которое все же отрывается от одеяла и смотрит на Феликса с такой страстью и любовью, что пульс ускоряется. — Я люблю тебя, — шепчет Феликс и гладит маленькой ладошкой влажную щеку, большим пальцем вытирая слезы, — спасибо, что спас меня. Чан, наконец-то улыбается, до прелестных ямочек на щеках и льнет к руке Феликса, продлевая мягкую ласку. Феликс очнулся спустя пять долгих и мучительных дней. Он тут, он рядом и он в относительном порядке. Чан подносит его ладонь к губам и мягко целует. У них все будет хорошо.